| 8:35—37). Потом он представляет еще и другой разряд (вещей), которые производят отделение людей нетвердых в Богопочитании. Он говорит: «я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38—39). IV. И хвалиться тем, что «скорбь» и все упомянутое вслед за ней не может произвести отлучения, собственно, приличествует, скорее, нам, но вовсе не Павлу и не Апостолам, и не тому, кто сделался подобным им: ведь далеко выше этого стоит тот, кто сказал: «все сие преодолеваем» (περνικμεν) «силою Возлюбившего нас» (Рим. 8:37). А это (преодоление) куда выше простой победы (το νικαν). И если уж Апостолам надлежит хвалиться тем, что они не отлучаются «от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем», то они, во всяком случае, могли хвалится и тем, «что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала» и ничто из (упомянутого) вслед за этим не может их «отлучить от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем». Вот почему я и выражаю недовольство при виде такого человека, который, достигнув веры в Христа, однако, может колебаться в своей вере из-за Цельса, который не жил среди людей общей жизнью, да кроме того давно уже и умер, — (может колебаться) ввиду какой-то (призрачной) убедительности словесной. Я не знаю, как должно и мыслить о том, кто, в противовес обвинениям Цельса, направленным против христиан, нуждается в словах, занесенных в книги, — (в словах), которые могли бы предотвратить для него колебания в вере и привести его к твердости в ней. И только потому, что среди множества людей, которые считаются верующими, могут оказаться некоторые и такие, которые от писания Цельса могут прийти в замешательство и смущение, а в апологии, направленной против этих самых писаний, обрести врачевание, — которое, конечно, возможно только при том условии, если (ответные) речи до некоторой степени будут носить характер опровержения положений Цельса и утверждать истину, — я и решился склониться к твоей просьбе и представить ответ на сочинение, которое ты прислал мне. |
| Мария была простой девушкой, не отличавшейся ни знатностью, ни богатством, ни какими-то выдающимися достижениями. Она была по-настоящему верующей, но раскроется это только в евангельском повествовании. В тот момент, когда мы встречаем Ее в этом повествовании, Она была помолвлена с человеком по имени Иосиф, он был плотником, был намного старше Ее. Скорее всего, он был вдовцом, так что для него это должен был быть второй брак, именно за такого человека, опытного и не слишком горячего, решено было выдать эту замечательную девушку. Но никто еще не знал, что из этого получится – Она была обручена, но до свадьбы должно было пройти немалое время. И вот тут, посреди обычной жизни, самых простых ожиданий и житейских расчетов, в Ее жизнь врывается чудо. Архангел Гавриил появляется, чтобы возвестить: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами». Но что бы это означало? И тогда Архангел объяснил: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца». Однако как может быть сын у девушки, которая никогда не была с мужем? Гавриил объяснил и это: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим». Мы знаем, что произойдет потом, Она – не знала. Архангел, по сути, возвестил Ей беременность, для которой не было никаких оснований. По закону вообще-то полагалось за такое побить камнями – откуда еще могла быть беременность, как не от прелюбодеяния? И уж во всяком случае, Ее ждал несмываемый позор на всю жизнь. За что Ей такое? Множество других людей с ужасом отшатнулись бы от такой перспективы или, по меньшей мере, постарались бы все заранее выяснить, потребовать гарантий безопасности… Но Мария просто доверилась Богу: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему». Именно после этих слов произошла встреча Марии с Ее родственницей Елисаветой, о которой мы говорили в прошлой главе. Обе они ждали рождения необычных сыновей, обе скрывали свою беременность – Елисавета, видимо, опасалась открыться раньше времени, ведь она оставалась бесплодной до вполне зрелого возраста. А Марии еще не было известно, как отнесется к такому событию Ее жених Иосиф. |
| Теперь они порастянутей и потише, но обойтись без них мы не можем. Мало нам жить фантазмами прошлого, от незаживающей досады до ностальгии, нужны еще и фантазмы будущего. Англичанин удивился бы, где же «stiff upper lip», а уж у нас, нередко считающих себя христианами, можно бы найти более веские возражения – терпение, жалость, надежду, жизнь «здесь и теперь». Моисей, Ор и Аарон вели себя намного лучше. Шла битва с амаликитянами, и все было хорошо, пока Моисей поднимал руки к небу. Но долго так не простоишь, и вот что они сделали: «взяли камень, подложили под него, и он сел на нём. Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца» ( Исх. 17:12 ). Очень уместное занятие. Во всяком случае, это разумнее, чем бить Моисея по руке. Сейчас мне скажут: «Нашли что сравнивать!» – и выяснится, что битва с амаликитянами, не говоря о 1991-м годе, куда лучше нынешних времен. Именно это я и слышу десять лет подряд. Много плохого случилось за эти годы, только и спасались держаньем рук (кто – как Моисей, кто – как его помощники). А советской власти, слава тебе, Господи, нет. Можно поспорить о том, только лив наших сердцах такое зло. Но главного это не меняет: если у кого-то его больше, и оно противней, чем просто маммона и суббота (вещи, в конце концов, мирские, а не специально советские), побороть это можно все тем же способом – надеяться, не мучать других, улучшать себя. Вместо ceterum censeo напишу снова: советской власти нет. Представьте хоть на минуту, какая она – не в сентиментальных песнях и не в аберрациях памяти, а в очереди, в коммуналке, в непрестанных и злых советах, в крике гардеробщиц, подавальщиц и продавщиц, – словом, в том, что несчастные, измордованные люди норовят пнуть любого, кого не боятся. Особенно удивляют меня жалобы на нынешнее хамство. Жалобы на то, что распутство на виду, а не скрыто… Но это хоть не вранье! Ведь грубили на моих глазах все семьдесят с лишним лет, а сейчас – все-таки меньше. Закон Биллингтона |
| Значение Евангелия от Луки, по мнению нашего антагониста, чувствительно слабее ценности прочих Евангелий (стр. 39). Но св. Лука сам подтверждает, что писал на основании слов свидетелей-очевидцев. Однако, по мнению Ренана, другие Евангелия ни что иное, как результат смешанной работы, предпринятой неизвестно кем, но во всяком случае несколькими лицами, примешавшими к первоначальной передаче апокрифические легенды. Если дело обстоит так, то ясно, что Евангелие от Луки, составленное человеком известным и уважаемым, представляет более гарантий, чем сборники, в которых факты якобы мешаются с баснями. Тем не менее, почтенный академик, при помощи ловкого приема диалектики, в которой он в самом деле чересчур уж искусился, не придает такого значения Евангелию от Луки, какое придает прочим Евангелиям. Вот его объяснение: раньше всего, «некоторые изречения Иисуса доведены до излишества и неправильности» (стр. 39). Причина и доказательство этого даже даны в выноске: Лк.14:26 , «наставления апостолам ( Лк.10 ) носят особенный характер преувеличивания». Разберем эти доказательства. В Лк.14:26 мы читаем: «если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». Христианская церковь всегда объясняла это изречение в таком смысле: чтоб быть облеченным особым призванием распространения Евангелия среди опасностей, которыми эта деятельность должна была сопровождаться в гнездилище язычества, нужно иметь особое самопожертвование, доходящее до принесения в жертву любимейших привязанностей и даже собственной жизни. Согласно этому, изречение, приведенное св. Лукою, не выражает ничего кроме истины, легко понятной, но энергично выраженной. Но не мог ли св. Лука преувеличить эти слова Иисуса Христа? Нет, он нимало их не преувеличил, так как первый евангелист, св. Матфей, приводит их, пользуясь почти теми же выражениями: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня» ( Мф.10:37–38 ). По словам св. Матфея, Иисус Христос хочет, чтоб Его предпочитали отцу, матери, дочери, сыну, чтоб принимали позорную крестную смерть для следования за Ним, в Его направлении. Говорит ли св. Лука что-нибудь иное? Нет! С какой же стати г. Ренан отмечает это место, чтоб показать, что св. Лука извратил изречения Иисуса Христа и дал им частный характер извращения? |
| Понятно после всего изложенного, с каким священным ужасом строгие ревнители раввинских правил увидели, как какой-то дерзкий человек бойко шел по улицам священного города, неся на плечах такое страшное “бремя,” как его жалкая постель. Они не стерпели, чтобы не подойти к нему и указать на всю дерзость и святотатственность его поступка. “ Сегодня суббота, сказали они ему; не должно тебе брать постели .” Счастливец, быть может, только теперь вспомнил, что это была действительно суббота; но он был слишком упоен своим неожиданным счастьем, чтобы придавать значение казуистическим тонкостям раввинства, и смело отвечал: “ Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою, и ходи .” Такой ответ не мог не поразить вопрошающих. Нарушался священнейший закон иудейства, и нарушался к удивлению тем, кто может исцелять, и притом, исцелять даже таких безнадежных больных, как этот расслабленный, считавшийся всеми “непогребенным мертвецом.” Кто же этот странный нарушитель субботства? Уж не тот ли галилейский Пророк, который в прошлую Пасху произвел такое необычайное возбуждение в городе, когда он, пылая праведным гневом на кощунственную алчность иудеев, очищал храм от внесенного в него торгашеского осквернения? Весь ход дела показывает, что строгие ревнители субботства тут же догадались, кого именно нужно разуметь под этим незнакомцем, который очевидно опять прибыл в Иерусалим, чтобы нарушать законническое спокойствие, a главное обличать пустоту и лицемерие раввинов и книжников. Надо поскорее удалить Его из святого города и во всяком случае постараться о том, чтобы как-нибудь потушить могущую распространится молву о великом чуде. Поэтому, обходя самый вопрос об исцелении и исключительно упирая на нарушение субботы, иудеи опять допытываются: “ Кто тот человек, который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? ” Но исцеленный не мог удовлетворить их лицемерного любопытства, потому что и сам не знал, кто был его чудесный врач. Только уже после он встретился с Ним в храме, куда отправился возблагодарить Бога за свое чудесное исцеление, и выслушал от Него наставление: “ вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже .” |
| Праведность - это нравственное совершенство. И каждый христианин, ни много, ни мало призван быть совершенным как сам Бог: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). И это совершенство измеряется законом Божьим, сердцевиной которого являются десять заповедей. У людей неверующих может быть другое мерило чести и достоинства человека, но христиане должны руководствоваться не собственными измышлениями, а абсолютом, данным Богом. Сразу же необходимо сказать словами Апостола Павла, что закон Божий добр, духовен и свят и к нему у нас нет никаких претензий (см.Рим.7:12-16). Хотя некоторые христиане, не понимая этого, начинают злословить закон. И вот на основании этого закона на самом деле положение человека пред Богом плачевно: «Все мы сделались - как нечистый, и вся праведность наша - как запачканная одежда; и все мы поблекли, как лист, и беззакония наши, как ветер, уносят нас». (Ис.64:6). Каждый христианин хочет быть праведным, но постоянно должен признаваться себе, что не дотягивает до нравственного совершенства. 27. Ответ на 18, учитель: Праведность идет от ГОСПОДА, а не по Табелю о рангах. Какое духовное звание имел Василий Блаженный? Праведность и церковные каноны это разные вещи.А Вы призываете половину населения страны лишить конституционных прав, только по тому, что они женщины и их роль по Вашему только рожать детей и готовить еду. Т.е. Вы утверждаете, что женские души неполноценны и не имеют равных прав с мужскими. Вот уж настоящая ересь. Женщина всегда должна зависить от мужчины и не имеет права на самореализацию. Поскольку идет глобальная роботизация , то уже в этом столетии право родить ребенка станет привилегией и далеко не все его смогут иметь. А у Вас очередной совковый колхозинг , все женщин заперь по домам и заставить усиленно плодиться.Учитель Праведности. А, позвольте поинтересоваться мне, сирой и убогой " колхознице " : в чем заключается ваша праведность? В прилепливании ярлыков? Праведность вы понимаете довольно однобоко. До Василия Блаженного, во всяком случае, Вам как от Москвы до Китая пешком. Но это так, к слову. Опять же, по теме. |
| Спрóсите, почему не распорядился? А как вам сказать: самого меня это тогда как бы пристукнуло. Я и за дворником-то едва распорядился послать. (Дворников-то, небось, заметили, проходя.) Мысль тогда у меня пронеслась, так одна, быстро, как молния; крепко уж, видите ли, убежден я был тогда, Родион Романыч. Дай же, я думаю, хоть и упущу на время одно, зато другое схвачу за хвост, -- своего-то, своего-то, по крайности, не упущу. Раздражительны вы уж очень, Родион Романыч, от природы-с; даже уж слишком-с, при всех-то других основных свойствах вашего характера и сердца, я льщу себя надеждой, что отчасти постиг-с. Ну уж, конечно, и я мог, даже и тогда, рассудить, что не всегда этак случается, чтобы вот встал человек да и брякнул вам всю подноготную. Это хоть и случается, в особенности когда человека из последнего терпения выведешь, но, во всяком случае, редко. Это и я мог рассудить. Нет, думаю, мне бы хоть черточку! Хоть бы самую махочкую черточку, только одну, но только такую, чтоб уж этак руками можно взять было, чтоб уж вещь была, а не то что одну эту психологию. Потому, думал я, если человек виновен, то уж, конечно, можно, во всяком случае, чего-нибудь существенного от него дождаться; позволительно даже и на самый неожиданный результат рассчитывать. На характер ваш я тогда рассчитывал, Родион Романыч, больше всего на характер-с! Надеялся уж очень тогда на вас. -- Да вы... да что же вы теперь-то все так говорите, -- пробормотал, наконец, Раскольников, даже не осмыслив хорошенько вопроса. " Об чем он говорит, -- терялся он про себя, -- неужели же в самом деле за невинного меня принимает? " -- Что так говорю? А объясниться пришел-с, так сказать, долгом святым почитаю. Хочу вам все дотла изложить, как все было, всю эту историю всего этого тогдашнего, так сказать, омрачения. Много я заставил вас перестрадать, Родион Романыч. Я не изверг-с. Ведь понимаю же и я, каково это все перетащить на себе человеку, удрученному, но гордому, властному и нетерпеливому, в особенности нетерпеливому! Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с, и даже с зачатками великодушия-с, хоть и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о чем долгом считаю заявить наперед, прямо и с совершенною искренностью, ибо прежде всего не желаю обманывать. |
| Этот проклятый мещанинишка просидел у меня тогда за перегородкой, — можете себе это представить? Вы, конечно, уж это знаете; да и самому мне известно, что он к вам потом заходил; но то, что вы тогда предположили, того не было: ни за кем я не посылал и ни в чем еще я тогда не распорядился. Спросите, почему не распорядился? А как вам сказать: самого меня это всё тогда как бы пристукнуло. Я и за дворниками-то едва распорядился послать. (Дворников-то, небось, заметили, проходя). Мысль тогда у меня пронеслась, так, одна, быстро, как молния; крепко уж, видите ли, убежден я был тогда, Родион Романыч. Дай же, я думаю, хоть и упущу на время одно, зато другое схвачу за хвост, — своего-то, своего-то, по крайности, не упущу. Раздражительны вы уж очень, Родион Романыч, от природыс; даже уж слишкомс, при всех-то других основных свойствах вашего характера и сердца, которые, я льщу себя надеждой, что отчасти постигс. Ну уж, конечно, и я мог, даже и тогда, рассудить, что не всегда этак случается, чтобы вот встал человек да и брякнул вам всю подноготную. Это хоть и случается, в особенности когда человека из последнего терпения выведешь, но, во всяком случае, редко. Это и я мог рассудить. Нет, думаю, мне бы хоть черточку! хоть бы самую махочкую черточку, только одну, но только такую, чтоб уж этак руками можно взять было, чтоб уж вещь была, а не то что одну эту психологию. Потому, думал я, если человек виновен, то уж, конечно, можно, во всяком случае, чего-нибудь существенного от него дождаться; позволительно даже и на самый неожиданный результат рассчитывать. На характер ваш я тогда рассчитывал, Родион Романыч, больше всего на характерс! Надеялся уж очень тогда на вас. — Да вы… да что же вы, теперь-то всё так говорите, — пробормотал наконец Раскольников, даже не осмыслив хорошенько вопроса. «Об чем говорит, — терялся он про себя, — неужели же в самом деле за невинного меня принимает?» — Что так говорю? А объясниться пришелс, так сказать, долгом святым почитаю. Хочу вам всё дотла изложить, как всё было, всю эту историю всего этого тогдашнего, так сказать, омрачения. |
| Не правда ли, интересное рассуждение? Но чем вы его разобьете? Об удобствах жить в воде позвольте решать рыбе, в воздухе - птице. Не можем же мы, только пользуясь услугами бонн и гувернанток, рассуждать о сладости быть бонною и гувернанткой. Нет, вы попробуйте сами покочевать и, может быть, в заключение попроситесь в гарем в Турцию. " Он не христианин. Да ведь и я какая христианка? Только закону Божию выучилась в гимназии. Так ведь это я забыла, как и географию. Будет во всяком случае один господин. Не русский старый купец, а молодой турок. Может быть, будет любить. Может быть, будут дети и я к ним привяжусь. Что-нибудь выйдет, какой-нибудь смысл, а то уж дома очень бессмысленно: подруги сбивают пойти в дом терпимости, это совершенно позволительно, полиция не препятствует, но уж лучше я поеду хоть и в запрещаемую полицией восточную поездку " . Явно из всей корреспонденции г. Лендера, из всех поразительных подробностей, что за исключением редких обманов, - а ведь обманы бывают даже и при нормальной женитьбе, обманы и принуждение, - девушек вовсе не увозят, а они уходят. Девушки от положения одинокого, бессмысленного, опасного (в случае нужды и риска проституции) уходят в то, что по их оценке, как вода по оценке рыбы, лучше " отечественного " положения. Вот и все; что же вы на это ответите? Замахаете руками? Махайте хоть целое столетие. Все это будет риторично, а дело останется. Мне недавно рассказывали, что здесь в клиниках Виллие одна чиновница, чтобы родить живым ребенка, согласилась на кесарево сечение. Без него ребенок родился бы мертвым, но и без страдания для нее. Таково неодолимое стремление, вложенное в женщину, иметь детей, иметь смысл своего бытия. А вы ей подсовываете должность " гувернантки " и " бонны " . Само собою, бесконечно грустно быть матерью турчонка, в чужой стране, умереть для России. Но ведь что же ей Россия-то предложила, кроме: 1) бонны, 2) дома трудолюбия, 3) звания проститутки. Печально покинуть отечество, но не всякое. Будем искренни и станем немножко на сторону девушек, войдем в грустные счеты по пальцам, за сальным огарком свечки, в нетопленной квартире. " Трудовой дом " тепел, с инвентарем, с швейной машиной (описывает г. Лендер). Но все это " не мое " ! " Не мое все, и я везде не своя, а чужая. А мне хочется своего, хочется дома, угла, где я была бы не пансионеркой на казенном содержании, а все же хозяйкою, женою, пусть даже не единственною, и матерью уж во всяком случае своего ребенка " . |
| И ни малейшего у меня сомнения, что умри я тогда, – прямо предстал бы пред Всевышнего со своими тридцатью семью убитыми (в бою с курдами) казаками заняли бы мы свое место в раю рядом с добрым евангельским разбойником!» В своем опасении, «чтобы как-нибудь зла пальцем не тронуть», толстовство должно постоянно делать логические скачки со своими утверждениями то того, что злой человек есть то же, что зверь безответственный, то того, что башибузук, на глазах матерей поджаривающий младенцев, может оказаться добрым евангельским разбойником. На самом же деле, важно не то, что во всяком человеке есть начатки добра и зла, а то, что из двух в нем пересиливает, и не то, что все люди братья, а то, что братья бывают разные. «Почему же, говорит генерал, мне не поинтересоваться, кто из моих братьев Каин и кто Авель? И если на моих глазах брат мой Каин дерет шкуру с брата моего Авеля, я именно по неравнодушию к братьям (а не потому, что братьев забыл) дам брату Каину такую затрещину, чтобы ему больше не до озорства было». Молитва о божественной помощи и вмешательстве при всяком деле – способ хороший, но никакого дела заменить в мирских делах не может; так и в деле, вызывающем войну. А без борьбы пресечь зло, или, по Толстому, «пробудить в темных душах то добро, которое таится во всяком человеческом существе» невозможно даже и для проникнутых истинным евангельским духом». «Я желаю знать, говорит по этому поводу г. Ζ., один из собеседников, – почему Христос не подействовал силою евангельского духа, чтобы пробудить добро, сокрытое в душах Иуды, Ирода, еврейских первосвященников и, наконец, того злого разбойника, о котором как-то совсем забывают, когда говорят о его добром товарище? Для положительного христианского воззрения непреодолимой трудности тут нет. Ну, а толстовству чем-нибудь из двух уж непременно тут нужно пожертвовать: или привычкой ссылаться на Христа и на Евангелие, как на высший авторитет, или моральным оптимизмом. Потому что третий, довольно-таки заезженный путь – отрицание самого евангельского факта, как позднейшей выдумки или «жреческого» истолкования – в настоящем случае совершенно закрыт. |
|
|
