| Справедливо научившись не верить советской пропаганде ни в чём, мы естественно не верили, чту за басни рассказывались о желании нацистов сделать Россию — колонией, а нас — немецким рабами, такой глупости нельзя было предположить в головах ХХ века, невозможно было поверить, не испытав реально на себе. Ещё и в 1942 году русское формирование в Осинторфе привлекало больше добровольцев, чем могла принять развёртываемая часть, на Смоленщине и Белоруссии для самоохраны сельских жителей от партизан, руководимых Москвой, создалась добровольная стотысячная “народная милиция” (в испуге запрещённая немцами). Даже и весной 1943 года ещё повсеместное воодушевление встречало Власова в двух его пропагандистских поездках, смоленской и псковской. Ещё и тогда население ждало: когда же будет наше независимое правительство и наша независимая армия? Есть у меня свидетельство из Пожеревицкого района Псковской области, как крестьянское население радушно относилось к тамошней власовской части: та часть не грабила, не дебоширила, имела старую русскую форму, помогала в уборке урожая, воспринималась как русская неколхозная власть. В неё приходили записываться добровольцы из гражданского населения (как записывались и в Локте к Воскобойникову), — надо же задуматься: по какой нужде? ведь не из лагеря военнопленных! — да немцы запрещали власовцам принимать пополнения (пусть-де записываются в полицаи). Ещё в марте 1943 в лагере военнопленных под Харьковом читали листовки о власовском движении (тогда мнимом) — и 730 офицеров подписали обращение о вступлении в русскую освободительную армию, — это с опытом двух полных лет войны, многие — герои сталинградской битвы, среди них командиры дивизий, комиссары полков! — притом лагерь был сытый, не голодное отчаяние влекло их на подписи. (Но характерно для немецкой тупости: из 730 подписавших 722 так никогда до конца войны не были освобождены из лагеря и не привлечены к действию.) И в 1943 году — те обозы за отступающей немецкой армией, десятки тысяч беженцев из советских областей вереницами, — только б не остаться под коммунизмом. |
| Если мы будем идти дальше и дальше по пути сползания в сталинщину, то куда мы сползем? В нравственную деградацию, в экономический тупик? К новой крови? Историк Владимир Лавров полемизирует с епископом Городецким и Ветлужским Августином в оценках роли и деятельности Иосифа Сталина. «Сталин стал автором военной доктрины, научной доктрины, культурной доктрины» Владимир Лавров Газета «Завтра» опубликовала статью епископа Городецкого и Ветлужского Августина. Прежде всего, о самой газете «Завтра», где была эта публикация. Газета «Завтра» выходила сначала под названием «День» и была запрещена как экстремистская газета – был суд, было решение суда. Однако затем она продолжила выходить под названием «Завтра», тот же главный редактор, те же сотрудники, то же направление. Если бы у нас в полной мере сложилось правовое государство, то экстремистская газета, конечно, не продолжила бы выходить. Но она продолжила. И главный редактор этой газеты, сталинистской и прокоммунистической газеты, на днях предложил канонизировать Сталина. Я уверен, что это не произойдет, но идет целый поток соответствующих просталинских публикаций, в том числе, и этот монолог или статья епископа Августина. Сказанное Августином характерно для сталинистов. То есть он говорит обо всем, вообще обо всем – от древних славян, о том, что было 950 лет назад, до, скажем, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. И так, перепрыгивая с одного на второе, на третье, – обо всем. Столько поверхностно затронутых тем, что обо всем сказать мне в ответ невозможно… Я хочу остановиться только на нескольких принципиально важных положениях, высказанных епископом Августином. Цитирую Августина: «Сталин стал автором военной доктрины, научной доктрины, культурной доктрины». Давайте разбираться. Сталин стал автором военной доктрины, это что за доктрина? Согласно сталинской доктрине, мы должны были воевать малой кровью и на чужой территории. Это было или этого не было? Епископ говорит об этом в положительно-утвердительном плане. Но этого, конечно, не было – ни малой крови, ни чужой территории, и отступали аж до Москвы, Ленинграда и Сталинграда. |
| В добротных домах, в аккуратно и даже нарядно строенных селах хорошо пожилось солдатикам неподалеку от клокочущего фронта. Здесь многие бойцы прошли боевую подготовку, здесь же были организованы краткие курсы для младших командиров, и солдаты, которые посообразительней, сделались младшими командирами, некоторые, в боях уже, приняли боевые взводы, и, съездив в Саратов на переаттестацию, “унтера” вернулись оттудова со званиями, пусть и невысокими, но все ж офицерскими. Тогда же дивизия и доукомплектовывалась, в приданные ей артиллерийские и минометные части отбирались “спецы”. Лешка как опытный связист, был переведен в гаубичный артдивизион, но ребят из своей роты не забывал, часто виделся с ними. Многие уже успели пасть в боях, позатеряться в госпиталях, отстать от фронта на кривых, ухабистых дорогах войны. Одним из первых погиб так здорово работавший в осиповском совхозе на комбайне на пару с Васей Шевелевым надежный, основательный парень — Костя Уваров. Все он сожалел, что не попал к танкистам, — водителем танка ему уж очень хотелось быть. Кто знает, угоди он в водители, так, может, дольше и жил бы. Первый бой дивизия генерала Лахонина приняла в Задонской заснеженной степи, встав на пути немецких войск, прорвавших фронт и стремящихся на выручку еще одной окруженной армии, кажется, итальянской или румынской. Дивизия Лахонина была крепко сбита, отлажена и с честью выполнила задание, остановив какие-то, слепо уже, визгливо, на исходном дыхании, наступающие части врага. Потери в дивизии были малоощутимы. Командующему армией дивизия генерала Лахонина — боевой, собранно действующий “кулачок” — шибко приглянулась, и он держал ее в резерве — на всякий случай. Такой случай наступил под Харьковом, где наши бойко наступавшие войска, влезли в мешок, специально для них немцами приготовленный. Начав ретиво наступать, еще ретивей драпали доблестные войска, сминая все на своем пути, прежде всего свои же штабы, где высокомудрые начальники наторели уже наступать сзади, отступать спереди. Слух по фронту катился: замкнув кольцо, немцы разом заневодили косяк высшего офицерства, взяв в плен сразу двадцать штук советских генералов, и вместо одной шестой армии Паулюса, погибшей под Сталинградом, задушили в петле, размесили в жидких весенних снегах шесть советских армий — немец математику знает. |
| — Доктор он. — Аа, — протянул командир. — Есть тут всякие, да отчегото не идут… — Тимофей Назарович не всякий. — Ты давно его знаешь? — Второй день. — Так какого ж голову мне морочишь? К немцам он умотал. Феликс кивал головой, командир думал, что солдатик соглашался с ним. Да и зачем разубеждать человека, который себе-то не каждый день верит. Командир погрозил ему пальцем, поматерился и ушел. Солдатик залез обратно в норку, съежился в ней — одному холоднее, но малость угрелся, забывшись сном или тянучей, вязкой дремой, да снова его задергали, затеребили за ногу. Не хотелось шевелиться, не хотелось вылезать из гнездышка, в устье которого желто струился свет, кем-то или чем-то притемненный. Феликс подбирал ноги, утягивался поглубже в норку. Тащили, не отступались. Феликс вперед ногами выполз из земляного гнезда и увидел Тимофея Назаровича. Тощий, в остро обозначившихся костях, он сидел в голубых трикотажных кальсонах и грелся на когда-то взошедшем солнышке. Гимнастерка, галифе и два носовых платочка сохли, расстеленные на камнях. — Вас же убьют. Маячите. — Не убьют, не убьют. Супротивник сегодня не воюет. Выдохся. Спит. Боеприпасы подвозит… Очень много, знаете ли, раненых… По оврагам расползлись, умирают… — Известно, раз бой был… Вас тут командир искал, грозился… к немцам, говорит, умотал. — К немцам? Вот дурак! Посидели, помолчали. Тимофей Назарович вынул из медицинской сумочки два сухаря, один подал Феликсу, с другим подсунулся к воде, разгреб ладонями грязно-багровую пену, размачивая сухарь, пояснил, что взял их в вещмешке убитого солдата. — Мертвый чище живого, — сказал он и, глядя поверх воды, добавил: — очень, очень много убитых и раненых. Со Сталинграда столько не видел… Феликс отмачивал языком сухарь, сделанный из закального хлеба. Корочка с сухаря сгрызлась податливо, но под корочкой был закаменелый слой — зубам не давался. — Феликс, я же не могу пойти к командиру в таком виде. Поищи ты его, может, мне дадут бинтов, ваты, я подсушусь и… Боярчик совался в каждую земляную дыру, спрашивал командира. Из каждой норы на него по-звериному рычали, лаяли — народ в этой части не расположен был к дружеству. Не для того по беспощадным приговорам трибуналов сбили, столкали вместе людей, чтоб они нежничали, рассиропливались, до первого и скорей всего до последнего для многих боя. |
| Слава Богу. Так сильно захотелось рыбных пельменей...но подумала, что это вкусная еда, дождусь Пасхи и поем....Вдруг, приходит вечером муж с работы и приносит пельмени рыбные...он их не любит и никогда не покупает сам, а тут приносит. Я удивленно говорю: " Ты купил пельмени!. Спасибо. " А он говорит: " Я вот подумал и купил, ты же их любишь " . Я подумала, что раз муж купил, значит ему Господь на сердце положил, чтобы я подкрепилась...надо принять всё как от Господа... вдруг, читаю на этикетке: " Яичный порошок " . И всё...расстроилась и спрятала их в морозилку до Пасхи...еле выдержала пост...а ведь Господь протягивал руку помощи, а я не приняла. Господи прости....я ведь иной раз в пост не знаю и что поесть...всё думаю содержится ли в батоне яичн.порошок или молочный.. всё забиваю голову, ковыряюсь в еде...нужно ковыряться в собственной душе так скурпулезно, в собственных грехах копаться и любить всех. Всех любить и прощать. Господи, какая же я глупая!!! р.Б.Марина. 25 июня 2013, 12:37 Спасибо за рассказ...он мне очень помог и утешил...радостно так на душе стало....не подвиги нужны Господу, а наше сердце...наполненное любовью ко всем людям, к Господу. Господи, прости нас. Спаси всех людей... Алексей 21 марта 2013, 23:57 А я не понял смысла. И это не ясно " всех поучает, и все у него как-то внешне, внешне… " Ольга 21 марта 2013, 14:27 Спасибо за рассказ. Читала-плакала. У меня родители войну прошли, а мама под Сталинградом воевала. И про войну много не рассказывали, говорили только: Страшно было " . Как-то мне пришлось ехать в Москву, и поезд шел мимо Волгограда. Там же сплошные степи кругом и укрыться-то негде! Все точно: " Наступаем, отступаем, окапываемся... " . Светлая память нашим воинам, сложившим голову в той войне, и Царствие Небесное! Ольга 21 марта 2013, 07:34 Кто-то с Батюшек на " Я не ем " сказал словами Евангелия " Отцеживаете комара... " Спасибо за статью, которую невозможно читать без слез. Елена 20 марта 2013, 06:06 Замечательный рассказ, сердцу тяжко когда читаешь о войне, о детях войны. Больше запомнились слова " ....я- ем " нет в них никакой гордости, простота, любовь, покой и что-то очень близкое. И хочется быть рядом с Батюшкой. Ольга 19 марта 2013, 21:42 Спасибо... все время забываешь, как им было трудно... Людмила 19 марта 2013, 19:41 Спасибо напомнила статья как наш папа Николай Гулькин рассказывал о Сталинградской битве участником которой он был. Это действительно страшно как на твоих глазах гибнут,умирают 20 летние мальчишки с которыми стал друзьями. Светлая им память! Светлана 19 марта 2013, 17:30 А наш батюшка кого-то цитирует: А ты откусывай, а как яичко-то попадется, ты его выколупывай, да дальше ешь :) АЛЛА 19 марта 2013, 15:56 ХРАНИ ВСЕХ ГОСПОДЬ! Василь 19 марта 2013, 14:40 Пять минут назад я печиво овсяне а побачив на статтю про нього стало дуже що пишуть. Хороша стаття а також служба, яку я слухаю час читання . Спаси господи! (Закарпаття) |
| Но ведь Богом Иванов считал самого себя и, следовательно: Гитлер [вместе] с Богом воевал, а знать Его не знал, на кого он напал и кому он сделал горе. Паршек на стороне Самого Сталина, за партию большевиков, Он был ей болельщик. У Него тело такое за всех небывалое 1238 . Впрочем, отношения с немецкими оккупационными властями у Иванова были самые мирные: они ставили на нем шутливые эксперименты, дивясь его способности ходить в трусах в самые жестокие морозы (закапывали в снег, катали по морозцу на мотоцикле и т.п.), но при этом ежедневно кормили его досыта кашей с мясом на кухне Днепропетровского отдела гестапо 1239 . Иванов даже собрался ехать в Берлин, выпросив себе для этого немецкую военную шинель, но не доехал. Зато впоследствии он приписывал себе победу в Великой Отечественной войне, правда выражал эту мысль, как всегда, весьма путано: Я двадцать семь суток провел в Гестапо (то есть при кухне. –А.Д.), делал то, что надо для фронта. Гитлера, Рибентропа и Геббельса Иванов знал как командиров-администраторов – взяв их головы, мозговую часть окружил, стал у них рыться своею мыслею. И Гитлер потерял надежду на завоевание – он выдохся: у него от Моей мысли не было порядка в голове (самокритично. –А.Д.). Природа ему помешала через просьбу, одну для всех, Иванова: это просил Сам Бог – Иванов 1240 . Если бы я не имел в этом мозговых сил и ими не владел так как никогда, между немецкою армиею и Природою я был вояка со всем миром воевать. Природа откликнулась на мою такую просьбу: она окружила немцев под Сталинградом, а под Москвой их разбили. Это ради Меня Природа помогла. Успеха Гитлер больше не имел враг остановился. К ним на помощь пришли американцы и англичане. Война разгорелась. С упорными боями Гитлер отступал. Потсдамское соглашение это хуже призыва Керенского «до победа!» В Природе две идеи одна фашистская, Сталин возглавлял. А капиталисты помогали, боялись, чтобы на них эта идея не напала 1241 . После отступления немцев и прихода Красной армии СМЕРШ не тронул инвалида за его дружбу с оккупантами, и в послевоенные годы Иванов зажил безбедно в своем доме на хуторе Верхний Кондрючий, переименованном им в «Боги». Сбылась юношеская мечта Паршека: его именем называлось село! Иванов занимался целительством и на этом зарабатывал. Держал большое хозяйство: огород, корову, свиней. Резал свиней только сам 1242 . Зачастую он писал себе, драгоценному, «дорогому Учителю», длинные благодарственные письма от лица исцеленных им больных: «А все же этому всему, что сделал для нас Учитель – Ему спасибо от нас, таких больных как мы были. А теперь какие мы стали – сделались здоровые» 1243 . |
| Но ведь были еще Сталинград Минск, Киев, Харьков, Одесса, Севастополь и еще сотни городов и тысячи сел и деревень, за которые вели бои русские воины. Сначала отступая под давлением армий Гитлера, а затем освобождая их. Во-вторых - это погибшие из числа увезенных людей из оккупированных территорий на работу в Германию по директиве Гиммлера. По данным Нюрнбергского процесса из Советского Союза германские оккупационные власти отправили в Германию 4 978 000 гражданских лиц. Вполне ясно, что их смертность была в разы больше, чем на Родине. В-третьих - это сверхсмерти взрослого населения, Украины, Белоруссии и оккупированных областей России. Ведь слом привычного порядка жизни у них был очень сильный. И в годы, когда войска Гитлера упорно стремились дойти до Волги. И в годы, когда шло освобождение оккупированных территорий. В-четвертых - это сверхсмерти среди населения территории России, свободной от оккупации. Конечно, слом привычного порядка жизни в них был меньше, чем оккупированных территорий. Но были большие тяготы военного времени. Нагрузка на женщин и в городе, и на деревне - резко увеличилась. Мужчины старше 45 лет в армию не призывались, но мобилизовались на «трудовой фронт». Все небоевые взрослые потери Русского мира оцениваются в 12-13 млн. Конечно, и в Германии были небоевые взрослые потери. Но они несопоставимо малы по сравнению с потерями Русского мира. По сути дела гражданское население Германии пострадало лишь в Берлине да ещё в Дрездене, который в течение двух ночей конца апреля 1945 года бомбили бомбардировщики Великобритании и Америки, хотя в этом городе фактически не было реальных военных объектов. Небоевые взрослые потери Германии оцениваются не более 0,4 млн. чел А каковы боевые потери немцев и русских?.. Вполне ясно, реальные боевые потери меньше безвозвратных потерь. По оценке комиссии Кривошеева боевые потери Советской Армии составляют 8 668 400 человек. Сопоставив доли численности народов СССР по переписи 1939 года, то есть накануне Великой Отечественной войны, с долей мобилизации в годы войны по данным Института Военной Истории, увидим: Русский мир, составляя 78% численности СССР, обеспечил 88% бойцов Советской Армии. Остальные народы, составляя 22% численности СССР - лишь 12% бойцов. |
| Когда я недавно (в октябре 2004 года) побывал в Сталинграде, то с особым чувством вспоминался мне знаменитый приказ 227 И.В. Сталина, подписанный им в смертельно опасное для страны время, когда враг грозил прорывом в Сталинград и захватом его. Даже и теперь, по прошествии более шестидесяти лет после тех грозных дней, ледяным ветром эпохи веет от суровых слов приказа, беспощадного в требовании не отступать, стоять насмерть. Как актуален этот глубоко патриотический документ в наше время! Кто-то из видных зарубежных политиков сказал, что надо сокрушить русский народ, чтобы он не мог породить нового Сталина. Увы, Сталин рождается, может быть, раз в тысячу лет и в особые исторические эпохи, но наш народ поистине стал почвой (не материалом, каким видели его для себя троцкисты), на которой только и могла взрасти такая колоссальная личность. И, конечно же, органична связь бывшего ученика Тифлисской духовной православной семинарии с Русской Православной верой. (Любопытно, что в первоначальный текст авторов его биографии, где сказано, что он учился в " тифлисской духовной семинарии " , сам Сталин вписал слово " православной " .) Сокрушившая гитлеровскую Германию, претендовавший на мировое господство " Третий рейх " с его нацистским расизмом, одержавшая над врагом не только военную, но и духовно-нравственную победу, Россия ныне сама потерпела сокрушительное поражение. Не в прямом военном столкновении, а в духовной войне с мировым злом, концентрацией которого стало воинствующее антихристианство " Нового мирового порядка " . На Западе всегда была непонятной и чуждой Православная Россия, как, впрочем, и Советский Союз, в котором, несмотря на государственный атеизм, во многом сохранилась система традиционных духовных ценностей русского народа. Особенно эта враждебность Запада к православию усилилась в последнее время. Такая вроде бы мелочь, но характерная: чтобы снискать благосклонность западных хозяев, нашим диссидентам уже мало быть антисоветчиками, русофобами, надо быть прежде всего врагами православия. |
| А выражение «попасть в котёл» наполнилось для Витьки новым смыслом. Витька и раньше знал, что оно значит «оказаться в окружении». Как вода, налитая в настоящий котелок или кастрюлю, оказывается окружённой стенками и не может оттуда сама излиться. Но теперь Витёк представлял, что воду ту ставят на огонь и она начинает в котле кипеть. Так же и солдатам, попавшим в окружение, жарко, тяжело. Взятых в кольцо уничтожают, в живых остаётся всё меньше и меньше. Окружённая дивизия испаряется, словно вода в кипящем котле… Шло жаркое лето сорок второго. Радостные надежды первых зимних побед сменились тревожными ожиданиями. Красная Армия опять отступала. Завершив оккупацию Украины, фашисты ринулись дальше вглубь СССР. Железные клинья немецких танковых армий, устремившихся к Кавказу и Сталинграду, прокладывали путь полчищам захватчиков. Бок о бок с фрицами наступали армейские соединения их союзников: Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Словакии, Хорватии, Испании. Воевали на стороне Гитлера и многочисленные подразделения добровольцев, сформированные из одураченных геббельсовской пропагандой жителей стран, оккупированных Германией. Ждали удобного момента для вступления в войну придвинутые к нашим границам армии Японии и Турции. Фашистам и их сателлитам казалось, что развязка уже не за горами. Чтобы застопорить отступление, грозящее катастрофой, И.В. Сталин 28 июля 1942 года издал знаменитый «Приказ 227», прозванный в народе «Ни шагу назад!». Одной из мер, призванных стабилизировать фронт, согласно этому приказу, стало создание штрафных рот и батальонов. В штрафбаты направляли провинившихся в чём-либо красноармейцев, чтобы те в бою кровью искупили вину перед Родиной или умерли за неё с чистой совестью. А бросали их всегда в самое пекло. Тем же сталинским приказом предписывалось: «Сформировать хорошо вооружённые заградительные отряды, поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникёров и трусов». |
| Я смотрю сейчас на Георгия Акимовича. Маленький, желчный, в лоснящемся пиджаке, он, скрючившись, сидит на ступеньках, поджав колени, худые и острые. У него тонкие, бледные руки с голубыми жилками и такие же жилки на висках. У него дома, вероятно, страшный беспорядок, дети его раздражают, и с женой он ругается. Он и до войны, вероятно, многое находил плохим, и все его раздражало. А вот вчера на моих глазах около него разорвался снаряд. Шагах в двадцати, не больше, разорвался. Он только слегка наклонился и продолжал искать порыв. Обмотал поврежденное место и потом еще проверил весь провод на участке, вокруг места разрыва. — Вы понимаете, — говорил он мне потом, — с этим заводом связана вся моя жизнь. Я пришел сюда практикантом, когда по этим местам ходили еще люди с теодолитом. На моих глазах выросла ТЭЦ и все эти цехи. Я пять ночей не спал, когда устанавливали генератор номер шесть, вы его знаете, второй от окна. Я их знаю как облупленных. Характер, привычки каждого. Вы понимаете, что значит для меня взрыв? Нет, вы не понимаете. Вы военные, вам просто жалко завод — и все. А для меня… Он не договорил и ушел к своему мостику. Полтора месяца тому назад мы сидели с Игорем на корявой колоде у дороги, смотрели, как отступали наши войска. Фронта не было. Были дороги, по которым ехали куда-то машины. И люди шли. Тоже куда-то… Это было полтора месяца тому назад — в июле. Сейчас сентябрь. Мы уже десятый день на этом заводе. Десятый день немцы бомбят город. Бомбят, значит, там еще наши. Значит, идут бои. Значит, есть фронт. Значит, лучше сейчас, чем в июле. Около ТЭЦ разрывается снаряд. Начинается обеденный обстрел. С трех до половины четвертого, с точностью хронометра. Через полчаса надо идти чинить сеть. Валега и Седых с котелками бегут за обедом. 17 Дня через два, рано утром, является в нашу щель Гольдштаб. С ним не менее десятка командиров. Мы сидим на ступеньках щели и мастерим целлулоидовые портсигары. В заводской лаборатории тонны разнообразнейшего целлулоида и красиво переливающаяся в больших, аптекарского вида, бутылях грушевая эссенция. Вот мы и занимаемся портсигарами. Пилим, режем, скребем, клеим, отрываясь только на восстановление сети и на обед. |
|
|
