| Параграф I II III IV В смысле ближайших задач научной обработки Византийской истории, равно как по отношению к методу, какой может считаться наиболее надежным в применении к оценке основных источников, возможны еще некоторые колебания и разности мнений. Прежде всего, не так давно можно было слышать, что поле Византиноведения не так обширно, что нельзя надеяться на широкое и продолжительное развитие интереса к византийским занятиям уже потому, что круг источников, имеющих поддерживать и, возбуждать научное любопытство, весьма ограничен, п едва ли может надеяться на новые откровения в библиотеках, архивах и монастырских книгохранилищах, западных и восточных, даже самый опытный исследователь рукописей. Независимо от этого, отсутствие живых и захватывающих глубокие пласты политической и общественной жизни начал, скудость духовного содержания у большинства исторических характеров, преобладание мелких личных интересов над общественными и т. и. обстоятельства не могут придавать истории Византии того привлекательного и постоянно обновляющегося характера «живой старины», который способен поддерживать интерес и к самым отдаленным временам. Хотя в подобных воззрениях нельзя отрицать односторонности и субъективизма, по на первый взгляд некоторая внешняя правдоподобность могла утверждаться за ними при сопоставлении как исторических характеров в западной и восточной истории после эпохи переселения народов, так в особенности из сравнения эпох и учреждений, дающих на западе силу, колорит и постепенное поступательное движение, а на востоке представляющих внутреннюю слабость, застой и тенденцию держаться во что бы то ни стало за старое, хотя бы оно заведомо не давало движения и поступательного развития. Следует не обинуясь признать, что возникшее в последние двадцать-тридцать лет оживление в изучении Византии, выразившееся в появлении нескольких oprahob-«Byzanminische Zeitschrift», «Византийский Временник» и «Известия Русского Археологического Института в Константинополе»-значительно ослабило прежние воззрения на самый материал, которым обусловливается объем истории и взгляды на дальнейшее состояние науки Византиноведения. Как бы ни было достойно сожаления в особенности у нас дробление не так многочисленных ученых сил между двумя названными выше органами, к которым нужно присоединить еще одесское издание «Летопись Историко-филолог. Общества при Ими. Новороссийском университете. Византийское отделение» и академическое «Христианский Восток», тесно соприкасающееся с византийскими занятиями на окраине, примыкающей к Кавказу, но они несомненно доказывают, что византийский сырой материал еще не исчерпан и обработка его далеко еще не закончена. Может быть была бы желательна в будущем большая централизация в византийских изучениях, некоторая общая программа, которая бы преследовала определенные задачи и цели, но нужно надеяться, что это будет достигнуто без каких-либо особенных мер, по взаимному молчаливому соглашению. |
| «К сожалению, при всем своем старании, говорится по поводу чтений в Палестине и водительства паломников в отчете 1888–1890 гг., Обществу до сих пор не удалось привлечь к делу хорошего чтеца из лиц духовного звания». О. Анисимова сменил в 1889–90 гг. монах Феодосий, а на его место был послан иеромонах Александро-Невской лавры о. Михаил с правом проживать на новом подворье и с обязательством вести религиозно-нравственные чтения, но с освобождением от водительства паломников по св. местам. «Что касается до вождения поклонников, – писал по этому поводу арх. Антонину М. П. Степанов 19 июля 1890 г., – то при ныне сущестующем порядке оного, присутствие при этом духовного лица есть не более, как унижение для сего последнего, поэтому мы бы полагали впредь до устройства этого дела вполне воздержаться от назначения духовного лица при вождении поклонников, довольствуясь контролем пока светских лиц», т. е. кавасов, состоящих на службе Общества. О. Михаил, однако же, недолго пробыл в Иерусалиме и в январе 1891 года передал обязанности руководителя бесед тому же о. Феодосию, которого он вызван был сменить... Не были упущены Обществом из внимания даже и такие потребности быта паломников, как конфискация приобретенных ими в Палестине предметов (напр., икон, картин, рисунков и т. п.) одесской таможенной администрацией. Общество ходатайствовало перед министром финансов «о смягчении досмотра» багажа наших паломников, при их возвращении на родину. 2 Подробное изложение деятельности арх. Порфирия в Палестине см. в нашем очерке под заглавием: «Епископ Порфирий Успенский , как инициатор и организатор первой русской духовной миссии» в Иерусалиме и его заслуги на пользу православия и в деле изучения христианского Востока» (По поводу столетия со дня его рождения). Спб. 1906 г. Издан. Имп. Прав. Палест. Общества. 8 Общество это по примеру Российско-Американской компании поставлено было под Высочайшее Его Императорского Величества покровительство. Некоторые параграфы устава этого Общества, просуществовавшего уже 50 лет, довольно любопытны: § 16. |
| Исследователи сфокусировали внимание на университетских центрах византинистики, в первую очередь на петербургском, блестяще представленном В. Г. Васильевским и его учениками, и одесском, где трудились Ф. И. Успенский, Н. П. Кондаков и другие, тогда как прочие очаги византийских студий оказались как бы в тени. В результате такой селекции из истории науки незаслуженно выпали многие яркие сочинения и их авторы. Более того, из нее фактически было вычеркнуто целое научное направление. Речь идет о том направлении в византиноведении, которое условно можно было бы назвать академическим. Оно сложилось на базе Духовных академий – Московской, Киевской, Петербургской, Казанской – и, естественно, будучи ориентировано на церковную историю, дало целую плеяду талантливых ученых: И. Е. Троицкого , Ф. А. Курганова , А. П. Лебедева , В. В. Болотова , Н. Н. Глубоковского и др. Когда А. П. Лебедев, профессор Московской Духовной академии и Императорского Московского университета, выдающийся историк Церкви, первый историограф этой дисциплины русского богословия, писал о том, что в последней трети XIX в. Церковно-историческая наука становится «действительной наукой» и «что у нас в России она вышла за стены учебных заведений и сделалась явлением общественного значения», 1 в его словах не было преувеличения. Тем не менее ни имени самого А. П. Лебедева , ни имен большинства его коллег мы не встретим в историографических исследованиях. Причину такого отношения найти несложно. После 1917 г. византиноведение, пользовавшееся репутацией рассадника монархических идей и оплота консерватизма, долго прозябало и понемногу стало оживать лишь с конца 30-х гг. Византиноведам новой, марксистской формации приходилось – искренне или по необходимости – неустанно открещиваться от наследия, чуждого духу советской науки. Обращаясь к старой литературе, они старались упоминать только тех из своих предшественников, чье, как выражались, политическое лицо менее всего могло внушать подозрения. Авторы сочинений из истории Византийской церкви данному условию никак не удовлетворяли и потому были преданы забвению. |
| В первый день сентября я простился с ним, а на другой день он писал мне: «Еще раз прощаюсь с вами, почтеннейший и любезнейший о. архимандрит, прося вашей памяти, благословения и молитв. Мне больно было расставаться с вами вчера по чувству преклонности лет моих и неизвестности вашего будущего назначения. Но Господь Иисус всем нам путь, и истина, и живот и тихим да будет пристанищем. Прилагаю здесь статью мою о Карамзине для Москвитянина 114 . Из приписки изволите усмотреть, отче, чего надеюсь и чего требую от редакции. Благоволите принять на себя и это поручение. Я еду завтра утром. Жена моя прощается также с вами заочно, но от души. Она пришлет вам завтра письмо к её высокопревосходительству баронессе Фредерикс, или же по почте отошлет. А вам советую побывать у этой доброй христианки, которая будет предуведомлена о вас. Если признаете полезным, я напишу и к графу Николаю Александровичу от себя. Во всяком случае, пишите нам из столицы. Приют. Сентября 2. 1846 года. Χαρε ν Κυρ 115 Вам преданный А. Стурдза». Сентября 4 дня приехал в Одессу из Константинополя благонамеренный о Христе юноша грек, Димитрий Гумаликов, и я представил его в здешнюю семинарию и поручил вниманию и руководству наставников. Слава Господу за сие доброе дело! В 23-й день Сентября подарены мною Одесскому обществу истории и древностей 550 монет греческих, римских, персидских и др., в числе коих золотых 7, серебряных 109 и медных 434, и разные египетские древности, между коими особенно замечательны: мумия женщины из катакомб Фивских и большой свиток папируса, исписанный внутри, с глиняной печатью на нем, из тех же катакомб. Общество с благодарностью приняло это усердное приношение мое. А я чувствовал в себе чистую радость от того, что по возможности услужил знанию. 25, Середа. Одесса 116 . Всему есть свое время: и покою, и движению. Покой мой прекратился. Спешу действовать в средоточии власти. Господи, благослови меня и управи путь мой. 117 Сегодня вечером я выехал из Одессы. Этот город есть как бы солнце, около которого суждено мне вращаться. |
| В самом конце своей деятельности Миссия начала издавать и «религиозную библиотеку», в октябре 1943 г. вышел ее первый выпуск «Происхождение мира и человека в изложении Библии и положительных наук» тиражом в 10 тыс. экземпляров. Можно упомянуть и выходивший в Кишиневе на румынском языке ежемесячный миссионерский журнал «Миссионарул». Издание подобной литературы нередко финансировали государственные органы. Большое внимание уделялось и другим сферам культурно-просветительной деятельности: постоянно устраивались духовные концерты, религиозно-просветительные доклады и лекции, при храмах открывались приходские библиотеки, священники в селах стали создавать «кружки культуры» и т.д. В Одессе, Тирасполе, Рыбнице, Балте и ряде других городов были открыты дома христианской культуры — своеобразные церковные клубы, где миссионерами проводились собрания верующих, лекции и вечера с пением румынского гимна. Не осталась без внимания и религиозная пропаганда среди рабочих: на предприятиях устраивались специальные лекции, сопровождаемые чтением стихов, пением, музыкой. Миссионеры использовали в своих целях даже радио, кино и театр. Например, 1 марта 1942 г. в Одессе состоялась апологетическая лекция профессора, священника Феодора Рудиева, на которой присутствовало более 2 тыс. слушателей, а через несколько дней лекцию об исторических доказательствах жизни Христа прочитал измаильский профессор, священник Михаил Мадан. В начале 1942 г. в Одессе возникло особое Братство, созданное для борьбы с атеизмом и нацеленное на православную апологетическую работу. 22 февраля оно организовало большой духовный концерт, прошедший под управлением бывшего регента Спасо-Преображенского собора профессора Пигрова. В 1943 г. часто устраивались духовные (в том числе детские) концерты в религиозно-просветительном зале при Успенском соборе с участием артистов знаменитой Одесской оперы и композиторов Ильницкого и Фоменко. [lxiv] Такого на оккупированных территориях СССР не было больше нигде. Проводила Миссия и благотворительную работу: при многих приходских храмах возникли бесплатные столовые для бедных, детские сады, амбулатории. В детские приюты были назначены священники. Преследуя политические цели, Миссия вместе с Красным Крестом посылала к Пасхе пакеты с продовольствием на фронт румынским солдатам. Объектами внимания миссионеров являлись также тюрьмы, трудовые, концентрационные лагеря и лагеря для военнопленных. Специальные священники обслуживали Тираспольскую центральную тюрьму для политзаключенных и подобную тюрьму в Рыбнице. |
| И так я жужжу» (стр. 137). Это жужжание выразилось в письме к Сербиновичу, которому он пишет, что «с 13-го ноября» его «здоровье совершенно расстроилось» от сырого помещения, что у него нет денег на лекарство: «ибо вот уже седьмой месяц я доживаю без доходов, без жалованья, без всякой дачи». Видно на этот раз просьба о. Порфирия имела успех, потому что под 23-м числом он говорит: «Услышан мой жалобный голос. Блеснул слабый луч надежды. Сербинович откликнулся мне» и после этого приводить письмо к нему Сербиновича, который сообщает ему, что «относительно неудобства квартиры следует обратиться к митрополиту с.-петербургскому», а относительно «назначения содержания надлежащее распоряжение будет сделано на сих днях». О. Порфирий решил «ждать помощи» и просить от наместника лавры лучшего жилья; при этом он замечает: «Душевные скорби и телесные страдания и лишения суть прещения Бога мне грешному. Меч его приразился ко мне. Меч Божий! сецы, но не посецы» (стр. 137–138). – Под 3-м декабря он говорит, между прочим, что «приятно получать письма от друзей. Но надобно и хранить тщательно, как свидетельства чистоты общения сердечного и для сладких воспоминаний о днях минувших. Письма друзей что такое? Зеркала, в которых отражается их ум, нрав, век, общество» (стр. 139). За этим он приводит письмо из Одессы от 22-го ноября от А. Стурдзы (стр. 139–140), который между прочим писал: «Ныне и в С.-Петербурге у Исакова и Гауера, я в Харькове, по воле Творца, беседы: «Первая седмица великого поста» продаются в французской оболочке. Перевод литургии я дополнил припечатанием в конце двух пропущенных мной стихов, хором поемых перед отпустом. Перевожу теперь из Филарета на досуге; изнуряюсь обширной перепиской; думаю издать в Одесском Вестнике, или инде кое-какие путевые заметки. 48 И сия вся суета суетствий. В добавок видимое окрест нас, в порядке духовном, учебном и гражданском, рождает в душе томление и крушение духа. В особенности самородная плодовитость зла, усиливаемого превратными лекарствами, и трудность в совершении добра ежеминутно веру нашу искушают». |
| 2) – Одесского Общества любителей истории и древностей на звание действительного члена 23 апреля 1839 г. 3) – Императорского Русского археологического общества два диплома: на звание члена-корреспондента 31 мая 1856 г., и на звание почетного члена 20 апреля 1881 г. 4) – Святейшего синода ставленная грамота 23 Февраля 1865 г. 5) – Новороссийского университета на звание почетная члена 13 декабря 1866 г. 6) – С.-Петербургского университета два диплома: на степень доктора греческой словесности honoris causa 15 сентября 1869 г., и на звание почетного члена 30 апреля 1884 г. 7) – Московского Общества любителей духовного просвещения на звание почетного члена 5 февраля 1870 г. 8) От Киевского отдела славянского благотворительного общества адрес и диплом на звание почетного члена 21 декабря 1872 г. 9) – Киевского общества садоводства на звание почетного члена 2 апреля 1873 г. 10) – сербского военного министерства княжеский диплом о награждении Таковским офицерским крестом 2-й степени 5-го ноября 1876 г.; тут же приложены два свидетельства от сербского министерства иностранных дел от 14-го августа 1878 г., одно письмо оттуда же на французском языке от 20-го марта 1877 г., и другое от с.-петербургского славянского общества от 30-го апреля 1877 г., о том же, и Высочайший указ 22-го мая 1880 г. о праве ношения этого ордена. 11) – Императорского общества истории и древностей при Московском университете на звание действительного члена 27-го апреля 1878 г. 12) – Церковно-археологического общества при Киевской духовной академии на звание почетного члена 25-го июня 1878 г. 13) – общества древне-русского искусства при Московском Публичном музее на звание действительного члена 6-го июня 1878 г. 14) Отношение от Московского археологического общества об избрании в действительные члены 2-го мая 1879 г. 15) Отношение и свидетельство от Российского общества Красного креста о выдаче о. Порфирия знака красного креста 13-го марта 1879 г. и ответ о. Порфирия о получении его от 17-го января 1880 г. |
| Восточное духовенство должно чувствовать и высоко ценить благодушное труженичество румунов, и отвечать на оное пламенными молитвами о них к Богу, святым житием, низводящим с неба благословение на города и веси, и заботливостью о благоденствии и спасении труждающихся и плодоносящих. В настоящее лучшее время оно обязано употреблять румунское золото на добрые и богоугодные дела. Иначе, оно будет не друг Провидения Божьего, а раб прожорливый и негодный, которого ждет тьма кромешная. Хвалю и славлю нынешних господарей Валахии и Молдавии. Они пригрозили монахам; и эти очнулись от дремоты, и обновили свои обители. Чернецам всегда нужны суровые уроки. Еще бы раз-два-три прогреметь над головами их, дабы они перекрестились, и удалили от себя хорошеньких кокон, – соблазнители этакие? Господари! Во имя правды требуйте дани с монастырских имений для общественной пользы. Св. Амвросий Медиоланский благословляет вас на сие правое дело. Венценосный покровитель княжеств! Помогай добрым румунам, и смири плоть и кровь недостойных иноков, дабы от них веяло небом, и не пахло землей». 29 Эта глава, которую можно считать лучшей в этих дневниках, оканчивается словами: Завтра я буду в отечестве. Et fumus patriae dulcis est И дым отечества сладок! 30 IV глава заключает в себе дневник с 15 августа по 3 октября; – начиная с постоялого двора подле памятника Потемкину (в Бессарабии), или, вернее, с Скулян, о. Порфирий следует через Кишинев, Одессу, где пробыл 36 дней, с 20 августа по 25 сентября, Николаев, Кременчуг, с. Валки и Харьков в Москву. Здесь о. Порфирий делает заметки нередко только по поводу того или другого предмета или места или припоминания, и мало говорит о посещенных им местах. Так под 15 числом припоминает рассказ матери о лихорадке, пришедшей мучить его сестру Любовь , по поводу рассказа карантинного солдата в Скулянах, о том как чума, явившаяся полковому сапожнику в виде старушки с козлиными ногами, пощадила последнему жизнь, за то, что он стачал ей башмаки. О Кишиневе под 17 числом замечает: «Кишинев становится нарядным городом. Но жаль, что улицы в нем чрезмерно широки, от того здания выглядывают издали, как тени. Что это за вкус у нас? И города наши походят на военный лагерь, или на привольное кочевье. Ведь, μτρον πντων ριστον στι» (стр. 63). В Одессе он, между прочим встретил старого своего приятеля А.С. Стурдзу, который не особенно одобрял его мнение о монастырских имениях в Μолдавии и Валахии. Здесь о. Порфирий отдыхал и готовил отчет о «Восток в его светотени» для представления Св. Синоду. 23 сент. он сделал подарок Одесскому Обществу Истории и Древностей; об этом он рассказывает так (стр. 66–67): |
| Отошел ко Господу многолетний регент Митрополичьего хора Украинской Православной Церкви Михаил Литвиненко 30 мая 2020 г. 17:41 30 мая 2020 года, на 94-м году жизни, отошел ко Господу М.С. Литвиненко — заслуженный деятель искусств Украины, дирижер и композитор, известный регент, который большую часть своей творческой деятельности — 33 года — руководил Митрополичьим хором Украинской Православной Церкви . Михаил Семенович Литвиненко родился 1 апреля 1927 года на хуторе Проскурин вблизи с. Кибинцы Миргородского района Полтавской области. С родными пережил раскулачивание, голод, немецкую оккупацию. Был гоним за веру и антисоветские взгляды. Пел на клиросе с детства, регентскую практику получил в церковных хорах Киева, Миргорода и Полтавы. Во время учебы в Киевской духовной семинарии (1948-1952) был обвинен в «антисоветской пропаганде и агитации с использованием националистических и религиозных предрассудков». Три с половиной года (1952-1955) отбывал наказание в Лукьяновской колонии и исправительном лагере на реке Унжа (ныне — Нижегородская область), где создал хор и оркестр. После освобождения нес послушание регента в Успенской Киево-Печерской лавре и Вознесенской церкви на Демиевке г. Киева. В 1956 году завершил обучение в Одесской духовной семинарии и служил помощником регента Успенского кафедрального собора г. Одессы. В связи с невозможностью получить прописку, за 20 лет сменил 14 мест жительства. В 1961 году заочно окончил теоретическое отделение Московского народного университета культуры, в 1971-м — Харьковский государственный институт культуры (класс дирижирования). В 1962-1968 годах руководил светскими хоровыми коллективами. Признание получил как регент Митрополичьего хора Украинской Православной Церкви — Владимирского кафедрального собора г. Киева (1975-1992) и Киево-Печерской лавры (1992-2008). После выхода на пенсию в 2009 году служил певчим в братском хоре обители. За выдающийся вклад в развитие хоровой культуры первым из церковных регентов на территории бывшего СССР удостоен почетного звания заслуженного деятеля искусств Украины (2002). Кавалер церковных наград. Автор около 20 богослужебных произведений. «Православная жизнь» /Патриархия.ru Календарь ← 7 апреля 2024 г. 5 марта 2017 г. |
| Порфирий в письме к княгине Витгенштейн выражается так: «qui n’a d " autre mérite qu’ un extérieur compose» 356 , и который получил э το место лишь по настоянию обер-прокурора Толстого, читавшего его «благочестивые письма» к княгине Лукомской 357 . Попытка его просить себе, и даже при содействии высокопоставленных лиц, места настоятеля церкви при Императорской русской миссии в Риме не увенчалась успехом 358 . Когда в 1856 году возбужден был снова вопрос о сформировании второй духовной миссии в Иерусалиме, то арх. Порфирия прямо обошли назначением. Обер-прокурор Синода граф Толстой отдавал предпочтение иеродиакону Оптиной пустыни Ювенелию (Половцеву), впоследствии архиепископу виленскому, как «великому постнику и молитвеннику о душах наших» 359 . Новый канцлер князь Горчаков, припомнив свою беседу с архимандритом Порфирием в Вене перед севастопольской войной, теперь прямо объявил ему: «я не решился избрать представителем нашей церкви (в Иерусалиме) такое лицо, которое не убеждено в правоте ее» 360 . В начальники этой миссии канцлер князь Горчаков предположил назначить одесского викария Поликарпа, некогда занимавшего место настоятеля при нашем посольстве в Афинах, ничем, однако же, в прошлой своей заграничной жизни себя не заявившего 361 , но снискавшего репутацию человека благочестиво настроенного и даже святого 362 в глазах графа Толстого, графа Путятина и др. В Петербурге, впрочем, хорошо понимали, что намеченный в начальники второй нашей духовной миссии епископ Поликарп «не имеет той силы ума и воли, той сметливости, той вкрадчивости и того дара слова, которые нужны на дипломатическом поприще» 363 , а поэтому решено было дать ему в помощники уже изведанной опытности арх. Порфирия, которому обещано в награду «быть в Иерусалиме после еп. Поликарпа» 364 . Огласившееся в Петербурге это скромное назначение арх. Порфирия, как выражается он сам, в качестве «высокопреподобного дядьки» при «преосвященном мальчике» 365 , произвело на лиц, расположенных к арх. Порфирию и даже лично на него самого «успокоительное и даже радостное впечатление» 366 . |
|
|
