| Адмирал объявил об этом решении священнослужителям храма и попросил их согласия. Естественно, что духовенство ответило отказом, но это не остановило правителя. Тогда православные священники и местные православные обратились за помощью к святителю Спиридону, умоляя защитить храм от посягательств католиков. Ночью во сне святитель Спиридон явился венецианскому правителю и сказал: «Зачем ты беспокоишь меня? Алтарь твоей веры не подобает иметь в моем храме». Святитель потребовал отказаться от этого намерения, предупреждая, что в противном случае все виновные будут наказаны. Испуганный правитель обратился к своему советнику, который сказал, что это всего лишь злая выходка диавола. Успокоившись, Пизани заказал нужные материалы для устроения алтаря. Тогда всё православное население острова еще усерднее стало молиться своему заступнику, чтобы он не допустил осквернение святого места. В эту же ночь святитель Спиридон в монашеском облачении вновь явился во сне адмиралу Пизани с предупреждением: «Я просил тебя не беспокоить меня. Если ты посмеешь приступить к выполнению своего замысла, ты будешь очень сожалеть, но тогда уже будет слишком поздно». Утром адмирал рассказал об увиденном своему советнику, на что тот, обвинив Пизани в трусости, только посмеялся и сказал, что не может такой образованный человек обращать внимания на сновидения. 11 ноября 1719 года адмирал Пизани со своими сторонниками отправился в храм святителя Спиридона, якобы поклониться мощам святого и возжечь лампаду. Однако на самом деле они пришли в храм с тем, чтобы провести измерения на том месте, где они собирались устроить католический алтарь. Православные священники еще раз попытались воспрепятствовать этому, но на сей раз безуспешно: католики не уступали, готовясь на следующий день приступить к исполнению задуманного. Но планам этим не суждено было осуществиться. В ночь на 12 ноября на море поднялся ужасный шторм, началась гроза, гром и молния сотрясали город. В полночь стражник, находившийся у входа в крепость Форт Кастелли, увидел старца в монашеском облачении с зажженным факелом в руках. |
| Внутренние стены храма, так же как и двери, были украшены херувимами с пальмами и орнаментами, с позолотой фонов, а местами и орнаментов, а наружные стены были также украшены херувимами и орнаментами, вырубленными из известкового камня. Каждую неделю эти украшения промывали, а к большим праздникам белили, так как на них оседала копоть от жертвоприношения; для того, чтобы дым не проникал в храм, окна и двери закрывались завесами. С западной стороны Святого Святых стоял семисветильник, а с восточной, – между святилищем и восточной дверью, – кадильный жертвенник, и это место называлось «кадильным алтарем». На северной стороне храма был в 1 л. ширины проход, через который входили очередные первосвященники для зажжения светильников утром и вечером и для возложения фимиама на кадильный жертвенник. Пресвятая Богородица с родителями и провожатыми, взойдя по 15 ступеням в притвор храма и пройдя вторую половину башни и притвор, входит четырьмя ступенями на вымощенный двор, перед вторыми, «израильскими воротами», а через эти ворота – во двор, шириной в 100 лов., а длиной в 50 л., по бокам которого стояли по 3 отдельных, небольших здания; внутри зданий находилось по 1 комнате, в 6 кв. л., с сиденьями. Кругом отдельных зданий, на израильском дворе было 30 зданий, в которых священники учили народ, и в одном из которых 12-летний Господь Иисус Христос был найден Богоматерью сидящим среди учителей Иудейских. Пройдя этот двор и взойдя еще 4 ступени, Пресв. Богородица вышла на площадь священного двора, перед третьими воротами, перед которыми только и мог встретить Ее Захария с другим духовенством в облачении, так как они не имели права выходить в облачении из священного двора в другие дворы. Когда Она прошла третьи ворота, то Захария мог взять Ее за руку и провести двором в 100 л. к восточным воротам, находившимся в ограде храма и стоявшим, как и самый храм, на 10 ступеней выше священного двора. Захария должен был провести Пресв. Деву в боковой ход притвора, в жилые помещения девиц. Вероятно, введение во храм было во дни новомесячия, когда ворота, называвшиеся «красными, княжескими и золотыми», были отворены, а они открывались только в эти дни, в дни субботние и в большие праздники. Они назывались «красными», потому что были сделаны из кедрового дерева, имеющего красный цвет; «золотыми» – потому что фоны, а местами и орнаменты, были вызолочены; «княжескими», – потому что князь, стоя под их вереей, вкушал священные хлебы перед народом и сидел около них во время народных собраний. |
| В нем не было ничего искусственного, натянутого, деланного. Он держал себя естественно и просто. Когда его облачали посреди храма, когда он стоял в полном облачении перед престолом, он держался так, как будто был один в комнате, а не перед несколькими тысячами человек, которые не спускали с него глаз. В его молчаливых, повелительных жестах чувствовалась привычка командовать; служил он негромким старческим голосом, благословлял слабым движением подагрических рук, генеральски, снисходительно шутил с духовенством. “Ты когда это успел, такой молодой, получить палицу?” “Что Вы, Ваше Высокопреосвященство, у меня уже дочь взрослая”. “Не верю, не верю, пока не увижу, не поверю ”. Так же просто он говорил с народом: отчитает, отругает, почему плохо стоят, зачем разговаривают, почему поздно приходят к исповеди; народ смущенно молчит... Потом барски-снисходительный жест: “Ну, ладно, давайте помиримся”. И начинается проповедь » 138 . Многие, кому доводилось общаться с митрополитом Серафимом, отмечали, что он был красив, высок ростом , голос у него был какой-то особый, мягкий, как бы приглушенный, манера говорить – слегка насмешливая, но не резкая. Ни одна мелочь не укрывалась от его взгляда. Военная выправка наложила отпечаток на весь его облик. В облачении на богослужениях он был величественен и естественен, управлял епархией твердой, властной рукой. Ленинградский архипастырь митрополит Серафим считал, что несправедливо ставить знак равенства между пособничеством режиму и церковной политикой, проводимой Предстоятелем Церкви – тогдашним Заместителем Патриаршего Местоблюстителя. Сотрудничать с властями или нет –этот вопрос решался каждым сугубо индивидуально. «Послание пастырям и пастве» от 29 июля 1927 г., или «Декларация», митрополита Сергия никого к этому не принуждала и не призывала. Поэтому, не находя достаточно веских причин для отделения от митрополита Сергия, Владыка Серафим оставался ему послушным во избежание еще большего зла, каковым явилось разделение Церкви. Вот почему в 1927 г. он поддержал «Декларацию» митрополита Сергия. Человек порядка, привыкший мыслить категориями строгой иерархии, он считал восстановление централизованной церковной власти наиболее важным делом. Владыка Серафим понимал, что «Декларация» митрополита Сергия не нарушала догматов, не проповедовала еретического учения, а лишь призывала сообразовываться с новыми государственными условиями и путем неизбежного компромисса сохранить возможность существования Православной Церкви в России. Тем не менее так называемый грех сергианства, то есть практика церковно-политических компромиссов, надолго отравил отношения между Русской Православной Церковью За границей и Русской Церковью в Отечестве. В 1927 г. каноническое общение между ними было прекращено. Потребовались многие десятилетия, прежде чем сама жизнь – уже в наши дни – подтвердила неизбежность такого компромисса и церковное единство было восстановлено. |
| Литургические облачения духовенства За православным богослужением все священнослужители облачаются в соответствующие их сану священные одежды. Диаконы, иподиаконы и чтецы за богослужением носят стихарь – длинное одеяние с широкими рукавами, не достающее до пола примерно 10–15 см. На правую и левую руку диакона надеваются поручи – нарукавники с изображением креста. На левое плечо диакона возлагается орарь – длинная лента с нашитыми на нее крестами, спускающаяся до пола сзади и спереди. Стихарь, орарь и поручи изготовляются обычно из парчи разных цветов. Иподиаконы, как и диаконы, носят орарь, но препоясываются им крестообразно. Священник для совершения литургии облачается в стихарь, который называется подризником и имеет несколько иную форму, чем у диакона: он бывает длиной до пят, с узкими рукавами, из легкой белой ткани (шелка, хлопка). Поверх подризника священник носит епитрахиль – широкую двойную ленту с нашитыми на нее крестами, надеваемую через голову и спускающуюся почти до пола. Поверх епитрахили надевается пояс с крестом посередине. Так же как и диакон, священник за богослужением носит поручи. Некоторые священники в качестве награды получают право ношения набедренника и палицы. Набедренник представляет собой прямоугольный плат на длинной ленте, надеваемый через плечо. Палица представляет собой такой же плат, только ромбовидной формы. Верхней одеждой священника является фелонь – плащ с отверстием, надеваемый через голову, облекающий плечи и грудь священника и сзади спускающийся почти до пола. Некоторые священники в качестве награды получают право ношения камилавки – цилиндрического головного убора фиолетового цвета. За особые заслуги священник может быть награжден правом ношения митры – богато украшенного головного убора полукруглой формы, напоминающего корону. Священник Русской Православной Церкви и во внебогослужебное время носит на груди крест. Архиереи за богослужением надевают подсаккосник, по форме не отличающийся от священнического подризника, но имеющий разрезы по бокам и застегивающийся на пуговицы. Поверх подсаккосника архиерей надевает пояс, палицу и поручи. Затем надевается саккос – стихарь с укороченным низом и укороченными рукавами, также застегивающийся по бокам на пуговицы и украшенный бубенцами. На груди архиерей носит крест и панагию – медальон овальной формы, обычно с изображением Пресвятой Богородицы. На плечи архиерея возлагается большой омофор – широкая лента, облекающая плечи епископа и спускающаяся одним концом с левого плеча спереди, другим – с того же плеча сзади. В некоторых случаях вместо большого омофора надевается малый омофор – лента такой же ширины, но более короткая, спускающаяся обоими концами вперед. Архиерейская митра увенчивается крестом. В некоторые моменты богослужения архиерей берет в руки жезл – высокий посох с крестом наверху. В некоторых случаях архиерей совершает богослужение в мантии – одеянии с длинным шлейфом. |
| Предстоятель (в древности - диакон) возглашает: Εν ερν προλθωμεν - Некогда это были заключительные слова Л. В. В., но впосл. к ним прибавились заамвонная молитва и окончание чина изобразительных ( и Пс 33, в дониконовской практике также «Достойно есть») с отпустом. В древнем К-поле по завершении литургии духовенство отправлялось в скевофилакион (сосудохранительница, т. е. ризница), чтобы снять священные облачения и совершить последнюю молитву литургии (Ηνυσται κα τετλεσται, σον ες τν μετραν δναμιν - ); тогда же происходило потребление Св. Даров. В совр. Служебнике эта древняя «молитва в скевофилакионе» читается в алтаре сразу после заамвонной и осмыслена как благословение на потребление Св. Даров. Если исключить из чина дополнения различных эпох: молитвы и заамвонную, к-рые были включены в чин Л. В. В. в VII-VIII вв.; протесис, энарксис и сугубую ектению с их молитвами, появившиеся примерно тогда же ( Mateos. Célébration. P. 27-61, 148-156); добавленные к литургии в монастырской практике IX-XI вв. элементы последования изобразительных (т. е. и Пс 33 в конце литургии ( Mateos J. Un horologion inédit de Saint-Sabas: Le Codex sinaitique grec 863 (IXe siècle)//Mélanges E. Tisserant. Vat., 1964. Vol. 3. P. 47-76, здесь p. 68); к ним же относятся изобразительные антифоны, в визант. мон-рях и на Руси вытеснившие будничные антифоны), а также молитву перед Евангелием,- то древнейший комплекс священнических молитв Л. В. В. выглядит следующим образом: молитва входа, молитва Трисвятого пения, главопреклонная молитва об оглашенных, 3 молитвы священников о самих себе перед совершением таинства Евхаристии, анафора, молитва перед «Отче наш», главопреклонная молитва, благодарственная молитва после причащения и молитва в скевофилакионе. Первая и последняя из этих молитв читались вне храма: молитва входа - перед церковными вратами, когда духовенство выстраивалось для церемониального вхождения в храм; последняя - в скевофилакионе, когда священнослужители снимали с себя литургические облачения. Главопреклонные молитвы - над оглашенными и после «Отче наш» - служили отпустами соответственно оглашаемых и непричащающихся верных (впрочем, в Л. В. В., согласно даже древнейшим рукописям, молитва отпуста непричащающихся уже заменена молитвой о достойном причащении: Taft. Precommunion. P. 112-113). Три молитвы священников в начале литургии верных также не относились к большинству молящихся. Т. о., основными молитвами Л. В. В. были: на литургии оглашенных - молитва Трисвятого, на литургии верных - анафора, молитва перед «Отче наш» и благодарственная молитва. |
| «Богатые протопопы носили колпаки из зеленого, красного и черного бархата, остальные – из сукна, причем под этими колпаками надевались шапочки из красного сукна, простроченные желтым шелком» (скуфья?), с околышем из розовой шелковой материи. «Такова же одежда диаконов. Так же одеваются жены духовных лиц... Кроме них, вообще никто не носит такой одежды и таких шапочек» 383 . На Украине священники отличались тем, что носили суконные колпаки «с меховой опушкой», а богатые – «бархатные колпаки с собольим мехом». Протопоп, кроме того, «носил суконную шляпу с крестом», a богатые священники – бархатную, но, вероятно, без креста 384 . Обувью духовенства, как, впрочем, и всех почтенных граждан, служили зеленые, красные, синие сафьяновые сапоги, которые в большом количестве постоянно ввозились персидскими купцами. Богослужебные облачения духовенства были такие же, как теперь, только наперсных крестов вообще ни у кого из священников не было 385 . О церковных наградах Павел Алеппский совершенно не упоминает. Протопопов отличали лишь по деталям повседневной одежды. Священники и диаконы, по обычаю всех вообще уважаемых людей того времени, непременно носили в обыденной жизни посохи-палки. Одежда монахов существенно отличалась от одежды белого духовенства. Монахи в России носили черные суконные рясы, а под ними – подрясники, «по большей части из зеленого сукна, а фуфайка и штаны делаются из зеленой бязи, которую привозят к ним персияне» 386 . Клобуки монахов до приезда патриарха Макария были шерстяные вязаные, нашитые на скуфью, без твердой основы, глубоко надвигавшиеся на глаза и уши. Монахи носили шерстяные мантии и под одеждой – параманы. Так же одевались и монахини. На Украине монахи носили черные суконные колпаки, отороченные «искусственным мехом, сделанным из шерсти, наподобие бархата». «Крепы 387 у них очень большие, опускаются на глаза и застегиваются под подбородком пуговицами, когда... монахи обнажают голову, то клобук остается висеть у них за спиной, как это в обычае у капуцинов, только еще красивее, чем у них, и иезуитов; впрочем их одеяния и мантии схожи» 388 . |
| В Византии епископы награждались жезлами из рук императора. И в России в XVI-XVII веках Патриархи получали свои жезлы от царей, а епископы – от Патриархов. С 1725 года Святейший Синод вменил в обязанность старшему по хиротонии архиерею вручать жезл новопоставленному епископу. Архиерейские жезлы, особенно митрополичьи и патриаршии, принято было украшать драгоценными камнями, рисунками, инкрустациями. Особенностью русских архиерейских жезлов является сулок – два платка, вложенных один в другой и привязанных к жезлу у верхней перекладины – рукояти. Сулок возник в связи с русскими морозами, во время которых приходилось совершать крестные ходы. Нижний платок при этом должен был предохранять руку от прикосновения к холодному металлу жезла, а верхний – от внешнего холода. Есть мнение, что благоговение пред святыней этого символического предмета побуждало русских иерархов не касаться его обнаженной рукой, так что сулок может считаться также знамением Божией благодати, покрывающей человеческие немощи епископа в великом деле управления Церковью и в пользовании Богодарованной властью над ней. ОДЕЯНИЯ ДУХОВЕНСТВА Глава 1. ПОВСЕДНЕВНЫЕ ОБЛАЧЕНИЯ Повседневные одеяния, отличающие служителей Церкви от мирских людей и свидетельствующие их сан и звание, когда-то произошли от одеяний, употреблявшихся в миру, и быстро, уже в древние времена, приобрели особые признаки, так что духовенство и монашество стали и внешне выделяться из мирской среды. Это глубоко соответствовало понятию о Церкви как о царстве не от мира сего, которое, хотя и проходит свое странствие и служение в миру, тем не менее глубоко отлично от него по природе своей. В сознании древних священный сан или монашеское звание обязывали носителей таковых быть всегда и везде теми, кем они являются пред Богом и Церковью. Основными повседневными одеяниями духовенства и монашества всех степеней являются подрясник и ряса. Подрясник представляет собою длинное, до пят, с наглухо застегнутым воротом одеяние с узкими рукавами. Это одеяние бывает двух видов. Первый вид подрясников: ушитое в талии одеяние, разрезное сверху донизу, с расширенным колоколом нижней части. Левая нижняя пола глубоко заходит внутрь под правую верхнюю полу. Косая верхняя правая пола застегивается с левой стороны на шее и в поясе. Второй вид этого одеяния: однорядка, ушитая в талии или прямая одежда, разрезная по центру, от шеи до груди, или донизу, имеющая от середины ворота до нижнего края по центру ряд пуговиц (обычно 33). Такой покрой имели древние русские однорядки духовенства и знати и католические духовные одежды. Подрясник – нижнее одеяние. У монашествующих он должен быть черного цвета. Цвет подрясников белого духовенства черный, темно-синий, коричневый, серый и белый для лета. Материал: сукно, шерсть, сатин, лен, чесуча, реже шелковые ткани. |
| А.А Желобовский оказывал помощь военным священникам, которые вынужденно выходили за штат до выслуги пенсии, семьям военного духовенства, оставшимся без кормильца. Покровительствовал Обществу попечения о бедных военного и морского духовенства (открыл более 15 отделений). В 1890 г. Покровский приют общества перевели с окраины (Петербургская сторона) на Фурштатскую улицу, в новый специально приобретенный дом, где могли проживать 15 семей (освящен 30 дек. того же года). В 1891 г. А. А.Желобовский опубликовал синодик общества для поминовения его членов. В 1894 г. по замыслу А.А Желобовского при приюте была устроена мастерская по пошиву облачений и просфорная. В 1896 г. общество приобрело в г. Кременце Волынской губернии усадьбу под женское Духовное Училище, преимущественно для сирот военного духовенства. Также А. А. Желобовский попечительствовал Николаевской богадельне гвардейского и гренадерского духовенства. Согласно новому уставу (1893), в богадельню принимали священно- и церковнослужителей Гвардейского и Гренадерского корпусов, оставивших службу по болезни и возрасту, а также их вдов и сирот. В 1900 г. здание было расширено и надстроено, в 1910 г. на пожертвования Желобовский при богадельне была открыта амбулатория, построены 2 новых приюта для вдов и сирот военного духовенства и расширен 3-й. Самым значительным сооружением стала Гатчинская богадельня для призрения вдов и сирот военного и морского ведомства и заштатных священно-церковнослужителей (1905–1906), которая получила имя Желобовского. Сбор средств на учреждение богадельни был организован духовенством армии и флота к 45-летнему юбилею служения А.А. Желобовского в священном сане. Собранная сумма в 20 тыс. р. позволила начать ходатайство о строительстве. С разрешения Святейшего Синода были задействованы суммы из доходов свечного завода военно-духовного ведомства. Для содействия постройке и для контроля за расходованием материалов и денежных средств был образован Строительный комитет во главе с Желобовским, в который вошли священники квартировавших в Гатчине лейб-гвардии Кирасирского полка и 23-й артиллерийской бригады. 5 октября 1906 г. Желобовский освятил Гатчинскую богадельню. |
| Ныне многие приходы занимаются изготовлением чисто восковых свечей, что гораздо предпочтительнее для верующих по сравнению с церезиновыми дешевыми свечами. Свечной рынок сегодня может предложить все что пожелаете, поэтому ныне недопустимо использовать в Алтаре невосковые свечи; следует озаботиться тем, чтобы обеспечить наличие больших восковых свечей для установки на Престоле во время торжественных богослужений, а также для духовенства и иных алтарных нужд. Чтобы приучить прихожан к мысли, что свечи не продаются в храме, но выдаются на руки в обозначение совершенного прихожанином пожертвования, надо упразднить то, что напоминает торговлю – ассортимент и цену. Порою за свечным ящиком предлагается до десяти видов свечей, различающихся длиной и толщиной – так стимулируется у прихожан ложная установка, что от толщины свечи зависит его усердие в молитве. В некоторых храмах имеется всего два вида восковых свечей – маленькая стоимостью 2 рубля и другая лишь в трое большая по весу – 10 рублей. Тот, кто не может много жертвовать, воспользуется свечой за два рубля, а кому все равно – тот приобретет и десять штук по 10 рублей. Хорошая традиция сложилась в Троицком Соборе Троице-Сергиевой Лавры – здесь свечи не продаются, их можно брать в обмен на любое тайное пожертвование. г. Церковные облачения Довольно значительную часть храмового имущества составляют церковные облачения. В их число входят специальные покровы на Святой Престол и Жертвенник, священные одежды клириков и прочие тканые предметы, используемые как в богослужении, так и в украшении храмов (ковры, дорожки). Количество церковного облачения возрастает в зависимости от числа алтарей и количества священнослужителей. Благочиние и благолепие Божественной литургии обеспечивается, кроме всего прочего, также и красотой священных одежд клириков и специальных покровов Престолов, Жертвенников и аналогиев. Цветность облачений связана с типом церковного празднования – Господские, Богородичные, святительские и прочие праздники. Всем им усваиваются особые цвета облачений – белый, голубой, золотистый и т. д. |
| Священнических и диаконских облачений в Крестовоздвиженской церкви количеством меньше, чем в соборе, но изяществом и ценностью они превосходнее. Многие из этих облачений украшены жемчугом и дорогими камнями. Богатство Крестовоздвиженского храма, как и соборного, оценивалось в 700 тысяч рублей ассигнациями (200 тысяч рублей серебром) 537 . При Крестовоздвиженской церкви было два причта, а при прочих приходских церквах по одному. Сообщу за тем предварительные сведения о духовном училище. Оно открыто в 1816 году, 24-го сентября. Открытие происходило в присутствии преосвященного Ксенофонта, епископа Владимирского и инспектора Владимирской семинарии, архимандрита Иосифа. Дом для училища каменный, одноэтажный, пожертвован был купцами Носовыми. Прочие значительные граждане, приглашённые на торжество открытия училища, сделали денежные приношения. Училище находилось вблизи соборной колокольни на базарной площади. Когда я поступил в училище, все четыре класса помещались внизу; но года через два, над каменным зданием надстроен был деревянный мезонин с балконом. Туда переведено было высшее отделение уездного училища. Первым смотрителем Шуйского духовного училища был протоиерей Василий Иванович Смирнов, человек почтенный, пользовавшийся общим уважением, как духовенства, так и граждан. Где он сам получил высшее —34— 1827 г. образование, я хорошо не знаю; вероятно, в Лаврской Троицкой семинарии: но известно, что он был преподавателем во Владимирской семинарии. Сделавшись смотрителем Шуйского училища, он вместе с тем определён был настоятелем церкви села Васильевского, в 18-ти верстах от г. Шуи; жил он постоянно в Шуе, а в Васильевское, для служения, ездил только по праздникам. В Васильевском, кроме него, было ещё три священника. В должности смотрителя о. протоиерей Смирнов оставался до 1829 года. К нему-то приводила меня матушка на первоначальное испытание. Инспектором, при моём поступлении в училище, был священник Троицкой церкви Иван Алексеевич Субботин 538 . Невысокого роста, сухощавый, с кудрявыми, русыми волосами, лишённый одного глаза, но чрезвычайно дальнозоркий, глубоко-религиозный и строгих правил жизни; отличный латинист и вообще основательно образованный человек. |
|
|
