| Заключение. Христианам, как христианам, не следует верить философским теориям бессмертия. Им следует верить во Всеобщее Воскресение. Человек — тварь. Самим своим существованием он обязан Богу. Человеческое бытие не необходимо. Оно — милость Божия. Но Бог сотворил человека для бытия, т. е. для вечности. Достичь же вечности и обрести ее можно только в единении с Богом. Нарушение этого единства подрывает, хотя и не обрывает, человеческое бытие. Человеческие смерть и смертность свидетельствуют о нарушенном единстве, об одиночестве человека, о его отчужденности от источника и цели своего бытия. Однако действие творящего fiat продолжается. Единство восстанавливается Воплощением. В смертной тени вновь явлена Жизнь. Воплотившийся — Жизнь и Воскресение. Воплотившийся — Покоритель смерти и ада. Он — Первенец Нового Творения, Первенец из умерших. Физическая смерть человека — не отдельное «природное явление», а, скорее, зловещее клеймо изначальной трагедии. «Бессмертие» бестелесных «душ» не решает человеческую проблему. А «бессмертие» в мире, лишенном Бога, «бессмертие» без Бога или «вне Бога» тотчас превращается в вечную муку. Христиане, как христиане, стремятся получить нечто более великое, чем «природное» бессмертие. Они стремятся к бесконечному единению с Богом, то есть, по удивительному выражению ранних Отцов, к обожению (theosis). Ничего «натуралистического» или пантеистического в этом нет. Обожением называют тесное, сокровенное причастие человеческих личностей Живому Богу. Быть с Богом — значит пребывать в Нем, становясь причастником Его совершенства. «Так что Сын Божий стал сыном человеческим для того, чтобы человек сделался Сыном Божиим» (св. Ириней, Против ересей III,10.2). В Нем человек навеки соединен с Богом. В Нем — наша Жизнь Вечная. «Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор 3:18). И в конце времен вся тварь войдет в Благословенную Субботу, в самый настоящий «День упокоения», таинственный «Седьмой день творения», когда наступят Всеобщее Воскресение и «Грядущий Век». |
| Это правдивое свидетельство «прогрессивного», но не потерявшего совесть священника Александра Боярского влияния на ход дела, разумеется, не оказывает. Трибунал и обвинители проявляют недовольство, но священник стойко держится на своей позиции. Недовольство трибунала усиливается, когда начинает говорить следующий свидетель, профессор Технологического института Николай Михайлович Егоров (старший брат иеромонахов – братьев Егоровых). Профессор Егоров, как мы помним, был одним из представителей митрополита на переговорах с Помголом. Он разъясняет во всех подробностях историю переговоров. Его рассказ полностью разрушает выводы обвинительного акта по этому пункту. Председатель резко обрывает свидетеля и неожиданно объявляет перерыв. Некоторые искушенные зрители в публике предрекают – такой перерыв «не к добру». Эти предсказания оправдываются. Трибунал возвращается через 10 минут и предоставляет слово одному из обвинителей. Тот заявляет, что из показаний Егорова вытекает, что он единомышленник митрополита. Поэтому и ему предъявляется соответствующее обвинение. Защита протестует. Трибунал удаляется «на совещание». Возвратившись через несколько минут, провозглашает резолюцию об удовлетворении предложения обвинения. Профессор Егоров немедленно взят под стражу. Нетрудно представить, что чувствуют остальные свидетели той же группы. К счастью, трибунал сокращает список свидетелей. Вместо них несколько дней ведется допрос милиционеров, агентов ГПУ и т.п. Наконец трибуналу представлен самый «вопиющий» эпизод – у храма Спаса на Сенной. Говорит свидетель – начальник милиции района: «Уговаривал толпу разойтись. Увидел на стене церкви какое-то объявление. Хотел к нему пробраться, но толпа оттеснила. Потом смяла и начала наносить побои. В результате выбито 18 зубов» А вот типичный рассказ о «беспорядках»: свидетель такой-то дает показания о противодействии изъятию ценностей со стороны гражданина. такого-то, который «сидел на корзине с ценностями». Дальнейшие свидетельства повторяют картину обвинения. Трибунал заявляет, что обстоятельства дела считает выясненными. Допрос свидетелей прекращен. Защита ходатайствует в том числе о приобщении документа, из которого явствует, что изъятие в Петрограде прошло благополучно. Большинство ходатайств защиты отклонено. VII. Обвинение и «защита» |
| Если отрубается голова, то и каждая часть тела вмиг оказывается умерщвленной. И Христос присутствует в каждой части Церкви, т.е. в каждом верном Ее члене. Через Него каждый верный замечает царство духовное, чувствует любовь и движется правильно к Богу. От Него каждый член получает силу, по делам и мере, то есть по служению и дару. Эту силу Господь дает непосредственно, прикосновением, осязаемо, только личным присутствием Своим. Любовь – чудотворная связь, которая соединяет Христа с верными, верных со Христом и верных между собой. Что происходит, братья, с определенной частью тела, когда обрываются нервы, которые связывают его с головой? Она становится бездейственной, нечувствительной, недвижимой – мертвой. То же происходит и с каждым членом Церкви, который выходит из состава Церкви и тем самым обрывает связь свою с Главой Церкви. Пусть Бог сохранит нас, братья, от такой погибели. О, Господе Иисусе, Источниче жизни и любви, не дай никакой мрачной силе, в нас или вне нас, чтобы нас отделила от Тебя и Тела Твоего, Церкви Твоей Святой, которую Ты оплатил Кровию Твоей бесценной. Тебе слава и хвала вовеки. Аминь. 13 Декабря. Поучение о невежестве и ожесточении безбожников ...Как поступают прочие народы, по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их ( Еф.4:17–18 ) Что есть суетность, братья мои? Это все, что рассматривается вне Бога, что отделяется от Бога, что используется без страха Божия. Что есть суетность ума, братья мои? Это жизнь и толкование жизни не по Закону Божию, а по своим сиюминутным помыслам и желаниям. От чего, братья, приходит это зло к людям? Во-первых, от ожесточения сердец, а затем от невежества, которое имеется в них. Что означает, братья, ожесточение сердца? Оно означает, что сердце лишено любви Божией и страха Божия, а наполнено похотливостью и страхом от всего ради тела. Что рождается, братья, от ожесточения сердца? Невежество, полное незнание Божественных вещей, Божественных путей и законов – полное отупение для духовной жизни и духовной мысли. |
| И это сравнение детей с цветами создает для кронштадтского пастыря целую определенную программу воспитания детей, которую так любовно осуществлял он в своей жизни, бывшей не только служением взрослым, но и детям. «Как приятно садовнику или любителю комнатных растений видеть, – восторженно сравнивает о. Иоанн педагогов с садовниками, а детей с цветами, – что их растения хорошо растут, зеленеют и дают цветы или плоды и вознаграждают их труды! Садовник обрывает сухие веточки или пожелтевшие листочки, чтобы они и места не занимали на стволе растения, и не безобразили его собою, да и соков его напрасно в себя не тянули. За то и посмотреть мило на эти растения. Цветочки-то какие – глядишь и не наглядишься, и скажешь: дивен Ты, Создатель наш, не только в человеке, в Твоем образе и подобии, но и в растениях бездушных, и в цветочках древесных! Впрочем, что нам говорить о растениях и цветах? Они все-таки дерево, сено, – как ни хороши. А вот вы, детки, наши растения, или лучше – Божии, бесценные! Вы – наши цветы» ... И для этих живых цветов нужна живительная влага, которой так мало вливается в сердца детей, отчего и самые цветы часто бывают «безжизненны». И как бы развивая эту мысль, Кронштадтский пастырь говорит: «не в том сила, чтобы преподать много, а в том, чтобы преподать немногое, но существенно нужное для ученика в его положении». И так как о. Иоанн сущность личного жизненного подвига видел в спасении пасомых, то он с особенным вниманием и останавливается над вопросом воспитания души: его педагогика – есть, поэтому, Богоискание и Богоощущение. «Бога я ищу, Бога. Мы убили Его. Не блуждаем ли мы в бесконечном ничто? Не стало ли холоднее?.. Не наступила ли ночь? Где наш Бог?.. Мы убили Бога... И вот руки наши в крови Бога и нечего поставить на место Его». Здесь и скорбь пастырского сердца, и осуждение безбожия, как общепедагогической беспринципности, выбрасывающей людей в водоворот житейский без всяких средств к спасению... И вот он склоняется над душой ребенка, как добрый садовник над своим растеньицем. Не о баллах и не об уроках думает он, будучи законоучителем гимназии. Баллы и уроки отходят у него на задний план. Он говорил ученикам о том, чем жил. А он жил во Христе и детям предлагал живой завет Христа. Он наполнял душу живыми образами, а эти образы понятны одинаково всем – и большим и малым. Он входил в класс с Евангелием. Приносил сюда он и жития святых. |
| Но по молитве Климента ослеплённые слуги тащат обломки колонны, принимая их за епископа. Сам же Климент, стоя в стороне, говорит (уже по латыни): «По вашему жестокосердию вам полагается нести это вместо меня». На этом фреска обрывает повествование, но их документ IV века «Acta» утверждает, что в итоге Сиссиний всё-таки стал христианином и даже мучеником. Бранные слова Сиссиния, по контрасту с благочестивым сюжетом, придают неповторимый колорит всей фреске. Эта брань делает фреску бесценным лингвистическим памятником, так как, не считая некоторых подписей на документах, данные слова являются самыми ранними из ныне известных, написанных на итальянском языке. Нартекс [ править править код ] Первоначально нартекс отделялся от главного нефа только четырьмя колоннами. После землетрясения 847 года папа Лев IV приказал заложить проход между колоннами, а образовавшуюся стену украсить фресками. Первоначальные фрески IX века не сохранились, так как в XI веке по заказу местного семейства Рапиза (итал. Rapiza) они были заменены на две новые: «Чудо святого Климента в Азовском море» и «Перенесение мощей святого Климента в Сан-Клементе». На первой фреске изображено чудо, о котором повествует «Acta» — источник IV века: папа Климент был брошен мучителями в Азовское море привязанным к якорю. Затем, ангелы похоронили тело мученика в подводной пещере. Раз в год море отступало назад, и местные христиане имели возможность поклониться мощам Климента, после чего море возвращалось назад. Далее, фреска, следуя источнику, показывает, как однажды в гробнице был забыт ребёнок, а через год его мать, придя к мощам Климента, обнаружила своего ребёнка живым. Подводный мир, окружающий гробницу, населён рыбами, медузами и скатами. В нижнем регистре фрески изображены святой Климент и донаторы — семейство Рапиза. Далее легендарная история Климента повествует о том, что с течением времени море перестало отступать и обнажать гробницу святого. Только святые братья Кирилл и Мефодий, отправлявшиеся с миссией из Византии в Хазарский каганат, сумели обрести мощи. Впоследствии, будучи приглашёнными папой Николаем I, братья привезли в Рим мощи святого Климента. Встретивший их преемник Николая I Адриан II с честью принял Кирилла и Мефодия. Далее фреска подключается к повествованию и показывает кульминационный момент — папа Николай (ошибка художника, на самом деле Адриан II) в сопровождении двух братьев переносит крестных ходом мощи из собора в Сан-Клементе. |
| В России образовался тонкий слой, созданный нэпом, который имеет материальные возможности поддерживать высшие формы культуры: обучается в университете «бесцельным» наукам, покупает книги по искусству, составляет публику концертных зал. Личные вкусы влекут его по преимуществу к западным (или восточным) космополитическим блюдам. Переводный роман – его любимое чтение. Духовно он является воплощением скептицизма, безразборчиво гуттирующего все экзотическое, но естественно отталкиваемого цельной, органической силой веры. Для русского духовного возрождения этот духовный тип таит большие опасности. До сформирования почвенной русской буржуазии этот класс мог бы оказаться единственным носителем высшей культуры. Во всяком случае, он может определить русский либерализм и русское западничество. Уже сейчас он явился питательной средой для развития самой значительной в России литературно-критической школы – формалистов. Другими словами, столь существенная для национального возрождения отрасль культуры, как изучение национальной словесности, может быть потеряна для русского дела. Кажется, ликвидация нэпа ликвидирует и этот поверхностный культурный слой. При всей его духовной бессодержательности, он мог вынести на себе продукцию тех тонких и сложных форм, без которых немыслимо духовное народное хозяйство. С его отмиранием нищета становится вопиющей; впрочем, исчезновение его может быть только временным. Что сулит все это для русского будущего? Предоставленная самой себе, Россия – «новая Америка» – может обернуться безбрежным Пошехоньем, раскинувшимся на одну шестую часть света, с островками богемной культуры берлинских и парижских кафе. Есть сила в России – и сила огромная, – от которой можно, казалось бы, ожидать почина в организации культуры. Эта сила – православная Церковь . Она объединяет теперь в своей ограде высококвалифицированное культурное меньшинство, жаждущее творческого выражения православия. Однако мы не думаем, чтобы русская Церковь уже в ближайшие годы могла поднять на себе всю русскую культуру. Для этого у нее, прежде всего, мало и материальных возможностей. Но гораздо важнее то, что в процессе русского религиозного возрождения вопросы духовной жизни занимают и будут занимать первенствующее место, сравнительно с периферическими вопросами религиозно- культурного творчества. Радикализм возвращающейся в Церковь интеллигенции – новая фаза старого русского радикализма в соприкосновении с упадочническим обскурантизмом старой церковности – создают неблагоприятные условия для православного творчества. Революционная эпоха резко обрывает русский православный ренессанс начала XX века. Лишь следующее церковное поколение, свободное от революционного шока, сможет найти в себе душевное спокойствие, вкус и досуг для культурной работы. |
| Духовные ресурсы Традиции давали возможность дальнейшего развития Исихастского возрождения, и направление этого развития достаточно ясно. Согласно модели неопатристического синтеза, способ существования православной традиции есть обращение к патристическим истокам, и развитием Исихастского возрождения могло явиться лишь – Патристическое возрождение. По отношению к западноевропейскому Ренессансу, это – альтернативная модель, альтернативная парадигма культурного развития, и сходства и отличия которой видны сразу: здесь также предполагается возврат, воссоединение с эллинским истоком, однако уже иным – не с языческою античной культурой, а с христианским эллинизмом греческой патристики. В Исихастском возрождении можно видеть основательный залог и пролог Патристического возрождения. Однако крушение Империи обрывает не слишком далеко продвинувшийся процесс – и в последующие столетия продолжение и развитие Традиции происходит уже, по преимуществу, на Руси. Процесс появления и упрочения исихастской традиции на Руси во многих чертах воспроизводит начальную историю Традиции. Этот своеобразный изоморфизм обусловлен целым рядом причин: независимое действие общих закономерностей, влияния и связи, а также и намеренное следование избираемым духовным образцам. (Можно предположить и нечто более общее: существование некой универсальной парадигмы формирования аскетической традиции, приводящее к своего рода тождеству онтогенеза и филогенеза. Почти через тысячу лет, при становлении Оптиной пустыни, мы снова видим повторение черт начального этапа Традиции.) Монашеское движение возникает на Руси, как в Римской Империи, почти сразу за государственным принятием христианства; и основывает его также св.Антоний – преп.Антоний Печерский. Он принял монашеский постриг на Афоне в первой половине XI b. и, вернувшись на Русь, как пишет современный исследователь, «стремился создать обитель наподобие афонской ... монастырь афонского образца». Но еще в большей мере, начальному этапу русского подвижничества присуща сознательная ориентация на зачинателей христианской аскезы, отцов-пустынников Ближнего Востока. |
| – А дальше-то что? – спрашиваю у Игоря Шарунова. – А дальше, – говорит, – надо подписи собирать. Делать таблицу и туда в графы вписывать: ФИО, год рождения, все паспортные данные, адрес, подпись... А кто будет подписывать? Я? Мне тогда всего-то 14 лет было. Моим друзьям-единомышленникам, с которыми мы в храме убирались, тоже... Мама собралась было подписать, хотя и осознавала, что у нее на работе начнутся проблемы. Да и отца с должности в Министерстве внешней торговли точно бы сняли... Все тогда и остановилось. Так это письмо и лежит где-то, как памятник той эпохи. Храм открывается! Однако уже приближался 1988-й год – готовились к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Я к тому времени уже закончил школу и устроился работать в Данилов монастырь. Там в братии тогда состоял иеромонах Иоанн (Зубков), до этого он работал в Патриархии. Мы с ним, бывало, разговаривали: – Отец Иоанн, уже и Оптину пустынь отдали Церкви, и Анзерский скит... В Хотьковом монастыре храм восстанавливают, и Толгский монастырь под Ярославлем открыли... А вот у нас здесь, в Москве, такой храм Архангела Михаила! Там местные жители все сетуют: как бы его открыть? – А ты знаешь, – говорит он вдруг, – его как раз и собираются открывать! – Да вы что?!! – Уже и настоятеля туда назначили – отца Георгия Студенова из храма Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах, – и старосту определили – Владимира Гавриловича Пономаренко из храма иконы Матери Божией «Нечаянная радость» в Марьиной роще. Я был на седьмом небе от счастья. Единственное, что меня озадачило: меня тогда как раз должны были забрать в армию... Я уже из монастыря уволился. Но в армию меня так и не забрали! По состоянию здоровья, из-за зрения. Мне, кстати, ещё ранее это предсказал отец Иоанн (Крестьянкин) . Я, помню, только было завел с ним разговор про срочную службу, а он меня вдруг обрывает: – Ты и здесь пригодишься! Я тогда не понял, что старец имел в виду... А потом – тем к большему счастью, что открывался храм, – сбылось! И вот, помню, узнав об открытии нашей тропаревской церкви, я пустился туда со всех ног! |
| оно дается даром, через веру во Христа как нашего Спасителя». Баптистский богослов тут же ссылается на послание апостола Павла к Ефессянам (2:8–9): «Благодатию вы спасены через веру, и сие не от вас Божий дар» не от дел, чтобы никто не хвалился…» 63 . И на этом он обрывает мысль святого Апостола, не цитирует следующего – 10-го стиха той же главы: «Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (ст. 10). ( «Братский Вестник», 1961, 2, стр. 20–21). Подобное отношение к священному тексту Библии является обычной практикой всех сектантов, когда, ничтоже сумняшеся, они берут отдельные его места в отрыве от других, рядом стоящих текстов, и объясняют их по своему разумению, нисколько не сообразуясь с разумом Соборной Церкви. В сознании православного человека искренняя и глубокая вера не отделима от дел. И спасение человека совершается не действием только Бога Искупителя и Освятителя, но и собственными усилиями самого человека, его добрыми делами. «Вера без дел мертва есть», – учит апостол Иаков (2:20). Ибо, если Бог, по мысли святых Отцов, и создал нас без нашего на то соизволения, то спасет нас не без нас. С нравственной (субъективной) стороны оно состоит не в избавлении лишь человека от наказаний за грех и даровании ему загробного блаженства или Царства Небесного. Спасение, по православному учению, есть прежде всего очищение человека от греховной скверны, достижение им святости, нравственное его обновление, но нравственное возрождение человека возможно только под действием благодати Духа Божия, которая обильно подается в христианских таинствах, другими словами, на пути спасения встречаются человеческая свобода или человеческое благое произволение и Божестввенная благодать. Понятно, что одними естественными силами, без помощи свыше, невозможно «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего и в обольстительных похотях... и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» ( Ефес. 4:21–24 ). |
| После развернутого описания его встречи с неузнанной им супругой, муж Феодоры исчезает из действия, чтобы появиться вновь лишь в самом конце, рыдающим над мертвым телом любимой (его дальнейшая судьба, равно как и судьба приемного сына Феодоры в повести никак не обозначены). Второе главное действующее лицо «Легенды» – игумен Октодекатского монастыря, едва упомянутый в исходном житийном тексте. Этот безыменный игумен наделен автобиографическими чертами еще в большей степени, нежели оскверненная соприкосновением с пошлостью жизни юная женщина (так трактует Герцен эпизод грехопадения Феодоры). С этим персонажем молодой писатель щедро делится обретенным им духовным опытом, именно ему доверяет свои заветные мысли о сущности христианства и его месте в современной жизни (изложение этих мыслей составляет главное содержание четвертой, центральной главы повести). Отношения игумена с «иноком Феодором», своим другом и единомышленником, о сокровенной тайне которого он и не подозревает, определяют подлинное движение сюжета «Легенды». Эта линия действия почти целиком домыслена светским автором. Если духовный мир игумена очерчен вполне определенно, хотя и с романтической экзальтацией, то о внутренней жизни его «собеседника» в «Легенде» говорится лишь интригующими полунамеками. Симеон Метафраст прямо сообщал о переодевании Феодоры, отчего ее история лишь выигрывала в драматизме. Читателям «Легенды», напротив, предоставляется возможность самим догадаться, кто скрывается под обличием «инока Феодора». Не менее интригующе обрывает Герцен эпизод объяснения «Феодора» с влюбленной в него дочерью енатского игумена. Такая таинственность, вероятно, покажется, наивной современному читателю, тем более, что в уже упоминавшуюся центральную главу повести писатель вставил в виде подсказки богословский спор собеседников о природе женщины. Любопытно отметить, что и женофобия игумена, и осторожное заступничество за «дочерей Евы» «Феодора» подкрепляются аргументами одного и того же церковного авторитета – Иисуса Сирахова, словами которого, как уже говорилось, начинает свой рассказ о жизни Феодоры Метафраст. |
|
|
