| Иоанникий поселился в Митате, на правом берегу р. Горгит, в Критамской пещере. Южнее находилась гора Алс, где в местности Хелидон близ крепости Лис преподобный жил в 806/7 и 815-816 гг. (с прп. Евстратием Тарсийским), построив там во 2-й раз храмы Пресв. Богородицы, святых Апостолов и св. Евстафия. Вокруг последнего он основал мон-рь, а сам жил в соседней Марсалинской пещере. Первым игуменом обители стал Макар (до Х в.), к-рый в 844/5 г. освятил храм св. Евстафия. В источниках IX и XIII вв. упоминается также располагавшийся в этой местности Кунинский монастырь. На дороге из Агавра в Пандим был расположен храм св. Георгия, близ к-рого находился мон-рь Евнухов, возможно посвященный св. Кирику. В 20-х гг. IX в. в монастырь вступил прп. Антоний Младший, который получил келлию в 5 стадиях от обители. Вскоре святой покинул эти места, однако во время гонения имп. Феофила (между 837 и 843) вернулся и поселился при храме св. Пантелеимона во Вриле. Между Пандимом и О. был расположен горный массив Дагута. Здесь, в местности Крипта на горе Филаргир, отшельник Павел основал обитель с храмом Пресв. Богородицы. В источниках упоминается также Иппский (или Ипнинский) монастырь (TIB. Bd. 7. S. 229-230), в к-ром Павел постриг в монахи прп. Петра Атройского. Район Аполлониады-на-Риндаке На одном из островов Аполлониадского оз., находящегося к западу от О., был расположен Гулейский мон-рь. Его игумен, Петр, входил в состав визант. делегации, направленной в 806 г. имп. Никифором I для ведения мирных переговоров с халифом Харуном ар-Рашидом. Игум. Василий, сменивший Петра, в 816 г. пострадал от иконоборцев. На о-ве Фасий (ныне Манастыр) находился монастырь игум. Даниила, к-рый в 825 г. попросил прп. Иоанникия изгнать с острова змия. Здесь сохранился неоднократно перестраивавшийся храм св. Константина - редчайший образец «крестово-купольного тетраконха» с изолированными угловыми ячейками и нартексом ( Mango C. The Monastery of St. Constantine on Lake Apolyont//DOP. 1979. Vol. 33. P. 329-333; Kappas M., Mamaloukos S. |
| 25 авг. 1530 г. сразу же после рождения долгожданного наследника московского престола, буд. царя Иоанна IV Васильевича , Василий III с находившимся в Москве волоколамским старцем Тихоном (Зворыкиным) отправил игум. Нифонту и старцу Тихону (Ленкову) послания с просьбой «бить челом» К. стать восприемником новорожденного. К., бывший «в велицей немощи и в старости», «скоро воста от постеля своея» и отправился в Москву. В столице инока на монастырском подворье встретил вел. князь, к-рый, сняв «царскый венець со главы своея и поклонися», просил святого участвовать в таинстве Крещения наследника. Составитель Степенной книги сообщает, что К., к-рому было ок. 100 лет, «яко младенища привезоша, и бяше поддеръжим некоими избранными двема иноки тоя же обители» (Степенная книга. 2008. С. 317). 4 сент. 1530 г. преподобные К. и Даниил Переяславский приняли участие в таинстве Крещения Иоанна IV в Троице-Сергиевом мон-ре. «Действовал священническая» троицкий игум. Иоасаф (Скрипицын) (впосл. митрополит Московский и всея Руси), К. и Даниил были восприемниками (краткие сообщения об этом см.: ПСРЛ. Т. 13. С. 48; Т. 20. С. 407). После Крещения вел. князь «архимандрита же (Даниила Переяславского.- А. У.) и старца Касияна великому учрежению и чести сподоби, и великими дарованми одари, и отпущает их во своя» (Древнерус. патерики. 1999. С. 216). Обращение при крещении Иоанна IV к постриженикам прп. Пафнутия Боровского было неслучайным: в Боровском монастыре создавались тексты, поддерживавшие 2-й брак вел. князя, к-рый далеко не все одобряли. Ок. 1531 г. Василий III адресовал К. по меньшей мере 2 послания, чтобы он «молил Господа Бога, и Пречистую Богоматерь, и великых чюдотворец, и игумена Пафнутья, и старца Иосифа о тишине, и о устроении земъском, и о здравьи всего православного християньства», а также о здоровье семьи вел. князя. На особый пиетет Василия III по отношению к К. указывает обращение к нему как к «господину моему» ( Зимин. 1963. С. 133-134). Василий III узнал о кончине К. не позднее 5 марта 1532 г.- этим днем датировано его послание к волоколамскому мон. |
| Собор Св. Софии в Вел. Новгороде. 1045 - 1050 гг. Юж. фасад Собор Св. Софии в Вел. Новгороде. 1045 - 1050 гг. Юж. фасад Идея подражания К-полю, за к-рым в рус. языке закрепилось описательное название Царьград (наряду с Костянтинград; ср. греч. βασιλς πλις), нашла свое выражение в градостроительстве (соборы Св. Софии в Киеве, Новгороде и Полоцке; храм Двенадцати апостолов при княжеском дворе в Берестове; киевские церкви св. Ирины, св. Георгия и Влахернской Богоматери; Золотые ворота Киева и Владимира). Возникает и своего рода соперничество «матери городов русских» с митрополией христ. ойкумены: в XI в. Киев удостаивается эпитета «другого Иерусалима» (Похвала Владимиру). Хранителями воспринятых из Византии духовных и церковных традиций выступали наряду с епископатом монастырские центры, главный из к-рых - Киево-Печерский мон-рь - имел тесные связи с центрами визант. монашества - Афоном (где, по преданию, подвизался прп. Антоний Печерский, † 1073) и Студийским мон-рем в К-поле (откуда при прп. Феодосии Печерском был доставлен и переведен Студийско-Алексиевский Типикон ). В афонских актах уже в 1016 г. засвидетельствован мон-рь некоего «Роса». Афонский мон-рь Ксилургу (Древоделя) упоминается в 1142 г. как обитель, в к-рой имелось множество «русских» книг и вещей; к 1169 г. этот мон-рь стал столь богат и многолюден, что к нему был присоединен пришедший в упадок древний мон-рь св. Пантелеимона, с этого времени получивший название Русского (Ροσικον) ( Мошин. 1947-1950; см. статьи Русский вмч. Пантелеимона мон-рь , а также разд. «Афон и Россия» в ст. Афон ). Широкие формы приняло паломничество к святыням К-поля и далее в Св. землю. О каликах, путешествовавших в Иерусалим, говорится уже в Несторовом Житии прп. Феодосия Печерского. Киево-Печерский Патерик рассказывает о путешествиях в XI в. игум. Димитриевского мон-ря прп. Варлаама - в К-поль и Иерусалим, буд. митр. Переяславского Ефрема - в К-поль. Столица Византии служит отправным пунктом для 1-го рус. описания паломничества в Св. землю - «Хожения» игум. Даниила (1104-1106 или 1106-1108). В XII в. в отвоеванный крестоносцами Иерусалим путешествовали - в т. ч. через Византию - многие рус. паломники, в т. ч. кнж. прп. Евфросиния Полоцкая, встретившая по пути имп. Мануила I и принятая им «с великою честью» (ПСРЛ. Т. 4. С. 178). Новгородский архиеп. Нифонт (1131-1156) осуждал массовое паломничество к св. местам, видя в этом вред «для русской земли» из-за разорительных затрат на далекие и опасные поездки (РИБ. Т. 6. Стб. 61-62), но число паломников, очевидно, продолжало расти, и не позднее 60-х гг. XII в. в Иерусалиме возник рус. мон-рь Пресв. Богородицы. |
| Новое архитектурное оформление Г. Г. заняло почти столетие. Оно началось в 1012 г. по инициативе бедуинского эмира Муфарриджа ибн аль-Джарра; с 1014 по 1023/24 г. работы шли под рук. матери халифа аль-Хакима, христианки Марии. В 20-30-х гг. XI в. множество монахов (в т. ч. аббаты, епископы, греч. мон. Симеон) и светских лиц (группа знатных паломников во главе с гр. Ангулемским Вильгельмом IV Тайллефером) наблюдали в Г. Г. схождение Св. Огня. Важнейший этап реставрации храма Гроба Господня связан с императорами Византии: его восстановление было отмечено в мирном договоре 1035-1038 гг. между визант. императорами и Фатимидами. Согласно историку крестовых походов архиеп. Вильгельму Тирскому (30-е гг. XII в.- ок. 1186), главные средства поступили от имп. Константина IX Мономаха (1042-1055). Работы были окончены к 1048 г. Завершение реконструкции к этому времени подтверждает Насир Хосров, к-рый видел храм Гроба Господня весной 1047 г. Следующий этап реконструкции и украшения храма Гроба Господня связан с эпохой лат. владычества в Палестине. С сер. XIX в., начиная с работ Венсана и Абеля, до выхода в свет книги В. К. Корбо ( Corbo V. La Basilica del S. Sepolcro. Jerusalem, 1969) и словаря «Grove Dictionary of Art» (N. Y., 1996) считалось, что крестоносцы изменили облик Кувуклии, возведя к 1119 г. купол, облицевав стены мрамором и украсив мозаичными композициями. Однако эти сведения Биддл подверг сомнению: крестоносцы, взяв Иерусалим, вошли в ротонду вечером 15 июля 1099 г. и увидели храм, богато украшенный визант. мастерами чуть более полувека назад, в к-ром можно было служить еще долгие годы. Поэтому крестоносцы сосредоточили усилия в зоне Мартирия и его атриума, где возвели комплекс зданий августинского приората храма Гроба Господня. В 1102-1167 гг. служба в храме Гроба Господня и приделе Животворящего Креста Господня не прерывалась. Лишь нек-рые изменения могли произойти в убранстве Г. Г. в первые годы лат. правления, до 1106/07 г., когда их описал игум. Даниил (Хождение игум. Даниила. М., 1980р), отнесший к работе этого периода единственную деталь: серебряную фигуру Христа на куполе (позже ее убрали и заменили позолоченным крестом с фигуркой голубя). Биддл не считает дату освящения храма Гроба Господня в 1149 г., после предполагаемой большой реставрации, окончательно обоснованной. |
| М., 1993. Вып. 1. С. 110-112; ГИМ. Епарх. 337. Л. 5 об., 11 об., 12 об.). Во время пребывания на Московской кафедре митр. Даниил привлекал к работе владычного скриптория книжников И. В. м. Одним из его помощников в работе над сводной Кормчей был игум. Нифонт (Кормилицын), позднее составивший собственную редакцию этого канонического сборника (РГБ. Егор. 156). Игум. Нифонт «стремился не просто увеличить библиотеку, но собрать и сохранить в обители репертуар литературы, представляющей интерес для образованного круга иосифлян» ( Дмитриева Р. П. Иосифо-Волоколамский мон-рь как центр книжности//КЦДР: Иосифо-Волоколамский мон-рь как центр книжности. 1991. С. 10). В XVI в. для б-ки И. В. м. трудился профессиональный писец дьяк Дмитрий Лапшин. Он принял участие в написании не менее 12 рукописей. Наряду с ним работал Фома Шмоилов (Шмойлов), писец и владелец келейной б-ки. Митр. Даниил привлек его к работе по составлению Никоновской летописи ( Клосс Б. М. О рукописях, написанных дьяком Дмитрием Лапшиным//АЕ за 1974. М., 1975. С. 136-142; Он же. 1980. С. 82-84). Владельцами четьих сборников «энциклопедического» содержания были знаменитые старцы: Ионе (Пушечникову) принадлежал сборник РГБ. Вол. 535, Дионисию Звенигородскому - РГБ. Вол. 661 и ГИМ. Епарх. 405. Постриженики И. В. м. находились в общении с др. центрами книжности. Особенностью книжного собрания И. В. м. «является наличие в его составе большого числа списков южнославянских оригинальных и переводных сочинений, попавших на Русь в кон. XV в. (жития болгарских и сербских святых, переводные хроники, «сербская» Александрия)» ( Турилов. 1986. Т. 1. Вып. 2. С. 152) и послуживших источниками Русского хронографа. Помимо тесного сотрудничества с Новгородским архиерейским домом времен святителей Геннадия (Гонзова) и Макария, а также с митрополичьим скрипторием времен митрополитов Даниила и Макария стали известны новые книжные контакты пострижеников мон-ря. Практически с начала существования И. В. м. поддерживал тесные книжные связи с Троице-Сергиевым монастырем. |
| Автограф Исаака Собаки. Евангелие-тетр. Нач. 40-х гг. XVI в. (ГИМ. Покровский собор. 103799/2. Л. 139 об.) Автограф Исаака Собаки. Евангелие-тетр. Нач. 40-х гг. XVI в. (ГИМ. Покровский собор. 103799/2. Л. 139 об.) В 1531 г. И. С. был привлечен к процессу по делу Максима Грека и Вассиана (Патрикеева), об участии его в суде над прп. Максимом в 1525 г. источники молчат. В судных списках Максима и Вассиана не сообщается о даче И. С. показаний (в отличие от Медоварцева), упоминаются лишь переписанные И. С. книги (см. выше). По результатам процесса Собор первоначально приговорил книгописца к ссылке в Юрьев новгородский монастырь , где его должны были «в крепости велицей держати». Вскоре, по-видимому в 1531 г., когда И. С. еще находился в Москве, он был обвинен в богохульстве, осужден Собором и сослан в митрополичий Волосов во имя свт. Николая Чудотворца мон-рь под Владимиром с тем же предписанием (Судные списки. 1971. С. 120-121). Обвинение основывалось на словах прп. Максима Грека на Соборе 1531 г. о «хулных строках» в списке Жития Богоматери Симеона Метафраста, над к-рым работали Медоварцев и И. С.: «И Данил митрополит на том же священном Соборе велел чести перед Максимом те хулные еретические строки, что писали в Житии Пречистой Богородицы Михаиль Медоварцев да Исак Собака. И Максим Грек, выслушав, да о тех хулных строках рек: «То, господине, ересь жидовская, а яз так не переводил, и не писал, и писати не веливал... Аще ли буду таков хулу мудрствовал или писал, да буду проклят»» (Там же. С. 128). После низложения митр. Даниила (1539), при новом главе Русской Церкви митр. свт. Иоасафе (Скрипицыне) , с к-рым И. С., вероятно, был знаком еще по Троицкому мон-рю, книгописец получил свободу. Он был рукоположен во диакона, затем во иерея, не позднее 1542 г. поставлен архимандритом московского Симонова в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-ря . Обстоятельства церковного прощения книгописца остаются неясными, в его судном списке 1549 г. изложены 2 взаимоисключающие версии. Объясняя реабилитацию И. С., митр. Иоасаф ссылался на грамоту своего предшественника Даниила, к-рая, по его словам, имелась в митрополичьем архиве. Однако Нифонт (Кормилицын) , игум. Иосифова Волоколамского в честь Успения Пресв. Богородицы мон-ря , утверждал, что Даниил, находясь на покое в Волоколамском мон-ре, отказался дать сведения об «Исаковой ереси» (Судные списки. 1971. С. 83-84, 131-132). |
| Макракиса, уберег от прелести и различных заблуждений мн. мирян и монахов. Д. К. имел дар утешения в скорбях. Его советов искали мн. знаменитые современники. Свт. Нектарий Эгинский поддерживал с Д. К. переписку и просил наставлений для насельниц жен. мон-ря на о-ве Эгина. Письменные советы получали о. Филофей (Зервакос) и др. монахи Лонговардской обители. Духовными чадами Д. К. были писатель А. Мораитидис, архим. Георгий (Папагеоргиадис), буд. митр. Неврокопский. По просьбе последнего Д. К. написал соч. «О том, обитаемы ли звезды». Сохранилось ок. 200 писем Д. К. духовно-нравственного содержания к игум. мон-ря Кехровунион Феодосии. Кроме писем сохранилось более 70 сочинений Д. К., 1-е из к-рых - «Об отвержении мира» - было написано в 18 лет и получило одобрение старца Каллиника Исихаста. При жизни Д. К. были опубликованы: «Против Макракиса» (1898), «Историческое изучение собеседований в афонском монастыре св. Пантелеимона» (1927), «История Свято-Пантелеимонова монастыря, именуемого Руссик» (1927) и др. Обширное лит. наследие Д. К. свидетельствует о нем как о выдающемся правосл. богослове и аскете. Большая часть его сочинений, включая письма, посвящена полемике с ересями и различными заблуждениями: «О спасении еретиков» (1910), «Беседа католического священника с православным» (1920) и мн. др. Д. К. принадлежат также сочинения на вероучительные и социальные темы: «Письмо о пощении и о том, надо ли соблюдать пост перед приобщением Святых Таин», «Против социалистов» (1920) и мн. др. На рус. язык переведены «Устав общежительного пребывания на основании святых определений Церкви Христовой» (1910) и «Об умной молитве. Письмо старца Даниила Каллистрату» (1916), «Послание об уставе монашеского общежития, писанное по настоянию Высокопреосвященнейшего митрополита Пентапольского господина Нектария (Кефала) инокиням его на Эгине», а также 3 письма о духовной прелести и борьбе с ней: «Об отвержении мечтаний. Ответ монаха Даниила Маркиану-монаху» (1918), «Наставление желающему восприять великий и ангельский образ монашества» (1924), «Изъяснение великого ангельского образа» (1924). |
| Преп. Пафнутий скончался в мае 1479 года. Если Даниил, прибыв в Пафнутиеву обитель 16 лет, все 10 лет пребывания в Пафнутиевой обители прожил при жизни преп. Пафнутия; то надлежало бы положить, что он родился в 1453 г. и прибыл в Горицкий монастырь в 1483 г. Но так как это непримиримо с годами жития, указанными на гробнице (81 г.), то остаётся принять, что преп. Даниил пробыл в Пафнутиевой обители при жизни преп. Пафнутия только 4 года и поступил в Горицкий монастырь в 1489 г., а посвящён в иеромонаха (30 лет) в 1491 г. Блаженный Левкий, наставник Даниила, был основателем Успенской пустыни на реке Рузе в Волоколамском уезде. Мощи его – под спудом в Успенской церкви, прежней монастырской. Сведен. о монаст., стр. 284. 83 В Степ. кн. 2, 220. „Никифор игумен монастыря св. Николы, иже на болоте“. Тоже в Русск. Времен. 2, 306. 84 На старой деревянной гробнице святого надпись: „нача монастырь игумен Даниил 7016 июля в 15 день“. 85 Житие говорит, что Даниил прожил в Горицах 30 лет; но в каком именно году перешёл в Божедомье, не определено. – Имея в виду то, что в иеромонаха посвящён он в Горицах не ранее 30 лет и, следовательно, не прежде 1491 г., должны мы отнести и переселение в Божедомье к 1519 г. О. Свирелин (о начале Данилова монаст., стр. 64) относит переселение в Божедомье к 1525 г. Но а) в этом году преп. Даниил уже получал грамоты вел. князя в пользу Божедомской обители, как её игум., б) в таком случае жизнь в Горицах простиралась бы до 36 лет. 86 Две купчии, 1525 и 1527 г., напеч. в опис. Данилова мон., стр. 112–117. М. 1860 г. По описи 1636 г. в Даниловом монастыре „книга четья, в честь, Данила Чудотворца, письменная“. Цела ли она? 87 „А приемник его (Иоанна) был во святой купели Касьян Босой, ученик Пафнутия чудотворца и собеседник старцу Иосифу преподобному, да Данил архимандрит малый Переяславский, ученик Пафнутия чудотворца“. Акт. Ист. 1, 410. Пролог 7 апреля. 88 Об открытии мощей переписка напечатана в описании Данилова монаст., стр. 11–20. М. 1860 г. Здесь не раз сказано: „чудотворца образ, житие, канон и стихиры исстари написаны“. Сл. пр. 19. Читать далее Источник: Жития святых, чтимых Православною Церковию, с сведениями о праздниках Господских и Богородичных, и о явленных чудотворных иконах/Составленные преосвященным Филаретом (Гумилевским) архиепископом Черниговским, с дополнениями из других : С изображениями святых и праздников академика Ф.Г. Солнцева. - С.-Петербург : Изд. книгопродавца И.Л. Тузова, 1892./Апрель. – 316, IV с. Поделиться ссылкой на выделенное |
| Памятники. Вып. 4. С. 177-179). Вскоре после жены Мономаха в Иерусалим отправился Даниил, настоятель одного из мон-рей на Черниговской земле; он провел там полтора года (1106-1108). Даниил оставил подробное описание своего П.- первый и образцовый памятник такого рода не только в русской, но и в восточнохрист. письменности в целом (если не считать краткого сочинения Епифания Агиополита), к-рый пользовался чрезвычайной читательской популярностью (сохранился более чем в сотне списков). При поддержке иерусалимского кор. Балдуина I Даниил помимо Иерусалима, Вифлеема и окрестных мон-рей побывал также в Тивериаде, Назарете, на Фаворе и в др. местах; особенно замечательно детальное описание Даниилом как очевидцем чуда схождения Св. огня в Великую субботу в храме Гроба Господня (Житье и хоженье Даниила. 1885; «Хожение» игум. Даниила. 2007). В 1133 г. из П. из Иерусалима вернулся посланный Мирославом (буд. новгородский посадник) некий Дионисий (очевидно, буд. архимандрит Юрьева мон-ря в Новгороде), к-рый привез драгоценную реликвию - «дъску оконечную Гроба Господьня» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 295). Примерно одновременно с прп. Евфросинией Полоцкой в 1163 г. «ходиша из Великаго Новагорода от святой Софеи 40 муж калици ко граду Иерусалиму ко Гробу Господню. И Гроб Господень целоваша, и рада быша. И поидоша, вземше благословение у (латинского.- Авт.) патриарха и святые мощи» (Отчет Имп. публ. б-ки за 1894 г. СПб., 1897. С. 113-115). Этот исторический факт затем получил и фольклорное оформление в былине о «Сорока каликах со каликою», к-рые пошли «Ко городу Иерусалиму,//Святой святыне помолитися,//Господню гробу приложитися,//Во Ердань-реке искупатися,//Нетленной ризой утеретися» ( Бессонов. 1861-1864. Ч. 1. Вып. 1. 4. С. 7-24). Из Новгорода происходят и первые ограничительные меры церковных властей в отношении П. К Новгородскому еп. свт. Нифонту (1130-1156) обратился иером. Кирик с вопросом: «Идуть въ сторону (на чужбину.- Авт.) въ Ерусалим къ святымъ, а другымъ аз бороню, не велю ити: сде велю ему доброму быти… есть ли ми, владыко, въ томь грех?». |
| В то же время в Палестине при крестоносцах оставались нек-рые правосл. архиереи. В паломнической лит-ре и различных документах XII в. фигурируют правосл. еп. Самуил, находившийся в Иерусалиме в 30-х гг., Мелетий, «архиепископ греков и сирийцев» Газы и Элевтерополя (упом. в 1173), не названные по именам епископы Лидды, Скифополя и Акры (Там же. С. 185; Jotischky. 2001. P. 91; Ришар. 2002. С. 154-155). Считается, что эти епископы выполняли вспомогательные функции при лат. архиереях Палестины: совершали богослужения по визант. обряду и рукополагали священников для местного арабо-христ. населения, но не обладали адм. властью ( Планк. 2000. С. 185; Jotischky. 2001. P. 91-92). На фоне разрушения церковных структур ИПЦ контрастом стал расцвет палестинских мон-рей. В лит-ре встречаются утверждения, что к кон. XI в. за стенами Иерусалима оставалось только 2 действующих мон-ря: лавра св. Саввы и мон-рь Св. Креста ( Jotischky. 2001. P. 85). Однако это противоречит свидетельствам рус. паломника игум. Даниила (1106-1107), к-рый отмечал существование мон-рей св. Феодосия Киновиарха и св. Харитона в Иудейской пустыне и даже процветание мон-рей св. Иоанна Златоуста и св. Герасима (Каламон; Дайр-Хаджла) в долине Иордана. Различные источники подтверждают также наличие 3 мон-рей на горе Фавор (более поздние авторы говорят о 2 обителях) («Хожение» игумена Даниила. 2007. С. 49, 55, 59, 61; Путешествие Зевульфа. 1885. С. 286). Иерусалимские короли терпимо относились к правосл. мон-рям и даже оказывали им покровительство. В отсутствие в Палестине правосл. патриархов игумен лавры св. Саввы выступал в роли предстоятеля правосл. населения и духовенства, как явствует из описания Даниилом пасхальных торжеств 1107 г. в Иерусалиме. Благоприятное положение правосл. мон-рей отчасти объясняется некоторым несовпадением принципов политики Папской курии и иерусалимских королей, заинтересованных в поддержании дружественных отношений с Византией. Имп. Мануил I Комнин, стремившийся выступать покровителем православия, получил возможность вкладывать большие средства в восстановление и украшение палестинских обителей. Кроме того, не возникало конкуренции между лат. и правосл. мон-рями, поскольку католич. мон-ри учреждались в окрестностях Иерусалима либо в Галилее, в густонаселенных сельских районах; православным была оставлена Иудейская пустыня ( Jotischky. 2001. P. 93). |
|
|
