| Спасибо Вам, что написали наконец. Я всё ожидал и думал уже – что-нибудь имеется в Вас, мешающее Вам написать мне. Дождался всё-таки, получил и радуюсь. Поздравляю Вас с новорожденным. Крестик посылаю. В день воцерковления буду служить за семью Вашу молебен Господу, Матери Божией и угодникам нашим. Буду молиться и о Вашем здравии. Что Вы, что Вы! Почему плачете? Терпеть надо уже не за одну себя, а за всех троих, то есть втрое больше, чем раньше. Ведь величайшее дело творите сейчас – образ Божий, явленный в мир через Вас, воспитываете. Преодолеваете трудности материальные, тяготы родителей Ваших и т. д. Ведь все живем сейчас в горниле величайших страданий. Столько я повидал всего за эти месяцы. Вот уж когда терпением спасаются и «тенетами отчаяния удавляеми» 826 погибают. Устроится, устроится всё, а пока потерпите себя, папу, маму. Простите меня за всё: главное, за нерадение, леность. Хочу, чтобы у крёстной 827 дочка была такой же хорошей матерью, какой прекрасной дочерью 828 явила себя в прежней жизни. Перекрестите за меня Алёшеньку, крестик посылаю. Христос с Вами. Спасибо за Р. 829 Б[оре] пишу. Июнь 1933 г. Танечка, родная моя! Ещё раз поздравляю Вас с рождением Алёши. Так мне хочется сейчас к Вам, помолиться с Вами, посидеть, побеседовать. Хочется написать Вам, что чувствую в трудные дни настоящих испытаний особенную близость к Вам. Через неделю-две решится моя участь. Помолитесь за меня, родная моя. Вы всегда были ко мне так внимательны. Спасибо Вам за всё. Никогда не забуду кануна Воздвижения, день погребения Богоматери 830 . Вашего заболевания и выздоровления 831 . Сколько раз, наряду с Вашей мудростью, выявлялась на свет Божий простота и прямота души Вашей в отношении к Вашему отцу 832 . Спасибо, родная, за всё. По-человечески мы больше не увидимся. Простите, милая, меня за всё, причинённое мною за долгий ряд лет. Много радости получал я от Вас, когда душа Ваша звучала без слов в один тон с моей. В минуты тягчайшие последнего времени сознание, что существуете Вы, разделяющая трудности мои до конца, вливало в меня, близкого к унынию, новую бодрость. Да хранит Вас Господь. Перекрестите за меня Алёшу. Передайте мою глубокую благодарность Боре и привет папе и маме. Христос с Вами! Спасибо, простите! Лето 1933 г. Посылаю Вам, Т[аня], родная, крестик. Я его освятил сейчас. Хотя это не тот, но примите его. Я его куда-то спрятал и так [и] не нашёл. Простите. У меня сейчас [обыск], как у Вас, помните, записка-то Ваша. Июнь 1933 г. Господи, молитвами всех святых земли Русския спаси и сохрани родную мою хорошую Т[атьяну]. Молитесь за меня. Помню, ценю, благодарю. За всех спасибо. 833 Весна 1934 г. Спасибо, Т[аня], за Ваши дорогие строчки. Так радостно, что ещё пригодился в Вашей жизни. Алёшу поцелуйте. Мужу мой сердечный привет. Письмо доставило мне большую радость. 1934 г. Шлю привет и поздравление родной моей Тане! Постоянно вспоминаю тебя, супруга твоего и маленького Алёшеньку. |
| Маленький выскальзывает из-под многосвечника и уходит в другой угол церкви. Он трогает цветы и вазы (Боже, только бы они не упали под его решительной рукой!), бродит вокруг кануна, распятия. Я знаю, что его в конце концов оттуда прогонят и Ванюшка вернется ко мне с обиженно оттопыренной губой. Пойти вслед за ним я боюсь, поскольку и старший у меня человек ненадежный, оставлять его сейчас одного не стоит. Не имея возможности прислонить свою спину, он как-то странно — то ли развалясь, то ли просто безвольно согнувшись — сидит под иконой. Я неоднократно путем энергичного встряхивания поправляю его позу. И если не найдется рядом бабушки, которая заставит его встать, я делаю это наконец сама. Вот батюшка закончил причащать прихожан. Я с детьми оказываюсь перед ступеньками, ведущими к алтарю, причем дети впереди, а я за их спинами. Под благословение они голову не склоняют, и я понимаю почему: ведь если наклонить голову, не видно самого интересного. Впрочем, старший у меня, я заметила, уже научился склонять под благословение голову и одновременно смотреть глазами не только вперед, но и вверх. Растопырив глаза и чуть приоткрыв рот, мои дети зачарованно смотрят в алтарь. То же они делают и стоя рядом со спустившимся по ступенькам священником. Не знаю, различают ли они хоть какие слова его молитвы: поза их та же, а глаза по-прежнему устремлены к престолу. Потом я вылавливаю своих ребятишек из расступившейся толпы и отвожу-таки их в излюбленный отдаленный уголок. Они идут за мной не просто послушно, но и радостно, поскольку знают, что за хорошее поведение и по случаю радостного праздника им сейчас дано будет что-нибудь вкусненькое. О содержимом этого сокровенного мешочка дети позаботились еще дома: — Мама, а ты положила печенье? а яблочко? Вот они жуют, смиренно сидя на лавочке, а перекусив, начинают свои веселые хождения в уже опустевшем уголке церкви. Впрочем, они бы предпочли этим хождениям дорогу домой, о чем старший не преминул мне сообщить. “Нельзя!” — отрезаю я. Заканчивается молебен, и мои дети, взявшись за руки, пробираются через толпу к самым ступенькам. |
| В изучении II-oй Мировой войны детально прослежены факты дипломатической борьбы, все перипетии кануна, хода и исхода войны. Но глубинная подоплека войны, ее духовно-социальная сущность и смысл как сложнейшего общественного проявления антропологического кризиса подвергается серьезным трансформациям и остается для многих непроясненными. Требуется анализ сущности и действительных причин войны, а не только обстоятельств, послуживших поводом к ней. Философская, историческая, политическая, социологическая, социально-психологическая стороны проблемы, тем более духовное основание, связанные с изучением войны как социального явления, оставалась, как правило, вне поля зрения исследователей. Духовное осмысление нашей истории в этот период позволяет составить целостное представление и усмотреть взаимосвязи политического, военного, экономического, социального и международного положения страны. Извлечь уроки для созидания эффективной экономики и обеспечения социальной стабильности, конструктивного взаимодействия государственных институтов, политических партий и общественных организаций, формирования сильного правового государства и гражданского общества в современной России. Победа в Великой Отечественной войне спасла народы страны и все человечество от угрозы фашистского порабощения. Советско-германский фронт был главным фронтом второй мировой войны. Происходившие здесь ожесточенные сражения притягивали к себе крупные силы фашистской Германии и ее союзников - здесь воевало более 70% сухопутных сил агрессора. На советско-германском фронте, а не на периферии (1941-1943 годы - сражения союзников в Восточной и Северной Африке, 1943 год - высадка союзных войск в Италии, 1941-1945 годы - сражения с Японией на Тихом океане) решались судьбы стран и народов, втянутых в боевые действия второй мировой войны. Высадка англо-американских войск в Нормандии в 1944 году не могла оказать решающего влияния на ход второй мировой войны. Решительные наступательные действия Красной Армии уже практически решили судьбу фашистской Германии. |
| Два этапа русского барокко. Состязательность русской культуры кануна реформ обусловлена не только тем, что столкнулись аксиомы средневековые и постренессансные. Состязательность и «дуализм» — это своего рода «закон барокко», поскольку в этом стиле причудливо сочетаются гуманистические и неоготические элементы. Барокко противоречиво по самой природе, что отчетливо проявляется на разных уровнях — от мировоззренческого (состязание глубочайшего пессимизма и самого радужного оптимизма) до стилистического (консептизм). Противоречивость охватывает и сферу поведения. Люди барокко пытаются примирить аскетические порывы и гедонизм и выдвигают особый принцип «двойной жизни». В афористическом двустишии его сформулировал магнат и поэт Ст. X. Любомирский, чьи сочинения русские читатели знали в оригинале и в переводах: yem le, yem dobrze, daem przykad z siebie. To sztuka, zay wiata — a przecie by w niebie. 18 (Я жил дурно, жил и благонравно, берите с меня пример. Вот в чем искусство: вкусить мира — и все же не утратить неба.) Эта противоречивость предопределила неуспех и неубедительность различных «парадигм» барокко [см. Чернов, 62 и след.]. В самом деле, как отыскать доминанту стилистической формации, для искусства которой одинаково репрезентативны и рыцари без страха и упрека, и плуты? Как синтетически описать сферу литературного быта, где на одном полюсе находим необычайную плодовитость, даже графоманию, а на другом — «писательство для себя»? Поэт (он же единственный читатель) упорно работает над текстом, потому что творчество совершенствует душу. Есть ли в барокко сквозная идея? Быть может, такой идеей была идея движения, и отнюдь не случайно движением и пустотой занимаются крупнейшие умы эпохи. Законы «соударения тел», которые пытался вычислить Декарт, — это не только задача из области физики. Это некий общий принцип: мир осознается как «соударение» людей, находящихся в хаотическом движении. Жизнь — путничество и странствие, модель мира — лабиринт, а человек — пилигрим, осужденный плутать в поисках истины. Эта идея чрезвычайно важна для России XVII в. |
| 49 Если же много, то приобщение их относится к самому концу литургии, и начинается тотчас по отпусте, при пении антифонов. 51 Замечательно, что Несториане также начинают свою литургию, а между тем и в их служебнике, относительно чина, сказано почти столько же. Вот буквальное начало их литургии: Паки в силе Бога достопокланяемого пишу святую службу (кадишта курбана, собственно: святая жертва, приношение) блаженных апостолов. Господи, помози мне по Твоей милости и сподоби совершить, аминь. Первее всего начинает: Отче наш. Молитва пред псалмом во дни воскресные и праздничные: Укрепи Господи Боже, немощь нашу и проч., во дни простые: Да будет покланяемо, славимо, досточтимо, превозносимо. исповедуемо и благословляемо на небеси и на земли и проч. и проч. 52 Кстати о каноне. Английские туристы Биржер, Смит, Дрент и другие, описывая богослужение Несториан, встретили там слово канун иди канон (собственно кануна), и потому ли, что считали его слишком понятным, или потому, вероятнее, что и сами не понимали его, внесли это слово в свои записки без пояснения. Один из наших русских, не бывавших ни в Урмии, ни в Кудчанисе, и не видавший ни Несториан, ни их богослужения, прочитав названных сочинителей, вздумал извлечь из них то, что ближе касается современных интересов, и написал статью: «Нынешние Несториане, их учение и богослужение». Статья довольно дельная, написана не без основания и даже верно относительно источников; но к сожалению г. Михайловский (сочинитель статьи) слишком простодушно и курьезно преткнулся о несторианский канун, приняв его не за поклон земной, а за наш православный канон, читаемый на утренях в честь угодников Божьих; даже дозволил себе цитовать из сего канона разные места в потверждение своих выводов (стр. 21), тогда как цитуемые места, очевидно, относятся не к канону, а к тем стихирам, кои за ним следуют. 53 Напр. и да не презриши мя тленными сопрельщатися мира сего красными, но будущих восприятия желати укрепи сокровище (Мол. 2 на пятид.) Сподоби мя сей ядуща спастися. (Кан. на причащ). |
| Словесный портрет Юстиниана находим у Прокопия: «Был он не велик и не слишком мал, но среднего роста, не худой, но слегка полноватый; лицо у него было округлое и не лишенное красоты, ибо и после двухдневного поста на нем играл румянец. Чтобы в немногих словах дать представление о его облике, скажу, что он был очень похож на Домициана, сына Веспасиана» 40 , статуи которого сохранились. Этому описанию можно доверять, тем более что они соответствуют не только миниатюрным портретам на монетах, но также и мозаичным изображениям в равеннских церквях святого Аполлинария и святого Виталия и порфирной статуе в венецианском храме святого Марка. Но едва ли стоит доверять тому же Прокопию, когда он в своей «Тайной истории», по-другому названной «Анекдота», что значит «Неизданное», характеризует нравы и нравственные правила Юстиниана. Этот условный заголовок книги, ввиду ее своеобразного содержания, впоследствии вошел в обиход как обозначение соответствующего жанра. К его по меньшей мере злым и пристрастным оценкам, столь контрастирующим с другими наблюдениями уже панегирического тона, которыми он в изобилии оснащал свою «Историю войн» и в особенности трактат «О постройках», стоит отнестись критически. В отличие от крайней степени раздражительной неприязни, с которой пишет Прокопий о личности императора в «Тайной истории», нет оснований усомниться в справедливости помещенных в ней характеристик, которые представляют Юстиниана с лучшей стороны, независимо от того, в каком свете – позитивном, негативном или сомнительном – они виделись самим автором с его особой иерархией этических ценностей. «У Юстиниана, – пишет он, – всякое дело шло легко... потому, что он... обходился без сна и являлся самым доступным человеком на свете. У людей, хотя бы и незнатных и совершенно безвестных, была полная возможность не только явиться к тирану, но и иметь с ним тайную беседу» 41 ; «в христианской вере он. был тверд» 42 ; «он, можно сказать, почти не испытывал потребности во сне и никогда не ел и не пил досыта, но ему было достаточно едва прикоснуться к еде кончиками пальцев, чтобы прекратить трапезу. Словно это казалось ему делом второстепенным, навязанным природой, ибо он зачастую по двое суток оставался без пищи, особенно когда наступало время кануна празднования так называемой Пасхи. Тогда часто. он оставался без пищи по два дня, довольствуясь небольшим количеством воды и дикорастущих растений, и, поспав дай Бог час, все остальное время проводил в постоянном расхаживании» 43 . |
| — Сейчас многие священнослужители, особенно молодые, не всегда понимают, насколько было тяжело в советское время жить в Церкви. Но при этом, как Вы говорите, даже храмы удавалось восстанавливать. — С одной стороны тяжело было — контролировали, даже частные требы должны были проходить по согласованию с соседями. Одно время даже пожертвования на канун обкладывали налогами, так один батюшка принес целый мешок еды с кануна в финотдел, вывалил на стол — «ешьте на здоровье». Но все же дело делали, хотя особенно тяжело было с ремонтами храмов. Косметический ремонт можно было сделать, а капитальный запрещали, и старосты выкручивались, как могли. В Хамовниках был прекрасный староста, который оформил ремонт на 4 тысячи, а там на 40 тысяч было работ. Проверяла комиссия — 8 месяцев ходили, все узнавали, вплоть до самых мелких подробностей (где кисти купили, кто краску продал), так ничего и не нашли. За его жертвенность Господь его миловал. Но были храмы, где были послушные властям старосты. Из-за таких храмы начинали разваливаться. Скажем, вместо того, чтобы купола перекрывать, замажут дырку марлей, затонируют в цвет, а дыры через полгода опять проявлялись. Атмосфера была тяжелая, но многие старосты воцерковлялись. Всякое бывало. В одном храме был староста, пришел на работу к концу года, когда годовой отчет сдавать, а годовой отчет был — страшное дело, нужно было его строго до 10 января сдать, иначе большие проблемы могли быть. И вот он приходит в храм — впервые, ничего не знает, все для него в новинку. Видит, люди подходят к столику, что-то целуют. Он у священника спрашивает, а что это они, мол, делают, чего целуют, а он ему серьезно так говорит: «Годовой отчет!». Тот восклицает «да-а!», отошел, задумался — это ему было понятно. — Когда Вы стали более активно участвовать в церковной жизни Москвы? — 8 декабря 1988 года проходило первое Епархиальное собрание, тогда еще опыта мало было, не знали, как его проводить. Но отец Матфей Стаднюк все правильно сделал: два кандидата были назначены от Патриарха, два — для избрания. А митрополит Владимир (Сабодан) (с 1984 по 1992 год — Управляющий делами Московской Патриархии — Прим. ред .) заметил, что из двух кандидатов двоих выбирать нельзя, надо еще хотя бы двоих предложить. Отец Матфей выбрал меня и отца Сергия Суздальцева. И неожиданно большинством голосов я был избран в Епархиальный совет. С тех пор так и остался в этой орбите. Был сначала благочинным Северного округа. В 1991 году, когда количество храмов увеличилось вдвое, Северное благочиние разделилось на Троицкое и Всехсвятское, меня уже назначили настоятелем храма Большое Вознесение и благочинным Центрального округа. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВЕЕНАМ И САРА Веенам [Беенам, Бехнам, Мар-Бехнама, Мармехнам] и Сара (2-я пол. IV в.), мученики Персидские (пам. сир. 10 Кануна I, копт. 14 киагка) (10 дек.). Сын и дочь персид. сановника Санхериба (Синахериба). Однажды В. с 40 всадниками преследовал на охоте газель и поднялся на вершину горы. Войдя в пещеру, куда забежала газель, он увидел старого отшельника Мар Маттая, к-рый скрывался здесь от гонений на христиан при Юлиане Отступнике. Мар Маттай поведал ему о христианстве, и В. пообещал принять новую религию, если отшельник излечит его сестру С. Старец согласился. Он назначил место для встречи, и, когда В., С. и 40 всадников пришли туда, ударил своим посохом о землю, и из нее забила вода, он предложил принцессе окунуться в источник. Она сделала так и излечилась. В., С. и 40 всадников уверовали и крестились. Весть об их обращении в христианство дошла до Санхериба, последователя зороастризма. Он использовал все возможные способы, чтобы заставить их отказаться от христианства. В. был непреклонен и призывал отца оставить пагубное язычество. Отец приказал их пытать, но они не отступили от веры. Тогда он приговорил их к смерти. В., С. и всадникам удалось бежать, но они были пойманы Санхерибом, к-рый приказал их убить. Прежде чем приговор был приведен в исполнение, земля разверзлась и поглотила их. Вельможа был поражен случившимся и, вернувшись во дворец, стал оплакивать потерю детей. Вскоре он заболел той же болезнью, что и его дочь С. Испробовав все средства, он по совету жены обратился за помощью к Мар Маттаю. Отшельник излечил его, после чего Санхериб обратился в христианство. Вельможа стал еще больше оплакивать смерть детей, приказал разрыть землю и достать их тела. Затем они были с великими почестями похоронены недалеко от того места. Там же был построен мон-рь в честь В., к-рый существует и сейчас. Перед смертью Санхериб приказал построить мон-рь в честь Мар Маттая рядом с пещерой, где обитал отшельник. |
| Наконец, очень важным нужно считать и тот методологический прием изложения атомистики, который применялся выше. А именно, всякую философскую систему и всякое творчество вообще можно оценить только в том случае, если не ограничиваться буквальным его переложением, а продумать его до его логического конца, независимо от того, содержится ли эта завершенная логика в изучаемом научном, художественном или философском творчестве или не содержится. Гете, например, не считал себя филистером; но Энгельс, продумав творчество Гете до конца, пришел к выводу, что оно есть соединение гениальности и филистерства. Лев Толстой не думал, что он изображает русское крестьянство или русское общество кануна революции. А Ленин, продумав творчество Льва Толстого до конца, пришел к выводу, что этот граф изобразил именно канун русской революции. Продумывание творчества мыслителей или художников до их логического конца только и может обеспечить правильную критическую оценку их произведений, впервые позволяя установить, в чем они успели и в чем не успели, а если успели, то до какой степени. Левкипп и Демокрит не думали, что они оперируют такими понятиями, как предел, постоянная и переменная величина, дифференциал или интеграл, первообразная или производная функция и т.д. Однако, логическое продумывание всех их принципов до конца устанавливает, что только на основе этих категорий математического анализа и можно было создать подробную атомистическую систему. При этом научно–критическое употребление этих понятий у античных атомистов почти целиком отсутствовало, но интуитивно они пользовались ими почти в каждом ответственном моменте своего философствования. То же необходимо сказать и о таких понятиях, выдвинутых греческими натурфилософами, как математическое множество, структура, бесконечное и конечное, континуум и пр. 3. Основной принцип атомизма Только теперь мы можем сформулировать тот подлинный принцип греческого атомизма и ту его историко–философскую специфику, без которой вся предыдущая характеристика атомизма теряет свое значение. |
| Таким образом пятницу евреи считали 14-м Нисана и никакого праздника в этот день у них не было. Но Господь, зная, что в тот год нарушен был закон о новолуниях, ибо сказано: «трубите в новомесячие трубою, в определенное время, в день праздника вашего; ибо это – закон для Израиля, устав от Бога Иаковлева» ( Пс. 80:4 и 5), внушил ученикам Своим праздновать новолуние и начать новый год с вечера четверга или, по нашему, с пятницы, строго сообразуясь с ветхозаветными предписаниями: не мните, яко приидох разорити закон или пророки: не приидох разорити, но исполнити ( Мф. 5:17 ). Тогда и первый день опресночный, 15-е Нисана, должен был быть для св. апостолов в пятницу. Итак, чтобы не нарушить предписаний закона, Господь с учениками Своими вкушал пасхального агнца вечером с четверга на пятницу, когда и все евреи, без исключения, не смотря на празднование пасхи в субботу, должны были, как доказал Д. А. Хвольсон, закалать пасхального агнца, вследствие невозможности, в силу законных предписаний, сделать этого вечером с пятницы на субботу (а днем закалать пасхального агнца также воспрещалось), и когда – сделаем еще одно важное замечание – опресноков еще не приготовляли, так как даже накануне 112 праздника утром воспрещалось есть опресноки и приготовление их начиналось лишь с полудня кануна, когда прекращались работы, не имеющие отношения к празднику. 113 Из всего, сказанного нами, выясняется, почему три первых евангелиста говорят, что Иисус Христос вкушал пасхального агнца в первый день опресночный, падавший тогда на пятницу и начинавшийся с вечера четверга, тогда как иудеи праздновали пасху в субботу. Это – потому, что по закону первый день опресночный должен был быть действительно в пятницу, а в силу обычая не начинать нового года с пятницы он приходился и был празднуем евреями уже в субботу. Таким образом и слова Спасителя: весте, яко по двою дню пасха будет, и Сын человеческий предан будет на пропятие ( Мф. 26:2 ), получают ясный, точный и определенный, смысл, т. е. тот смысл, что Господь был распят в тот именно день, когда по закону следовало праздновать пасху. |
|
|
