| 11) ГИМ, Барс. 359; 1°; кон. XVII-haч. XVIII в. Л. 2 – «Послание Нифонту; л. 12 – «Послание Митрофану». Та же редакция «Послания Нифонту (также вместе с посланием брату) читается и в некоторых сборниках, содержащих «Просветитель» иных изводов. 12) ЦГАДА, ф. 181, Рук. отд. библиотеки, 458; 4°; XVII в. Л. 5 – «Послание Нифонту»; л. 16 – «Послание Митрофану»; 13) ГИМ, Барс. 351; 1°; нач. XVII в. Л. 1 – «Послание Нифонту»; л. 8 – «Послание Митрофану»; 14) ГПБ, Погод. 1135; 4°; сер. XVII в. Л. 19 об. – «Послание Нифонту»; л. 39 об. – «Послание Митрофану»; 15) БАН, 21.8.28; 8°; втор. пол. XVII в. Л. 5 об. – «Послание Нифонту»; л. 16 – «Послание Митрофану»; 16) БИЛ, Егор. 2019; 4°; кон. XVII-haч. XVIII в. Л. 6 об. – «Послание Нифонту»; л. 23 об. – «Послание Митрофану». 17) ГИМ, Увар. 837; 4°; XVIII в. Л. 2 - " Послание Нифонту», л. 14 об.– «Послание Митрофану»; 18) ГПБ, собр. Квашнина-Самарина 14; 4°; XIX в. Л. 4 – «Послание Нифонту»; л. 13 об. – Послание Митрофану». Отрывок из «Послания Нифонту» (с посланием брату) читается также в списке: 19) ГПБ, Погод. 1319; 4°; нач. XVII в. Л. 701-вторая половина «Послания Нифонту» (от слов: «... кроме благодати святаго духа ничто же мощно кому сътворити»); л. 703 – «Послание Митрофану». Текст «Послания Нифонту» в той же редакции, но без послания брату, читается в списке «Просветителя»: 20) ГПБ, Дух. ак., A.II.39; 4°; втор. пол. XVII в. Л. 1 об. – «Послание Нифонту»; л. 25 – «Послание Митрофану». Примыкают к пространной редакции «Послания Нифонту», составляя особый извод этой редакции, и четыре списка, в которых читается тот же текст «Послания» (с выпадами против митрополита), но обрывающийся на середине. В двух из этих списков обрыв носит особенно резкий характер – текст заканчивается словами: «... их же учиши и паствиши повелением Святого Духа, словом и у...» (в тексте пространной редакции следует: «...уставом великого архиерея спаса нашего Иисуса Христа, ему же слава и держава во векы», стр. 430). В двух остальных списках (Мазур. 1054 и Погод. 1309) приведенная фраза имеет окончание, но иное, чем в пространной редакции: «...словом и учением». Далее следует «Златоуст Маргарит»: |
| Question of Consecration of Commemorative Particles and Debate on the Moment of Transubstantiation Which Took Place in Moscow in the Last Quarter of the XVIIth Century: The article about the commemorative particles from the «Schit very» («Shield of Faith») and «Osten» («Pricker»), edited from the manuscripts ГИМ. Син. 346, 452, 546 M.M. Bernatsky Publication contains a Slavonic text of the article entitled «On the particles which are extracted at the Prothesis» edited from all the main manuscripts of the «Schit very» and «Osten», which are theological-polemical collections, prepared after a decree of the patriarch Ioachim of Moscow, and are intended to be an official («Schit very») profound refutation of the non-orthodox opinion on the moment of Transubstantiation – as well as some other delusions contained in the printed Ukranian books of the XVIIth century (and also in the works by Moscow theologians of the period who based their convictions on those books), which became popular in Moscow because of the joining of Ukraine to Muscovite Rus. Introduction to the text edited is devoted to the history of appearance of the named text and also of different statements on the question of transubstantiation of commemorative particles, which were expressed during the debate on the Transubstantiation which took place in Moscow in the last quarter of the XVII-th century. 1 По истории возникновения и содержанию полемики прежде всего см.: Миркович Г. О времени пресуществления Св. Даров: Спор, бывший в Москве во второй половине XVII-ro века – опыт исторического исследования. Вильна, 1886, а также: Прозоровский А.А. Сильвестр Медведев: его жизнь и деятельность: Опыт церковно-исторического исследования. М., 1896; Любимов С. Борьба между представителями великорусского и малорусского направления в Великороссии в конце XVII и начале XVIII вв.//Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1875. 8. С. 117–152; 9. С. 74–104; Сменцовский М. Братья Лихуды: Опыт исследования из истории церковного просвещения и церковной жизни конца XVII и начала XVIII вв. СПб., 1899; Татарский И.А. Симеон Полоцкий (его жизнь и деятельность): Опыт исследования из истории просвещения и внутренней церковной жизни во 2 половине XVII в. М., 1886; Шляпкин И.А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651–1709 гг.). СПб., 1891; Скворцов Г.А. Патриарх Адриан: Его жизнь и труды в связи с состоянием Русской Церкви в посл. десятилетие XVII в. Казань, 1913. Из современных публикаций отметим: Курукина И.Л. Материалы к истории полемики конца XVII в.//Герменевтика древнерусской литературы. М., 1994. Сб. 7. Ч. 2. С. 429–440; она же. Богословская полемика кон. XVII в. как отражение сложных процессов светской жизни//Там же. Сб. 8. С. 169–174. |
| Слабые яванские княжества оказались в полной зависимости от Нидерландской Ост-Индской компании, к-рая в сер. XVIII в. стала полновластной хозяйкой острова, за исключением крайней вост. его части, покоренной в 70-х гг. XVIII в. Экономика захваченных территорий была подчинена производству культур, к-рые находили сбыт у европ. торговцев, голландцы положили начало превращению ЮВА в район производства товаров для мирового рынка. С кон. XVII в., когда центр интересов компании окончательно переместился на Яву, основой колониальной системы на архипелаге стала не столько торговая монополия, сколько эксплуатация крестьянства, вначале косвенная, а затем и прямая. На территориях, попавших под их контроль, голландцы создали институт леверенсий - принудительных поставок интересовавших их продуктов (пряностей, олова, золота). Голл. администрация не вмешивалась во внутренние дела княжеств, пока выполнялись леверенсии и не нарушалась торговая монополия. На Яве колонизаторы контролировали местных феодалов, превращая их в агентов компании, оставляя им доходы лишь при условии выполнения всех поставок и распоряжений властей. С нач. XVIII в. компания приступила к принудительному внедрению на Яве культуры кофе. Местные феодалы заставляли крестьян сокращать посевы продовольственных культур и заниматься исключительно выращиванием кофейных деревьев. Урожай кофе по низким ценам сдавался компании. Голландцы в ту эпоху не только не предпринимали попыток принудительной христианизации, но даже не поощряли миссионерской деятельности, чтобы не нарушить тем самым сложившейся религиозно-культурной общности основных районов архипелага. Местная знать превращалась в звено колониальной администрации, но яванское общество сохраняло в основном традиц. социальную структуру, только в нек-рых районах, непосредственно управлявшихся компанией, земля стала сдаваться в аренду. Еще меньшее влияние оказала голл. колониальная система XVII-XVIII вв. на районы И., управлявшиеся местными феодалами. Там социально-политическая система осталась практически неизменной. Преимущество голландцев перед англичанами стало исчезать со 2-й пол. XVII в., когда между ними вновь начались торговые войны. Несмотря на сохранение и даже расширение своих владений, Голландия утрачивала колониальную, морскую и торговую гегемонию. В 3 англо-голл. войнах 2-й пол. XVII в. колониальное и морское преимущество Голландии было сломлено, а 4-я война (1780-1784) закрепила уже англ. превосходство. И. в кон. XVIII-XIX в. |
| В XVII в. территория Марийского края входила в состав Казанской земли и включала части Казанского, Уржумского, Яранского, Царёвосанчурского, Кокшайского, Козьмодемьянского уездов и полностью Царёвококшайский у. Управление краем осуществлял Приказ Казанского дворца, из Москвы в уездные города направлялись воеводы. В XVII в. в крае существовали государственная (ясачные, посадские и казенные земли), помещичья, дворцовая и церковно-монастырская формы собственности на землю. Ведущее место занимала государственная собственность. Более 9/10 населения составляли ясачные люди, остальную часть - дворцовые, монастырские, помещичьи крестьяне, а также служилые, посадские люди и др. Основная масса монастырских крестьян размещалась на правобережье, дворцовых - в среднем течении М. Кокшаги, помещичьих - в Поветлужье, ясачных - по притокам р. Вятки. В XVII-XVIII вв. население края участвовало в событиях Смутного времени , в восстаниях С. Т. Разина (1670-1671) и Е. И. Пугачёва (1773-1775). В 1708-1920 гг. основная территория М. Э. входила в Казанскую губ. В результате губ. реформы 1775 г. имп. Екатерины II Алексеевны почти 2/3 территории Марийского края вошло в Царёвококшайский, Козьмодемьянский, Чебоксарский и Казанский уезды Казанской губ. (в 1781-1796 Казанское наместничество), ок. 1/3 - в Царёвосанчурский (упразднен в 1796), Уржумский и Яранский уезды Вятской губ. (1780-1920; до 1796 Вятское наместничество), остальные земли - в Васильсурский и Макарьевский уезды Нижегородской губ. (1779-1920; до 1796 Нижегородское наместничество). Города Козьмодемьянск, Царёвококшайск и Кокшайск в XVIII в. были немноголюдными, их население в основном составляли русские. В кон. XVII - нач. XVIII в. ясачных марийцев направляли на сооружение каналов, строительство С.-Петербурга, крепостей в вост. части Казанского у., а также на Симбирские селитренные заводы. С 1705 г. они обязаны были выполнять рекрутскую и ряд других повинностей. В 1724 г. ясачные люди Ср. Поволжья были переведены в разряд гос. крестьян и начали выплачивать подушную подать. Кроме подушных и оброчных денег с 1737 г. с государственных крестьян собирали натуральный хлебный налог и различные виды косвенных налогов. В 1732-1737 гг. гос. крестьян направляли на строительство 2-й Закамской оборонительной линии, на ремонт крепостных сооружений Азова, в период русско-тур. войны 1768-1774 гг.- на работы по укреплению юж. крепостей. В XVIII в. в Марийском крае появилась промышленность - стекловаренные, купоросные, полотняные, кожевенные и поташные мануфактуры, к кон. столетия действовали 20 лесопильных предприятий. Главным земельным собственником в Марийском крае в XVIII в. продолжало оставаться гос-во, владевшее более 90% всех земель. В сельском хозяйстве ведущая роль принадлежала земледелию, крестьяне занимались также животноводством, бортничеством, охотой, рыболовством. Часть сельского населения была занята на заготовке и сплаве леса, работала на лесопильных заводах, пополняла ряды работных людей уральских заводов. |
| Лит.: Модест (Стрельбицкий), еп. О церковном Октоихе. Екатеринбург, 18782. С. 82-88; Борзецовский С. , диак. [впосл. иером. Серафим]. Объяснение догматиков восьми гласов. М., 18792; Σωφρνιος ( Εστρατιδης ), μητρ. Ο γιος Ιωννης Δαμασκινς κα τ ποιητικ ατο ργα//Να Σιν. Ιεροσλυμα, 1932. Τ. 27 . Σ. 28-44, 111-123, 165-177, 216-224, 329-353, 415-472, 704-711; Tillyard H. J. W. The Hymns of the Octoechus. Copenhagen, 1949. Pt. 2. P. XIV, 105-162. (MMB; 5); Θεοδρου Α. Τα δογματικ Θεοτοκα της Παρακλητικς. Αθναι, 1992. Диак. Михаил Желтов В певческой традиции Напевы Д. сохранились в нотированных Октоихах с XV в., в посл. трети к-рого была зафиксирована относительно устойчивая традиция невменной записи песнопений столпового знаменного распева на 8 гласов (см.: РГБ. Ф. 304. 408. Л. 138 об.- 148, 2-я пол. XV в., и др.). Все последующие варианты Д. знаменного распева (ТСЛ. П И-82. Л. 164-240, XVII в.; РГБ. Ф. 379. 36, 3-я четв. XVII в.; РНБ. Ф. 550. Q.I.504, XVIII в.; Октоих нотного пения. СПб., 1900; Обиход нотного пения Соловецкого мон-ря. СПб., 1912. Ч. 1 и др.) сохраняли связь с этой основной традицией вплоть до варианта, используемого в совр. практике старообрядцев (Октай поморский. М., 1911; Октай. М.[: Калашников], 1909) (с небольшими эволюционными изменениями в нотации). В совр. старообрядческой богослужебной практике Д. всегда исполняются «в розвод», т. е. столповым знаменным распевом. С XVII в. распространяются Д. большого распева , имеющего мелизматическую стилистику (РГБ. Ф. 379. 4. Л. 92 об.- 122 об., посл. четв. XVII в. ( Феодора Христианина ); РНБ. Q. I. 537, 1-я четв. XVIII в. (Д. 2-го гласа с указанием: «...в святую неделю вечера и ныне, болшой роспев за еже кадити иерею множество народа и того ради поем косно и с протяжением»); РНБ. Кир.-Бел. 772/1029, кон. XVII - нач. XVIII в.; ГИМ. Син. певч. 105, кон. XVII в.). Как было установлено, Д. распевались также по модели евангельских стихир большого распева (см.: Тюрина О. В. Большой роспев: проблема происхождения и стилистика: Дипл. работа/МГК. М., 2006. С. 105-118. Ркп.). |
| Поздняя киевская нотация. Ирмологион киевского Межигорского мон-ря. Запись кон. XVII в. (НБУВ ИР. Ф. 312. 112/645 с. Л. 12 об.) Поздняя киевская нотация. Ирмологион киевского Межигорского мон-ря. Запись кон. XVII в. (НБУВ ИР. Ф. 312. 112/645 с. Л. 12 об.) Поскольку с кон. XVI в. К. н. начала широко использоваться, ее графика быстро менялась в деталях. Приблизительно со 2-й четв. XVII в. начинается средний этап развития ирмолойной нотации, когда в некоторых кодексах стали применять квадратную форму нот. Для партесных поголосников она была определяющей уже в нач. XVII в., когда квадратная К. н. составила отдельную функциональную разновидность наряду с крюковидной ирмолойной. «Утолщение» нот заметно и по «одинарным» (половинная, четверть, восьмая, шестнадцатая), и по «двойным» знакам (целая, бревис, лонга) (см. иллюстрации в ст. Жировицкий (Жировичский) в честь Успения Пресв. Богородицы ставропигиальный муж. мон-рь , разд. «Певческая традиция»). Вариантами квадратных начертаний становятся прямоугольники. Благодаря «квадратности» К. н. возникает аналогия со средневек. европ. квадратной нотацией. Не исключено, что квадратная К. н. такого вида попала в тексты Ирмологионов из партесных поголосников, составленных в нач. XVII в. во Львовском братстве ( Дещиця. 2002). Ирмолойная К. н. среднего этапа характеризуется 2 отличительными признаками: формой целой ноты (2 квадрата, расположенные по вертикали через терцию) и наличием кустодов в нотном тексте с сохранением их функции. В нотных текстах ряда Ирмологионов изображение целой, напротив, утратило четкость (2 «пятнышка» неопределенной формы). Запись канта «О, прекрасная пустыни» киевской нотацией в сборнике XVIII в. Запись канта «О, прекрасная пустыни» киевской нотацией в сборнике XVIII в. В поздней К. н. (со 2-й пол. XVII в.) признак «квадратности» остается определяющим (ср. ее разговорное название - «топорики»). Удобство бокового нажима пера все чаще приводит к более или менее выраженному наклону нот вправо, благодаря чему становится заметным их ромбовидный крен (в этом случае целая-статия несколько напоминает сложитие знаменной нотации). Этим поздняя К. н. больше напоминает зап. письмо, чем ранняя. Однако идеально четкое западноевропейское ромбовидное письмо и К. н. с наклонными нотами различаются по расположению штиля. В симметричной западноевроп. ноте-ромбе он закреплен ровно посередине в одной точке, тогда как в асимметричных нотах К. н.- с правой стороны, что позволяет считать их наклонными квадратами или прямоугольниками, а не ромбами. |
| [греч. Αρσνιος μικρς], иером., греч. мелург рубежа XVI-XVII вв., подвизавшийся в Афонском Ватопедском мон-ре. Самой популярной частью его певч. наследия стали кратимы . Чаще всего в рукописях встречается т. н. праздничная кратима (πανηγυρικν κρτημα) 4-го гласа, получившая наименование «двойная октава» (δς διαπασν), или «[поющаяся] по антифонии» (κατ ντιφωναν), т. к. ее мелос охватывает диапазон в 2 октавы (Xen. 128. Fol. 238, 1671 г., и др.). Как сообщается в схолии, изложенной в рукописи 2-й пол. XVIII в., «данное творение восходит на 7 [звуков] вверх от исона и вновь нисходит к исону. Затем оно нисходит на др. 7 [звуков] от исона... поэтому оно называется «по антифонии»» (Pantel. 927. Fol. 206, 2-я пол. XVIII в.). Эта кратима использовалась в певч. практике очень долго и в нач. XIX в. была переведена Григорием , протопсалтом Великой ц., в нотацию нового метода (Karakal. 230. Fol. 69v - 76, 1821 г.). Др. распространенная кратима А. М. 1-го плагального гласа получила наименование «сиринга» (σριγξ, букв.- свирель) или по-турецки «мусхали» (μουσχλη, μουσκλη, μασχλη) (Xen. 128. Fol. 236; Iver. 967. Fol. 295, 1-я пол. XVIII в.). Известны его кратимы 1-го, 3-го плагального («стройная и красивая» - «ερυθμον κα ραον») и 4-го плагального гласов (Iver. 951. Fol. 181, 2-я пол. XVII в.; Doch. 363. Fol. 384, 2-я пол. XVIII в.). В рукописи Cutl. 449 (кон. XVII в.) содержатся 2 кратимы А. М. на «тяжкий» (3-й плагальный) глас (Fol. 208, 209), одна из к-рых также имеет наименование «μασχλη». А. М. принадлежат также мелосы херувимской песни на 4-й (Stauronik. 165. Fol. 298, 1665-1685 гг.), 1-й плагальный (Doch. 338. Fol. 212, 1767 г.) и 2-й плагальный гласы (Iver. 951. Fol. 74v, 2-я пол. XVII в.; Stauronik. 165. Fol. 275-275v; Pantel. 901. Fol. 6, 1734 г., и др.) и причастнов : воскресного - «Ανετε τν Κριον» ( ) 4-го (Pantel. 919. Fol. 96, 1687 г.), 1-го плагального и 2-го плагального гласов (Xeropot. 307. Fol. 348v - 358), Кресту - «Εσημειθη φ μς» ( ) 1-го плагального гласа (Karakal. 218. Fol. 73, кон. XVII в.) и святым - «Αγαλλισθε, δκαοι» ( ) 1-го гласа (Pantel. 995. P. 333, нач. XVIII в.). Калофонический ирмос, распетый А. М.- «Η κμινος Σωτρ δροσζετο» ( ) 1-го гласа (Xeropot. 307. Fol. 722, 1767-1770 гг.),- также был переведен протопсалтом Григорием в нотацию нового метода (Doch. 333. Fol. 1, 1829 г.). |
| их часто записывали крюками (очень редко также и партесное многоголосие; см.: Герасимова-Персидская. 1991. С. 60). На ранние формы К. н. югозападнорус. монодийного пения исследователи обращали меньше внимания, поскольку в Московию было привезено мало Ирмологионов 1-й пол. XVII в. и они были почти неизвестны. Лишь нек-рые ученые отмечали, что К. н. применялась «первоначально для записи одноголосных старых распевов» ( Преображенский А. В. Культовая музыка в России. Л., 1924. С. 43), тогда как 2 разновидности К. н., предназначенные для монодийного и партесного пения, возникли в Юго-Зап. Руси в кон. XVI в. почти одновременно. Двознаменная азбука. Кон. XVII — нач. XVIII в. (РНБ. Q.1.1052. Л. 18 об.) Двознаменная азбука. Кон. XVII — нач. XVIII в. (РНБ. Q.1.1052. Л. 18 об.) В Московской Руси стилевой спектр древнерус. пения, нотированного «киевским знаменем», был значительно расширен. Мн. певч. книги знаменного распева были представлены либо в виде двознаменников , либо со временем только с К. н. Нотами были записаны киевский, греческий, болгарский распевы, демественное пение ; в Ирмологионах XVIII в., составленных в России,- авторские распевы (напр., герасимовский напев ). Многораспевный контекст рус. одноголосного пения был расширен благодаря укр. и белорус. образцам, распространявшимся в нотолинейной записи. Кроме этого, во 2-й пол. XVII в. с помощью К. н. были составлены «партитуры» многоголосных обработок разных монодийных напевов (см. иллюстрации в ст. Киевский распев ), строчного пения . В старообрядческой среде линейная нотация, как правило, не использовалась; исключением можно считать знакомство с ней нек-рых мастеропевцев Выга и наличие ее элементов в певч. книгах и азбуках (см. в ст. Выголексинское общежительство , разд. «Певческое искусство»). Отдельное стилевое направление составили партесные концерты и гармонизации, зафиксированные К. н. Издание певч. книг с К. н. в России осуществлялось с 1772 г. Последней публикацией перед революционными событиями 1917 г. было 3-е изд. |
| Очередное охлаждение отношений В. с Римско-католической Церковью в нач. XVII в. способствовало сохранению местных традиций и дистанцированию от процессов унификации богослужения и упрощения церковного пения, свойственных периоду Контрреформации . Это выражалось, в частности, в том, что в XVII-XVIII вв. капельмейстеры Сан-Марко назначались только из числа местных уроженцев (исключение - Монтеверди). Новым в церковной музыке В. стало создание выразительных сольных партий как ответ на распространение монодии. В нач. XVII в. вошли в употребление сопровождение библейских чтений на Страстной седмице игрой на клавесине и соло скрипки во время возношения гостии на рождественской и пасхальной мессах. К кон. XVII в. Сан-Марко постепенно стал утрачивать свое исключительное положение в муз. мире В.: число церковных сочинений, создававшихся по заказу базилики, резко сократилось, что во многом было связано с ухудшением ее финансового положения. В XVII - сер. XVIII в. музыканты Сан-Марко активно писали оперы для театров, в т. ч. для Сан-Джованни Кризостомо - самого престижного и дорогого из венецианских театров (согласно венецианской традиции, театры назывались в честь святых или праздников). Др. соперниками венецианской базилики на муз. поприще стали капеллы (консерватории), открытые в XVII в. при 4 ospedali (приютах для сирот): здесь культивировалась виртуозность как в певч. искусстве, так и в игре на органе, духовых и струнных, основным муз. жанром стала оратория. Кризис Венецианской республики в XVIII в. вызвал отток видных музыкантов в др. центры. Несмотря на реформу капеллы Сан-Марко в 1765-1766 гг., в период руководства ею Б. Галуппи (повышение ставок, пересмотр инструментального состава, не менявшегося c XVI в.), и приглашение известных певцов для исполнения соло во время рождественских празднеств, в конце века начинается период упадка капеллы и всей муз. жизни В., оказавшейся в стороне от европ. муз. процесса. Директор капеллы А. Перотти (с 1817) приложил много усилий для сохранения ее архивов и б-ки. Характерный для венецианцев интерес к прошлому способствовал более раннему, по сравнению с др. центрами, появлению в В. исторического музыкознания, видными представителями к-рого были Ф. Каффи и П. Каналь. Важную роль в популяризации итал. музыки XVII-XVIII вв. сыграл музыкальный лицей, носящий имя Бенедетто Марчелло (основан в 1876; с 1940 - гос. консерватория). В наст. время изучение муз. наследия В. помимо ун-та, консерватории и б-ки св. Марка осуществляет фонд Уго и Ольги Леви, в помещении к-рого хранится архив капеллы Сан-Марко. |
| Лит.: Гиббенет Н. А. Историческое исследование дела патр. Никона. СПб., 1882. Ч. 1. С. 247-255; 1884. Ч. 2; Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимского патр. Досифея с рус. правительством (1669-1707 гг.). М., 1891; он же. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Серг. П., 1912. Т. 2. С. 256-322; Сменцовский М. Н. Братья Лихуды: Опыт исслед. из истории церк. просвещения и церк. жизни кон. XVII и нач. XVIII вв. СПб., 1899. С. 52, 53, 56, 66, 67, 71, 190, 279, 282, 286, 289; Протопопов В. В. Нотная библиотека царя Федора Алексеевича//ПКНО, 1976. М., 1977. С. 119-133; Фонкич Б. Л. Греческо-русские культурные связи в XV-XVII вв.: (Греч. рукописи в России). М., 1977. С. 68-188; он же. Греческое книгописание в России в XVII в.//КЦДР, XVII в.: Разные аспекты исслед. СПб., 1994. С. 33-38; он же. Мелетий Грек//РиХВ. 1997. Вып. 1. С. 159-178; он же. Греко-славянские школы в Москве в XVII в. М., 2009; Парфентьева Н. В. О нек-рых особенностях авторских разводов фит (по певч. рукописям XVII в.)//Муз. культура Средневековья/МГК. М., 1990. Вып. 1. С. 223-225; она же. Творчество мастеров древнерус. певч. искусства XVI-XVII вв. (на примере произведений выдающихся распевщиков). Челябинск, 1997; Богомолова М. В. Неизвестная крюковая нотация 2-й пол. XVII в.//ГДРЛ. 1989. Сб. 2: XVI - нач. XVII в. С. 423-446; она же. О репертуаре греческого распева в записи «греческой нотацией»//ГДРЛ. 1992. Сб. 4. С. 256-285; она же. Анализ знаковой системы «греческой» нотации (на основе песнопений нового греческого распева)//Вестн. ПСТГУ. 2007. Сер. 5. Вып. 1(1). С. 26-44; Парфентьев Н. П. Мастер «греческого пения» Мелетий Грек в России (1655-1686)//Культура и искусство в памятниках и исследованиях: Сб. науч. ст./Науч. ред.: Н. П. Парфентьев. Челябинск, 2004. Вып. 3. С. 51-86 (переизд. в сб.: он же. Выдающиеся рус. музыканты XVI-XVII ст. Челябинск, 2005. С. 280-330); Парфентьева Н. В., Парфентьев Н. П. Херувимская песнь в авторском распеве мастера «греческого пения» Мелетия (ум. 1686)//Традиции и новации в отечественной духовной культуре: Сб. мат-лов 4-й Южно-Уральской межвуз. науч.-практич. конф. Челябинск, 2007. С. 38-63; Станюкович А. К., Фонкич Б. Л. Печать Мелетия Грека//РиХВ. 2009. Вып. 2/3. С. 412-417; Шеховцова И. П. Греческие церк.-певческие рукописи в Москве в XVII в.//Старинная музыка. 2015. 1(67). С. 1-9. |
|
|
