| Георгия страстотерпца, к) Умиление, л) «Спас» нерукотворенный, м) Одигитрия, н) Умиление, о) преп. Зосима и Савватий соловецкие, «во облаце Пречистая Богородица, Воплощение», п) Кирилл чудотворец, р) «складни, резаны на кости четыре святых» 589 . В 1621 году на лево от передних дверей церкви не было по стене икон, на правой же стороне находился «образ местной Пречистые Богородицы Одегитрия на золоте, около писан тропарь золотом», а вокруг этого образа – 24 (sic) пядницы, именно: а) Преч. Богородица, Коневская, б) св. муч. Георгий, в) Одигитрия, г) Спас Вседержитель, д) е) ж) Умиление, з) Спас Вседержитель, и) видение пророка Иезекииля, и) к) св. Зосима и Савватий соловецкие, «во облаце образ Спасов», л) преп. Георгий Малеин и Иосиф «чюдотворец канунам», «во облаце образ Спасов», м) св. Николай чудотворец, н) св. Кирилл чудотворец, о) Усекновение главы св. Иоанна Предтечи, п) Умиление, р) Спас Вседержитель, с) т) Одигитрия, у) св. Василий кесарийский, ф) св. Иоанн Богослов, х) нерукотворенный образ и ц) Спас Еммануил; ч) в киоте образ Одигитрия (на затворах – св. Николай и Георгий) и три образа, резанные на кости (Воплощение, Троица и Распятие) 590 . Опись 1601 года упоминает еще о нескольких иконах, расположенных на право и на лево «от передних дверей», а опись 1621 года прибавляет, что они находились над вкладными пядницами, т. е. помещались на той же западной стене вверху. «Вшед в передние двери», «на правой стороне» можно было видеть в 1601 году «десять» (sic) образов на золоте в киоте: а) «Спас нерукотворенный», б) «Живоначальная Троица» в) «Спас Вседержитель», г) «Одегитрия», д) «Господь наш Иисус Христос », е) «Пречистая Богородица», ж) «Иван Предотеча», з) «Пречистая Богородица, Сергиево видение», и) «соловецкие чюдотворцы Зосима и Саватей», и)–о) шесть образов Пречистой Богородицы и п) «образ Спасов». Последние семь икон оставались здесь и в 1621 году. Но в 1601 году у передних же дверей на стене помещались еще образа: «Спас Вседержитель», «Вознесение Господне», «Живоначальная Троица», «Сошествие Св. |
| Эти сметные предположения в 1567–1568 осуществились в следующей мере из Кемы, Кивуя и Вашкия поступило 39 рублей 20 алтын 2 деньги, из Пантелеймоновского села – дополнительный сбор с 4 l / 2 вытей – 10 алт. без 1 1 / 2 ден., из Кукобоя – 14 рублей без 2 алтын и 2 денег, из Карповского, Ескина, Семеновского и Душилова – 20 рублей 14 алтын 3 деньги, из Сизмы, с новых деревень Ирдомских, с 11 1 / 4 вытей – 4 рубля 10 денег, из Тапищ с Суды – 40 алтын 4 деньги; итого получено 79 рублей, 18 алтын и ½ деньги, т. е. приблизительно половина суммы, назначенной сметою 243 . Замечательно, однако, что недостающая половина поступлений в 1567–1568 году почти покрывалась другими сельскими денежными доходами как то: приходными деньгами, дымными деньгами, старою данью и другими подобными сборами 244 , непредусмотренными в «оброчнике», так что общая сумма денежных доходов с сел в 1567–1568 годах равнялась приблизительно 143 рублям, 83 алтынам и 9 деньгам. Возможно предположить отсюда, что в системе податной раскладки между 1560 и 1567 годами произошло несколько перемен, в силу которых к платежу денег разного происхождения были привлечены крестьяне: Санникова, Колкача, Околомонастырья, Сизмы и т. п., или же, что «приходная книга» называет другими именами теже сборы, какие имел в виду и «оброчник». В начале XVII века выполнение сметы денежных доходов, составленной в 1601 году, затруднялось недоимками, вызванными ухудшением крестьянских хозяйств. Так около 1603 года вместо ожидавшихся 299 рублей, 11 алтын и пол 5 денег» 245 , с вытчиков было собрано только 212 рублей, 4 алтына и пол 4 деньги 246 (что объясняется мором и голодом предшествующих годов). После «литовского разорения» эта сумма понизилась еще больше так, что с 1 сентября 1620 года по 31 августа 1621 года монастырь имел в приходе: «волосных оброчных, и праздничных, и кортомных и сенные продажи денег, и за овчины и за яретины», всего на всего – 180 рублей 14 алтын и 3 1 / 2 деньги 247 . Подобные недоимки постоянно наблюдались и при доставке «столовых запасов». Так в 1601 году было собрано с крестьян 18,449 лиц 248 и было предположено взимать их на будущее время ежегодно по 23,195 штук, но в один из последующих годов в монастырь было доставлено только 11,778 яиц 249 . В начале XVII века (после голодных годов) сверхсметные поступления наблюдались только при доставке сыров, которых в конце XVI века монастырь получал ежегодно 584, большею частью с крестьян околомонастырных 250 . В 1601 году было решено брать еще по 130 сыров (всего 714 сыров), но в один из следующих годов монастырю удалось собрать до 778 сыров 251 . Менее исправною была доставка овчин и поярков. Так, при описи монастырских вотчин, производившейся при Борисе Годунове, решено было увеличить количество прежде взимавшихся овчин (на 92) до 986 252 , а поярков (или яретин) – до 964 (вместо прежних 865) 253 . Но несколько лет спустя число доставленных за год овчин понизилось до 748 254 , а число «поярков» – до 654 255 . |
| Реформа 1601 года, таким образом, превращала (нетяглую) монастырскую пашню и пусто (т. е. пустые выти) в живущие крестьянские десятины т. е., производила замену посонного хлеба повинностями. Задачи описи не преследовали уравнения вытей однообразными четвертными наделами и тяглом по всей кирилловской вотчине. Равномерность нового обложения выдерживалась только в пределах отдельных владений (т. е. волостей или «сел», как округов административно-финансовых). Но перелагая хлебный или денежный оброк на участие в распашке, писцы могли, конечно, или усиливать или ослаблять степень крестьянского обложения. Поэтому возникает вопрос, к каким результатам клонилась новая раскладка: к пользе ли крестьян или монастырской казны? Иностранец Шиль (Шель) передает, что Борис Годунов «пожаловал крестьян, которых дворяне привыкли считать своими крепостными, и каждому дворянину-землевладельцу дал положение (Ordnung), сколько обязаны ежегодно платить ему и работать на него его подданные» 181 . Из этого неясного свидетельства, вызвавшего в нашей литературе много догадок 182 , можно извлечь то несомненное заключение, что мероприятие царя Бориса, по известию иностранца, было направлено к облегчению тяглого класса, путем ограничения произвола вотчинников. Но всматриваясь в результаты работы писцов 1601 года, мы приходим к противоположным наблюдениям. Остановимся на нескольких примерах: До описи 1601 года в Околомонастырье было: деревень 78, живущих вытей 116 1 / 3 . С них брали оброчного хлеба: 261 четверть и 1 осмину ржи, 485 четвертей и 1½ осмины и третник овса, 46 четвертей с 1 осминой и ½ чериком пшеницы, 9 четвертей и ½ осмины ячменю. Монастырской пашни в четвертях было 10, пуста: 15½ выти. По новой раскладке из 100 четвертей монастырской пашни и 152 четвертей пустой земли (в 15½ вытях?) было учинено 126 десятин, считая десятину за две четверти. Так как по указу велено каждой выти пахать по две десятины, то к распашке 126 десятин были привлечены 63 выти (126:2=63). Без этих десятин осталось, таким образом, 54 выти (116 2 / 3 – 63=53 2 / 3 ), которым было назначено платить в монастырь старый оброк приблизительно в прежнем размере, т. е. с выти: по 2 четверти с 1 / 2 осминою ржи (итого 121 четверть с осминою), по 4 четверти овса (итого 216 четвертей), по осмине пшеницы (итого 27 четвертей) и по четверику ячменю 183 (итого хлеба по 7 четвертей без полуосмины). Новая раскладка определила только больше точности в повытном платеже старого оброка. С крестьян 54 вытей, которым было назначено пахать монастырские десятины, размер прежнего оброка был уменьшен. Именно они были освобождены от взноса: 137 четвертей, 1 осмины и 1 четверика ржи, 54 четвертей и третника овса, 17 четвертей и осмины пшеницы и 2 четвертей и 1 осмины ячменю. Но вместе с тем крестьяне как «пашенные» (т. е. 63 вытей), так и не пашенные платили по 10 денег с каждой выти, а крестьяне «непашенные» были привлечены ко взносу дополнительной четверти ржи – взамен распашки монастырских десятин 184 . |
| Белорус. Ирмологионы кон. XVI - 1-й пол. XVII в. имеют ярко выраженную структурную специфику: они состоят из большего числа разделов, имеют дробное расположение разных жанровых групп; в отдельные группы выделяются ирмосы и розники (ирмосы на предпразднства Рождества и Богоявления); Октоих представлен разными циклами стихир, изложенными по типам (наподобие Октоиха изборного); обиходная часть в основном помещается между др. разделами сборника. Супрасльский Ирмологион. 1596–1601 гг. Титульный лист (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) Супрасльский Ирмологион. 1596–1601 гг. Титульный лист (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) Типичным примером раннего юго-западнорус. Ирмологиона является Супрасльский Ирмологион (НБУВ ИР. Ф. 1. 5391) - ценнейший памятник западнобелорус. певч. искусства, первый из сохранившихся восточнослав. нотолинейных сборников. Он происходит из Супрасльского мон-ря, основанного в 1498 г. выходцами из Киево-Печерской обители. Супрасльский Ирмологион, переписанный в 1596-1601 гг. Богданом Онисимовичем из Пинска, содержит переводы со знаменной нотации, выполненные распевщиком, обозначенным инициалами « ». Многочастная структура памятника сближает его с др. ранними (в т. ч. знаменными) сборниками. Знаки нотации на пятилинейном стане выполнены здесь, как и в укр. памятниках нач. XVII в. (Долынянский, Львовский Ирмологионы), не «квадратной» нотой, а ранним «легким» письмом (скорописью), близким к начертаниям крюков. Здесь использованы цефаутные ключи на различных линейках, в записи нек-рых напевов есть знаки мутации звукоряда. Певч. содержание Супрасльского Ирмологиона генетически связано с укр. традицией: как установлено А. В. Конотопом , содержащиеся в нем напевы близки к киевским. Этот памятник является также единственным известным в наст. время нотолинейным сборником Юго-Зап. Руси, содержащим демество, причем в его архаическом виде. Указание « », помещенное перед всенощным бдением, возможно, означает, что типовой супрасльский напев песнопений Обихода в греко-балканской традиции пелся с исоном , - др. голосов в записи нет. Нек-рые традиц. напевы, содержащиеся в обиходной части Супрасльского Ирмологиона, имеют особые названия: знаменный, мирский, острожский (вписан позже; см. Южнорусские распевы ), « », « » (« »), « » (греко-балканские), « » (молдавский). Супрасльский мон-рь являлся активно действующим центром восточнослав. культуры, сохранившим эту роль и после вынужденного перехода в унию в нач. XVII в. Известны имена неск. переписчиков XVII в. из Супрасля: Феодор Семионович (БАН Литвы. F. 19. 116, 1638-1639), инок Феофил (1662; по сведениям Ф. Добрянского), вик. Антоний Кищиц (1674-1676; Археографический сб.). Именно в этом мон-ре впервые в восточнослав. землях было введено нотопечатание, первым образцом к-рого стали ноты тропаря « » в сб. «Последование пострига» (1697) ( Разумовский. С. 122-123). Супрасльский Ирмологион. 1638–1639 гг. (БАН Литвы. F. 19.116. Fol. 32) |
| Старинный русский человек мог не признавать правил христианской нравственности и жить распущенно; мог пьянствовать, сквернословить, блудить, быть жестоким деспотом в семье и для подчиненных, воровать из казенного сундука и снимать последний рваный кафтан с захудалого тяглеца, но не мог жить без храма; он не мог опустить праздничного христианского богослужения. Храм для русского был так же необходим, как жилище для обывателя. Поэтому во всех городах и острогах с самым незначительным количеством военного гарнизона или сведенцев – обывателей, при основании города строилась церковь , иногда не одна. В Тюмени в самое короткое время построены четыре церкви: Спасская (1586 г.), Богородицкая (1600 г.), Борисоглебская (1601 г.) и Феодоровская (1610 г.), в Тобольске также четыре: Троицкая и Спасская (1587 г.), Вознесенская (1601 г.) и Никольская (1602 г.), в Верхотурье – две: Троицкая (1598 г.), в 1607 г. построена другая церковь , в Пелыме (в Таборах) Христорождественская с приделом св. Николая (1592 г.); скоро построена была другая Михайловская с приделом св. пр. Илии, в Туринске с Епанчинской слободой – Борисоглебская (1600 г.). Были построены храмы в Мангазее, Березове и Троицкий с приделом святителя Николая в вотчине крещеных князей Олачевых 1165 . Монастыри известны: Знаменский (1578 г.), Зосимосаватьевский (1601 г.) и Успенский (1610 г.) – в Тобольске, Покровский, Туринский, и Никольский, основанный в 1604 г. монахом Ионой из Пошехонья, в Верхотурье, Рождественский в Тагиле, Верхотурского уезда, Введенский на Нейве и Преображенский в Тюмени, основанный в 1616 г. монахом Нифонтом из Казани 1166 . Постройка храмов и монастырей была единственным средством христианского просвещения инородцев – магометан и язычников. Но это очень важное средство оказывалось слабым в стране, не имевшей настоящего церковного иерархического устройства и самостоятельного епархиального управления; там даже монастырские храмы стояли без пения. Христианство , занесенное сюда русскими колонизаторами «служилыми людьми», добровольными выходцами и «гулящими», должно было возрастать как-то само по себе, и росло, конечно, медленно и не так как следует. |
| начал подготовку соглашения между обеими странами. После длительных переговоров, к-рые велись при участии папских нунциев в Испании, во Франции и в Испанских Нидерландах, представители Генриха IV и Филиппа II подписали Вервенский мир (2 мая 1598) ( Louant. 1932; Borromeo. Clément VIII, la diplomatie pontificale et la paix de Vervins. 2000). Впосл., во время дипломатического кризиса 1601 г. и тарифной войны 1604 г., К. способствовал сохранению хрупкого мира между соперничающими католич. державами. Исследователи отмечали, что дипломатические успехи Папского престола были связаны с гибкой позицией К., способного менять задачи сложных политических проектов, исходя из конкретных возможностей их осуществления ( Fattori. 2004. P. 6-7). Крупнейшей неудачей папы во внешней политике стало то, что он не сумел организовать антиосманскую лигу европ. гос-в ( Bartl. 1994). К. неоднократно призывал католич. правителей объединиться для борьбы с турками. Папа оказывал значительную финансовую помощь имп. Рудольфу II. В 1595, 1598 и 1601 гг. К. отправлял к нему воинские отряды под командованием своего племянника Дж. Ф. Альдобрандини (назначение родственника было призвано подчеркнуть заинтересованность папы в деле борьбы с османами; 17 сент. 1601 Альдобрандини погиб) ( Fattori. 2004. P. 116-127). Не оправдались надежды К. на восстановление католицизма в Англии и в Швеции. После смерти кор. Елизаветы I Тюдор (1558-1603) на англ. престол взошел кор. Шотландии Яков VI (под именем Яков I (1603-1625)). Считалось, что король благожелательно относился к католич. Церкви, но после его прихода к власти положение английских католиков не улучшилось (король поддержал епископальную Церковь Англии), а после раскрытия Порохового заговора (1605) даже заметно ухудшилось. В Швеции наследником кор. Юхана III (1568-1592) стал его сын католик Сигизмунд III Ваза, кор. Польши (1587-1632). Однако из-за сопротивления швед. дворянства и духовенства Сигизмунду III не удалось принять реальные меры по восстановлению католической Церкви в Швеции. |
| Как опытный книгописец Г. выполнял ответственные монастырские заказы, ряд переписанных им книг (Поучения прп. Феодора Студита (РНБ. Кир.-Бел. 85/210), Житие свт. Саввы Сербского (Там же. 27/1266)) читали «на Соборе» (Опись 1601 г. С. 295). На авторитет Г. как книгописца указывают и факты позднейшего копирования в Кирилловом Белозерском мон-ре переписанных им книг (Поучения прп. Феодора Студита 1559 г. (РНБ. Кир.-Бел. 88/213), Опись 1601 г. С. 308. К 120). В последние десятилетия жизни Г. выступал в своей книгописной деятельности как своеобразный душеприказчик прп. Нила Сорского и «архивариус» творчества нестяжателей . В 1509 г. он скопировал сборник Житий подвижников, составленный прп. Нилом (РНБ. Кир.-Бел. 23/1262), переписал (возможно, с автографа) молитву, «Главы» и послания прп. Нила ( Казакова. 1970. С. 257). В составленных Г. сборниках помещены выписки из Кормчей Вассиана (Патрикеева), а также принадлежащие перу последнего «Собрание некоего старца» и «Слово о еретиках». Значительное место в книгописном творчестве Г. последних лет его жизни занимают также сочинения и переводы прп. Максима Грека . Ист.: Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского мон-ря 1601 г.: Коммент. изд./Сост.: З. П. Дмитриева, М. Н. Шаромазов. СПб., 1998. С. 121, 124, 126, 135, 295-296, 298, 304, 308. Лит.: Никольский Н. К. Общинная и келейная жизнь в Кирилло-Белозерском мон-ре в XV и XVI вв. и в нач. XVII в.//ХЧ. 1907. Авг. С. 174-177; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960. С. 307-308; он же. Общерус. летописи XIV-XV вв. Л., 1976. С. 201-209; Казакова Н. А. Книгописная деятельность и общественно-политические взгляды Гурия Тушина//ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 169-194; она же. Очерки по истории рус. общественной мысли: 1-я треть XVI в. Л., 1970. С. 244-276; она же. Гурий Тушин//СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 180-182; Синицына Н. В. Отождествление почерков рус. рукописных книг кон. XV - 1-й пол. XVI в. и его трудности//Проблемы палеографии и кодикологии в СССР. М., 1974. С. 89-113; Романенко Е. В. Нил Сорский и традиции рус. монашества. М., 2003. С. 97-98. |
| Потей отвечал патриарху (в 1601 г.) еще более обширным посланием, в котором защищал и себя в принятии унии, и римские заблуждения, указанные в письме Мелетия, резко нападал на Восточную Церковь и патриархов и утверждал, что увлечен из православия в унию вовсе не силлогизмами западной науки, как думает Мелетий, а очевидностию истины и что желает и жить и умереть в единении с Церковию Римскою . В 1601 г. Мелетий прислал в Западную Русь чрез своего екклесиарха иеродиакона Исаака еще два письма (от 5 августа), одно — к Львовскому братству, а другое — к жителям Рогатина. В том и другом он убеждал православных стоять непоколебимо в православии, мужественно переносить гонения от униатов и латинян и возлагать надежду на Бога. Это были уже последние свидетельства архипастырской заботливости Мелетия о православной Церкви в Литве, потому что 14 сентября 1601 г. он скончался . После того как Мелетий оставил местоблюстительство патриаршей Цареградской кафедры, на нее был возведен патриарх Матфей. Но он патриаршествовал только около года и для Западнорусской митрополии успел сделать лишь то, что утвердил своею грамотою (1600) Львовское ставропигиальное братство и его учреждения и прислал ему антиминс. О действиях двух следующих патриархов для Литовской митрополии, Неофита и Рафаила, из которых первый занимал кафедру не более года, а последний — около пяти лет, даже ничего неизвестно. Но несомненно, что русские, несмотря на строгое королевское запрещение, имели постоянные сношения с своими верховными первосвятителями, то чрез купцов греческих и русских, живших во Львове и ежегодно ездивших в Царьград по делам торговли, то через нарочных своих посланцев, чрез которых и получали от патриархов святое миро, антиминсы, грамоты и вообще архипастырские наставления, письменные и устные . жизни и знания св. писаний. И потому, всеми силами своими озабочиваясь исполнить волю Божию и приказание св. Церкви, отдали и сим листом нашим отдаем Дерманский наш монастырь со всем вообще, с селами, землями и всякими доходами, на общежительство чернецам, которые согласятся жить вместе по законоположению Василия Великого». |
| 366 «Образ писмо корсуньское, Распятие Господне, обложен серебром, сканью, золочен» (на Успенском иконастасе) упоминается в описи 1601 года (Рукоп. Кир. библ, 71–1310, л. 6). 367 Кисти Андрея Рублева на иконостасе Успенского собора в 1601–1621 годах принадлежал образ Успения Пресвятыя Богородицы, находившийся в местном ярусе на правой стороне от царских дверей (Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 16 об.). Об особенностях и признаках иконописи Рублева см. у Д. А. Ровинского, Истор. русск. школ иконописания до конца XVII века, в Зап. Импер. Археология. Общ., т. Ш, СПБ. 1856 стр. 176–178. (См. также В. И. Жмакин, Митроп. Даниил и его сочинения, М. 1881, стр. 67 приложений; Иванчин-Писарев, Прогулка по древн. Коломенскому уезду, М. 1884, стр. 150 – о Коломенской церкви Зачатия св. Анны; И. Снегирев, Памятника моск, древности, М. 1842–1845, стр. XXII–XXIII и друг.). 368 Святым Дионисием Глушицким были написаны: образ преподобного Кирилла и образ Успения Пресвятой Богородицы (Рукоп. Кир. библ. л. 6 об. и 8). Подробное описание обеих икон, доныне находящихся в Успенском соборе, см. у архим. Варлаама, о. с., стр. 9–11 и 12–13. О других иконах, писанных св. Дионисием, см·: гр. А. С. Уваров, «Киот 1614 года в Кирилло-Белозерском монастыре» (Древности, труды москов-археологич. общества, т. I, стр. 113–114), И. К. Степановский, Вологодская старина, Вологда, 1890, стр. 247 и друг. 369 В древнейшую пору большая часть образов Успенского собора как иконостасных, так и внеиконостасных, не имела окладов. Устройство их совпадает по преимуществу с двумя срединными четвертями XVI века и, если судить по вкладным книгам Кириллова монастыря, началось с образов иконостаса (см. прим. 373–374). На устройство окладов братия принимала специально назначенные на этот предмет деньги (см. там же и в Рукоп. Кир. библ. 78–1817, л. 72 об., 74 об., и т. п.). Серебреные мастера или «серебреники» (См. Рукоп. Кир. мон., 93–693, л. 7 об., 7120 года, сентября) не принадлежали к числу (штату) постоянных монастырских служебников или ремесленников, но работы по устройству окладов в конце XVI-ro и начале XVII века производились ими нередко и в самом монастыре. В 1601 году за монастырем находилась изба с клетью, в которой (по словам описи) работали по временам «серебряные мастеры» (Рукоп. Кир. библ. 71–1310, л. 398–498; о местоположении избы см. ниже). В 1611–1612 годах в Кириллове монастыре были сделаны два оклада на образа, а в 1610 году – ладоница (см. след примеч.) и т. п. Опись 1621 года упоминает про оклад к образу Смоленской Божией Матери, сделанный старцем Иовом Чаркиным и находившийся на левом столбе Успенской церкви («образ Пречистые Богородицы Смоленские, коруна и венцы и цаты сканные, золочены, с финифты иа коруне и на венцах и на цатех двадцать три камени розными цветы, на коруне же девять жемчюжков на спнех, оклад серебрян басмян волочен с трубами, деяние старца Иева Чаръкина», Рукоп. Кир. библ. 73–1312, л. 92). |
| По словам описи 1601 года, в церковь св. Кирилла вели две двери, деревянные, обитые белым немецким железом «да третии двери, не великие, железные, что ходят от чюдотворцова гробу в соборную церковь » 554 . Сама церковь была крыта тесом, а глава ее «железом немецким» (по словам описи 1621 году: «в чешую»); крест на главе и «яблоко» были позолочены «золотом парным» (т. е. чрез огонь?) 555 . Внутренние украшения церкви к 1601-му году состояли из 252 икон, 24 крестов, 39 пелен и других церковных принадлежностей 556 . Иконостас для церкви св. Кирилла, сооруженный в конце XVI века на счет царских пожертвований, состоял большею частью (за исключением разве резного покрытого позолотою тябла) 557 из произведений московских иконописцев и серебренников. На оклады иконостаса были употреблены драгоценные сосуды, пожертвованные царем Иоанном Васильевичем, а на пелены – данное им платно. Московское происхождение большинства внутренних украшений и желание братии загладить «зазор не малый», указанный в послании Грозного, были вероятною причиною сложности иконостаса этой церкви, который состоял уже не из четырех (как в Успенском соборе), а из пяти ярусов: деисусного, праздничного, пророческого и праотеческого. Это был наиболее сложный во всем монастыре иконостас. Как в большинстве одноабсидных храмов в местном ярусе было двое дверей: царские и северные, из которых первый вместе с сенью и столбцами были обложены золоченым серебром. По словам старца Леонида Ширшова, присутствовавшего при составлении церковной описи в 1601 году, эти двери он привез готовыми из Москвы, где окладывал их «из царские дачи» 558 . На северных дверях (деревянных) было писано изгнание Адама из рая, Даниил пророк во рве и три отрока в пещи 559 . Среди немногих икон местного яруса преобладали изображения Богоматери и преп. Кирилла. По правую сторону царских врат находился: образ Пречистой Богородицы «Неопалимая Купина» 560 и рядом образ св. Кирилла – копия с чудотворного образа (писанного св. Дионисием Глушицким) 561 , украшенная окладом исполненным на Москве на средства царские и монастырские 562 . |
|
|
