| В церковнослав. языке И обозначает звук [и] в позиции абсолютного начала слова и после гласного: гласный звук [и] и мягкость предшествующего согласного в позиции после мягкого согласного: звук [ы] после и а также в случае, когда приставка оканчивается на твердый согласный, а корень начинается с И: В рус. языке И обозначает звук [и] в позиции абсолютного начала слова и после гласного: игра, поиск; гласный звук [и] и мягкость предшествующего согласного в позиции после мягкого согласного: нитка, сила; сочетание [iu] - после «ь»: чьи; звук [ы] после «ж», «ш», «ц»: жизнь, шило, цифра, а также в начале слова, если предшествующее слово заканчивается на твердый согласный: с игрой ([сы]грой), Иван Ильич (Ива[ны]льич). Начертание буквы И в кириллице восходит к унциальному варианту начертания греч. буквы «эта» (H), которая представляет собой видоизменение финик. знака «хэт»: ( - ограда). В древнейших памятниках XI-XII вв., написанных уставом, И имеет горизонтальную перекладину, проходящую почти посередине буквы, т. е. начертание буквы подобно совр. начертанию печатного Н: . Такое написание встречается в памятниках до XVI в. Уже в нач. XI в. горизонтальная перекладина может проходить выше середины буквы, напр. в приписке к Остромирову Евангелию : , однако распространение такой тип получит лишь в XIII в.: .В XII-XIII вв. горизонтальная перекладина могла быть украшена точкой или пересечкой: . И с пересечкой или точкой на перекладине характерно для памятников боснийской эпиграфики кон. XIII - нач. XV в. ( 1974. С. 20). В XIII в. появляются и новые начертания - с косой перекладиной в середине: и с косой перекладиной вверху: . В уставе XIV в. высокая косая перекладина господствует: . В полууставе кон. XIV-XV в. косая перекладина опускается в середину и ниже: . Длинное И (с горизонтальной или скошенной перекладиной), иногда вдвое превосходящее по высоте остальные буквы, которое пишется в начале слова, появляется в серб. канцелярских почерках в нач. XIV в. (грамота кор. Милутина 1302 г., письмо кор. Елены Анжуйской общине Дубровника 1304 г.). В XIV-XV вв. высота буквы еще более увеличивается. В южнослав. почерках XIV - 1-й пол. XV в. начертания И и Н нередко не различаются (И пишется с горизонтальной чертой посередине), вслед. чего рус. переписчики южнослав. оригиналов допускают ошибки. |
| Древнейшим Скитским П. считается сравнительно полная по составу серб. рукопись посл. четв. XIII в. (Сербия. Печская Патриархия. 86), к-рая, как предполагается, была списана с глаголического протографа. Более ранние примеры Скитского П. представлены отрывками 1-й пол. XIII в. (РГБ. Муз. 11099; см.: СКСРК, XI-XIII. 217) и выписками из повестей и поучений из 14 глав того же Скитского П. в сборнике, составленном не позднее 1-й трети XIII в. учеником свт. Саввы Сербского, игуменом мон-ря Студеница Спиридоном (сохр. в позднейших списках, см.: Турилов А. А. Межславянские культурные связи эпохи средневековья и источниковедение истории и культуры славян. М., 2012. С. 290-292). Существование в Болгарии не позднее 1-й трети XIV в. Скитского П. подтверждается наличием повестей из него в т. н. Ловчанском сборнике (БАН. Яцимир. 44), представляющем собой список посл. четв. XIV в. ( Сергеев А. Г. Описание бумажных рукописей XIV в. Б-ки РАН. М.; СПб., 2017. С. 26-40. 7) с рукописи, написанной в 1331 г. в г. Ловеч при архиеп. Симеоне, деспоте Иоанне-Александре (1331-1371) и его сыне Иоанне Асене. Древнейший полный болг. вариант нач. XIV в. также предположительно был списан с глаголического протографа (Vindob. slav. 152; опубл. в 1975 и 2018 Н. ван Вейком). В неск. списках этого типа П. обнаружены глаголические буквы, надписанные над строкой,- в Печском, болгарском, 20-х гг. XIV в. (РГБ. Ф. 236. 93/I) и сербском XIV в. (Paris. slav. 10). Азбучно-Иерусалимский П.- условное название сборника переводов греч. алфавитно-анонимного собрания апофтегм. Алфавитная часть включает 24 главы (по количеству греч. букв) с 479 повествованиями, связанными (в качестве авторов или героев) с более чем 100 монахами. Уточнение «Иерусалимский» прибавилось к названию этого типа не позднее 1-й пол. XVI в. (напр., РНБ. Соф. 1449) и относится ко 2-й, анонимной части: она может включать от 17 до 40 глав и до 473 произведений, посвященных главным монашеским добродетелям. Этот тип П. имеет отличия от греч. традиции, к-рые могли быть обусловлены неизвестным греч. протографом или возникнуть при переводе: в т. ч. произведения иногда выступают как самостоятельные главы. Лингвистическое исследование перевода показало, что он характерен для промежуточного этапа развития старослав. языка кон. IX или нач. X в. Древнейшие списки - сербский сер. XIV в. (РНБ. Гильф. 50) и болгарский 3-й четв. XIV в. (Ath. Chil. 421). Опубликован текст только азбучной части на основании 3 южнослав. рукописей (помимо 2 упомянутых был использован серб. список нач. XV в.) и греч. рукописи XI в. ( Caldarelli. 1996). |
| Т. 33: Холмогорская летопись. Двинский летописец/Сост. совм. с К. Н. Сербиной; подгот. текста Холмогорской летописи совм. с Ю. А. Лимоновым и З. Н. Савельевой; Т. 38: Радзивиловская летопись/Предисл., ред. совм. с М. П. Ирошниковым и М. В. Кукушкиной; Т. 42: Новгородская Карамзинская летопись/Подгот. текста: А. Г. Бобров, З. В. Дмитриева; ред.: Я. С. Лурье). По объему привлекаемого материала и тщательности анализа работы Л. в области летописеведения во многом остаются непревзойденными. Л. принадлежит ряд статей в Советской исторической энциклопедии, он принимал участие в написании академической многотомной «Истории русской литературы» (Л., 1980. Т. 1. С. 185-290) и учебника для высшей школы «История русской литературы X-XVII вв.» (М., 1980. С. 250-333). В работах 80-90-х гг. он обращается к исследованию рус. лит-ры XIX-XX вв., посвятив свои книги и статьи жизни и творчеству Л. Н. Толстого , А. М. Ремизова, М. А. Булгакова , И. А. Ильфа и Е. П. Петрова, Ю. О. Домбровского, А. И. Солженицына и др. Соч. (избр.): Роль Твери в создании Рус. нац. гос-ва//УЗ ЛГУ. Сер. ист. наук. 1939. 36. Вып. 3. C. 85-109; Новые списки «Царева государева послания во все его Российское царство»//ТОДРЛ. 1954. Т. 10. С. 305-309; Антифеод. еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в. М.; Л., 1955 (в соавт. с Н. А. Казаковой); К вопросу об идеологии Нила Сорского//ТОДРЛ. 1957. Т. 13. С. 182-213; Борьба Церкви с великокняжеской властью в кон. 70-х - 1-й пол. 80-х гг. XV в.//Там же. 1958. Т. 14. С. 219-228; Заметки к истории публицистической лит-ры кон. XV - 1-й пол. XVI в.: 1. Геннадиевский кружок и теория «Москвы - третьего Рима»; 2. Мнимые послания Нила Сорского Паисию Ярославову//Там же. 1960. Т. 16. С. 457-465; Идеологическая борьба в рус. публицистике конца XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960; Литературная и культурно-просвет. деятельность Ефросина в кон. XV в.//ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 130-168; Problems of Sourse Criticism: With Reference to Medieval Russian Documents//SlR. 1968. Vol. 27. N 1. P. |
| На основе кириллицы образовались болг. (кон. IX в.), древнерус. (XI в.), серб. (XII в.) с локальным боснийским вариантом, славяноязычные валашская и молдав. (XIV-XV вв.), румын. (XVI в., в 1864 переведена на лат. графику), а в составе древнерус.- пермско-зырянская (XIV в., в XV в. вытеснена кириллицей), мордов. (кон. XVII в.) и др. письменности. В качестве делового письма кириллица использовалась также в канцеляриях Далмации (XIV-XVII вв.) и Албании (XIV-XV вв.). Совр. рус. А. (гражданский шрифт) введен Петром I в 1708-1710 гг. как шрифт для светской лит-ры и письменности и в графическом отношении максимально приближен к начертаниям книжного курсива, к-рый сформировался в посл. трети XVII в. под воздействием украинско-белорус. почерков и шрифтов, испытавших влияние лат. и греч. традиции (количественный и качественный состав А. определены реформой 1918). В XVII-XX вв. правосл. миссионеры (еп. Нижегородский Дамаскин (Семёнов-Руднев) , митр. Московский свт. Иннокентий (Вениаминов) Образец церковнослав. кириллического письма (устав). Добрейшево Евангелие. 1-я пол. XIII в. (НБКМ 17. Л. 19) Образец церковнослав. кириллического письма (устав). Добрейшево Евангелие. 1-я пол. XIII в. (НБКМ 17. Л. 19) и др.) разрабатывали основы научного описания тюрк., финно-угор., палеоазиат. и др. языков народностей Российской империи, адаптировали кириллический А., осуществляли переводы текстов, создавали грамматики и словари для ранее бесписьменных языков России и сопредельных стран (чуваш., татар., алеутского, якут., осет., азерб., казах., монг. и др.). На протяжении 2-й пол. XVIII - нач. XX в. модернизированный в нач. XVIII в. рус. вариант кириллицы составил (с учетом местных особенностей) также основу совр. А. правосл. слав. стран: Сербии, Болгарии, Украины, Белоруссии и Македонии. В результате многовековых трудов духовенства, ученых-филологов, учителей, гос. администрации образовался единый графико-культурный ареал греко-слав. письменности, включающий многообразные языки и культурные традиции. В 90-х гг. ХХ в. Молдавия и ряд тюркоязычных республик бывш. СССР перешли на лат. А. |
| Исследователи кон. XIX - 1-й пол. XX в. (И. Е. Евсеев, Попов, Седельников и др.) были склонны к известной демонизации личности В., рассматривая его как активного и сознательного агента католич. влияния в окружении архиеп. Геннадия и приписывая ему далеко идущие в этом направлении планы. Углубленное изучение творческого наследия славянина-доминиканца, предпринятое позднее, позволяет отказаться от подобной излишне прямолинейной трактовки. Лит.: Горский, Невоструев. Описание. Отд. 1. С. 41-53, 76-80, 373-379; Майков Л. Н. Последние труды// Соболевский А. И. Переводная лит-ра Моск. Руси XIV -XVII вв. СПб., 1903. С. 254-259; Евсеев И. Е. Геннадиевская Библия 1499 г. М., 1914; Седельников А. Д. К изучению «Слова кратка» и деятельности доминиканца Вениамина//ИОРЯС. 1926. Т. 30. С. 205-225; он же. Очерки католич. влияния в Новгороде в кон. XV - нач. XVI в.//Доклады АН СССР. Сер. В. 1929. 1. С. 16-19; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960. С. 225-229, 244-246, 266-268, 273-275, 279-281; он же. «Собрание на лихоимцев» - неизданный памятник рус. публицистики кон. XV в.//ТОДРЛ. 1965. Т. 21. С. 132-146; он же. Вениамин//СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 133-135; Wimmer E. Zu den katolischen Qellen der Gennadij-Bibel//Forschung und Lehre: Abschiedsschrift zu Joh. Schopfers Emeritierung und Festgruss zu einem 65. Geburtstag. Hamburg, 1975. S. 444-458; Платонова И. В. Перевод в риторическом типе культуры: Переводческая техника в Геннадиевской Библии 1499 г. АКД. М., 1997; Алексеев А. А. Текстология слав. Библии. СПб., 1999. С. 197-200; Ромодановская В. А. Геннадиевская Библия 1499 г. в рус. рукописной традиции XV-XVII вв.: (Лат. источники). АКД. СПб., 1999; она же. Об источниках и характере энцикл. глосс Геннадиевской Библии (1499 г.)//ТОДРЛ. 2001. Т. 52. С. 138-167. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: АЛЬБЕРТ ВЕЛИКИЙ (ок. 1200 (1193?) - 1280), св. католич. Церкви (пам. зап. 15 нояб.), учитель католич. Церкви, доминиканец, видный богослов-схоласт, философ |
| Церковнослав. стихотворения. 1902. С. 34, 36); в стихирах 6-го гласа на предпразднство Богоявления: «О трисианна Троице Светаа. проявльши на водах ныня» ( 1981. С. 111). В древней кириллице, как и в греч. уставном письме X в., пишется с высокой серединой, равной по высоте левой и правой дуге; основания обеих петель, правой и левой, могут быть как округлыми, так и угловатыми (Саввина книга, Супрасльский сборник, Энинский Апостол, Листки Ундольского, Остромирово Евангелие, Изборник 1076 г., Минея 1096 г.). Буква достигает верхней линии строки, за одним исключением: в надписи царя Самуила 993 г. занимает половину высоты строки. Начертание с заниженной серединой в этот период представлено единичными примерами: в составе лигатуры в надписи на Тмутараканском камне 1068 г. и в Изборнике 1073 г., где оно фигурирует наряду с начертанием с высокой серединой. В южнослав. уставе древнее начертание с высокой серединой продолжает господствовать и после вхождения в употребление в XII в. начертания с низкой серединой. В рус. уставе начертание с высокой серединой встречается в памятниках 1-й пол. XII в. (в Мстиславовом Евангелии, Юрьевском Евангелии, Галицком Евангелии), однако основным становится вариант с низкой серединой, в котором обе петли разведены, в результате чего середина буквы представляет собой не короткую черту, а пониженный угол . Под влиянием восточнослав. почерков «омега» с пониженной серединой получает распространение с кон. XII в. в памятниках болгарской и серб. письменности. Для полуустава тырновской школы XIV в. характерен начерк с высокой серединой, в серб. почерках представлены оба варианта оформления середины - высокий и низкий. Помимо этих начертаний, продолжающих соответствующие уставные, у юж. славян в XIV-XV вв. в особом, «греческом», почерке используется «омега» без середины, т. е. с почти плоской серединой . Под южнослав. влиянием в рус. полууставе в кон. XIV-XV в. вновь появилась «омега» с высокой серединой , а в «греческом» почерке - «омега» без середины. В XV в. прибавилась W-oбpaзhaя модификация с острыми углами, состоящая из прямых или изогнутых линий . В литургическом полууставе славяно-молдавских рукописей «омега» представлена несколькими вариантами, среди которых преобладает начертание с плоской или с почти плоской серединой. Наряду с ним распространено не вполне симметричное начертание, в котором правое полукружие представляет почти овал, не замкнутый примерно на четверть в левой верхней части, а низ пишется с характерным изломом и может завершаться ограничителем-«засечкой». Начертание с высокой серединой обычно встречается только в лигатуре . Теми же особенностями отличается шрифт краковской типографии Швайпольта Фиоля 90-х гг. XV в. |
| В памятниках южнослав. эпиграфики используется 2 варианта начертания : с острой и округлой серединой. Первым возникло начертание с острой серединой, к-рое являлось преобладающим до кон. XV в. Второй вариант, с увеличенной и округлой серединой ( ), получил распространение в XV в. в Боснии, до этого он был зафиксирован лишь дважды: в Битольской надписи 1017 г. и в надписи 1218 г. в монастыре в Витовнице. Уникальное начертание в виде дуги с 2 штрихами ( ) засвидетельствовано в Тырновской надписи 1230 г. ( 1974. С. 23). Новгородские берестяные грамоты, в к-рых с XI до сер. XV в. представлена преимущественно в составе лигатуры , дают несколько основных вариантов начертания, имеющих разные модификации. В 1-м варианте, распространенном в XI-XII вв., основной контур близок к открытому кверху полукругу без подъема в средней части. Образующая этот полукруг дуга может быть единой или состоять из 2 частей . С сер. XII до нач. XIV в. встречаются Ш-образные модификации этого варианта . Во 2-м, округлом, варианте, характерном для XI-XIII вв., хотя бы одна из 2 половин буквы представляет собой плавную дугу без излома. Середина, т. е. точка смыкания левой и правой половины,- высокая или несколько пониженная, но не низкая . Отмечена модификация этого варианта с перемычкой . В 3-м, угловатом, варианте каждая из 2 половин имеет внизу излом или даже разрыв между штрихами. В XII-XIII вв. распространены его W-oбpaзhaя модификация, состоящая из прямых , и модификация с широким верхом, т. е. буква расширяется кверху . С кон. XIII до сер. XV в. преобладает модификация с узким верхом, т. е. буква кверху сужается . Во 2-й пол. XIV в. появляется 4-й вариант начертания - угловатый с перемычкой . Как округлые, так и угловатые начертания в XIV в. могут иметь низкую середину . Грамоты дают и уникальные модели буквы, представленные единичными примерами ( Зализняк. 2000. С. 196-199). В скорописи XV в. написание по сравнению со своими полууставными прототипами менялось незначительно . Среди округлых начертаний возникает начертание с завышенной серединой, почти в 2 раза превосходящей по высоте правую и левую дуги . |
| может быть установлена связь с продукцией конкретных древнерус. скрипториев. Так, серб. Ватиканское Евангелие-апракос (Vat. Slav. 4), переписанный тем же писцом (Будилом) Карейский типик в свитке (Ath. Chil. AS 132/134) и хиландарское Евангелие 8 в письме и орнаментике обнаруживают знакомство их создателей с рукописями княжеско-епископского ростовского скриптория 1-й пол. XIII в. ( Турилов А. А. К истории ростовского владычного скриптория XIII в.: Старые факты и новые данные//Хризограф. М., 2007. Вып. 3: Средневек. книгописные центры: Местные традиции и межрегиональные связи (в печати)). Нет, однако, оснований считать этот аспект влияния наиболее ранним в сравнении с остальными и относить его к 60-м гг. XII в., как это сделал Мошин, исходя из предложенной им предельно ранней датировки Мирославова Евангелия ( Мошин. 1998. С. 68-69). Опыт изучения 2-го южнослав. влияния кон. XIV - 1-й пол. XV в., от к-рого сохранился массовый синхронный материал, наглядно свидетельствует, что изменения в графике письма относятся к числу второстепенных и в силу этого не самых ранних проявлений книжно-лит. связей (см.: Турилов А. А. Восточнославянская книжная культура кон. XIV-XV в. и «второе южнославянское влияние»//ДРИ. 1998. Сергий Радонежский и худож. культура Москвы XIV-XV вв. СПб., 1998. С. 323-324, 329, 333-334; Гальченко М. Г. Книжная культура. Книгописание. Надписи на иконах Др. Руси: Избр. работы. М.; СПб., 2001. С. 325-382, 386-404; 1-88). Стремясь представить картину 1-го восточнослав. влияния максимально полно, Мошин обратился к южнослав. книжной орнаментике XIII в. Он отказался от традиц. к тому времени тезиса В. Н. Щепкина о (восточно)болг. происхождении «технического» варианта тератологического стиля ( Щепкин В. Н. Болонская Псалтырь. СПб., 1906. М., 2005р. С. 50-60; он же. Русская палеография. М., 1967. С. 67-71) и высказался в пользу первичности рус. тератологии по отношению к южнославянской ( Мошин. 1998. С. 74-77), поддержав тем самым гипотезу, предложенную ранее В. Борном. |
| 1-й древнерус. перевод жития А. Ю., выполненный предположительно в XI - нач. XII в., восходит к редакции, сохранившейся в греч. списке XIV в. (Monac. gr. 552). Известно более 200 списков данного перевода жития А. Ю. Отрывок из Беседы А. Ю. с учеником Епифанием, вписанный во 2-й четв. XIII в. в Изборник Святослава 1073 г. (Изборник Святослава 1073 г. М., 1983. Л. 127об.), является древнейшим фрагментом 1-го древнерус. перевода. Самый древний полный список жития А. Ю. находится в рукописи кон. XIV в. (РГАДА. Син. тип. 182). Большое по объему житие А. Ю. (ок. 50 глав) переписывалось как целиком в виде отдельной книги, так и фрагментарно в составе различных сборников. Проложные статьи, составленные на основе 1-го древнерус. перевода жития А. Ю., были не позднее сер. XII в. включены в 1-ю редакцию нестишного Пролога под 1-5, 8, 12, 16 окт. При создании в нач. XIII в. 2-й редакции Пролога в нее добавлены еще 4 статьи из жития А. Ю. под 6, 7, 15, 25 окт. Не позднее XIV в. у юж. славян, вероятно в Сербии, был осуществлен новый перевод полного жития А. Ю. Он не получил на Руси столь значительного распространения, как 1-й древнерус. перевод: в наст. время известно 9 списков, датируемых XIV-XVI вв. (7 южнослав. и 2 рус.), из к-рых древнейший - РГБ. Ф. 236. 76, посл. четв. XIV в. 2-й древнерус. перевод жития А. Ю. возник не позднее сер. XV в. и сохранился всего в 2 списках: РГБ. МДА. 154, 2-я пол. XV в., и РГБ. Вол. 621, 1-я пол. XVI в. Данный перевод не является контаминацией 1-го древнерус. и южнослав. переводов, он опирается на греч. текст и почти буквально воспроизводит оригинал. Гимнография Древнейшее из известных греч. последований А. Ю. сохранилось в единственном списке XVI в. из мон-ря Ивирон на Афоне (БАН. РАИК. 126. Л. 1-10) и содержит свой корпус стихир, тропарь, седален, канон 4-го плагального, т. е. 8-го, гласа с акростихом «Δχου σοφο τος μνους Ανδρα μκαρ» (Приими мудрого гимны, Андрее блаженне). Первое печатное издание др. греч. службы А. Ю., составленной мон. Иоанном в 1846 г., было осуществлено в Иерусалиме в 1912 г. ( Petit. Bibliogr. des acolouthies grecques. P. 8-9). В текстах службы особо отмечаются кротость и сила духа А. Ю., равноангельское житие, подвижничество в пощении, нищете и покаянии, многочисленные чудотворения; видение во Влахернах не упоминается. |
| Махачкала, 1991; Семенов И. Г. История стран и народов Зап. Прикаспия (1-е тыс. н. э.). Каз., 1994; Гаджиев М. Г. , Давудов О. М. , Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до кон. XV в. Махачкала, 1996; Курбанов Г. М. Зороастризм в средневек. Дагестане: Ист.-филос. аспекты. Махачкала, 1998; Гаджиев М. С. О маршруте посольства еп. Исраела: (К ист. географии Кавк. Албании)//ХВ. Н. с. 2002. Т. 3(9). С. 403-419; Тахнаева П. И. Христ. культура средневек. Аварии в контексте реконструкции полит. истории: (VII-XVI вв.) Махачкала, 2004; Ханбабаев К. М. Христианство в Дагестане в IV-XII вв.: Начальный этап распространения//Православие в ист. судьбах Юга России: Сб. ст. Р.-н/Д., 20042. С. 227-246; он же. Христианство в Дагестане в XVIII - нач. XXI вв.: Эволюция и совр. состояние//Там же. С. 247-262. К . М . Ханбабаев Ислам Исламизация Д. растянулась более чем на тысячелетие. Она шла с юга на север и с равнины в горы. Выделяют до 8 ее периодов (А. К. Аликберов), к-рые можно сгруппировать в 3 больших этапа. На 1-м этапе (VII-X вв.) арабы силой оружия обратили в ислам лезгин, табасаранцев, рутульцев и цахуров. На 2-м этапе (кон. X-XVI в.) ислам распространяли в основном местные гази и проповедники. В XI-XIII вв. мусульманами стали агулы и лакцы, к кон. XIV в.- арчинцы, кубачинцы, кайтагцы и даргинцы, ногайцы. Кумыки и аварцы и андийцы приняли ислам в XIV-XV вв., большинство андо-цезских народов и чеченцы-аккинцы - в XV-XVI вв. На 3-м этапе (XVII-XX вв.) местные формы ислама адаптировались к реалиям Российского гос-ва. Тогда же мусульмане Д. отошли от противоречившх шариату норм обычного права и традиций (захват имущества односельчан должника в обеспечение долга-ишкиля, лишение женщин наследства), от нек-рых свадебных обрядов, разрешили носить шаровары женщинам, употреблять запретную для мусульман пищу и т. д. Большую роль в исламизации всего Вост. Кавказа сыграли суфии, появившиеся в Д. уже в X-XII вв. На 1-м этапе они были поборниками веры (гази) в окружавших Дербент пограничных крепостях (рибат). Среди них было немало переселенцев с араб. Ближ. Востока, продолжавших проникать в Д. до XVII в. Эти крепости, называвшиеся «исламские центры» (араб. аль-маракиз аль-ислами), служили очагами распространения исламской культуры и образования в немусульм. окружении. На 2-м этапе братство Сефевия, шейхи к-рого положили начало Сефевидской династии в Иране (1502-1736), руководило шиитской экспансией на Сев. Кавказе. На 3-м этапе с проникновением в регион в посл. трети XVIII - 1-й пол. XIX в. суфийских братств-тарикатов и Кадирия суфизм получил новый политический импульс. Последователи Накшбандии-Халидии возглавили движение за приведение местных адатов в соответствие с требованиями шариата. Его сторонники группировались внутри джамаатов (союзов горцев). Они вели борьбу с горской знатью - наследными правителями (ханами и беками), стоявшими во главе этих военно-политических объединений. |
|
|
