| Еще более решительно большевики поступили с домовыми храмами бывшего градоначальства (Гороховая ул., 2), где в декабре 1917 года обосновалась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, и бывшего министерства внутренних дел. Оба они были закрыты, а первый и опечатан. Более того, священники этих храмов «получили уведомление, что они могут считать себя освобожденными от службы при означенных храмах» 652 . Духовное начальство даже не было поставлено об этом в известность. Предвидя, к какому вандализму может привести реализация подобного декрета в сложившихся условиях, митрополит направил советскому правительству письмо следующего содержания, врученное в Смольном под расписку в среду 10 января: В Совет Народных Комиссаров в Петрограде В газете «Дело Народа» за 31 декабря минувшего 1917 года и в других был напечатан рассмотренный Советом Народных Комиссаров проект декрета по вопросу об отделении Церкви от Государства. Осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу. Вполне естественно, как только православные жители г. Петрограда узнали об этом, стали сильно волноваться. Волнения могут принять силу стихийных движений. Вера, горячее настроение искреннего сердца, затронутое в своих святых переживаниях, не может замкнуться только во внутреннем страдании. Оно рвется наружу, и может вылиться в бурных движениях и привести к очень тяжелым последствиям. Никакая власть не сможет удержать его. Я, конечно, уверен, что всякая власть в России печется только о благе русского народа и не желает ничего делать такого, что бы вело к горю и бедам громадную часть его. Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния. Православный русский народ никогда не допускал подобных посягательств на его святые храмы. И ко многим другим страданиям не нужно прибавлять новых. |
| Вот такой обзор советских газет – настоящий политический донос, где петроградское духовенство ближе всех стоит к упоминанию про белогвардейские и кулацкие восстания... В последующие месяцы газетная травля духовенства, прежде всего «князей церкви», станет одним из главных направлений большевистской внутренней политики. Одновременно с закрытием церковной комиссии помощи голодающим в Петрограде властями была признана «излишней» и деятельность Всероссийского Церковного Комитета. Всю осень в Москве «патриарх хлопотал и унижался перед Советской властью, вымаливая у нее утверждение «Положения о Церковном Комитете»./.../А в Кремле ломали голову над тем, как ... придать «уникальному» явлению голода классовое содержание и как взобраться на его костях к очередной победной вершине революции» 1041 . Лишь 9 декабря 1921 года Президиум ВЦИК разрешил сбор пожертвований религиозным управлениям и отдельным общинам «под контролем ЦК Помгол ВЦИК и ее местных комиссий» 1042 (однако, соответствующее Положение было издано только 1 февраля 1922 года). А под конец года, 27 декабря, ВЦИК принял декрет «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях». Составители декрета заботились отнюдь не об умирающих от голода, а лишь о «распределении» храмового имущества. Все ценности «чисто материального значения» подлежали выделению в Государственное Хранилище Ценностей РСФСР. Тем временем Центральная комиссия помощи голодающим при ВЦИК обратилась к Патриарху Тихону с предложением призвать православных прихожан к новым пожертвованиям. Желая усилить оказываемую помощь, Патриарх в своем февральском послании к Всероссийской пастве допустил возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, жертвовать драгоценные церковные украшения и предметы, «не имеющие богослужебного употребления». Сбор указанных изделий позволял закупить значительное количество зерна, и правительство должно было быть только благодарно Патриарху... Однако в газетах и журналах стало появляться все больше статей, в которых церковное руководство обвинялось в безразличии к народному бедствию и одновременно расписывалось «обильное множество» церковных драгоценностей, лежащих «без движения». Подобные публикации преследовали цель внушить народным массам мысль о том, что в храмах России скопилось золота, серебра и бриллиантов как раз на сумму, равную цене хлеба, необходимого сегодня для пропитания жертв неурожая. Большевики шли на заведомую ложь. К Новому 1922 году президент США уже пожертвовал 36 миллионов пудов хлеба: этим заокеанским даром, «организовав доставку, можно было закрыть проблему поволжского голода» 1043 . |
| Процесс «петроградских церковников», растянувшийся на 20 дней, проходил в здании Филармонии (бывшее Дворянское собрание). Он открылся в субботу 10 июня. Митрополита и епископа Венедикта доставили в суд в автомобиле, остальных подсудимых в первый день конвоировали из тюрьмы пешком. Собравшийся под стенами Филармонии народ встречал их цветами. На второй день суда власти спохватились – оцепили толпу и произвели аресты. В дальнейшем подходы на Михайловскую площадь надежно перекрывала конная стража. О происходящем в зале суда петроградцы могли узнавать только из сугубо тенденциозных газетных материалов. В одном из репортажей дается такой портрет Петроградского святителя: «На первом месте с краю первый же зачинщик сего преступного дела, гр. Казанский, действовавший под званием митрополита Вениамина. Приземистая широкая фигура, из-под белого клобука выглядывает одутловатое, далеко не «аскетическое» лицо «подвижника монашества». «Князь церкви», а впечатление – как будто немудрящий сельский попик, даже и не нюхнувший высшей церковной бурсы./.../Остальные священники почти все академики» 1131 . Болезненный вид обвиняемого служил лишь предметом насмешек большевистской прессы... 12 июня был зачитан обвинительный акт и вечером на том же заседании начался допрос митрополита. «Подсудимый гражданин Казанский», – вызывает его председатель суда Н.И. Яковченко – член коллегии Петрогубревтрибунала. «Митрополит Вениамин поднимается со своего места и размеренным . шагом, не спеша, опираясь одной рукой на посох, а другую приложив к груди, выходит на середину зала. На лице его нет признаков ни волнения, ни смущения. Чувствуется привычка двигаться и говорить под устремленными на него глазами масс. Он скуп в движениях, скуп в словах, не говорит ничего лишнего, отвечает по существу» 1132 . «Сущность ответов сводилась к тому, что он всегда власти подчинялся, стараясь постоянно быть в общении с паствой, он осведомлял и осведомлялся в Правлении, письма свои в Помгол оглашал к сведению, писал их сам» 1133 .13 июня допрос митрополита продолжался почти целый день – его вели и суд, и обвинение, и защита. «Приехавший из Москвы Смирнов (от обвинения) вел себя настолько хулигански, так издевался, так был настроен разбойнически, что я удивлялся терпению митрополита», – записал в дневнике один из подсудимых, протоиерей Николай Чуков 1134 . |
| Научные интересы Н.Н. Глубоковского в церковно-исторических вопросах были необычайно многообразны. Однажды он взялся за написание биографической статьи об одном из Рязанских иерархов — архиепископе Смарагде (Крыжановском). Тема так увлекла его, что после длительных архивных разысканий в 1914 году на свет появилось серьезное биографическое исследование, которое на этот раз можно было назвать энциклопедией XIX века по истории Русской Церкви. Возможно, работа Н.Н. Глубоковского, посвященная архиепископу Смарагду, многим поначалу покажется тяжелой для чтения, но поверьте, что уже после первых 10 страниц оторваться от нее невозможно. После переворота 1917 года в России начали происходить значительные по своей пагубности перемены. С закрытием Петроградской духовной академии для Глубоковского начинается тяжелая пора. Благодаря стараниям своего доброго знакомого К.Я. Здравомыслова он получает место архивариуса в бывшем Синодальном архиве, преобразованном в Архивное отделение Главархива. Затем с большими сложностями получает профессорское место в Петроградском университете. В 1918 году, получив приглашение протестантского архиепископа города Упсалы, Н.Н. Глубоковский отправляется в Швецию, где читает лекции, ставшие подлинным свидетельством Православия перед протестантским миром. По возвращении в Петроград Н.Н. Глубоковский приходит к выводу о необходимости покинуть Родину. Сделать этот шаг было очень тяжело, но гибель в 1919 году на Урале его брата Александра Никаноровича, отсутствие перспективы работы по специальности и разгул военного коммунизма склоняют его к этому нелегкому выбору. Начинаются почти двухлетние хлопоты, связанные с получением права на выезд, увенчавшиеся годичной заграничной научной командировкой от Наркомпроса для описания славянских рукописей в различных собраниях Европы. Непросто было получить разрешение на вывоз 16 пудов книг и рукописей... Очевидно, что для Н.Н. Глубоковского его бегство из России, где духовенство и миряне стараниями безбожной власти обречены на истязания, а зачастую и мученическую смерть, имело целью не столько самосохранение, сколько сохранение церковной академической традиции. Накануне своего отъезда он пришел к митрополиту Петроградскому и Гдовскому Вениамину, который на своей собственной визитной карточке написал слова благословения на этот шаг. |
| А.К. Галкин, А.А. Бовкало Избрание на столичную кафедру Начавшаяся в конце февраля 1917 года революция победила по всей стране исключительно быстро и легко: старый строй фактически нигде не нашел опоры. 27 февраля, в самый разгар забастовок, в Святейшем Синоде недвусмысленно отклонили предложение обер-прокурора Н.П. Раева выпустить воззвание «с решительным осуждением всего освободительного движения» 542 . Император Николай II был застигнут событиями на полпути между Ставкой и столицей. 2 марта, в Пскове, он подписал свой последний манифест – отречение от престола. В тот же день в Петрограде, в покоях митрополита Московского на Троицком подворье, состоялось частное совещание членов Св. Синода и представителей столичного белого духовенства. Митрополит Питирим прислал в собрание прошение о сложении с него обязанностей правящего архиерея 543 . Временное управление Петроградской митрополией было поручено епископу Гдовскому Вениамину 544 . 3 марта владыка известил об этом консисторию следующим циркуляром: «Вечером второго числа текущего марта получив копию определения Святейшего Синода, состоявшегося 2-го же марта, о возложении на меня управления Петроградскою епархиею временно, впредь до особых распоряжений и, препровождая при сем настоящую копию, предлагаю Петроградской Духовной Консистории ныне же сделать к исполнению Синодального определения надлежащее распоряжение» 545 . Официальное увольнение митрополита Петроградского и Ладожского Питирима на покой состоялось в понедельник 6 марта. Одновременно Св. Синод обратился к всероссийской пастве с воззванием о доверии Временному правительству. Оно начиналось словами: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни...» Первое после свержения монархии синодальное заседание прошло еще 4 марта под председательством митрополита Киевского и Галицкого св. Владимира. По предложению нового обер-прокурора В.Н. Львова оно началось с удаления из зала царского кресла как эмблемы «свергнутого цезаро-папизма» 546 . Тем же вечером – это была субботняя всенощная третьей (Крестопоклонной) великопостной недели с выносом Креста – в петроградских храмах прекратили возносить за богослужениями имена царствовавшей фамилии. Подверглись правке и тексты молитвословий, где упоминался император. Тропарь Кресту, например, получил такую редакцию: «...победы христолюбивому воинству на сопротивныя даруя...» |
| Николай Владимирович Хлебников, действительный статский советник, по сведениям на 1916 г., товарищ обер-прокурора 1-го департамента Сената. В 1930 г. арестован, приговорен к 3 годам ссылки и отправлен в Архангельскую область. Далее зачеркнуто: По моему предложению. И. Н. Головин, вице-директор (заместитель директора) Хозяйственного управления Святейшего Синода. По сведениям на 8 апреля (26 марта) 1918 г., и. о. директора Хозяйственного управления Священного Синода. По сведениям на 11 ноября 1917 г., Г. Н. Левицкий «исправляющий обязанности прокурора» Петроградской Синодальной конторы. Речь идет о Вениамине (Казанском; 24 мая 1917 г.– 13 августа 1922 г.), митрополите Петроградском и Гдовском. Далее зачеркнуто: Вопрос – дано ли знать об этом в Москву Патриарху и Священному Собору, если ложны слухи о разгоне последнего и о приезде в Петроград первого, несмотря на то, что немцы в 45 верстах от Петрограда. Далее зачеркнуто: Дан намек, что служащим в Архиве может быть удастся выхлопотать жалование. Вероятно, речь идет о нижеследующем письме К. Здравомыслова (правда, датированном 22 февраля/7 марта 1918 г.). «Ваше Святейшество. Считаю своим долгом довести до сведения Высшей церковной власти, что Архив и Библиотека Св[ященного] Синода со всеми находящимися в них книгами, делами и документами, касающимися всего духовного ведомства и имеющими громадную историческую ценность, 28-го января сего года, по распоряжению комиссара по ликвидации Св[ященного] Синода Дижбита, заперты и ключи от них переданы одному из сторожей Архива с наказом никого без разрешения комиссара не пускать туда. На выраженное мною беспокойство, останутся ли в целости хранящиеся в Архиве исторические ценности, и на просьбу повесить на дверях Архива плакат о неприкосновенности архивного помещения и имущества, комиссар ответил, что ему так же, как и мне, дороги исторические документы и он примет меры к их безопасности. Какие будут приняты им меры для безопасности архивных и библиотечных сокровищ, он не сказал, но 20-го февраля здание Св[ященного] Синода, а равно Архив и Библиотека, со всеми находящимися в них делами и документами переданы в ведение Министерства юстиции с назначением нового комиссара товарища обер-прокурора Сената Н. |
| 115 Составлено по: Отчет о деятельности Высочайше утвержденного 4 апреля 1881 года Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви за 1896 год. (Шестнадцатый год существования Общества). СПб., 1897. С.30–32. 116 Отчет о деятельности Высочайше утвержденного 4 апреля 1881 года Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви за 1896 год. (Шестнадцатый год существования Общества). СПб., 1897. С. 21. 117 Отчет о деятельности Высочайше утвержденного 4 апреля 1881 года Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви за 1897 год (семнадцатый год существования Общества). СПб., 1898. С. 54. 118 Вениамину иеромонах. Преосвященный Аркадий, Архиепископ Олонецкий, как деятель против раскола. Петрозаводск, 1901. С. 235. 121 Журналы заседаний Совета С-Петербургской Духовной Академии за 1896/97 учебный год. СПб., 1897. С. 338–339. 122 Вениамин, иеромонах. Преосвященный Аркадий, Архиепископ Олонецкий, как деятель против раскола//Олонецкие епархиальные ведомости. 1899. 12. С. 14–18; 13. С. 5–9; 14. С. 18–21; 15. С. 5–12; 16. С. 14–22; 17. С. 10–15; 18. С. 3–9; 19. С. 3–9; 20. С. 11–20; 21. С. 7–14; 22. С. 9–14; 23. С. 13–17; 24. С. 11–15; 1900. 1. С. 9–13; 2. С. 37–41; 3. С. 85–91; 5. С. 155–159; 6. С. 207–214; 7. С. 269–271; 8. С. 285–291; 9. С. 319–325; 11. С. 395–403; 12. С. 443–448; 13/14. С. 489–500; 15. С. 535–549; 16. С. 575–584; 17. С. 603–607; 18. С. 629–633; 19. С. 663–667; 20. С. 795–707; 21. С. 727–736; 22. С. 773–782; 23. С. 795–805; 24. С. 841–847; 1901. 1. С. 7–11; 2. С. 57–61; 3. С. 99–105; 4. С. 151–154; 5. С. 181–188; 6. С. 212–214; 9. С. 272–275. 123 Журналы заседаний Совета С.-Петербургской Духовной Академии за 1898 – 1899 учебный год. СПб., 1905. С. 48. 125 Справочный проповеднический указатель//С.-Петербургский духовный вестник. 1897. 23. С. 456. 126 Журналы заседаний Совета С.-Петербургской Духовной Академии за 1897/98 учебный год. СПб., 1899. С. 69. |
| «По сведениям из официальных источников, в некоторых губерниях России по случаю недорода хлебов в нынешнем 1911 году население испытывает крайний недостаток в пропитании. По сочувствию к бедственному положению голодающих, желая прийти на помощь правительству в деле доставления продовольствия бедствующим, – предлагаю сделать распоряжение о производстве в церквах г. С.Петербурга и всей Петербургской епархии в Воскресенье, 27 ноября, денежного сбора на голодающих» 1031 . Драматические события 1918 года, первого года большевистского правления, не способствовали успехам в области сельского хозяйства. Голод предвиделся уже на рубеже 1918–1919 годов. Далекий, казалось бы, от практики профессор Петроградской духовной академии И.Е. Евсеев не только предостерег о надвигающейся трагедии, но и дал деловой совет о том, как избежать ее. Он писал: «Дело помощи народу должны взять на себя все умные и порядочные руки и прежде всего те трезвые русские люди, которые в годину разрухи объединились и объединяются под стягом церкви» 1032 . К сожалению, этого не случилось: «умные и порядочные» куда-то попрятались, и матушка-Русь оказалась под игом «военного коммунизма». Когда в 1921 году коммунистические эксперименты наложились на природное бедствие (засуху), произошло то, что не могло не произойти: 34 губернии с населением в 20 миллионов человек охватил голод. Судя по бездействию властей в дни, когда поступают сводки о сборе урожая, в Кремле меньше всего проявляли заботу о судьбе русского крестьянства. Первыми забили тревогу общественные деятели старшего поколения, имевшие опыт борьбы с голодом 1891–92 годов. Их имена были хорошо известны за рубежом, и только они могли обеспечить международную помощь стране, правительство которой многие государства продолжали считать незаконным. В сложившейся обстановке Совнарком вынужден был разрешить организацию «Всероссийского комитета помощи голодающим» (Помгол), который объединил широкий круг российской общественности. 21 июля 1921 года председатель ВЦИК М.И. Калинин подписал положение об этом комитете. |
| 4 июля подсудимым было предоставлено последнее слово. Первым «просто и хорошо» (слова о. Н. Чукова) говорил владыка митрополит: «Второй раз в своей жизни мне приходится предстать перед народным судом. В первый раз я был на суде народном пять лет тому назад, когда в 1917 г. происходили выборы митрополита петроградского. Тогдашнее временное правительство и высшее петроградское духовенство меня не хотели – их кандидатом был преосвященный Андрей Ухтомский . Но приходские собрания и рабочие на заводах называли мое имя. И вот в зале «Общества религиозно-нравственного просвещения», где присутствовало около 1500 человек, я был, вопреки своему собственному желанию, избран подавляющим большинством голосов в митрополиты петроградские. Почему это произошло? Конечно, не потому, что я имел какие-либо большие достоинства по равнению с другими высокими иерархами, тоже кандидатами на этот высокий пост, а только потому, что меня хорошо знал простой петроградский народ, так как я в течение 23 лет перед этим учил и проповедовал в церквах на окраинах Петрограда. И вот пять лет я в сане митрополита работал для народа и на глазах народа и, служа ему, нес в народные массы только успокоение и мир, а не ссору и вражду. Я был всегда лоялен по отношению к гражданской власти и никогда не занимался никакой политикой. И советская власть, по-видимому, это вполне понимала, так как я никогда не получал запрещения ни в совершении богослужения, ни в праве объезда епархий. И в последний год, когда начался тяжелый вопрос об изъятии ценностей, было то же самое: власть вступала со мною в переговоры, принимала мои послания и отвечала на них, а 10 апреля на страницах своей печати поместила мое воззвание к верующим. Так продолжалось дело до 28 мая, когда вдруг неожиданно я оказался в глазах власти врагом народа и опасным контрреволюционером. Я, конечно, отвергаю все предъявленные ко мне обвинения, еще раз торжественно заявляю (ведь, быть может, я говорю в последний раз в своей жизни), что политика была мне совершенно чужда, я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих. И теперь, стоя перед судом, я спокойно дожидаюсь его приговора, каков бы он ни был, хорошо помня слова апостола Петра: «Берегитесь, чтобы вам не пострадать как злодеям, а если кто из вас пострадает, как христианин, то благодарите за это Бога» [ I Nempa IV; 15–16 ]» 1141 . |
| Из этих планов ничего не вышло, но год спустя в Москве возник «Исполнительный комитет по делам духовенства всея России» («Исполкомдух»). Эта межрелигиозная организация, инспирированная ЧК, была призвана содействовать ослаблению оппозиционных отношений к большевистскому государству со стороны духовенства разных конфессий. Фактически же в ее деятельности все четче стали прослеживаться черты, свойственные правозащитной организации. Необходимо отметить, что функции почетного председателя «Исполнительного комитета по делам духовенства всея России» принял на себя митрополит Петроградский Вениамин 765 . В какой-то степени «Исполкомдух» сам превращался в «Союз защиты веры», что быстро сказалось на его судьбе – осенью 1920 года он был ликвидирован. Выраженный от лица всех верующих Петрограда – христиан, мусульман, иудеев – протест как бы подтолкнул власти на новые шаги, направленные против религии и свободы совести. 7 августа 1918 года за подписью председателя Совета комиссаров Союза коммун Северной области [С.К.С.О.] Г.Е. Зиновьева и наркома просвещения А.В. Луначарского вышло вызывающее постановление: «Домовые церкви и часовни всех исповеданий, существующие при учебных и воспитательных заведениях всех степеней, а также при всех правительственных учреждениях, подлежат ликвидации в срочном порядке к 10-му августа с. г.» Самым циничным в нем было даже не то, что власти отнимали у верующих храмы, которые те, в связи с отделением Церкви от государства, только что взялись содержать за свой счет. Большевики спешили получить «навар», пустив на распродажу церковное имущество: «суммы, вырученные от его ликвидации,/.../предназначаются на расходы по реализации школьной реформы» 766 . На собрании настоятелей и приходских советов домовых церквей, состоявшемся 9 августа, была вынесена резолюция о том, что изданное постановление находится в явном противоречии сразу с двумя статьями декрета об отделении Церкви от государства. К этой резолюции 12 августа присоединилось Братство приходских советов. |
|
|
