| 25 Перемены заметны преимущественно в чтениях о так называемых больших пророках–Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила. Сличая указанное выше «Обозрение» с «Обозрением» за 1871/72 г., находящимся в делах Совета за 1872 г. 26 Пр. Филарет читал лекции и в следующем (1877/78) учебном году, по назначенный среди года епископом рижским он прочигал только половину курса, а потому и отчета о прочитанном не представил Совету академии. 27 Хотя при сличении означенных конспектов и оказываются в них некоторые сходные рубрики, но в последних его чтениях они были шире развиваемы и раскрываемы. Напр. о переводах Св. Писания в 1857/58 г. было читано в таком виде: «о переводе греческом LXX: а) его история, б) какие книги были переведены, в) судьба сего перевода (См. дело Внутр. Правл 1857 г. за Между тем в 1869/70 г. о. ректор читал следующее: 1) «Перевод LXX, 2) переводы – Авилы, Феодотиона, Симмаха, так называемый 5, 6 и 7; 3) критическое исправление александрийского текста; труд Оригена , Лукиана и Исихия; 4) рукописи текста LXX, 5) печатные издания, 6) переводы с греческого LXX: а) italia, б) сирские, в) эфиопский, г) египетские, д) армянский, е) грузинский, ж) арабский, з) готеский». (См. обозрение уроков за 1869/70 г., в делах Совета за 1870 г.). Кроме того, в чтениях 1857/58 года ничего не говорилось о переводах восточных, тогда как в 1869/70 г. была посвящена им целая глава, в которой сообщалось следующее: «халдейские парафразы или таргумы: Онкелоса, Ионафана, псевдо–Ионафана, иерусалимский и прочие таргумы; самаританский перевод Пятикнижия; сирский Пешито; арабские переводы; 1) с иудейско–еврейского Саадии Гаона и 2) самаритано–арабский Абу–Салда; персидский перевод Пятикнижия Р. Иаковом, сыном ИосифаТавус» 28 В своих чтениях пр. Филарет руководился, по отзыву его слушателей, специально изучавших Св. Писание, трудами Кейля, Гефернака, Генгстенберга 29 Пр. Филарет выписывал для себя много дорогих и редких изданий, имея в виду впоследствии пожертвовать их академической библиотеке. |
| 4 Недостатки трагедий Ф. Шлегеля имеют еще другой главнейший источник: неравновесие гениальности с системою. 6 Что французская литература девятнадцатого века, утратив свою прежнюю самобытность, живет единственно чужим вдохновением, о том свидетельствуют все ее лучшие произведения. Но еще новым подтверждением сей истины может служить славный триумвират законодателей Французского мышления в наше время. Есть ли хотя одна плодоносная мысль в лекциях Cousin, которую бы он не занял у Немцев? – Не Англичанам ли и Немцам принадлежат все основные положения Villemain, столь блестящего в своих применениях, столь искусно умеющего скрыть строгую стройность системы под наружным беспорядком отдельных замечаний? Литературно-критические сочинения Гизо обнаруживают еще непримиренную борьбу нового Германского учения с прежними мнениями Французов; но исторические его лекции дышат системою связною, полною, глубокою и занятою совершенно у новейших Немецких философов, хотя новое развитие сей системы, ее полнейшее и часто гениальное применение к жизни средних веков делают Гизо одним и из оригинальнейших Французских мыслителей. – Есть однако в литературе Французской такое качество, которое отличает ее от всех других, обещает много для будущего, и самим подражаниям дает цвет оригинальности: это тесная связь литературы с жизнью; но именно этого-то качества не могут перенять наши Русские подражатели. (Си. Ипостр. Журналы). 7 Великий Гете представляет тому убедительный пример. Все, что есть прекрасного в его пленительной Ифигении, эти поэтические переливы сердечных оттенков, выраженные душевно-музыкальными стихами, принадлежат исключительно поэзии новейшей. И чем обязана Ифигения систематическому усилию подражания? – Неподвижностью действия и безличностью характеров, которые делают ее неспособною к театральному представлению и совершенно несносною в немного посредственном переводе. То же можно сказать и о Шпллеровоп Мессинской невесте. Читать далее Источник: Критика и эстетика/И.В. Киреевский ; Сост., вступ. статья и примеч. Ю.В. Манна. - Москва : Искусство, 1979. - 439 с. : портр. (История эстетики в памятниках и документах)/Обозрение Русской словесности за 1829 год. – 55-79 с. Вам может быть интересно: |
| «Творения Василия В. «νατpεπικς το πολογοητικο το δυεβος Ενομου в «пяти книгах, но 4-я и 5-я книги по всей вероятности не принадлежат Василию», То теперь в патрологиях будут писать: «Творения Дидима александрийского : «Πεp Τpιδος. De Spiritu Sancto. ντιppητικ κατ’ Ενομου «(в S. Basilii Magni opera? inter spuria, как 4-я и 5-я книги «против Евномия). Мысль, что этот антирритик принадлежит Дидиму, первый высказал в 1895 году и обосновал А. Спасский». Много ли русских имён могут рассчитывать на такую будущность?» К этой оценке, высказанной таким компетентным и беспристрастным ценителем, каким был В. В. Болотов , трудно что-либо прибавить. Само собою понятно, что А. А. Спасский имел возможность в первой же серьёзной работе подарить нашу науку ценным открытием не по одной счастливой случайности, но главным образом потому, что обладал уже в то время солидной начитанностью и в литературе, и в самых первоисточниках древней церковной истории, а также и незаурядным критическим талантом. Насколько серьёзно А. А. Спасский уже в то время изучил богословскую литературу IV века, насколько освоился с тогдашней терминологией в учении не только о воплощении (которое преимущественно должно было интересовать его, как исследователя сочинений Аполлинария), но и о Св. Троице, можно судить потому, что он, как отмечено и у В. В. Болотова 34 отчётливо различает 35 богословскую терминологию древнейших защитников никейского символа, как Афанасий в., к которой примыкал и Аполлинарий, от позднейшей, строго выработанной, терминологии каппадокийских отцов с их ясным учением о μα ϑετη 36 и τpες ποστσεις. И это дало ему возможность со всею решительностью опровергнуть гипотезу Дрэзеке о принадлежности Аполлинарию псевдо-афанасиевых диалогов о Св. Троице, автор которых держится каппадокийской терминологии. Отличающееся такими достоинствами магистерское сочинение А. А. Спасского не было первым трудом его, появившемся в печати. Еще будучи студентом Академии он напечатал большие статьи: «Отношение пророков к обрядовому закону Моисея» в Чтениях в Обществе Любителей Духовного Просвещения 1889 г., март, и «Св. Иустин филосов и синоптические евангелия» в Православном Обозрении» 1889 г., май-июнь, а вскоре после окончания курса статью: «Гусс и Виклеф» в Чтениях в Общ., Люб. Дух. Просв. 1890 г., июль. Разнообразные темы этих статей доказывают, что они представляют собою семестровые сочинения автора, т.е. произведения такого рода, которые редко появляются в печати. Для семестровых сочинений они не совсем обычны даже и по своему размеру: статья об Иустине занимает в Прав. Обозрении 106 страниц. А главное: они отличаются – необычным для студенческих работ – изяществом стиля. В этом отношении они превосходят даже и исследование А. А. Спасского об Аполлинарии в том виде, в каком оно было представлено им на степень кандидата богословия, что и отмечено в отзыве о нём профессора А. П. Лебедева . 37 |
| Заслуженный ординарный профессор Григорий Воскресенский по русскому и церковно-славянскому языкам (с палеографией) прочитал студентам II курса, после общих замечаний о значении древнего церковно-славянского языка для науки общего сравнительного языковедения и, в частности, для славяно-русской филологии: 1) краткий очерк новейшего сравнительного языкознания и более подробный очерк изучения церковно-славянского и русского языков, 2) общие и более частные понятия и правила по предмету славяно-русской палеографии, 3) историко-филологическое обозрение церковно-славянского и русского языков – по программе, сопровождая чтения палеографическим и грамматическим разбором древних церковно-славянских и русских памятников по составленной тем же профессором «Славянской хрестоматии», вып. I, М. 1882 г. и 4) обозрение первоначальной церковно-славянской письменности (ученые труды, относящиеся к жизнеописанию свв. Кирилла и Мефодия, критическая оценка источников, жизнь и просветительная деятельность свв. Кирилла и Мефодия и их ближайших учеников). По истории русской литературы, после общего введения (понятие об истории литературы, как науке, объем, содержание и ученые труды по истории русской лите- —33— ратуры) и более частного введения в курс русской народной словесности (понятие о народной словесности, различные взгляды на нее, важность ее для народной психологии и эстетики, научные приемы, труды по славяно-русской мифологии), прочитал согласно программе: 1) о песнях, сопровождающих народные праздники, свадебных песнях и обрядах, народных заклятиях, сказках, пословицах, и богатырском эпосе (предварительные статьи: сборники богатырских былин, сочинения о былинах, различные взгляды на былины – эстетический, исторический, мифологический, критико-сравнительный прием изучения, теории о происхождении былин Стасова, Потанина, Вс. Миллера), причем более подробно изложено и разобрано содержание былин о богатыре Илье Муромце, 2) из древнерусской литературы о «Слове о полку Игореве» и 3) из истории новой русской литературы – о Ломоносове, Державине, Фонвизине, Карамзине, Жуковском, Крылове, Грибоедове, Пушкине, Лермонтове и Гоголе. – Остались непрочитанными некоторые статьи из отдела древнерусской литературы. |
| Пушкин. Киреевский развивает здесь то истолкование пушкинского творчества, начало которому положил Веневитинов. Оно связано с пониманием Пушкина как народного поэта и с усмотрением в «Борисе Годунове» начала нового этапа и в его личном творчестве, и в движении всей русской литературы. Но по сравнению с Веневитиновым, Киреевский делает значительный шаг вперед, последовательно расширяя рамки своего предмета: прежде всего, он пытается (впервые в русской критике) охватить творчество Пушкина в целом, выстроить творческую биографию поэта. Это удается ему благодаря тому, что он рассматривает ее в единстве с его духовным развитием, понятым в рамках шеллинговской системы трансцендентального идеализма. Это двуединство творческой и духовной биографии поэта Киреевский рассматривает вначале «изнутри» как самодовлеющее целое, как обособленное явление народной жизни («Нечто о характере поэзии Пушкина»), а затем, – как момент становления русской литературной, и шире – культурной, традиции («Обозрение русской литературы 1829 г.»). Наконец, третий и наиболее общий этап осмысления творчества Пушкина, где оно предстает как существенный момент русской и европейской (а тогда это означало – мировой) истории, – это статьи «Европейца» – «Девятнадцатый век» и «Обозрение русской литературы за 1831 г.». Таким образом, совершая указанный Котельниковым переход «от литературно критической оценки к смысловой стороне произведения,... к ценностям, лежащим в основе мировосприятия, убеждений и творчества человека, в основе общественного сознания и национальной жизни» с. 37], Киреевский делает это в свете философии истории. Ценности, которые просветляют собой произведение искусства и сообщают основательность и глубину суждениям критика, воплощаются в истории, наполняя ее смыслом и придавая ей направленность; они оформляют народную жизнь, придавая ей характерные черты и свойства; они достигают самосознания в творениях поэтов и размышлениях философов. Народность оказывается связующим звеном между эстетикой и философией истории. |
| 178 Witte. Die Rechtsverhiiltnisse der Auslander in Russland. Dorpat, 1847; Лешков В. Взгляд на состояние прав иностранцев по началам европейского народного права вообще и в особенности по законам отечественным. Юридические Записки, издан. П. Редкиным, 1842. II, 2–9; Андреевский И. Е. О правах иностранцев в России до вступления Uoahha III на престол, великого княжества Московского. СПб., 1854; Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1882. 1, 7475; Владимирский-Буданов Μ. Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1886. II. 6770, и др. 180 Мерик Джон – английский коммерсант и дипломат, неоднократно бывал в России, участвовал в качестве посредника в заключении Столбовского мира со Швецией в 1617 г. – Комментарии 182 По корреспонденциям «Московских ведомостей» (2 окт. 272) и «Нового времени» (8 окт. 5248) и по сведениям, полученным с места диспута. 183 Впервые: Преображенский П.А. Докторский диспут по русской истории. Обсуждение диссертации профессора Варшавского университета Д. В. Цветаева на тему «Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований»//Православное обозрение. 1890. 11,12. Печатается по отдельному оттиску этого издания (М.: Университ. тип., 1890). Преображенский Петр Алексеевич (18281893) – историк раннехристианской апологетики, переводчик, церковный писатель. Окончил С.-Петербургскую Духовную академию, протоиерей. Один из основателей журнала «Православное обозрение» (1860), в 18751891 гг. его редактор-издатель. – Комментарии. 185 Ср. критические отзывы о книге: «Жури. Мин. нар. пр.», 1890, июль; «Труды Киев. Дух. акад.·, 1890, сентябрь; «Русск. Вестник», 1890, сентябрь. 186 Впервые: Цветаев Д. В. По поводу статьи профессора Д. И. Багалея об историческом исследовании «Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований». Варшава: Тип. Варшав. учебного округа, 1891. С. 17, 1011, 1415, 2028. Печатается по этому изданию. Этот текст является ответом Д. В. Цветаева на написанную в критическом тоне статью профессора Д. И. Багалея, опубликованную в журнале «Исторический вестник» (1890. Ноябрь. С. 529533). Название публикации дано составителем. – Комментарии. |
| 1886 год «Сравнительная оценка догматических систем высокопреосвящ. митрополита Макария и архимандрита (епископа) Сильвестра». Чтения в Обществе Любителей Духовного Просвещения, кн. 2, стр. 129 – 150; кн. 3, стр. 248 – 280 и кн. 4, стр. 334 – 353. «К вопросу о происхождении религии, Изложение и разбор теории Макса Мюллера». Вера и Разум, т. 2-й, стр. 400 – 420; 427 – 441; 506 – 528. 1887 год О целях изучения истории философии» (вступительная лекция в курс истории философии). Правосл. Обозрение, кн. 12, стр. 713 – 728 1888 г «О религиозной философии Гартмана» (пробная лекция). Прибавления к Творениям св. Отец, т. I , стр. 73 – 104. «Отношение Ланге к вопросу о познании» (пробная лекция). Там-эюе, стр. 53 – 72. «Необходимость преобразования религиозной жизни Запада». Чтения в Обществе Любителей Дух. Просвещения, кн. I, стр. 39 – 64. 1889 г «Религия, как факт». Чтения в Общ. Люб. Дух. Просвещения, кн. I, стр. 28 – 48. 1890 г. «Вопрос о происхождении и основаниях веры в Бога в рациональной философии от Декарта до Канта» (очерк историко-критический). Прибавления к Тв. св. Отец, т. 2, стр. 217 – 240. «Вера в Бога, ее происхождение и основания. Опыт положительного решения вопроса, в связи с историко-критическим изучением главных направлений его решения в текущем (XIX) столетии». Православное Обозрение, кн. 4 – 12. «Чистое око». Душеполезное Чтение, кн. I, стр. 4 – 14, и 2 стр. 197 – 206. «О послушании св. Церкви». Душ. Чт., кн. 3, стр. 311 – 318. «Путь жизни». Душ. Чт., кн. 5, стр. 11 – 22. «Правда жизни (христианский взгляд на страдания, особенно так называемые неповинные)». Душ. Чт., кн, 10, стр. 268 – 278. «Будущая жизнь». Душ. Чт., кн. 12, стр. 535 – 553. 1891 г « М. И. Каринский . Бесконечное Анаксимандра» (рецензия). Вопросы Философии и Психологии, кн. 9, стр. 104 – 108. «Фулье и метафизика будущего». Вопр. Фил. и Психол., кн.. 8, стр. 1 – 30, и кн. 9, стр. 127 – 145. «Демонион Сократа». Вера и Разум, кн. I, стр. 483 – 516. «Основные гносеологические принципы после кантовской философии». Вера и Разум, кн.11, стр. 305 – 326. |
| Такова религия должна быть и у народного сектантства! Не лучше далее трактат и «о личной и общественной морали». «Мы признаём, гласят правила, что человек одарён свободной волей и ответствен за свои поступки; что нравственный закон добра и справедливости заложен естественным образом в сердце человека, и отвергаем догматы о сверхъестественном внешнем откровении его Богом человеку. Мы признаём, что душа человека бессмертная. Мы признаём молитву как выражение нашей зависимости от Божества». Что касается «морали общественной», то правила отвергают «антиобщественную (?) мораль Христа, основанную на вере в близкую мировую катастрофу, т. е., на вере в близкое наступление, так называемого, Царствия Божия» и утверждают вместо этого, что общественная мораль должна основываться на идее справедливости и права. «В вопросах о происхождении и значении семьи, собственности, общества и государства, мы идём вслед за прогрессом науки социологии и общественной экономии» (иначе говоря, за современным социализмом и анархизмом?). Не забыт вопрос и о „Теории познания“ здесь кратко сказано: „в вопросах о возможности знания и истины мы держимся критического направления Канта“. Конечные цели и главные задачи описанного нами пресловутого «Общества образованных молокан» слишком ясны и понятны, чтобы их здесь комментировать. Оно стремится к водворению у нас на святой Руси – народного нигилизма и безбожия, старается разнуздать зверя страстей массы!.. Что четыре–пять лет назад мы тревожно предугадывали, чего опасались, ныне, по-видимому, готово к осуществлению. Мы говорим об устанавливающемся всё прочнее союзе сектофильствующей интеллигенции с народным сектантством... Здесь нарождаются для миссии новые трудные задачи! Благодарю Провидение, что настоящее моё сообщение, предназначенное Таврическому миссионерскому съезду, слушают и представители местного молоканства, среди которых есть и сравнительно образованные. К вам теперь моё слово, братия о Господе, Судии всех! Поняли ли вы, какие страшные сети безбожия, безверия уготованы вам под личиной дружбы и сочувствия теми, кого вы привыкли считать своими благожелателями? Блюдите, како опасно ходите! У вас, лишённых благодати, стремятся отнять последнее сокровище – веру во Христа Искупителя и преданность слову Божию. Вы от отцов восприяли недоверие к господствующей православной Церкви, как к своему мнимому врагу, а враг-то не здесь, а там, где вас ободряют и вдохновляют к бессильной борьбе с тем, чего и врата адова не одолеют... |
| И толстовцы принимают выдуманный Толстым образ ловкого самозванца за настоящего Бога, принимают по искреннему заблуждению, потому что, действительно, трудно разобрать в чём дело, и понять обманчивость и соблазнительность этой личины добра. Действительно доброе дело для Царства Божия есть действительная победа над злом, победа воскресения над смертью. Только этим открывается действительное царство Божие, а без этого оно есть лишь царство смерти и греха и творца их диавола. Воскресение – не в переносном смысле, а в настоящем – вот, так сказать, документ настоящего Бога. Толстовство объявляет факт воскресения Господа нашего Иисуса Христа и основанную на нём надежду нашего воскресения – мифологией. Но разве признание толстовством силы добра и его будущего торжества на земле не есть та же вера, та же «мифология», только не проведенная последовательно до конца, а остановленная, вопреки логике, в начале пути? «Раз я верю в Добро и в его собственную силу, и в самом понятии этой силы утверждается её существенное и безусловное превосходство, то я логически признаю такую силу неограниченною (пределами только нравственной сферы), и ничто не препятствует мне верить в истину воскресения, засвидетельствованную исторически». Вера в воскресение Христа есть, следовательно, та разумная вера, против которой и со своей точки зрения толстовство ничего не может сказать. Итак, если добро победит зло, крайнее его проявление – смерть в грядущем воскресении всего человечества, то здесь, на земле, непрестающая борьба и торжество зла над добром чем окончится и чем выразится, разрешится? Христианство отвечает – пришествием антихриста. И г. Z. читает собеседникам «краткую повесть об антихристе», где под формою вымысла или в виде заранее воображенной исторической картины, по его мнению, представлено всё, что по священному писанию, церковному преданию и здравому разуму можно сказать наиболее вероятного по этому предмету. В явлении, прославлении и поражении антихриста и есть развязка нашего исторического процесса. В антихристе активная сила зла достигнет своей крайней степени и притом в соблазнительной форме, и падет она от активного проявления добра, от противления всех тех, кто ищет и стремится к живому истинному Добру, Которое и снизойдет на землю во втором славном пришествии Господа нашего Иисуса Христа. С. Потехин Попов Н. Антиканонический характер Австрийской (старообрядческой) иерархии//Миссионерское обозрение. 1901 г. 2. С. 177– 189 Переход м. Амвросия в Белую Криницу I. Понятие о церковных канонах и их значение в церковной дисциплине. Самовольный переход Амвросия от К. патриарха в иную епархию (Б. Криницу) и принятие на себя при помощи светской власти звания «митрополита древлеправославных христиан» с канонической точки зрения. II. Критический разбор доказательств, приводимых апологетами австрийской (старообрядческой) иерархии в оправдание самовольного удаления м. Амвросия от К. патриарха в Б. Криницу. Общество, в которое перешел м. Амвросий по удалении от К. патриарха. |
| Я был тогда еще слишком юн, далек от Москвы и от ученого мира и лишь много лет спустя узнал, что это статья Бестужева-Рюмина, а узнал это из приобретенного мною еще в студенческие годы экземпляра «Московского обозрения», на котором было написано: «Воспитаннику 3-го спец. класса Феодору Строкину на память от издателя». Под статьей рукой внимательного читателя, сделавшего в книге на полях много заметок, карандашом подписано: Бестужев. Бестужев-Рюмин участвовал в издании «Московского обозрения». Около того же времени он преподавал историю в Московских корпусах: не он ли сделал эту надпись, даря книгу со своей статьей одному из старших своих учеников? Я не знаю, какое впечатление произвела эта статья на своих читателей при своем появлении. Перечитывая ее теперь, видим, что она написана бойко и живо и обличает в авторе человека много читавшего, который при случае кстати припомнит и издания Сахарова, и различие между поэзией и историей по Аристотелю 376 , и Геро-де-Сешеля 377 , требовавшего себе из библиотеки законов Миноса 378 для составления Французской конституции 1793 г., и сделает надлежащую выдержку из Маколея, Грановского, Юлиана Шмидта 379 . Главное содержание статьи – критический разбор первых восьми томов «Истории» Соловьева. Но чтобы быть вполне справедливым к своему учителю, которого он слушал в Московском университете, критик обозревает, как понимали историю и как пользовались источниками предшественники Соловьева, писавшие полную историю России: кн. Щербатов, Карамзин и Полевой, потом говорит о состоянии разработки источников в эпоху появления «Истории» Соловьева и всему этому предпосылает изложение современных требований от историка как выразителя народного самопознания. Требования очень суровы и трудно выполнимы – это те сложные, возвышенные, словом, идеальные требования, какие, со слов великих мастеров историографии или глядя на их мастерские произведения, любят предъявлять молодые читатели и начинающие ученые, но над которыми добродушно покачивают головой искушенные опытом и трудом обыкновенные историки. |
|
|
