| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Борисов был основан в 1102 году полоцким князем Борисом Всеславичем на левом берегу реки Березины и назван его именем. Вскоре он становится крепостью Полоцкого княжества . Его историческое предназначение – дозор – отразилось в городском гербе, данном ему в 1792 году: две сторожевые башни с открытыми между ними воротами, что символизировало стойкость, неприступность и открытый путь для добрососедства и торговли. Благодаря своему географическому положению, уже к середине XIII века Борисов входит в число известных торгово-ремесленных центров. Под польско-литовским владычеством С конца XIII века - город в составе Великого княжества Литовского . В 1563 г. Борисов получил «магдебургское право», т.е. право на самоуправление, город входил в Оршанский уезд Виленского воеводства. С 1569 года после подписания Люблинской Унии , вплоть до конца XVIII века находился в пределах Речи Посполитой . Этот период примечателен процессом насильственного ополячивания православного населения Борисовщины. Вводилось униатство . Во многих местах Борисовского уезда население выступало против насильственного ополячивания, препятствовало строительству костелов и униатских церквей. В начале XVIII века Борисов стал свидетелем событий Северной войны между Россией и Швецией. Под Борисовом через Березину была осуществлена переправа войска короля Карла XII . В составе Российской империи После второго раздела Речи Посполитой в 1793 году Борисов становится уездным городом Российской империи . На протяжении многих веков борисовские земли переходили от одного хозяина к другому. Это был и виленский воевода Ян Глебович, князья Казановские, Служковы, Огинские, Радзивиллы, и наконец, великие князья из дома Романовых. Глубокий след в истории города оставила Отечественная война 1812 года. Здесь в 15 км северо-западнее Борисова на реке Березине у деревни Студенка была разгромлена армия Наполеона. В самом городе со времен Отечественной войны сохранились остатки артиллерийской батареи русских войск. |
| Протасевич с радостию последовал совету и, купив, как мы уже сказали, дом для помещения иезуитов, просил Гозия о присылке их в Вильну. Когда посланные Гозием иезуиты приблизились к Вильне — их было пять: два священника из Ольмюцкой иезуитской коллегии, Вальтазар Гостовин и Андрей Фризий, два при них помощника-лаика и в качестве вождя их вице-провинциал Франциск Суннерий — Протасевич, опасаясь, чтобы на них не сделали здесь нападения еретики, отправил навстречу прибывшим собственный экипаж и отряд вооруженных слуг, под охраною которых достойные ученики Лойолы и въехали в литовскую столицу . Это было в сентябре 1569 г., вскоре после того как окончился пресловутый люблинский сейм (10 января — 12 августа 1569 г.), на котором состоялось окончательное соединение Литвы с Польшею. Таким образом, в один и тот же год совершились два роковые события, имевшие гибельнейшие последствия для всего Западнорусского края и существовавшей в нем православной Церкви. На люблинском сейме утверждена так называемая политическая уния Литвы с Польшею, но то была собственно не уния, не соединение двух государств на равных правах, а подчинение и порабощение одного государства другому, Литовского Польскому,— порабощение, которое повело к постепенному ослаблению и подавлению русской народности и русского языка в Литовском государстве, бывших дотоле здесь господствующими, хотя при заключении Люблинской унии и было постановлено, что литовцы и русские наравне с поляками будут всегда пользоваться всеми своими правами, гражданскими и религиозными, и что для русских все грамоты и указы будут всегда писаться, всякое делопроизводство в судах будет всегда совершаться не иначе как на русском языке . А с прибытием иезуитов в Вильну вновь начались почти уже забытые попытки насадить в Литве так называемую церковную унию, которая наконец и водворилась здесь при содействии иезуитов, и повела к постепенному подавлению православия во всем Западнорусском крае, и сопровождалась непрерывным рядом притеснений и бедствий для православных, не соглашавшихся принять ее, а затем и для самих униатов. |
| В соответствии с «Условиями...» Ливонский орден подлежал секуляризации и роспуску. Большая часть земель ордена (в т. ч. важная в стратегическом отношении Рига) переходила непосредственно под управление кор. Сигизмунда и преобразовывалась в герц-ство Задвинское в составе Литвы; меньшая часть была выделена в герц-ство Курляндия и Семигалия, становившееся родовым владением К. как вассала кор. Сигизмунда. Курляндское герцогство представляло собой область к югу от р. Зап. Двина (Даугава), которая имела вид длинной полосы, растянутой от запада к востоку; оно не было сплошной территорией, т. к. внутри его было немало чужих владений (см.: Документы к истории присоединения Ливонии к Польше. 1880. С. 414-415; Арбузов. 1912. С. 184-185). Из-за невозможности в краткие сроки добиться согласия от польск. сейма на присоединение Ливонии формально Ливония получила статус не части Литвы или Польши, но особого «личного наследственного владения» кор. Сигизмунда; при этом король брал на себя обязательство добиться освобождения Ливонии от вассальной зависимости по отношению к имп. Свящ. Римской империи и ее полноправного вхождения в союзное гос-во Литвы и Польши (Документы к истории присоединения Ливонии к Польше. 1880. С. 412). Статус провинций Ливонии как подчиненных непосредственно польск. королю остался неизменным и после Люблинской унии (1569), в результате которой Польша и Литва образовали единое гос-во - Речь Посполитую. В «Условиях...» было оговорено, что рыцари ордена, владевшие землями на территории созданного Курляндского герцогства, становились вассалами К. и получали все права польских дворян. В «Привилегиях...» закреплялось право ливонских дворян на их земельные владения, подтверждалась неизменность «германского управления» в Ливонии, т. е. всех действовавших правовых норм, договоров и обычаев. Т. к. мн. представители знати Ливонии к этому времени были протестантами, а кор. Сигизмунд оставался верным католицизму, специально была оговорена свобода вероисповедания: «Дабы оставалась священной и неприкосновенной религия, хранимая согласно евангельскому и апостольскому Писанию, Никейскому Символу и Аугсбургскому исповеданию» (Codex diplomaticus regni Poloniae. 1759. P. 243-244). 5 марта 1562 г. К. в Риге в присутствии рыцарей Ливонского ордена передал кн. Н. Радзивиллу ключи от орденских замков и печать ордена; рыцари сняли кресты и орденские мантии в знак сложения с себя духовного звания. К. принес присягу на верность кор. Сигизмунду и получил назад ключи от замков уже как вассал короля и «наместник Ливонии». Тем самым существование Ливонского ордена прекратилось ( Henning. 1848. S. 240-241; Schirren. 1885. Bd. 3. S. 285-287; ср.: Арбузов. 1912. С. 163; Klocke. 1931. S. 430). |
| В конце концов, молодым (и не только) поколением должно быть осознано, что ВОВ против Третьего Рейха – логическое продолжение многовековой войны и в полной преемственности с Отечественной войной 1914-1918 гг.; что за Третьим Рейхом с самого начала и до самого конца стояли англосаксонские элиты (это если не идти глубже), США и Великобритания; что, наконец, Война эта носила не просто национально-геополитический (и уж точно не классовый) характер, а характер религиозно-духовный. Эта правда вполне раскрыта в научном докладе «Оккультный Рейх – продукт эволюции западной цивилизации и целенаправленной политики западной элиты» на минской конференции «Мюнхенское соглашение 1938 года как предтеча Второй мировой войны» . Теперь обозначим ключевые истинные положения о белорусской истории, без признания, раскрытия и проведения в широкое общественное сознание белорусов которых поворот исторической памяти не может быть осуществлен: А. История от Кревской до Люблинской унии и далее – это была история польско-римской оккупации западнорусских земель. Б. В белорусской истории имело место системное предательство западнорусской политической элиты (боярства) с переходом их в католицизм и польскую культурно-языковую монаду исключительно ради корыстных (даже не религиозных, не культурных, не цивилизационных) целей. В. Имеет место богатая история разнообразного сопротивления предков белорусов оккупации и ползучей полонизации и окатоличиванию Белой Руси, а также иудаизации белорусских городов. Г. Разделы Речи Посполитой со стороны Российской Империи – это было освобождение западнорусских земель от польско-католической оккупации. Д. В Российской Империи происходило сознательное и целенаправленное пестование белорусской народности как ветви русского народа из единого древнерусского корня. Российская Империя была своим государством для белорусов, где они входили в состав государствообразующего ядра со всеми вытекающими отсюда последствиями. При этом «национал-возрожденцы» конца XIX в. – начала XX в. были не кем иным, как полонизированными и окатоличенными белорусами, а порой и прямо поляками, и выражали идеологию хлопоманства и кресовства – имитацию «белорусского национализма» для отрыва белорусов от триединого русского ядра и втягивания их в орбиту германо-романской цивилизации и ее польского извода, а то и просто под свою прямую власть (как и в случае с «восстанием Калиновского» и «объявлением БНР»). Не были они и социалистами (в значении идеологии справедливости и народного единства), хотя и прикрывались названием «социалистической громады». |
| Что могли возразить поляки на один из таких артефактов. Египтяне оставили свои первые письмена на папирусе, Русь – на бересте. А белорусы? На южном самшите! Глянул Лысенко на желтый гребешок из раскопа, а на гребешке с двух сторон азбука – аз, буки, веди, глаголь, добро… Милая сердцу кириллица, на которой писали дреговичи, а не польская латиница. И ещё одно не утешительное для поляков открытие Петра Фёдоровича, что все наши западные приграничные города Брест, Пинск и др. до XVI века, до Люблинской унии, были древнерусскими городами и все храмы в них древнеславянскими и что в Гродно и Бресте костелы появились не раньше XVI века. Доказано, что земли Древней Руси доходили не только до Бреста, но и простирались на 70-80 километров вглубь («Древняя Русь Петра Лысенко», Иван Белоус, «Нёман», 4, 2007 г., с. 175-181). Это вывод Лысенко подтвердил и художник Илья Глазунов в своём интервью, сказанное ему немецким археологом Германом: «Могу вам сказать одно, что у нас в ГДР существует огромный склад, набитый славянской археологией и древнейшими книгами, написанными по-старославянски. После окончания войны мы многое свезли в это хранилище и до сих пор никто в нем не копался. Все побережье наше, вплоть до магмы, старославянское». Исторический факт. Немецкие академики, приглашённые Петром I поднимать российскую науку, писали для нас и русский язык, и историю, против чего русский гений-самородок Ломоносов воевал пером, используя доходчивый народный язык, непереводимый на другие языки, и кулаками. Он был уверен, Что может собственных Платонов И быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать. Ломоносов побил немцев-академиков Миллера, Шлёцера и Байера за норманнскую (норманны – скандинавское племя) версию русской истории, за унижения моральное и материальное немногочисленных русских академиков. За это его присудили к казни. Указом императрицы Елизаветы Петровны Михаил Ломоносов признан виновным, однако от наказания освобожден. Ему лишь вдвое уменьшили жалованье, и он должен был «за учиненные им предерзости» просить прощения у профессоров-немцев. |
| Присоединившись к Польше на федеративных началах, Литовское княжество не могло взять над ней преобладания, но также не имело задатков для прочной федерации. Разрозненное по своему племенному составу, обессиленное вероисповедным антагонизмом, постоянно теснимое и придавливаемое сильным союзником, угрожаемое со всех сторон внешними врагами, оно неизбежно должно было потерять свою независимость. История его со времени городельского сейма до Люблинской унии проходит чрез ряд ступеней, низводящих его все ниже и ниже с первоначальной высоты. Польша стремилась и пользовалась всеми случаями подчинить его себе и уничтожить его самобытность. Литовские князья любили свою родину и старались сберечь ее, сколько могли, от Польши; но политика Польши, возводившая литовских князей на польский престол, вынуждала последних жертвовать интересами родного престола. Литовская Русь всеми силами противилась этому объединению и, под видом его, порабощению Польше: но не имела ни сил внутри, ни опоры вовне, чтобы удержаться на раз принятом скользком пути. Условием брака Ягайла с Ядвигой и соединения под одной верховной властью Польши и Литвы было обращение Ягайла и обязательство его обратить своих подданных великого княжества в латинскую веру. В 1385 г. он сам торжественно отрекся в Кракове от восточной веры, которую исповедовал, а по прибытии в 1387 году в Литву объявил римско-католичество господствующей верой 82 и начал латинскую миссию в Вильне. Во главе латино-польского духовенства, прибывшего с Ягайлом в Литву, стояли гнезненский архиепископ Богориа и доминиканец Венжик. Король сам был толмачом их проповеди к собравшемуся народу 83 «и окрести Литву в немецкую веру». Но еще половина столицы его оставалась православной. В том же (1387) году Ягайло учредил в Вильне латинское епископство и отдал его поляку Андрею Василю, герба Ястрембец, епископу серетскому (молдавскому) in partibus, бывшему духовнику королевы Ядвиги и матери ее Елизаветы 84 Ягайло учредил также много латинских приходов и отдал их полякам, 85 а Ядвига уфундовала их имениями. |
| Преемник Сигизмунда I, последний из Ягеллонов, Сигизмунд II Август (1548–1572), находясь под влиянием усилившегося в Польше и Литве протестантизма, относился к вероисповедным разногласиям между своими подданными терпимо. Он предоставил христианским вероисповеданиям полную свободу. В 1563 г. на Виленском сейме последовало уравнение православного шляхетства с католиками. Тем самым отпадало постановление Городельского сейма. Но при том же либеральном в вероисповедном вопросе короле появились и печальные предвестия новых бедствий для православной Церкви. Такими предвестиями были Люблинская уния и призвание в Польшу и Литву иезуитов. Король был бездетным и с ним прекращалась династия Ягеллонов и тем самым та личная уния, которая существовала между Литвой и Польшей. Поляки желали еще до смерти Сигизмунда-Августа заменить личную унию унией реальной – создать общее государство. В 1569 г. на сейме в Люблине выдвинут был этот вопрос. Литовцы сначала сильно противились этому, но принуждены были согласиться. Создалась Речь Посполитая. Литва сохраняла известную автономию, но, конечно, полякам принадлежала главная роль в общем государстве и естественно усилилось значение католичества, хотя сеймом и было обещано православным свободное вероисповедание, употребление русского языка в оффициальных документах и другия вольности. Печально было то, что вся Малороссия попадала в непосредственное управление Польши. Поляки католики стали свободно проникать во все литовские и русские земли, завладевать должностями, имениями, представительством на сеймах и развивать свое влияние в явный ущерб интересам местной народности и народной православной веры, к которой они относились враждебно. Через три года после Люблинской унии Сигизмунд II Август умер. Польский престол стал избирательным и занимался королями, чуждыми Литве и, тем более, русским областям. Недолго правил Бурбон Генрих, занявший потом престол Франции, а затем кн. Семиградии или Трансильвании Стефан Баторий (1575–1587), способный король, отличный полководец, победивший Россию в Ливонской войне. Он был убежденным католиком и очень покровительствовал иезуитам. Состав западно – русской митрополии. Духовное просвещение |
| 11 Беляев И.Д. Земский строй на Руси. СПб.: Наука, 2004. С. 21. В дальнейшем ссылки на данное издание даются в тексте со следующими сокращениями: (1) ЗС – Земские соборы на Руси, 1867; (2) СЗ – Судьбы земщины и выборного начала на Руси, 1866. 12 См. подробнее: Цимбаев Н.И. Славянофильство. Из истории русской общественно-политической мысли XIX века//Цимбаев Н.И. Историософия на развалинах империи. М.: Издательский дом Международного университета в Москве, 2007; Тесля А.А. Концепция общества, народа и государства И.С. Аксакова. Первая половина 1860-х годов//Полития. 2013. 1. 13 Полное собрание сочинений Константина Сергеевича Аксакова. Т. I: Сочинения исторические/Под ред. И.С. Аксакова. М., 1889. С. 123. 15 Беляев И.Д. (1) Рассказы из русской истории. Кн. 2. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М.: Университетская типография, 1864; (2) Рассказы из русской истории. Кн. 3. История г. Пскова и Псковской земли. М.: Университетская типография, 1867; (3) Рассказы из русской истории. Кн. 4. Ч. История Полоцка или Северо-Западной Руси от древнейших времен до Люблинской унии. М.: Университетская типография, 1872. 16 Ср.: Тесля А.А. Запрещенная 6-я статья И.С. Аксакова из цикла «О взаимном отношении народа, общества и государства»//Социологическое обозрение. Т. 11. 2. 2012. С. 56–57. 18 Чичерин Б.Н. Воспоминания. В 2-х т. Т. I: Москва сороковых годов. Путешествие за границу/Предисл., прим. С.В. Бахрушина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2010. С. 338. Там же Чичерин излагает, если только мы не ошибаемся, свою версию истории «Судеб земщины…», впрочем, маловероятную (по крайней мере, в столь резкой формулировке) и явно пересказанную с чужих слов, ошибаясь, например, по поводу основного содержания работы И.Д. Беляева , в которой вопрос об общине имеет второстепенное значение: «Несколько лет спустя [после полемики Беляева с Чичериным о сельской общине] великая княгиня Елена Павловна, которая об этом вопросе имела смутные понятия, но желала содействовать его разрешению, спросила у Ю. Ф. Самарина , кому бы можно заказать статью об общине, с тем чтобы ее перевести и издать на иностранном языке. Самарин тотчас указал на Беляева и взялся устроить это дело. Статья была написана, но, просматривая ее для перевода, заказчик убедился, что необходимы справки. Он обратился за ними к автору, и тут-то оказалось, что фактическое основание совершенно отсутствовало и что написанное было чистым плодом фантазии трудолюбивого ученого. Деньги были уплачены, но статья никогда не увидела света». Мотивом отнести историю, рассказанную Чичериным, к «Судьбам земщины…» служит и то обстоятельство, что после полемики с Чичериным Беляев специально, насколько нам известно, к истории русской общины не обращался. |
| До нас дошли сведения, что „упорствующие“ [в унии, то есть тайные униаты. – Г.Рачук] (их было около 100 000) хлынули в костелы, увлекая за собою смешанные по вероисповеданию семьи. А польские помещики повели наступление со всей жестокостью материального давления на зависимое от них православное население. Батракам было объявлено, что лишь перешедшие в католичество могут оставаться на службе, другие получат расчет. Были угрозы, были и посулы: графиня Замойская обещала корову каждой семье, принявшей католичество... На мой архиерейский двор стали стекаться толпы народа со слезными жалобами, с мольбой о помощи: „Мы пропали... Что нам делать?“ – „Держитесь, будьте стойки!“ – говорил я. А они уныло: „А как нам стойкими быть?“ И верно – как от них было требовать стойкости? Положение батраков сложилось безвыходное. Жалованье они получали ничтожное (некоторые не получали его вовсе), помещик давал им кров („чворок“ то есть угол, четвертую часть избы), свинью, корову, огород и известное количество зерна и муки из урожая. Куда при таких условиях деваться? Многие, очень многие, раздавленные безысходностью, приняли в те дни католичество; правда, не все „за совесть“, некоторые лишь официально, а в душе оставались верными Православию и по ночам ходили к нашим священникам. Но внешняя удача католиков была бесспорная. Ксендзы торжествовали, объявили 1 рубль награды всякому, кто обратит одну православную душу в католичество. Положение в Холмщине создалось настолько грозное, что медлить было нельзя, и я решил ехать в самую гущу народных волнений – туда, где, по моим сведениям, было полное смятение: слезы, драки, поджоги, даже убийства... Я запросил Варшавского архиепископа Иеронима, но он меня пускать не хотел. „Вас там убьют...“ – писал он. Насилу я его уговорил. Я отправился в Замостье – в самый центр католической пропаганды. Одновременно со мною выехал туда и Люблинский католический епископ. Прежние полицейские законы были строгие – католическому епископу доступ на территорию русских областей был запрещен. Теперь плотину прорвало. Он ехал в карете, разукрашенной белыми розами, с эскортом польских молодых людей (жолнеров) в щегольских кунтушах; его везли не по дороге, а прямо полями, дабы колеса его экипажа освятили всходы. Такова была картина победного торжества католиков... |
| Два момента имеют особенное значение в великой борьбе. Первый – это конец 14 века. Здесь решающее событие – соединение Польши и Литвы, сперва в виде личной унии – благодаря переходу в латинство литовского князя Ягайлы и женитьбы его на польской королевне Ядвиге (1386). Вместе с рукой Ядвиги, Ягайло получил и польский трон (лишь сердце Ядвиги осталось свободно). Благодаря этому брачному союзу, русские области, входившие в состав Литвы (т.е. вся юго-западная Россия) оказались под государственным и религиозным влиянием Польши. Польша получила большие выгоды от своего союза с Литвой. В 1410 г. в знаменитой битве у Танненберга литовско-русские войска помогли полякам одержать решительную победу над немецкими крестоносцами. Связь Польши и Литвы становилась с тех пор всё крепче (несмотря на попытки литовско-русских князей высвободиться из-под польского влияния). Культурному влиянию поляков поддалось особенно высшее сословие: литовско-русские княжата и боярство. Латинство было необходимым условием для занятия высших должностей, присутствия в сенате; лишь принявшие латинство допускались как равные в высшее польское общество, в правительственную среду; соблазн власти и цивилизации оказался губителен для западнорусской знати. В середине 16 в. натиск латинства ослабел, отчасти благодаря большим успехам протестантизма в Литве; многие литовские магнаты сделались протестантами; через красавицу Варвару Гаштальд (урожденную Радзивил) влияние протестантизма дошло и до литовского князя Сигизмунда-Августа. В тоже время, однако, окончательно окрепло политическое единство Польши и Литвы. В 1569 г. заключена была Люблинская уния. Польша и Литва с этих пор имели общие сеймы, поляки получили право занимать высшие должности в литовском княжестве (фактически эти должности постепенно и перешли к полякам); часть западнорусских областей (Подлесье, Волынь, Киев) были прямо инкорпорированы в состав Польского государства. В последней четверти 16 века произошла новая вспышка латинства – в результате пропаганды иезуитов, появившихся в Польше ещё в 1565 г. |
|
|
