| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АНТОНИЙ РАФАИЛ ЭПАКТИТ [серб. Ahдohuj Рафаил Епактит] (кон. XIV - 1-я пол. XV в.), серб. книжник. Прозвище Эпактит, сообщаемое им в заглавии «Похвального слова святому князю Лазарю Сербскому», по наиболее убедительному предположению означает «пришелец», «странник» (от греч. παχτς). Дж. С. Радойчичем высказывалось мнение о происхождении А. Р. Э. из эпирского г. Лепанто (Навпакт, разговорное новогреч. ρδβλθυοτεΕπακτος). «Пришелец» в Сербии, А. Р. Э. мог быть греком, владевшим слав. лит. языком, болгарином и даже сербом, долгое время жившим среди греков и получившим хорошее визант. образование. Единственное известное его сочинение - «Похвальное слово святому князю Лазарю Сербскому» - написано А. Р. Э., судя по указанию в эпилоге, в 1419-1420 (6928) гг. и сохранилось в ряде списков XVI-XVIII вв. Повествовательная часть «Похвального слова» бедна историческими сведениями, его отличает высокий риторический стиль, усложненная конструкция фраз и изобилие синонимических эпитетов, а также большое число непереведенных грецизмов, в т. ч. весьма редких. А. Р. Э. наряду с Константином Костенечским считается наиболее ярким представителем стиля «плетения словес» в южнослав. лит-ре XIV-XV вв. Соч.: Похвала кнезу Лазару//Споменик Cpnckoj Kpaлebckoj Академии. Београд, 1890. 3. С. 81-88; Качановский В. В. История Сербии с половины XIV до конца XV в. К., 1899. Т. 1. С. 349-359; Српски списи о кнезу Лазару и косовском бojy. Крушевац, 1968. С. 292-310; он же. «Слово о светом кнезу Лазару» Ahдohuja Рафаила//Стара српска Београд, 1976. С. 147-179. (Зб. ucmopuje 10). Лит.: Enciklopedija Jugoslavije. Zagreb, 1955. T. 1. S. 99; Radoji i Dj. Sp. Drei Byzantiner, altserbische Schriftsteller des 15 Jh.//Akten des XI Intern. Byzantinisten Kongress, 1958. Münch., 1960. S. 504-506; то же на серб. яз.: С. Творце и дела старе српске Титоград, 1963. С. 247-248; Кашанин М. Српска у веку. Београд, 1975. С. 392-393; Д. Ucmopuja старе српске Београд, 1980, 19902. С. 197-199. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: НИКОЛАЙ (Никола; 2-я пол. XIII в.- после 1329), игумен мон-ря Студеница (ок. 1329), серб. писатель и книгописец-каллиграф |
| ч. в стенных арочных нишах, аркосолиях). Наряду с этим Н. было неразрывно связано с эфемерными декоративно-изобразительными элементами: шитыми тканями-покровами, надгробными иконами (в редчайших случаях - портретами-парсунами), лампадами. В древнерус. Н. получили развитие основные формы памятника, которые были унаследованы сначала из Византии и с европ. севера, а позже, видимо, и из зап. Европы. В домонг. период известны саркофаги (резные крайне редки, сборные из плоских плит и тесанные из цельного камня в форме колоды более многочисленны), вертикально стоящие кресты и валуны из «дикого камня» типа гранита - те и другие известны в основном на Севере и Северо-Западе и в В. Поволжье (Тверская земля, Ярославль). Другие варианты появились сравнительно поздно: в XV-XVI вв. на землях Московского княжества представлены своеобразные резные Н.-кресты, иногда с изображением Голгофы, орнамент к-рых отвечает возникшей в это время традиции украшать плиты трехгранно-выемчатой резьбой. В XVI-XVII вв. появляются закладные в стены храмов (или укреплявшиеся на специальных надгробницах) памятные доски (в катакомбах Псково-Печерского мон-ря ниши-локулы закрывали керамическими рельефными досками - керамидами). Н. производили местные мастера-ремесленники, связанные с каменным строительством и с заготовкой материалов для него, используя как сырье местный камень, обычно известняк («белый камень»), гораздо реже - песчаник, сланец, гранит. В XV-XVII вв. надгробные плиты изготовляли в массовом количестве впрок, для продажи, дорабатывая надпись по желанию заказчика. Начиная с XIII в. надгробные плиты на Руси украшали резным орнаментом или (реже) изображениями в низком рельефе. С кон. XV в. на них появились и резные надписи. В кон. XVI в. кроме лицевой плоскости стали орнаментировать боковые грани. Первые надгробные плиты появились на Северо-Востоке Руси (Москва, Ростов, Владимир) во 2-й пол. XIII - 1-й пол. XIV в.; более ранние даты не доказаны. Это плоские (до 10 см) прямоугольные камни, часто без орнамента; ребра иногда рельефно обработаны (фаска, фестоны). |
| Найти остатки В. б. пытались уже в XII в. Вплоть до кон. XIX - нач. XX в. с ней отождествляли 2 зиккурата, в Борсиппе и Акар-Куфе, на месте древних городов, находившихся на значительном расстоянии от Вавилона (в описании Геродота город имел столь большие размеры, что мог включать оба пункта). С зиккуратом в Борсиппе В. б. отождествляли раввин Бенджамин из Туделы, дважды посетивший Вавилонию (между 1160-1173), нем. исследователь К. Нибур (1774), англ. худож. Р. Керр Портер (1818) и др. В Акар-Куфе В. б. видели немец Л. Раувольф (1573-1576), купец Дж. Элдред, описавший в кон. XVI в. руины «башни». Итал. путешественник Пьетро делла Валле, составивший первое подробное описание городища Вавилона (1616), считал В. б. самым сев. из его холмов, к-рый сохранял древнее название «Бабил». Попытки найти В. б. в одном из 3 теллей - Бабиле, Борсиппе и Акар-Куфе - продолжались до кон. XIX в. В нач. ХХ в. границы Др. Вавилона были выявлены и соседние города уже не воспринимались как его части. После раскопок К. Дж. Рича и Х. Рассама в Борсиппе (городище Бирс-Нимруд, 17 км юго-западнее Вавилона, II-I тыс. до Р. Х.) стало ясно, что в связи с В. б. речь не может идти о ее зиккурате, входившем в храм богини Набу (старовавилонский период - 1-я пол. II тыс. до Р. Х.; перестройка в нововавилонский период - 625-539). Г. К. Роулинсон отождествил Акар-Куф с Дур-Куригальзу, столицей царства касситов (30 км к западу от Вавилона, основан в кон. XV - нач. XIV в., уже в XII в. до Р. Х. оставлен жителями), что исключило возможность его зиккурат, посвященный богу Энлилю (раскопан в 40-х гг. XX в. С. Ллойдом и Т. Бакиром), считать В. б. Наконец, раскопки Бабиля, самого сев. из холмов Вавилона, показали, что он скрывает не зиккурат, а один из дворцов Навуходоносора II. Найти В. б. внутри Вавилона было одной из задач, поставленных перед герм. экспедицией Р. Кольдевея (1899-1917). В центральной части города были открыты остатки фундаментной платформы, к-рые в 1901 г. отождествили с основанием зиккурата Этеменанки. В 1913 г. Ф. Ветцель осуществил зачистку и обмеры памятника. Его материалы, опубликованные в 1938 г., стали основой новых реконструкций. В 1962 г. Ветцель завершил исследования памятника, а Х. Шмид провел детальный анализ собранных за столетие материалов и опубликовал (1995) новую, более обоснованную периодизацию и реконструкцию зиккурата Этеменанки. Иконография |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЛОЛЛАРДЫ [Лат. lollardes; англ. lollards], представители еретического движения в Англии в кон. XIV - 1-й пол. XVI в., прежде всего последователи оксфордского теолога Джона Уиклифа († 1384), учение которого было осуждено Констанцским Собором (1414-1418). По одной из версий, название «лоллард» изначально имело уничижительный характер и происходило от голл. lollaerd - мямля, бормотун (от lollen - мямлить, бормотать). До того как это название стало применяться по отношению к последователям Уиклифа, в Сев. Германии и Нидерландах оно использовалось для обозначения представителей нек-рых католич. монашеских (прежде всего нищенствующих) орденов и полуеретических групп, занимавшихся проповеднической деятельностью (в т. ч. бегардов; см. ст. Бегинки ). В сер. XIV в. льежский каноник Ян ван Хоксем упоминал о деятельности таких групп, называя их Л. и возводя этимологию слова «лоллард» к словосочетанию «славящие Бога» (Deum laudantes). Самое раннее офиц. употребление термина в Англии относится к 80-м гг. XIV в. (письмо Вустерского еп. Генри Уэйкфилда от 10 авг. 1387). К сер. XV в. обозначение «лоллард» стало синонимично слову «еретик». Проповедь Дж. Уиклифа. 2-я пол. XIX в. Худож. У. Ф. Джеймс Проповедь Дж. Уиклифа. 2-я пол. XIX в. Худож. У. Ф. Джеймс Совр. исследователи спорят как о степени организованности Л. в рамках единого движения, о соответствии взглядов Л. учению Уиклифа, о численности Л. и их деятельности в англ. провинциях, о специфике воззрений Л. в зависимости от регионов, так и о роли Л. в подготовке англ. Реформации. Существует определенный набор представлений, к-рый обычно ассоциируется с Л.: они признавали только авторитет Библии (для лучшего понимания библейских текстов требовался их перевод на англ. язык - см. ст. Библия (Переводы на английский язык)), подчеркивали значимость личного благочестия, избранности человека перед Богом, отвергали предание Церкви и мн. элементы католич. вероучения (учение о пресуществлении при Евхаристии, целибат, обязательную исповедь, почитание икон и мощей святых), критиковали католическое духовенство и говорили о недопустимости для клириков и монахов владеть личным имуществом. |
| время землях в бассейнах рек Узолы и Линды, в XIV в. они появились на р. Ветлуге. По археологическим данным, в XIV в. на правом берегу Волги возникло рус. поселение, предшественник Балахны, жители к-рого занимались добычей соли (в XVI-XVII вв. Балахна - одно из важнейших мест соледобычи в Русском гос-ве). Значительно продвинулись границы Нижегородского вел. княжества на восток по Волге, к кон. XIV в. они включили сев.-зап. земли мордвы, в т. ч. по нижнему течению Суры. Быстрому освоению территорий способствовали в целом мирные отношения, установившиеся между русскими и мордвой, о чем свидетельствует проживание мордов. населения на рус. селищах и в Н. Новгороде. Включение мордовских и черемисских (марийских) земель в состав Нижегородского вел. княжества привело к усилению торговых связей с населением окрестных территорий. В кон. XIII - XIV в. на землях, где проживала мордва, осели группы кочевников; вплоть до XVII-XVIII вв. существовали их совместные с коренным населением грунтовые и курганные могильники - Сарлейский (Дальнеконстантиновский р-н), Коринский (Шатковский р-н) и др., материалы к-рых свидетельствуют об ассимиляции мордвы с потомками кочевников. В 1377-1378 гг. Н. Новгород и прилегающие земли были дважды разорены ордынцами. С 1392 г. ярлык на Нижегородское вел. княжество принадлежал вел. князьям Московским, однако на протяжении 1-й пол. XV в. неоднократно предпринимались попытки реставрации самостоятельности Нижегородского княжества (в т. ч. вел. кн. Даниилом Борисовичем ). Значительная часть региона была разорена в 1408 г. во время набега Едигея: пришел в упадок Н. Новгород, прекратил свое существование в качестве города вплоть до XX в. Городец, оказалась нарушена система рус. сельского расселения. Закладка каменного кремля в Нижнем Новгороде. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 685 об.) Закладка каменного кремля в Нижнем Новгороде. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 685 об.) С сер. |
| влияния болг. и серб. книжниками выступают также гиперкорректные формы в ряде южнослав. памятников XIII-XIV вв. (не обладающих др. признаками явления), в к-рых слова «русы», «русский», «рушскый» заменяет исходное правильное чтение, с Русью не связанное. Таковы, напр.: «Проиде... северьскуу, и Рушьску (вместо «ужску» - южную), и западну земя» в икосе службы равноап. Константину (Кириллу) Философу в Скопской Минее Праздничной XIII в. ( Иванов Й. Български старини из Македония. София, 19312. С. 294); «И Халдеомь, и Русомь (вместо: «Ассуромь» - ассирийцам) дасть звездучтение и вльхвование» в переделке «Сказания черноризца Храбра» в составе Берлинского сб. нач. XIV в. (Berlinski sbornik. 1988. Л. 72 об.). Примеры представляют параллель к чтению «рушьскыми письмены» в гл. 8-й пространного Жития равноап. Константина (Кирилла) и весьма показательны, поскольку оба памятника отмечены печатью редактирования болг. книжниками (в скопском списке службы прилагательное «словенский» последовательно заменено на «болгарский», в берлинской переработке «Сказания» наряду со «словенскими» упоминаются и «болгарские» книги). Продукция древнерус. скрипториев оказала заметное влияние на книжное письмо и оформление южнослав. кодексов. Известны случаи работы (во 2-й пол. XIII в.) восточнослав. книгописцев из разных регионов на слав. Балканах: новгородца, участвовавшего в 1262 г. (1-й писец) в переписке в Сербии Иловицкой Кормчей ( 1981), выходца из галицко-волынских земель, переписавшего во 2-й пол. XIII в. на греч. палимпсесте Евангелие-апракос (Евангелие Верковича - РНБ. F.n.I.99; СКСРК, XIV. Вып. 1. Прил. 2. С. 605-606. 16) и др. По наблюдениям югослав. археографов сер.- 2-й пол. XX в. ( Мошин. 1998. С. 70-75; Д. Paзboj писма у Cpбuju до XV в.//Славянска naлeorpaфujя и дипломатика. София, 1985. Кн. 2. С. 66-67), каллиграфические почерки южнослав. рукописей кон. XII - 2-й пол. XIII в. сформировались под воздействием более ранней и совр. ей восточнослав. графики. Для нек-рых серб. рукописей XIII в. |
| в несоответствии провозглашаемых идеалов и собственной жизненной практики, в несоблюдении аскетических норм, в непоследовательности нестяжательского учения, к-рая выразилась, в частности, в том, что В. не распространял свои обличения «многостяжания» на светских землевладельцев и вел. князя (несмотря на то что в вотчинах светских владельцев положение крестьян было значительно более тяжелым, чем на монастырских землях). Соч. и ист.: Сб. РИО. СПб., 1882. Т. 35 (по указ.); Послания Иосифа Волоцкого/Подгот. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1955; Казакова Н. А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. Л., 1960; Зимин А. А. Переписка старцев Иосифо-Волоколамского мон-ря с Василием III//Лингвистическое источниковедение. М., 1963. С. 131-135; он же. Выпись о 2-м браке Василия III//ТОДРЛ. 1976. Т. 30. С. 132-148; он же. Россия на рубеже XV-XVI ст.: (Очерки соц.-полит. истории). М., 1982; Судные списки Максима Грека и Исака Собаки/Изд. подгот. Н. Н. Покровский; Под ред. С. О. Шмидта. М., 1971; Анхимюк Ю. В. Слово на «Списание Иосифа» - памятник раннего нестяжательства//Зап. ОР ГБЛ. 1990. Вып. 49. С. 115-146. Лит.: Павлов А. С. О Кормчей князя-инока Вассиана Патрикеева//ПС. 1863. Ч. 3. С. 93-112; Макарий. История РЦ. Кн. 4. 2 ч. (по указ.); Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М.; Л., 1952-19542: В 2 кн.; Базилевич К. В. Внешняя политика Рус. централизованного гос-ва, 2-я пол. XV в. М., 1952; Черепнин Л. В. Рус. феодальные архивы XIV-XV вв. М., 1948-1951. 2 ч.; Каштанов С. М. Соц.-полит. история России кон. XV - 1-й пол. XVI в. М., 1967; Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977; она же. Типы мон-рей и рус. аскетический идеал (XV-XVI вв.)//Монашество и мон-ри в России, IX-XX вв.: Ист. очерки/Отв. ред. Н. В. Синицына. М., 2002. С. 116-149; Казакова Н. А. Когда началась полемика нестяжателей с иосифлянами//Из истории феодальной России: Сб. ст. Л., 1978. С. 111-115; Мазуринская Кормчая: Памятник межслав. культурных связей: Исслед. Тексты. М., 2002; Плигузов А. |
| На рубеже XIV и XV вв. Османы были гегемонами как на Балканах, так и в М. Азии. Однако череду их успехов прервало вторжение в М. Азию войск азиатского завоевателя Тимура (Тамерлана), при дворе которого нашли убежище свергнутые Османами правители тюрк. бейликов. 20 июля 1402 г. в сражении под Анкарой армия Баязида I была раздавлена превосходящими силами Тимура. Свою роль в разгроме сыграло и предательство ряда анатолийских беев, покинувших Баязида в ходе сражения. Баязид закончил свою жизнь в плену, а О. и. оказалась на грани краха. Ранняя империя: особенности социокультурного развития Османская армия. Роспись ц. Благовещения Пресв. Богородицы мон-ря Молдовица, Румыния. 1532 г. Османская армия. Роспись ц. Благовещения Пресв. Богородицы мон-ря Молдовица, Румыния. 1532 г. В XIV-XV вв. мусульмане составляли меньшинство населения Османского государства. На Балканах они образовали лишь отдельные колонии в приграничных областях и вокруг военно-адм. центров. Османы старались не менять традиц. уклад на завоеванных землях и постепенно интегрировать в свою среду визант., слав. и албан. элиты. Местная аристократия сохранила свои земельные владения и служила султанам на тех же условиях, что и прежним христ. государям. На низовом уровне были широко распространены религ. синкретизм и смешанные браки, причем от женщин-христианок, выходивших замуж за мусульман, не требовалось менять веру. Постепенно усложнялись гос. структура и придворный ритуал. Султаны стали изолировать себя от подданных, делегировав решение задач текущего управления везирам, из круга к-рых ок. 1360 г. выделился верховный везир, садразам, глава исполнительной власти. В кон. XIV - 1-й пол. XV в. пост великого везира занимали с некоторыми перерывами представители знатного тюрк. клана Чандарлы. При Мураде I окончательно оформились система тимаров и практика учета имущества подданных для налогообложения. Тимариоты лично не занимались ведением хозяйства, но получали выплаты с переданных им территорий. Тимары обеспечивали воспроизводство «мужей меча» - феодальной конницы сипахи. Захват новых земель и раздача их в держание способствовали не только усилению военного потенциала О. и., но и изживанию провинциального сепаратизма. Анатолийские сипахи получали имения на Балканах и отныне связывали свои интересы с успехами османской экспансии. |
| С 40-х гг. XIX в. осуществлялся сбор и публикация актов в изданиях «Србски споменици» П. Каранотвртковичем (1840), «Monumenta serbica spectantia historiam Serbiae, Bosnae, Ragusii» Ф. Миклошичем (1858). Появлялись обзоры и исследования (Д. Авраамович, Дж. Даничич, М. Пуцич, М. Милоевич). Видные дипломатисты кон. XIX - 1-й четв. XX в.- С. Новакович и Л. Стоянович. Хорват. и др. акты издавались в 1904-1934 гг. в «Codex diplomaticus regni Croatiae, Dalmatiae et Slavoniae» (15 томов). С. М. Димитриевич занимался выявлением в архивах и б-ках России серб. грамот и рус. грамот, адресованных серб. мон-рям (публикации 1903 и 1922). С 1912 по 1935 г. выходил частями обобщающий труд С. Станоевича по серб. Д. В 1-й пол. XX в. серб. акты изучали также К. Йиречек (1909, 1913-1918), Г. Черемошник (1940), тур.- Ф. Байрактаревич (1932, 1935), Г. Елезович (1940, 1952). Заметную роль в развитии сербской Д. сыграли русские ученые-эмигранты А. В. Соловьёв (2-я четв. XX в.) и В. А. Мошин (30-80-е гг.). Совместно они опубликовали сборник греч. грамот серб. монархов XIV в. (1936). Во 2-й пол. XX в. серб. и визант. Д. занимались Д. Анастасиевич, Г. Острогорский, Мошин, М. Динич, В. Джурич, М. Маркович, С. Чиркович, Б. Ферьянчич, М. Живойинович, С. Габелич, Т. Томович, Б. Шекуларац, Л. Славева и др. Древние хорват. акты и историю хорват. королевских и княжеских канцелярий изучали А. Маринович, Я. Стипишич, М. Курелац и др. Основные темы дипломатических исследований - эволюция формуляра (особенно интитуляции, санкции), вопрос о зап. и визант. влияниях, канцелярском и внеканцелярском происхождении грамот, о фальсифицированных актах. В Белграде с 2002 г. издается ежегодник «Стари српски архив», посвященный специально сербской средневековой Д. Болгария Изучение грамот (болг., визант. и тур.) развивалось с кон. XIX в. В 30-40-х гг. появились работы Г. Гелебова, Д. Ихчиева, М. Ласкариса и др. Специалисты 2-й пол. XX в.- И. Дуйчев, П. Мятев, Б. Цветкова, Х. Ангелов и др. И. И. Илиева рассматривала интитуляцию рус. грамот XV-XVI вв. Греция |
| Лат. и хорватские (глаголические) службы прославляют совместно К. и Мефодия (9 марта). Их создание в сер. XIV в. связано с культурно-политической доктриной чеш. кор. и имп. Свящ. Римской империи Карла IV Люксембурга, основавшего в 1347 г. в Праге Эммаусский мон-рь «на Славянах» («на Слованех») с богослужением на слав. языке (первыми его насельниками были хорват. бенедиктинцы-«глаголаши»). Первоначальная служба, включенная в бревиарии , была составлена на основе общей службы исповедникам и мученикам и чтений из лат. Жития К. и Мефодия. Не позднее рубежа XIV и XV вв. на ее основе были созданы 2 более пространные службы с рифмованными песнопениями, именуемые по начальным словам вводного антифона в навечерие «Adest dies gloriosa» и «Gaudet plebs Christianorum». 1-я из них получила распространение в Чешском королевстве и в Польше, 2-я связана в основном с литургической практикой собственно Пражского архиеп-ства. Помимо этого ряд лат. рукописных и старопечатных Миссалов XIV-XVI вв. западнослав. происхождения содержит уставные указания («формуляры») в честь праздника ( Бърлиева С. Служби за Кирил и Методий, латински//КМЕ. 2003. Т. 3. С. 648-652). Хорват. (глаголические) службы К. и Мефодию (14 февр.), сохранившиеся в относительно небольшой группе рукописных и старопечатных бревиариев кон. XIV- сер. XVI в., по происхождению связаны с Эммаусским мон-рем, однако дошли преимущественно в списках, созданных на хорват. территории. Можно предполагать, что во 2-й пол. XIV в. они были известны также в «филиалах» пражской обители - в мон-ре в Олеснице (Силезия) и «на Клепаже» в Кракове, однако свидетельств тому не сохранилось. Надежное обоснование принятой в наст. время датировки первоначальной редакции памятника не ранее 1347 г. принадлежит В. Ткадльчику ( Tkadl ik. 1977), до этого в лит-ре неоднократно высказывалось мнение о том, что служба была написана в Чехии в X-XI вв. Первоначальный текст службы, предназначенный для устава бенедиктинского мон-ря, каковым являлся Эммаус, очевидно, не сохранился; известные в наст. время списки представляют результат переработок, осуществлявшихся во францисканской среде в Хорватии. В лит-ре варианты хорватской (глаголической) службы К. и Мефодию традиционно разделяются на 2 типа, Люблянский и Новлянский, однако со временем было установлено существование смешанных и промежуточных вариантов, отдельные из которых (в частности, в Бревиарии попа Мавра 1460) вполне могут претендовать на право именоваться самостоятельным видом. Особенностью хорватской (глаголической) службы К. и Мефодию является наличие в составе ряда ее списков чтений, представляющих извлечения из ЖК и Похвального слова ему ( Станчев К. Служби за Кирил и Методий, хърватски//КМЕ. 2003. Т. 3. С. 666-670). |
|
|
