| Не подлежит сомнению, что и такими наблюдениями не может быть исчерпан ответ на все затронутые здесь спорные вопросы, так как и он не устраняет главнейшего препятствия к их окончательному разрешению. Одно из наиболее существенных затруднений, которое испытывает каждый исследователь нашего древнейшего свода, заключается в утрате его списков за 12, 13 и половину 14 столетия. Протограф известных нам редакций этого свода мог подвергаться изменениям в течение этих столетий 3 , почему текст Повести временных лет, сохранившийся в списках Лаврентьевском и Ипатьевском, мог дойти до нас в виде летописи, уже значительно отклонившейся от первоначального оригинала 1116 г., хотя мог сохраниться и в виде копии, довольно близкой к подлинному труду игумена Сильвестра. При анализе легендарной части Повести временных лет, изложенном в настоящем труде, исходной точкой, по необходимости, послужило (как и в предшествующих однородных изысканиях) условное предположение, что древнейшие (14 в.) из сохранившихся списков Повести, в общем, воспроизводят древний состав Сильвестровской редакции ее начала 12 в., хотя это, конечно, не исключает возможности, что при дальнейших исследованиях такое предположение окажется подлежащим существенному исправлению и, что в зависимости от этого, должны будут измениться и выводы, основанные на вышеуказанном условном суждении. Но для этих выводов-из числа летописных материалов осталась здесь не привлеченною начальная часть I Новгородской летописи (до 1015 г.), сохранившаяся в младших списках ее и послужившая для А. А. Шахматова одной из точек опоры при восстановлении им текста утраченных сводов, предшествовавших появлению Повести временных лет (Разыскания, стр. 289 и др.). С предположением о том, что утраченное начало Синодального списка (13–14 вв.) I Новгородской летописи сохранилось в рукописях ее младшего извода, можно было бы согласиться только в том случае, если бы текст летописи по Синодальной рукописи, начиная с 1016 г. и далее вполне совпадал бы с таким же текстом более поздних копий. Между тем, сходство между ними начинается не с 1016-го, а только с 1074-го г. (А. А. Шахматов. О начальном Киевском своде, стр. 3; ср. Разыскания, стр. 5). Такое несовпадение не позволяет признать, что пробел в Синодальной рукописи может быть восполнен при помощи позднейших списков той же летописи. 4 Текстуальное сопоставление утраченной части Новгородского свода по этим спискам с соответствующими отделами в списках Лаврентьевском, Ипатьевском и т.п., равно как и с аналогичной частью Софийского временника, IV Новгородской Летописи и др., не может привести к восстановлению древнейшего вида этой части и потому, что она содержит не исторический, в узком смысле, материал, а смесь продуктов легендарно-эпического и агиологического творчества, требующих для себя иного способа критического изучения, чем приемы исследования текста обычных летописных записей. |
| В отсутствие архиерея Новгород в 1402 г. заключил со Смоленском мирный договор, направленный против Литовского вел. кн. Витовта. В 1404 г., когда Смоленск был захвачен Витовтом, смоленский кн. Георгий (Юрий) Святославич прибыл в Новгород и получил 13 городов в Новгородской земле. В 1405 г. Витовт осаждал псковскую крепость Воронач. Когда псковичи послали в Новгород предложение участвовать в ответном походе «на Литву мстити крови християнския», согласно Псковским летописям, новгородские воеводы ответили, что «нас не благословил владыка воевати Литвы... но идем с вами на Немцы» (Псковские летописи. 1941. Вып. 1. С. 28; ср.: Там же. 1955. Вып. 2. С. 32). По Новгородской IV летописи, однако, новгородцы «послаша им в помощь на Литву воеводы... с вои», к-рых псковичи вернули в Новгород (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 399), а по сообщению Софийской II летописи, псковичи и новгородцы отправили совместную делегацию в Москву с просьбой о помощи (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. Стб. 15). В 1407 г. в Новгород «милостиня ради» приезжал Трапезундский митр. Феодул. В том же году новгородские власти, в т. ч. И., послали грамоту вел. кн. Витовту, прося у него в качестве служебного князя его брата Семёна (Лугвеня), хорошо проявившего себя как полководец в 1390-1392 гг. (занявший в 1389 новгородский стол кн. Семён в 1392 уехал из Новгорода под давлением московского князя). Призыв Семёна (Лугвеня) на новгородский стол состоялся в условиях московско-литов. конфликта и был резко осужден союзным Москве Псковом. О пролитов. ориентации новгородских властей в те годы свидетельствует сохранившаяся в нем. переводе грамота Новгорода Семёну (Лугвеню), составленная от лица И., посадника и тысяцкого, в к-рой новгородские власти просят князя срочно вернуться в Новгород в связи с осложнением отношений с Ливонским орденом, при этом заявляя, что «мы хотим действовать, советуясь с великим князем», т. е. с Витовтом (1411 г.?; ГВНиП. 52. С. 90-91). В 1412 г. Семён (Лугвень) окончательно покинул Новгород, и до 1432 г. литов. служебных князей в Новгороде не было. |
| Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича Подготовка текста, перевод и комментарии М. А. Салминой Похвалы умершим князьям, обычно включавшиеся в состав летописей, – традиционный жанр древнерусской литературы. Некрологические характеристики и похвалы встречаются уже в Повести временных лет, в южнорусских летописных сводах, а затем во владимиро-суздальском и московском летописании. Одним из наиболее известных в художественном отношении произведений этого жанра является «Слово ο житии великого князя Дмитрия Ивановича». Посвященное выдающемуся деятелю русской истории – Дмитрию Донскому – «Слово ο житии...» – не только пышная похвала, созданная по всем правилам высокого риторического искусства, но и публицистическое произведение, в котором воспоминания ο князе Дмитрии служат поводом для провозглашения важных идеологических принципов и оценки современной автору политической обстановки на Руси. «Слово ο житии...» читается в ряде летописных сводов в составе статьи 1389 г., года смерти князя Дмитрия Ивановича. Старшие его тексты находятся в Софийской первой, Новгородской четвертой, Новгородской Карамзинской летописях. С. К. Шамбинаго, Α. Α. Шахматов и А. В. Соловьев считали, что «Слово ο житии...» было создано в конце XIV в. Κ концу XIV – началу XV в. относит памятник Г. М. Прохоров. 1–2-й четвертью XV в. датировала это произведение В. П. Адрианова-Перетц. Κ XV в. склонна была относить «Слово ο житии...» и Μ. Α. Салмина, со временем посчитавшая, однако, более вероятным XVI в. (см.: Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 159–162). «Слово ο житии...», как показывает текстологический анализ памятника, использовало одинаковые с летописной повестью ο Куликовской битве литературные источники – «Житие Александра Невского», паремийное «Чтение ο Борисе и Глебе», «Слово на Рождество Христово ο пришествии волхвов». «Слово ο житии...» публикуется по Новгородской Карамзинской летописи XVI в. (РНБ, F. IV, 603). Исправления вносятся по Голицынскому списку первой редакции Новгородской четвертой летописи (РНБ, Q. XVII, 62). |
| 582 Софийская 1 летопись под 1385 годом, в Собрании летописей, V, 239: «И Пимин митрополит поиде ко Царюграду на Новгород, и Новгородци митрополиту не дали месяца судити: тогоже лета поиде Пимин митрополит в Царьград»; так называемая Архангелогородская летопись, изданная в Москве, в 1781 году, под тем же годом, стр. 91: «Тогоже лета митрополит Пимин пойде в Новгород великий о месячном суду, и не даша ему Новгородцы» (далее говорится, что Пимин пришёл на Русь из Царьграда, т. е. нужно, что он пошёл из Руси в Царьград). Новгородцы постановили свой приговор во второе воскресенье великого поста, которое в 1385 году было 19 Февраля; Пимин отправился в Константинополь 9 Мая того же 1385 года. 583 Грамота эта, не дошедшая до нас, по свидетельству наших летописей, между прочим, была подписана митрополитами адрианопольским и ганским (Никоноская летопись IV, 195 fin., Воскресенская в Собрании летописей VIII, 61 начало, 1 Софийская ibid. V, 244); а митрополиты адрианопольский и ганский прибыли с Киприаном в Россию в качестве патриарших экзархов, из чего и видно, что грамота писана до отбытия Киприана из Константинополя; cfr послание патриарха в Новгород от 1393 года в Памятниках Павлова col. 235. 585 Время точным образом (день прибытия в Новгород – 11 Февраля) указывается в 4 Новгородской летописи, – в Собрании летописей, IV, 98. В 1 Новгородской летописи сказано: «зимой». По Никоновской летописи IV, 199 sub fin., Киприан прошёл в Новгород из Твери. 587 По уверению греческих актов, Новгородцы даже приговорили убивать и предавать смертной казни тех, которые бы захотели обращаться к апелляционному суду митрополита, – в Памятниках Павлова col. 241. 588 Подробности в 4 Новгородской летописи, – в Собрании летописей, IV, 98 sub fin., и в Никоновской летописи, IV, 199 fin.. 589 Дмитрия, афинянина родом или Афинея прозванием ( θην ιος, – послание патриарху в Новгород у Павлова col. 253, который в наших летописях называется боярином Киприана Дмитроком, – 4 Новгородская летопись под 1394 годом, а в актах – его боярином Дмитрием Афинеевичем, – Акты Истории т. I, (после он – боярин великого князя, – Собрание государственных грамот и договоров. I, |
| Н. И. Надеждин (1804–1856) также находил скептицизм, в отношении к древнейшему периоду русской истории, имеющим известные основания. «По несчастию говорит он, единственные памятники запечатленные несомненною достоверностью (грамоты и официальные документы) простираются не дальше XIII века... Памятниками целых четырех столетий остаются одни летописи, не имеющие дипломатического ручательства достоверности. Скептицизм в отношении к нашим, равно как и ко всем вообще летописям, не совсем безоснователен. Чтобы иметь полную достоверность к сказанию, необходимо убеждение в его подлинности» 354 . П. М. Строеве (1795–1876) в своей интересной статье о византийском источнике Нестора-говорит следующее: «В начале наших летописей так мало отечественных сказаний, что топоэтнография древней России, три договора и некоторые сказки (о смерти хитростях Олега, хитростях Ольги, Белгородском кисиле и пр.) все остальное-почти византийское». 355 С.М. Строев (1815–1840) историк выступил жарким противником М. П. Погодина, доказывал неосновательность его мнений о русской летописи и отвергал ее древность и достоверность «Летописи наши, утверждал он, суть не что иное, как сборники, составленные в конце XIII или начале XIV столетий из различных сочинений, писанных отдельно разными лицами и в разные времена. Сочинения, входившие в состав русских летописей: 1) перевод греческих летописей (именно Георгия Амартола), 2) жития святых, писанные различными лицами в разные времена, 3) монастырские записи о важных событиях монастырских и городских, 4) послания духовных лиц о разных предметах и 5) отдельные повести о битвах, князьях и проч.» 356 . Крупный исследователь и знаток древней церковнославянской письменности, известный филолог-славист И. И. Срезневский (1812–1880 гг.), после сравнительного исследования Новгородских летописей, пришел к заключению: «во первых, что в одно и то же время ведены были русские летописи в разных местах различные, и что Нестор воспользовался многими из этих летописей, но не всеми; во вторых, что впоследствии за летописью Нестора-потому ли что она была лучше всех или по какой другой причине-осталось первенство, а другие были употребляемы только как пособие для пополнения сказания Нестора;-в третьих, что летописцы Новгородские, даже и поздние, не все знали или хотёли пользоваться Нестором, а держались только своих местных записок и нередко пользовались только кое-чем, а не всем, что должно было им показаться уместным если бы все пособия были у них под руками» 357 . |
| Narbutt T. Dzieje staroytne narodu litewskiego. Т.4. Wilno: Nakadem i drukiem A. Marcinowskiego, 1838. С. 181. Татищев В. История Российская. Т. 3. М.: Аст - Ермак, 2005. С. 27. Впервые третья часть его «Истории российской» опубликована в 1784г. Ипатиевская летопись//ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1843. С. 201. О монастыре см.: Монич О., диак. Заневський монастир в Полонинах: нариси з icmopii Угольського та Углянського мohacmupib. Ужгород: ВАТ «Патент», 2009. Ст. 27. По основному мнению – на Афон, по данным Татищева и Новгородской первой летописи – на Синай. Эта же летопись приводит несколько иную последовательность событий в жизни Войшелка. См. Die erste Novgoroder Chronik nach ihrer aeltesten Redaktion (Synodalhandschrift) 1016 – 1333/1352. Edition Leipzig, 1971. S. 214. См.: Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей/Под ред. В.П. Семенова. Т.9. Верхнее Поднепровье и Белоруссия. СПб.: Изд. А.Ф. Девриена, 1905. С. 430. Д-в М. Лавришево//День. 17 сентября 1864. С. 15. Прим.: Редакция газеты «День» находилась в доме кн. Воронцова на Большой Никитской улице в Москве. Выходила еженедельно. В котором, кстати, участвовал Тройнат – племянник Миндовга и, соответственно, двоюродный брат Войшелка. Более подробно его жизнеописание изложено и проанализировано, например, в статье Д.П. Огицкого. См.: Огицкий Д.П. Великий князь Войшелк//Богословские труды. 1983. С.176 – 191. Евреиновская летопись//ПСРЛ. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М.: Наука, 1980. С. 219 – 220. Датирована концом XVII века. Румянцевская летопись//ПСРЛ. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М.: Наука, 1980. С. 198 – 199. Можно датировать концом XVII века. Ольшевский список//ПСРЛ. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М.: Наука, 1980. С. 178. По датировке С.Л. Пташицкого написание летописи относят к 1550 г. Написана на польском языке. Список Быховца//ПСРЛ. Т. 17. Ст. 488 – 489. Список археологического общества//ПСРЛ. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М.: Наука, 1980. С. 94. Писан полууставом XVI века. |
| Бяше же хромоног, но умом свершен и храбор на рати, и христиан, чтяше сам книги " . Известие о походе Улеба на Железные Ворота, встречающееся в позднейших списках, есть известие чисто новгородское, и потому его нет в Киевской летописи, равно как известие об епископе Луке Жидяте и проч. Когда написана первоначальная Новгородская летопись - на это есть указание: в Софийском списке и в некоторых списках собственно Новгородской летописи под 1030 г. встречаем следующее известие: " Того же лета преставися архиепискуп ноугородскый Аким: бяше ученик его Ефрем, же ны учааше " . На основании этого известия мы имеем полное право отнести составление Новгородской начальной летописи к XI веку. Таким образом объясняется часть дополнений, внесенных в начальную Киевскую летопись составителями поздних списков: эти дополнения взяты из летописи Новгородской. Но в позднейших списках мы встречаем такие дополнения, которые никак не могли быть заимствованы из северной. Новгородской летописи, ибо содержат в себе известия о событиях южных, киевских. Так, например, в начале Игорева княжения следующее место: " И бе у него воевода, именем Свентелд, и премучи углеци, и възложи на них дань Игорь и вдасть Свентелду, и не владяшатся един град, именем Пересечен, и седе около его три лета, и едва взя и. И беша седяше углици по Днепру вниз; и по сем приидоша межи во Днестр, и седоша тамо. И дасть же и дань Деревскую Свентелду, имаше же по черне куне от дыма, и реши дружина Игорева: " се дал еси единому мужу много " . Не могли быть взяты из Новгородской летописи дополнительные известия о печенежских набегах, находящиеся в Никоновском списке под 990, 991, 1001 годами, известия краткие, не имеющие никакого значения для позднейшего летописца; также известия о крещении болгарских и печенежских князей, о смерти печенежского князя Темира, убитого родственниками. Таким образом, должно заключить, что начальная летопись, сохранившаяся в древних списках, есть сокращенная сравнительно с тою, которая сохранилась в позднейших. |
| Бывает, что Евгений и сам не крепко держится за какой-нибудь авторитет (напр. Боянов гимн), и все же считает нужным опереться на него и строить на основании его различные выводы, от которых сам же впоследствии и отказывается. Встречаются такие случаи, когда он разбивает всякую почти веру в первоисточнике и сам зачастую отворачивается от него, а однако нет-нет да и воспользуется им. Особенно характерно отношение Евгения в этом направлении к Иоакимовской летописи. Так как оно слишком выразительно указывает на степень критической способности нашего историка, то мы позволим себе остановиться на нем подолее. – Открывши Иоакимовокую летопись. В. H. Татищев безусловно признавал ее достоверною, a Иоакима считал первым русским летописцем. Последующие историки разделялись в мнениях об Иоакимовой летописи: Ломоносов, Эмин, Щербатов, Миллер и (особенно резко) Шлецер (он прямо называл Иоакимову летопись пустою выдумкою какого-нибудь монаха, – «Нестор», ч. II., издание Языкова, 1816 г., стр. 21) отрицали ее древность и не находили возможным пользоваться ею; наоборот, – Болтин, Императрица Екатерина II и Елагин стояли за нее и руководились ею в своих работах 688 . Речь о таком отношении историков, к летописи Иоакима мы находима, у самого Евгения в его «Новом опыте исторического словаря о писателях» («Друг Просвещения», 1806 г., ноябрь, стр. 116–121., в статье об Иоакиме) и в обоих изданиях «Словаря духовных писателей» (1-е издание, т. I, стр. 229–236; 2-е издание, стр. 220–225: тоже в статье об Иоакиме) 689 . Собрав их мнения, наш преосвященный историк категорически не высказывается ни за, ни против. Но по всему заметно, что он держит сторону первой партии историков и приводит следующие аргументы, подрывающие доверенность к Иоакимовой летописи: 1) Если бы она появилась ранее летописи Нестора, то этот последний, пользовавшийся даже византийскими историками, не мог не воспользоваться отечественною летописью, которую он должен был бы знать, как уроженец новгородской области, по свидетельству той же Иоакимовой летописи. |
| Насонов. М.; Л., 1941. Вып. 1; 1947. Вып. 2; Зимин А. А. Краткие летописцы XV-XVI вв.//ИА. 1950. Т. 5. С. 9-39; Присёлков М. Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950. СПб., 20022; Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец)/Ред.: К. Н. Сербина. М.; Л., 1950; Насонов А. Н. Летописный свод XV в. (по 2 спискам)//Мат-лы по истории СССР. М., 1955. Т. 2. С. 273-321 («Летописец русский»); Вычегодско-Вымская летопись//Историко-филол. сб./АН СССР. Коми филиал. Сыктывкар, 1958. Вып. 4. С. 257-271; Иоасафовская летопись/Ред.: А. А. Зимин, С. А. Левина. М., 1957; Новгородская харатейная летопись/Под ред. М. Н. Тихомирова. М., 1964; Бевзо О. А. Льbibcьkuй лimonuc i Острозький лimonuceц. К., 1971; Лimonuc самовидця. К., 1971; Копанев А. И. Пинежский летописец//Рукописное наследие Др. Руси: По мат-лам Пушкинского дома. Л., 1972. С. 57-91; The Old Rus " Kievan and Galician-Volhynian Chronicles: The Ostroz " kyj (Xlebnikov) and etvertyns " kyj (Pogodin) Codices/Introd.: O. Pritsak. Camb. (Mass.), 1990. Факс.; Радзивиловская летопись/Отв. ред.: М. В. Кукушкина. СПб.; М., 1994. 2 т. Факс.; Столярова Л. В. Записи ист. содержания XI-XIV вв. на древнерус. пергаменных кодексах//ДГВЕ, 1995 г. М., 1997. С. 3-79; Уо Д. К. К истории вятского летописания//In memoriam: Сб. памяти Я. С. Лурье. СПб., 1997. С. 303-320; Галицько-Волинський лimonuc: Дocлiджehhя. Текст. Комент./Ред.: М. Ф. Котляр. К., 2002; Бобров А. Г. Летописание Вел. Новгорода 2-й пол. XV в.//ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 109-121; Конявская Е. Л. Новгородская летопись XVI в. из собр. Т. Ф. Большакова//НИС. 2005. Вып. 10(20). С. 322-383; Шайдакова М. Я. Нижегородские летописные памятники XVII в. Н. Новг., 2006. С. 127-266; Кистерёв С. Н. Ефросин и «Роуский летописец»//Летописи и хроники: Новые исслед., 2008. М.; СПб., 2008. С. 94-123; Новгородская первая летопись: Берлинский список/Предисл.: А. В. Майоров. СПб., 2011. Факс.; Гимон Т. В., Орлова-Гимон Л. М. Летописный источник ист. записей на пасхалии в ркп. РГБ. |
| 590 Кюра Созонова и Василья Щечкина, – 4 Новгородская летопись под 1392 годом. В патриарших грамотах первый посол называется Кириллом и Кириком, – в Памятниках Павлова col. 255 и 287. 591 Обе грамоты и наказ апокрисиарию в Памятниках Павлова col. 235, 253 и 283. Первая грамота от Сентября 1393 года, вторая без даты, но она писана ранее 29 Октября того же года, которым помечен наказ апокрисиарию и в котором она уже упоминается. Первая грамота ещё не была послана в Россию, когда прибыли в Константинополь послы новгородские, а потому обе грамоты и отправлены были вместе. Апокрисиариев было послано собственно двое – архиепископ Михаил и царский чиновник Алексей Аарон. В наказе апокрисиариям замечательно то, что им настоятельнейшим образом предписывается от патриарха соблюдать между собою мир и любовь, ничего не говорить и не делать одному без другого и ни под каким предлогом не видеться порознь с великим князем и митрополитом. Это даёт знать, что константинопольские послы имели обычай вести себя в России далеко не безукоризненно и что, ставя на первом месте свои личные выгоды, они имели обычай править посольства так, как требовали эти последние. 592 В наших летописях записано, что патриарх отвечал послам новгородским «повинуйтеся митрополиту русскому», – 4 Новгородская летопись под 1392 годом. 594 Карамзин и Неволин полагают Кличен близ Устюжны, но см. о нём в Собрании государственных грамот, по Index’y (Семёнов в Словаре полагает Кличен на острове озера Селигера Кличане). 595 Грамота Киприана Новгородцам, снимающая с них отлучение, в Собрании государственных грамот, II, стр. 14. 596 Новгородские летописи 1 и 4. По Никоновской летописи, IV, 253 sqq, Новгородцы послали митрополиту шестьсот рублей, а полчетверта ста рублей дали его боярину, который привёз им от него прощения и благословение. Но относительно невероятно большого подарка боярину за привоз радостных вестей летопись впадает в ошибку. Этот боярин был тот самый Дмитрий афинянин, который ходил от митрополита послом к патриарху, и полчетверта ста рублей, которые дали ему Новгородцы (сверх такового же, по Новгородским летописям, количества рублей князю и митрополиту) были уплатой займа, сделанного у него в Константинополе послами новгородскими: 4 Новгородская летопись под 1394 годом. |
|
|
