| Такое же понимание лица имело место и в несторианстве. Бабай Великий, виднейший несторианский богослов, учил, что лицо – это некоторая комбинация индивидуальных особенностей той или иной ипостаси, которыми она отличается от других ипостасей того же вида. Благодаря лицу каждая ипостась есть именно эта, а не другая 351 . Н.Н. Селезнев отмечает, что несториане понимают лицо как совокупность явленных действий, свойств, состояний и отношений, которая для каждой частной природы (ипостаси) уникальна. Именно лицо позволяет отличать ипостаси одного вида друг от друга 352 . Аналогичное понимание лица было распространено и в монофизитской среде. И сегодня многие нехалкидониты продолжают пользоваться дохалкидонской терминологией, где лицо понимается как особенное в ипостаси, т.е. как совокупность личных свойств 353 . 1.2.4.2. Персоналистическое понимание лица в дифизитской христологии Анализируя понятие «лицо», прп. Феодор Студит (759–826 гг.) пишет: «Когда я говорю “человек”, то обозначаю всеобщую сущность. Если же присовокупляю “этот”, то обозначаю ипостась, т.е. самостоятельное существование названного человека и, так сказать, его “описуемость”, которая образуется из определенных качеств, которыми он отличается от других представителей той же природы» 354 . «Ипостась» здесь используется в значении «лицо», потому что прп. Феодор сразу же добавляет: «особая ипостась или лицо (τν δαν πστασιν τοι πρσωπον)» 355 . Таким образом, с внешней стороны лицо описывается отличительными свойствами (описательное лицо) 356 , а с внутренней стороны, в бытийном аспекте лицо представляет собой отдельное и самостоятельное бытие (физическое лицо). Однако, в отношении свободно-разумных природ (Бог, человек, ангел), такое понимание лица не может считаться достаточным, поскольку, свободно-разумные существа различаются не только нумерически, и не только случайными характеристиками своей природы, но прежде всего тем, что каждое такое существо, например, человек – это особый личный субъект, некое «я», которое отличает себя как от собственной природы, так и от всех прочих «я», выступает как единственное подлежащее всех состояний и действий собственной природы, обладает именем собственным и может вступать в межличностное общение с другими себе подобными «я». |
| «Как говорит. Бл. Феодорит а Эранисте своему собеседнику монофизиту Τν γρ πστασιν κα τ πρσωπον κα τν διτητα τατν σημανειν φαμν τος τν γων ροις πατρων κολουθοντες Ибо мы ,терминологии святых отец последующее, говорим, что ипостась и лицо и свойство одного и то же обозначают. Значит ли это что св.отец имеет ввиду ипостась=лицо=свойство? Значит ли, что это синонимы? Разумееться нет. τατν-означает что три эти термина об одном и том же, но не что они одно и то же значат. Свойство в ед. числе так как бл. Феодорит говороит о лицах Троицы...Они обозначают описывают одного и того же … Термин ипостась не синоним термина лицо . Именно поэтому в халкидонском оросе. сразу после термина лицо идет уточняющий это лицо термин ипостасис... προσδιορζοντς την πακριβστερα, στε ν ποκλεισθε δυναττητα νεστοριανικς ρμηνεας της определяя-конкретизируя его-( термин просопо-лицо) точнее, с тем, чтобы исключить возможность несторианского толкования... пишет известный богослов Д. Мардзелос... и продолжает.. . " Понимаете, что делают отцы собора? Уточняют маловразумительную львовскую персону(лицо) мощнейшим онтологическим термином ипостась. " Δ. Γ. Μαρτζλου, Γνεση κα πηγς το ρου τς Χαλκηδνας, Θεσσαλονκη 1990, стр. 180-183... Д. Мартзелос. Генезис и источники Халкидонского ороса. Салоники-1990. Михаил, Пятигорск 08 ноября 2015г. 18:59 В православном богословии " ипостатсь " и " лицо " - синонимы. Если для вас не так, то вы - неправослвный. Алэксандрос 10 ноября 2015г. 12:09 Всякий человек имеющий от Бога хоть малейший дар разумности поймёт,что великие святые отцы ни в коем случае не считали лицо и ипостась синонимами. " Савелий нечестивый Лиц сливающий Ипостась " говорит один из великих каппадокийцев св,Амвфилохий Иконийский. Но " православный " Михаил ничтоже сумнящеся называет святого отца не православным. Клеветать для него проще чем думать. А.Л. Чернявский, Москва 16 октября 2015г. 13:30 И все-таки Михаил прав - на 90 процентов. Он был бы прав на все сто, если бы сделал оговорку: лицо и ипостась стали синонимами, во-первых, в христологии, а во-вторых, спустя некоторое время после Халкидонского собора. Это синонимы в христологии, а христология - это не какой-то " определенный контекст " , а центр христианского богословия. Приведите пример, когда Дамаскин различает лицо и ипостась не вообще, а применительно к Христу. И даже если бы различал, это имело бы значение разве что для истории христианской мысли, а не для христианского богословия как такового. |
| Когда дифизитские авторы говорили о едином, общем для двух природ, Лице Христа, отождествляя это единое Лицо с Лицом Бога Слова 368 , они, вне всякого сомнения, понимали лицо именно как не сводимый к природе и отличный от нее личный субъект 369 . а) Феодорит Киррский (ок. 393–457 гг.) Феодорит Киррский разъясняет: «Господь наш Иисус Христос не есть иное Лицо, но Сын, составляющий Троицу... Тот же самый, бывший прежде веков единородным Сыном и божественным Логосом, после воплощения был назван и Иисусом, и Христом. Пусть никто по безрассудству не считает.., что Христос есть некто, отличный от единородного Сына (μηδες τονυν νοτως λλον τιν τν Χριστν νομιζτω παρ τν Υν τν μονογεν)» 370 . б) Иоанн Максенций В VI столетии Иоанн Максенций настаивал на признании теопасхистских выражений в качестве критерия истинной веры именно для того, чтобы таким образом обосновать мысль о тождестве Лица Христа с Лицом предвечного Сына Божия. По Максенцию, необходимо исповедывать во Христе «лицо не чье-либо иное, как только Бога Слова, воплотившегося и вочеловечившегося (pérsonam. nullus alterius nisi Dei Verbi incarnati et hominis facti)» 371 . Полемизируя с Феодором Мопсуэстийским, Иоанн Максенций писал: «Я... спрашиваю, является ли Тот, Кто был распят (qui crucifixus est), одним из Троицы (unus ex Trinitate), или же кем-то другим? Если Он один [из Троицы], то спор окончен, если же Он кто-то другой по отношению к Троице, то, несомненно, должен существовать четвертый Господь.» 372 . в) Леонтий Иерусалимский Наиболее яркий среди авторов VI столетия пример персоналистического понимания лица являет Леонтий Иерусалимский , когда в толковании на Ин 2. 19 («Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его») пишет, что одно и то же Лицо (πρσωπον), обозначаемое здесь местоимением «Я», заключает в себе и человечество (душу и тело) и божество 373 . В понимании Леонтия во Христе только одно Лицо, и это Лицо Бога Слова: «Одно есть Лицо Христа., т.е. единое Лицо Слова» 374 . Следовательно, Леонтий мыслит человеческую природу во Христе как безличную, но, конечно, не в том смысле, что она вообще не имела никакого лица, а не имела особого человеческого лица, отличного от Лица Бога Слова. Леонтий Иерусалимский говорит, что Бог Слово, «восприняв плоть,.. наделил ее лицом (προσωποποησεν)» 375 , т.е. вечное Лицо Бога Слова стало лицом для воспринятого человечества. |
| Для фон Бальтазара, как и для Николая Кузанского, лицо Божье – не что иное, как только лицо Христа. Однако когда мы вступаем в общение лицом к лицу с Христом, каждое лицо отображает Его лицо: Итак, осознавая, что это лицо есть истина и адекватнейшая мера всех лиц, я застываю в изумлении. Это лицо, которое есть истина всех лиц, – не количественно... Таким образом, я понимаю, Господи, что лик Твой предваряет всякое создаваемое (formabilem) лицо и является образцом и истиной всех лиц, и что все лица – это образы лица Твоего... Итак, каждое лицо, которое способно зреть Твое лицо, видит не что-либо иное или отличное от себя; оно видит собственную истину (VI, 18) 68 . Мы – иконы истины этого лица, истинные иконы (vera icona) Его лица, подобно первообразной и нерукотворной иконы с плата Вероники, о котором рассуждает Данте, вдохновляя Хорхе Луиса Борхеса на следующие слова: Люди утратили один-единственный и ничем на земле не восполнимый лик. Кто бы теперь не хотел быть на месте того паломника (воображая себя уже в эмпиреях, под Розой), который увидел в Риме плат Вероники и простодушно прошептал: «Иисусе Христе, Боже мой, Боже истинный, вот, значит, какой ты был»?... Черты теряются, как теряется в памяти магическое число, составленное из обычных цифр, как навсегда теряется узор, на миг сложившийся в калейдоскопе. Позже мы его, возможно, видим, но уже не узнаем. Профиль еврея, встреченного сейчас в подземке, мог принадлежать Спасителю; руки, совавшие из кассы сдачу, – те же, которые римский солдат пригвождал к кресту Может быть, черты распятого подстерегают в любом зеркале. Может быть, лицо исчезло, стерлось, чтобы Бог стал каждым 69 . Как мы уже убедились, икона воплощает этот поворот (так красноречиво описанный Николаем Кузанским) от позиции видящего к позиции видимого. Подобно его философскому синониму – просопон – икона также внутренне соотнесенна (relational). Один из защитников иконопочитания во второй период иконоборческой полемики 70 , патриарх Никифор, не обинуясь, обратился даже к Аристотелевой терминологии, чтобы определить икону как чисто соотнесенный феномен. |
| Василия об ипостаси только в триадологии, но не в христологии. Это была страусиная позиция. Сторонники Халкидона пошли более трудным путем, восприняв каппадокийскую терминологию и сочетание богословия Троицы с богословием Воплощения, введенное свт. Григорием Назианзином : в богословии ( θεολογα), то есть в триадологии, – одна природа и три ипостаси, а в икономии ( οκονομα), то есть в христологии, – одна ипостась (из Св. Троицы) в двух природах. Но настоящего ответа не было дано ни севирианам, ни несторианам, когда они задавали вопрос: почему человечество Христа не является так же и ипостасью, коль скоро оно есть целостная природа и так же обладает своими особыми свойствами ( διματα)? Или человечество Христа не есть individuum concretum «конкретный индивид», не есть нечто отличное от всеобщей сущности? Леонтий Византийский не смог разобраться с этим вопросом с полной ясностью. Как же на эти вопросы отвечал другой Леонтий? (1) Первое возражение:Лицо ( πρσωπον) Христа Начнем с попыток несторианина указать на две ипостаси (или лица) в Воплощенном, предлагая выражение πρσωπον φσεως «лицо природы», которое является одним ( ν) не на основании соединения, а «по природе», а именно – как Лицо Бога Слова. Этому лицу противопоставляется другое одно лицо ( ν) – Лицо Христа, которое своим единством и уникальностью обязано соединению ( νωσις) 1727 . Леонтий исследует эту терминологию и тоже видит во Христе одно природное лицо на основании одной природы Логоса. Это одно лицо не изменяется, но, воспринимая человечество, остается одним и тем же. Что касается Христа, то никакого второго лица не прибавляется. Соединяются не лица, а природы в одно лицо. Таким образом, остается одно лицо, которое имел предсуществующий Логос и которое в то же время также является одним Лицом Христа, то есть Логоса, соединенного с человечеством 1728 . Существует полное тождество лица, личности, субъекта до и после Воплощения. Предсуществующая Ипостась Логоса сама является субъектом Воплощения, воспринимающим человеческую природу, которая не имеет и не имела своего собственно лица 1729 . |
| Окончилась вечерня; стали выходить иноки из церкви. Все шли такими же, какими входили – осияваемые Божественным светом. Вот выходит и упомянутый брат, который был темен, и – о радость! – старец видит, что лицо этого брата сияет как лицо Ангела, и благодать Божия приосеняет его со всех сторон, Ангел хранитель его идет радостный, поддерживая брата под руку, а бесы издали рыдают и не смеют приблизиться. Возрадовался блаженный старец, увидев столь скорую перемену в устроении инока, и остановил его; рассказав всем, кто тут был, свое видение, он спросил брата о причине такой внезапной перемены. И смиренный инок вынужден был рассказать о себе вот что: «Я – великий грешник: много лет я жил в нечистоте греховной; когда пришел я сегодня в церковь Божию, то услышал читаемого св. пророка Исаию, а лучше сказать – Самого Бога, Который вещал через Пророка: «измыйтеся и чисти будете, отымите лукавство от душ ваших пред очима Моима, научитеся добро творити, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю» ( Ис. 1:16–18 ). И вот я умилился душой; отверзлись мои очи душевные, познал я свое окаянство и погибельное устроение мое и, вздохнув из глубины души, сказал про себя: «Господи Боже! Ты пришел в мир грешников спасти; исполни же на мне самым делом то, что сейчас изрек Ты через Пророка Твоего: я обещаю с этого времени при помощи Твоей больше не грешить и отныне брошу все свои беззакония и буду служить Тебе, Владыко мой, чистой совестью: только Сам Ты прими меня, кающегося, и не отвергни к Тебе припадающего». С такими намерениями я вышел из церкви, – так заключил инок свой рассказ, – и дал себе твердое слово больше не грешить пред Богом». И все слышавшие этот рассказ прославили Бога, Который не отвергает никакого грешника, приходящего к Нему с покаянием. " Как «мудрость человека, – по слову Писания, – просвещает лице его» ( Еккл. 8:1 ), – говорит святитель Димитрий Ростовский , – так и Богоугодное житие соделывает лицо человека светлым и прекрасным. Таково было лицо Сифово, таково Моисеево, таково было лицо первомученика Стефана, сиявшее как лицо Ангела Божия. Как фонарь, в котором зажжена свеча, светится и светит во тьме ночной, а тот фонарь, в котором не горит свеча, сам темен и другим не светит, – так и человек: когда его душа горит любовью к Богу и ближнему и светит светом добрых дел, то и лицо его бывает светло-радостно и прекрасно: обитающая в нем благодать Божия сияет и на лице его. О преподобном Памве в житии его повествуется, что он по обилию благодати Божией, в нем обитавшей, еще во плоти был подобен небожителям, и, живя еще в главном теле, уже проявлял на своем лице образ райского нетления, и лицо его сияло славой благодати Божией, подобно тому как сияло некогда лицо пророка Божия Моисея. |
| Молился Давид: «Яви лицо Твое, и спасены будем» ( Пс. 79:4, 8, 20 ). Покажи нам, Господи, лицо Твое, и мы будем иметь надежду на спасение! Сии же разбойники не ожидают избавления и потому не хотят видеть лицо Божие, в чем единственное утешение, единственная радость святых Божиих. Но как же сыны погибели стараются о спасении? Они закрывают Его, как бы считая недостойным очей человеческих. «Создавший око не видит ли» ( Пс. 93:9 )? Когда неповинную Сусанну хотели побить камнями, закрыли лицо ее. Закрывают и лицо Христово, побивая Его более тяжелым, нежели камни, словами язвительными «Взяли каменья, чтобы бросить на Него» ( Ин. 8:59 ): бесчестные ругательства, жестокие заушения, удары и лжесвидетельства. Он же вместе с Сусанной взывает: «Боже Вечный, ведающий сокровенное! Ты знаешь, что они ложно свидетельствовали против Меня, и вот Я умираю, не сделав ничего» ( Дан. 13:42–43 ). Повелено было в Ветхом Завете закрывать Ковчег, чтобы нечестивые не могли его видеть. И здесь также лицо Христово закрывают, чтобы нечестивые никогда не увидели Его и на небе. Нечестивые не узрят славы Твоей, Христе Боже! Закрывают лицо свое Серафимы, не могущие смотреть на славу лица Господня. Здесь же лицо Господа закрыто скверным покрывалом, как солнце темным облаком, чтобы до Него не дошла их молитва , как говорит Иеремия: «Ты закрыл Себя облаком, чтобы не доходила к Тебе молитва наша» ( Плач. 3:44 ). Закрывают Бога, чтобы жить безбожно: «Не увидит Господь, не узнает Бог Иакова!» ( Пс. 93:7 ). Они не знают, что «очи Господни в десять тысяч крат светлее солнца и взирают на все пути человеческие, и проникают в места сокровенные» ( Сир. 23:27–28 ). Моисей положил покрывало на лицо свое. Ты же, Господи, не закрывай предо мной ласкового лица Твоего: «Не отврати лица Твоего от отрока Твоего» ( Пс. 68:18 )), чтобы я мог смотреть на него, сбросив с моего сердца покрывало духовной слепоты, о котором говорит Павел: «Доныне покрывало лежит на сердце их» ( 2Кор. 3:15 ). Проводят эту ночь безбожные люди, дожидаясь дня, и как хотят, надругаются над незлобивым Агнцем, Который «как овца на заклание ведется» ( Ис. 53:7 ). |
| Действительно, следует заметить, что имя Иисуса — Иегиуа — это обыкновенное имя: впрочем, это более глагол, нежели имя: Иешуа означает Бог спасает, освобождает, выводит на простор. Бесконечность становится лицом. Бог приходит к нам как человеческое лицо, как слово, делающее нас ответственными и, следовательно, свободными. Конечно, лицо — это граница, литургические и богословские тексты не перестают об этом говорить, чтобы акцентировать антиномию в подходе ктайне: «Человечество, — писал, например, св. Феодор Студит, — созерцаемо личностью Христа в индивидуальной личности» . Но лицо есть также место наиболее интенсивного присутствия. Биологически, психологически, духовно лицо, если оно лишается своих масок, действительно является границей, meqorion, говорят отцы, между видимым и невидимым, лицо — есть прорыв трансцендентности в бесконечную тюрьму мира. Понадобилась вся космическая эволюция, вся история жизни и, затем, — сознания, — чтобы достигнуть прозрачности взгляда, того, что патриарх Афина–гор называл «внутренним океаном взгляда». Лицо больше вселенной. Вселенная порождает меня и убивает, но лицо способно меня оживить. Человеческая любовь вбирает тело в лицо, лицо — во взгляд. Монашеское требование, и оно существует для всех во «внутреннем монашестве» (Павел Евдокимов) собирает лицо в молитву. Все лицо становится взглядом, как говорит св. Макарий , и приходит слеза, сверкающая ярче любых созвездий. И, разумеется, чтобы быть озаренным, лицо требует ответа на взгляд, ответа дружбы, любви. В античности называли aproswpoV, не имеющий лица, тот, кого не видят, раба, который был всего лишь лежащим скотом, которого могли наказывать, телом, которое работало, пока его не бросят мертвым в какой–нибудь оссуарий. Наша эпоха знала и знает подобные оссуарии Освенцима, Колымы, Камбоджи, Великих африканских озер. В более широком смысле, нет никого, кто в некий момент своей жизни предательством, ненавистью или равнодушием не был бы сведен к состоянию aproswpoV. И последним рабством, обосновывающим и скрепляющим печатью все остальные его виды, становится смерть, уничтожающая свет самого любимого лица. |
| III. Разногласия между гражданскими (светскими) законами и церковными канонами или вопрос о том, может ли священник сохранить свой сан в случае его осуждения гражданской властью. После всего вышеизложенного, мы намерены теперь указать на разногласия между церковными правилами и законами государства, возникающие при обсуждении правонарушений, совершаемых лицами духовного звания. Приговоры, произносимые по этим законам и правилам, стоят иногда в противоречии между собой. Ибо, когда гражданский суд приговаривает какое-либо лицо духовного звания к срочным каторжным работам, гражданская власть понимает это по-своему, полагая, что это лицо (по какому бы преступлению приговор ни состоялся) должно быть и по церковным правилам лишено сана. Между тем, в канонах и церковных правилах с древнейших времен и до настоящего времени нельзя найти даже и намека на подобное лишение. Когда гражданский суд приговаривает кого-либо из духовных лиц: убийцу, разбойника, безнравственного соблазнителя или изменника, открыто предавшего свою родину, каковых церковь согласно канонов не терпит в своей среде, хотя иной раз светская власть и оправдывает их в виду некоторых, смягчающих вину обстоятельств, – церковная власть, повторяю, ни в каком случае не может оставить их без применения к ним высших мер наказания. Но когда духовное лицо, подобно каждому гражданину, как это часто случается, допустит в отправлении своих обязанностей некоторые промахи вследствие ли незнания своего дела, недостаточной внимательности или по твердому убеждению, что так и следует, так что ущерб делу причинен не по злому намерению, а по легкомыслию, и возможно наверстать потерянное, то данное лицо не унизило своего священнического достоинства настолько, чтобы невозможно было ему оставаться служителем алтаря и после того, как это лицо будет устранено от вверенной ему должности. Гражданская власть, осуждая за подобный проступок духовное лицо, находит нужным лишить его сана и тем духовно уничтожает его за то только, что данное лицо не в силах было в совершенстве отправлять административных обязанностей, хотя бы это лицо во всю свою жизнь оставалось достойным гражданином и священником. Церковная власть по свопам правилам не должна так поступать, пока не испробовано все возможное для исправления, т. е. пока не применены к нему все меры последовательных наказаний, предписанных церковно-гражданскими законами, и только после того, как данное лицо окажется неисправимым, церковь прибегает к строжайшей мере наказания – лишению сана. |
| Вот основание веры Отцов! Вот корень, начало и краеугольный камень благочестия! Вот светочи и глашатаи истины! Вот незыблемые столпы и непобедимые бойцы! Вот духоносные пророки и мужи, равные ангелам! Они говорят, что одно есть природа, а ипостась – другое. Кто же может опровергнуть этот канон, орос и закон? Я же убежден и верую в то, что на этом Святом Соборе присутствовали богоносные мужи, имеющие от Бога пророческую и апостольскую степень и власть и могущие со всем дерзновением сказать: «если бы и Ангел с неба стал благовествоватъ к Церкви не то, что мы благовествовали и проповедовали ей, да будет анафема ему и его проповеди». 821 Итак, пусть не боится Соборная Церковь , имеющая триста восемнадцать святых защитников и единомышленников, говорящих, что одно есть природа, а ипостась – другое: ибо «врата ада не одолеют» 822 и не уничтожат этот орос и закон. А поэтому, как перед Богом, нелицеприятно и беспристрастно говорю, что правомыслящие обнаружат, что Святой Никейский Собор был против Севира и Диоскора и всех, называющих природу лицом; и не только, но и против нечестивого Нестория, ибо он, подобно Севиру, называет природу лицом. Если же природа есть лицо, то напрасно Святой Никейский Собор подверг осуждению Савеллия, говорящего, что в одной сущности Святой Троицы одно лицо. Если же природа есть лицо и лицо есть природа, то почему анафематствован Арий, говорящий, что у трех лиц Божества три природы? Если природа означает лицо, то я возвещаю, что Севир и Феодосий – это великое несчастье для всех их последователей, говорящих, что Христос из двух природ; 823 ибо, если действительно природа и лицо – одно и то же, то они говорят, что Христос из двух лиц. Итак, как могут порицать Нестория мыслящие так же, как Несторий? Ведь если Христос из двух лиц, тогда очевидно, что человеческое лицо предсуществовало в утробе, а потом оно соединилось в само Божественное Лицо Бога Слова. Если Христос из двух личных природ, и вот имя одного лица – Бог Слово, тогда говорящие, что природа и лицо – одно и то же, дают нам еще и название, имя другого лица Христа; ведь совершенно не может быть лица без имени. |
|
|
