| В то же время со стороны части эмиграции поступали настойчивые пожелания, чтобы Великий князь высказал свое отношение к развивающимся событием. В результате долгих раздумий Владимир Кириллович подписал следующий документ: « В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырёх лет, Я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма. /на подлинном собственною Его Императорского Высочества рукою подписано:/ Владимир Сен-Бриак. 26 июня 1941 г[ода]» Если изучать этот документ, не вырывая из исторического контекста, а сравнивать с тем же воззванием митрополита Серафима (кстати, правящего архиерея, в епархии которого проживал Великий князь), бросается в глаза, прежде всего, редкая лаконичность, а, во-вторых, определенная двусмысленность. Нет тут ни «канцлера Хитлера», ни «великого Вождя Германского народа». Правда, согласимся, Владимир Кириллович позаимствовал у митрополита Серафима термин «крестовый поход». Однако если последний восклицает: «Да будет благословен день и час, когда началась великая славная война с III Интернационалом», то Глава Российского Императорского Дома говорит о «грозном часе». Обращение представителей русской эмиграции в Югославии к Великому Князю Владимиру Кирилловичу, 3 сентября 1939 года, стр.1. О «грозном часе» следует поговорить особо. Дело в том, что и это выражение, и сам текст обращения от 26 июня перекликаются с обращением виднейших представителей русской эмиграции в Югославии к Великому князю Владимиру Кирилловичу от 3 сентября 1939 года. В этом документе, в частности, говорилось: «Наступившие грозные события побудили русскую эмиграцию в Югославии (...) почтительно выразить ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ наши вернопреданные чувства и наши чаяния. Ход развертывающихся событий будет нас держать в наивысшем напряжении, и русская эмиграция за рубежом не имеет права не пользоваться могущим представиться случаем, чтобы подвигнуть дорогое нам русское национальное дело. |
| Обращение зодчих Крестовоздвиженской церкви к арсеналу декоративных форм городских храмов пятидесятилетней давности, по-видимому, было связано с сознательным копированием убранства конкретного архитектурного образца, вероятнее всего придельных храмов енисейского Богоявленского собора. Несмотря на значительное расширение репертуара декоративных форм енисейских храмов последней четверти XVIII века, выразившееся в появлении барочных рамочных и картушевидных наличников, разнообразных фигурных филенок, в убранстве целого ряда каменных церквей, строившихся енисейскими зодчими не только в своем городе, но и за его пределами, сохранялась устойчивая ориентация на сложившуюся в Енисейске в 30-40-х годах XVIII века местную художественно-стилевую традицию с лежащей в её основе архитектурой уральского и московского барокко. Особенно наглядно это заметно в использовании формы «бухвостовского» наличника. Такими наличниками, например, были оформлены оконные проемы Михаилоархангельской церкви (заложена в 1772 г.) в селе Верхнепашенном, Троицкой церкви (заложена в 1772 г.) в селе Дубческом, Троицкой церкви (заложена в 1777 г.) в селе Атаманово, Спасской церкви (1778-1781 гг.) в селе Чадобец, Спасского собора, возведенного енисейцами Алексеем Казаретиным и Андреем Малетиным в 1799-1804 гг. в Канском остроге. В общем композиционном строе колокольни Крестовоздвиженской церкви выделялся ее нижний ярус, возведенный, судя по декоративному убранству, в один строительный период с храмовой частью здания. Западные углы этого яруса были закреплены широкими лопатками, прорезанными, в нижней зоне поясами поребрика и квадратными ширинками. Ребра «подзвонного» восьмерика колокольни были оформлены огибающими филенчатыми лопатками, близкими убранству колокольни енисейского Богоявленского собора. Крупные слегка заглубленные в кладку филенки квадрифолийной формы украшали свободные участки стен между лопатками. Скупое декоративное убранство яруса «звона» исчерпывалось огрубленными едва намеченными филенками квадратных очертаний, неглубоко «впечатанными» в столбы арок. |
| Крупнейшей фигурой русского религиозного ренессанса и наиболее ярким религиозным философом России первой половины XX века был Н. А. Бердяев (1874–1948). Его творческая судьба началась в России, а завершилась в эмиграции, куда он был выслан в 1922 году вместе с группой философов, богословов и деятелей культуры. В России им были написаны труды «Философия свободы», «Смысл творчества», «Судьба России», в эмиграции – «Новое средневековье Размышление о судьбе России и Европы», «О назначении человека», «О рабстве и свободе человека», «Истоки и смысл русского коммунизма», «Философия неравенства», «Философия свободного духа», «Опыт эсхатологической метафизики», «Истина и откровение», «Самопознание», «Царство Духа и царство Кесаря», «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого» и другие. Помимо чисто философских работ перу Бердяева принадлежит фундаментальное исследование «Миросозерцание Достоевского», являющееся одной из лучших работ, посвященных великому русскому писателю, а также работы о Толстом, Хомякове, К. Леонтьеве , Л. Шестове, других русских писателях и мыслителях. Бердяева иногда называют основателем русского экзистенциализма, однако необходимо отметить, что его экзистенциализм носил ярко выраженный религиозный, христианский характер. Задачей философии он видел возвращение к религиозным истокам: «Философская мысль не может питаться из себя, т. е. не может быть отвлеченной, самодовлеющей. Не может она питаться и одной наукой... Древнее питание философии было питание религиозное... Без посвящения в религиозные тайны и без приобщения к религиозным таинствам нет питания; знание становится худосочным и отвлеченным, порывает с живым бытием» 292 . Рационализму и позитивизму западной философии Бердяев противопоставляет свободную философию, или философию свободы, восстановившую свою связь с религиозным первоисточником и основанную на догматах веры. По словам Бердяева, «христианские догматы – не интеллектуальные теории, не метафизические учения, а факты, видения, живой опыт. Догматы говорят о пережитом и увиденном, догматы – факты мистического порядка» 293 . |
| XX век стал эпохой великих политических потрясений и великого переселения народов, изменившего этнический и религиозный состав всех пяти континентов. Революционные события, происшедшие в 1910-х годах в ряде государств Европы, а также Первая мировая война и распад империй – Российской, Германской, Османской и Австро-Венгерской – привели к крупным геополитическим изменениям, в результате которых структура мирового православия претерпела существенные изменения. В XX веке значительно изменилась география Константинопольского Патриархата, который на протяжении нескольких веков был ограничен пределами Османской империи. Мощным ударом по Константинопольскому Патриархату стала «малоазийская катастрофа» 1922 года, когда греческие войска потерпели поражение в войне против Турции и турки вырезали часть двухмиллионного греческого населения Малой Азии. Согласно Лозаннскому договору 1923 года, греческое население Малой Азии было репатриировано в Грецию, однако многие беженцы умерли в пути. Оставшееся в Стамбуле греческое население подвергалось насилиям и репрессиям. В 1955 году был учинен погром, в результате которого были осквернены и разграблены три четверти православных церквей Стамбула. В последующие годы бегство греков из Турции продолжалось, и к началу 1990-х годов греческое население Стамбула составляло не более трех тысяч человек. Здание Патриархии в Фанаре постоянно подвергается нападениям турецких националистов, которые оспаривают международный статус константинопольского патриарха и его титул «Вселенский», ссылаясь на Лозаннский договор, рассматривающий патриарха как лидера греческого православного меньшинства в Турции. Часть беженцев из Малой Азии обосновалась в Греции, однако другая часть осела в различных странах Европы, а также в Америке и Австралии. Таким образом образовалась крупная греческая диаспора, которая признавала своим духовным лидером константинопольского патриарха. Если на протяжении тысячи лет константинопольский патриарх был предстоятелем Православной Церкви Византийской империи, а затем на протяжении более 500 лет – духовным лидером греческого населения Османской империи, то после распада Османской империи в 1922 году константинопольскому патриарху необходимо было переформулировать свою новую роль в православном мире. |
| Несомненно, найдутся те, кто оспорит мнение о том, что захват Константинополя в 1204 году стал основной причиной произошедшего почти тремя столетиями позже крушения Византийской империи. В конечном счете, говоря о причинах случившегося в 1453 году, стоит учитывать и множество других факторов – в том числе и присущую Византийскому государству еще до 1204 года внутреннюю разобщенность. Расчленение империи завоевателями (каким бы окончательным и бесповоротным оно в тот момент ни казалось) на деле не было долговечным. На периферии Латинской империи и феодально зависимых от нее территорий возникло несколько осколочных государств, каждое из которых претендовало на имперскую преемственность. Речь идет об Эпирском царстве, Трапезундской империи и Никейской империи, основателями которых стали Михаил Ангел, Алексий и Давид Комнины и Феодор Ласкарис соответственно. Никея и Эпир, будучи вполне жизнеспособными государствами, сформировавшимися на не занятых крестоносцами территориях в Малой Азии и западной Греции, претендовали на роль центра империи и поэтому представляли собой серьезные очаги сопротивления захватчикам – «франкам». То же самое верно и в отношении болгарских территорий. Ведь именно болгары в битве при Адрианополе (1205) взяли в плен первого императора Латинской империи Балдуина Фландрского, о котором впоследствии уже не было никаких известий. Маргинальная роль Трапезунда в этом сопротивлении объясняется главным образом его изолированным географическим положением. Однако сопротивление, весьма разобщенное по своему характеру даже после того, как никейский император Михаил Палеолог в 1261 году освободил от латинян столицу, не привело к полному восстановлению Византийской державы. Западное присутствие сохранялось в центральной Греции, на Пелопоннесе и на островах Эгейского моря. Не было подорвано ни территориальное, ни экономическое господство латинян. Восстановленная Палеологами Византия уже не была Византией Комнинов. После IV Крестового похода ее территориальная целостность, военное превосходство и неприкосновенность ушли в небытие. По–видимому, лишь ее амбиции остались прежними. Иными словами, общая оценка, данная историками окончательному исчезновению Византии под ударом турок, все же остается верной. «Если и был единственный роковой удар, то произошел он не в 1453, а в 1204 году… Именно тот вакуум власти, к которому привело латинское завоевание, позволил православным государствам на Балканах выйти из сферы влияния Византии и начать двигаться собственным путем, что в итоге и предопределило их поочередное поражение под ударами османских завоевателей» 417 . В целом, в отличие от того незначительного ущерба, который был нанесен латинянами исламскому миру (реально пострадали лишь его окраинные регионы), удар по православному миру и священному для него городу оказался смертельным 418 . Это разрушительное воздействие движения крестоносцев в итоге подорвало ту самую силу, что защищала латинскую цивилизацию от ислама. |
| Отныне солдат, оставаясь в миру, мог обрести вечную жизнь посредством священной войны – «не меняя своего поведения, одеяния и привычного образа жизни» 163 . Мы уже высказали предположение, что обещанное папой отпущение грехов сыграло главную роль в решении феодальной Европы отправиться в крестовый поход. Духовная награда была слишком заманчивой. Если посмотреть в целом, обещание отпущения грехов – ключевой принцип всей программы, огромный духовный стимул к участию в крестовом походе. Однако следует добавить, что не менее важной была и народная реакция. Ибо последующие проповедники подводили своих слушателей – потенциальных добровольцев, готовых отправиться в поход, – к мысли, что это отпущение полностью освобождает от наказания за грехи, которое они могли бы понести еще в земной жизни или же в загробном мире 164 . Иначе говоря, крестоносная пропаганда преобразила обещание, данное Урбаном (которое ограничивалось лишь отменой уже наложенного наказания), превратив его в выгодную духовную сделку. Однако много большее значение, чем такая трансформация идеи в народном понимании, имела перемена цели самого похода, которую вскоре произвели окрыленные крестоносцы. Эта цель не имела почти ничего общего с теми задачами, которые определил папа. С самого начала, как мы видели, Урбан стремился сделать все возможное, чтобы решить турецкую проблему, с которой столкнулась Византия. Несомненно, он рассчитывал, что, предоставив военную помощь Алексию Комнину, тем самым улучшит и отношения с Константинопольской церковью и, возможно, устранит существовавшие дефакто межцерковные противоречия. Это и объясняет, почему папа оказал радушный прием византийскому посольству в Пьяченце в 1095 году. Константинопольские посланцы наверняка были своего рода имперскими вербовщиками. Скорее всего, именно тогда, после этого посольства папа одобрил идею крестового похода в помощь восточному христианству. Конечно, папский план осуществился только восемь месяцев спустя на соборе в Клермоне, где был положен в основу I Крестового похода. |
| Оклады жалованья, положенные по штатам 1764 г., указом Павла I, от 18 дек. 1797 года, увеличены, и монастыри наделены мельницами, рыбными ловлями и др. угодьями 57 . По силе этого указа Московская Казенная Палата чрез Духовную Консисторию извещала московские монастыри, «какие которому монастырю определены в отдачу угодья». Во владение угодьями монастыри должны были вступить по окончании сроков, на которые те угодья отданы по контрактам, «а до того времени довольствовать их (монастыри) собираемым с них (угодий) доходом, с мельниц и рыбных ловель полным, а с земель – сколько кому по числу десятин причитаться будет». Крестовоздвиженскому монастырю определены следующие угодья: 1) «Земли к владеемым им при деревне Шелепихе 6 ти десятинам 24 десятины, н Дмитровском уезде при селе Баркове пустошь Цветушкову с прочими, в коих 9 десятин 1200 сажен, отданную в оброк генерал-поручице Авдотье Дмитриевне с 1797 на 4 года по 66 руб. 2). А достальные 14 десятин с половиною сенокоса из состоящих при деревни Путиловой пустошей, называемых Меньшие Новинки с прочими, в коих мерою 36 десятин с саженьми, которой содержанию срок кончился. 3) Мельницу в Дмитровском уезде при селе Рогачеве, отданную с 7 мая 1797 г. на 4 года деревни Судниковой крестьянину Никите Лукьянову по 250 руб. 4) Рыбную ловлю при селе Игнатове в озере Збоевском, бывшем по 1798 год в оброке, а ныне (июня 18 дня 1798 г), от оного уже исключенном» 58 . В приходо-расходной книге монастыря 59 , выданной из Казенной Палаты на 1813 год, за 395, значится штатной суммы, полученной из Палаты на содержание монастыря на первое полугодие, 730 р. 1¼ к., да на вольнонаемных подьячего и троих служителей 24 руб. Из штатной суммы выдано на жалованье: настоятелю 100 руб., ему же на рыбу 25 руб., на вино 10 руб., на пиво 5 руб.; всего 140 руб.; казначею 17 руб. 50 коп.; двоим иеромонахам, двоим белым священникам, белому диакону и послушнику на иеродиаконской ваканции по 12 руб.; всего 72 руб.; четверым послушникам по 10 руб.; всего 40 руб. Таковая же сумма выдана и на второе полугодие, и из нее выделено на жалованье монашествующим столько же, сколько и в первое полугодие. |
| С 1997 по 2009 г., когда совершалось строительство храма, богослужения совершались в здании бывшего профтехучилища, рядом со строящимся храмом по ул. Жукова, 26. Храмовое здание смотрится очень декоративно, в нём сочетается несколько цветов. Золотой цвет крестов и куполов, зелёный в покрытиях крыши, терракотовый цвет в остове здания, белый цвет опояски из мраморной крошки с рельефными крестами на ней и коричневого цвета гранитной отделки фундамента – всё это создаёт яркую цветовую композицию. В строительстве храма использована крестообразная кладка кемовского красного кирпича. Всего уложено около 3,5 миллионов кирпича. Прихожане жертвовали на кирпичики посильные лепты и на них записывали свои имена. Внешнее оформление храма остаётся без штукатурки. Несущие колонны расположены в стенах храма. Свод храма завершился центральным куполом и четырьмя маленькими куполами, покрытыми нитрит-титаном. Смысловая конструкция храма очень интересная, благодаря ей снаружи просматривается кубический объём храма, а внутри – круг. Созданию центрической цельности способствовало пространство без столпов. Храм очень высокий и просторный в неорусском стиле. В нём сочетаются современная архитектура с традиционными чертами. Снаружи храм одноапсидный. Колокольня построена в шатровом стиле, примыкает к храму сбоку и нетрадиционно находится справа от алтаря. Высота храмовой колокольни с крестом – 47 м. На колокольню ведёт довольно крутая лестница из 100 ступеней. С колокольни возможен обзор панорамы всего Металлургического района. В 2007 г. состоялся чин освящения и возведения куполов храма. 20 января 2007 г. были поставлены 4 малых купола., а затем, 29 ноября 2007 г., большой купол храма. Храм увенчался золотыми куполами, словно шлемами воинов христовых земли русской. Засияли над Металлургическим районом купола, возвещая радость духовного возрождения народа. А над ними взметнулись, устремляясь в поднебесную высь, пять позолоченных ажурных крестов. Колокола были заказаны и изготовлены в городе Каменск-Уральске. |
| Борьба с Ватиканом была одной из важнейших составляющих сталинского плана создания мирового религиозного центра в Москве, но разгорелась далеко не сразу. Внешняя политика Ватикана имела непростую динамику. В 1939–1942 гг. для нее была характерна двойственная линия. Сначала попытки избежать крупного военного конфликта, чреватого катастрофой для западного мира, затем оказание моральной поддержки оккупированной Польше, но и нежелание открыто осудить лидеров германского нацизма. Папа Пий XII не поддался давлению держав «оси», настаивавших, чтобы он после нападения Германии на СССР провозгласил «крестовый поход» против коммунизма, однако ватиканская дипломатия активно сотрудничала с немецкой, рассчитывая добиться разрешения на деятельность католических миссионеров в восточных землях. 14 августа 1941 г. было заключено соглашение с германским военным командованием о совместных мероприятиях с Ватиканской восточной миссией, но без санкции руководства НСДРП и Главного управления имперской безопасности, из-за чего оно так и не вступило в силу 811 . С 1943 г. дипломатическая роль Ватикана значительно возросла, он стремился стать посредником между странами «оси» и западным союзниками. Так, Папа резко отозвался о совместном заявлении Ф. Рузвельта и У. Черчилля о безоговорочной капитуляции фашистских держав, сделанном в Касабланке 20 января. Он видел в будущей Европе сильную, по возможности не нацистскую Германию, протянувшуюся как можно дальше на Восток католическую Польшу, очень опасался возможной «коммунизации» Италии. С сентября 1943 г., после капитуляции фашистской Италии обострилась дипломатическая борьба США, Великобритании и Германии за влияние на Ватикан. Речь все больше шла о планах послевоенного переустройства мира 812 . За колебаниями в политике Римского престола внимательно следили в Москве. Продвижение советских войск на Запад, в регионы традиционного католического влияния, поставило перед дипломатическим ведомством СССР задачу поиска контактов с Ватиканом. В декабре 1943 г. И. Сталин попросил через начальника 2-го Управления НКГБ составить справку «О состоянии римско-католических костелов на территории СССР» (подготовленную 4 мая 1944 г.) 813 . Этой темой вплотную занялись работники госбезопасности, Совет по делам РПЦ, а с лета 1944 г. и недавно созданный Совет по делам религиозных культов. Первоначально государственные органы приступили к поиску компромиссов с руководством католических общин в западных районах СССР. В Латвии было разрешено возобновить деятельность духовной семинарии. В апреле-мае 1944 г. СССР посетил американский католический священник С. Орлеманьский. Он был принят И. Сталиным и В. Молотовым, которые заявили, что Советский Союз готов к сотрудничеству с Папой Римским и не собирается ущемлять права католиков 814 . |
| Если это объяснение и было искусственно, то я не замечал его искусственности. Мне так радостно было, унижаясь и смиряясь перед духовником, простым робким священником, выворачивать всю грязь своей души, каясь в своих пороках, так радостно было сливаться мыслями с стремлениями отцов, писавших молитвы правил, так радостно было единение со всеми веровавшими и верующими, что я и не чувствовал искусственности моего объяснения. Но когда я подошел к царским дверям и священник заставил меня повторить то, что я верю, что то, что я буду глотать, есть истинное тело и кровь, меня резнуло по сердцу; это мало что фальшивая нота, это – жестокое требование кого-то такого, который, очевидно, никогда и не знал, что такое вера... Я смирился, проглотил эту кровь и тело без кощунственного чувства, с желанием поверить, но удар уже был нанесен. И, зная вперед, что ожидает меня, я уже не мог идти в другой раз 259 . Возвращение Толстого к православному христианству было кратковременным и поверхностным. В христианстве он воспринял только нравственную сторону, вся же мистическая сторона, включая таинства Церкви, осталась для него чуждой, поскольку не укладывалась в рамки рационального познания. Мировоззрение Толстого характеризовал крайний рационализм, и именно этот рационализм не позволил ему воспринять христианство во всей его полноте. После долгих и мучительных поисков, так и не закончившихся встречей с личным Богом, с Богом живым, Толстой пришел к созданию своей собственной религии, которая основывалась на вере в Бога как безличное начало, руководящее человеческой нравственностью. Эта религия, сочетавшая в себе лишь отдельные элементы христианства, буддизма и ислама , отличалась крайним синкретизмом и граничила с пантеизмом. В Иисусе Христе Толстой не признавал воплотившегося Бога, считая Его лишь одним из выдающихся учителей нравственности, наряду с Буддой и Магометом. Собственного богословия Толстой не создал, и его многочисленные религиозно-философские сочинения, последовавшие за «Исповедью», носили главным образом нравственно-дидактический характер. |
|
|
