| А регистрация стоит только 4 р[убля]. Вчера в соборе мне мельком сказали, что Вы желаете поместить в Вашем домике, в той половине, где жила М[арфа] У[аровна], знакомого Вам иеромонаха 439 . Это как Вам будет угодно. Для одного места там хватит, а для двух (у него, я слышала, еще дочь?) будет тесновато, но на первое время во всяком случае они там поместятся. А если покажется им тесно – подыщут себе побольше комнату. А печка там хорошая, тепло, дрова есть (немного). Владыка, относительно Ив[ана] Серг[еевича] 440 и того, что Вы мне говорили, то совершенно случайно я разговорилась с ним на днях (никого не было, мы сидели вдвоем в канцелярии Влад[ыки] Онисима), и он сам начал эту тему. Оказывается, еще при жизни М[арфы] У[аровны] Влад[ыка] О[нисим] хотел сделать пристройку к кухне М[арфы] У[аровны] и переселить туда своих квартирантов, кот[орые] им мешали. Но М[арфа] У[аровна] не захотела и согласия на это не дала. Тогда они устроили другую комбинацию и за 40 000 переселили квартирантов, освободив этим у себя в доме 2 комнаты. А для Ив[ана] Серг[еевича], напротив, жить отдельно от Владыки неудобно, для них обоих. Ив[ан] Серг[еевич] сказал, что теперь все уладилось. Я теперь вспоминаю, что М[арфа] У[аровна] мне говорила как-то о таком плане Влад[ыки] Онис[има] – и я очень удивилась. А из Ваших слов я поняла, что Ив[ан] Серг[еевич] сам хотел «строиться» там, для себя и детей. Тогда, как я знала, что отец ему купил полдома, и он жил отдельно одно время, но это было для них обоих (с Владыкой) неудобно. Теперь он занимает низ дома отца, а квартирантке дали то помещение, где-то на Боровке. Теперь о другом. Довольно о делах! Я тоже была очень рада видеть Вас и побеседовать. Я так давно стремилась это сделать. Но как-то мало мы поговорили! Посылаю Вам список книг моих братьев, м[ожет] б[ыть], Вам что-нибудь будет интересно, тогда прошу отметить карандашом. А список прошу вернуть, т. к. у меня второго нет. Еще посылаю 2 книжечки: Записки Нат[алии] Бор[исовны] Долгорукой 441 и «Московские воспоминания» моего деда Серг[ея] Дм[итриевича] Шер[еметева] (отца моей матери) 442 . |
| Александр Блок: «эолова арфа» революции Лирика Блока – ‘эолова арфа’ революции, высокохудожественное воплощение неосознанных стремлений русской интеллигенции. Мало кто из современных Блоку литераторов пользовался столь восторженной и искренней любовью читающей публики. И многое ему прощали, что не простили бы никому другому. 7 августа, 2010 Лирика Блока – ‘эолова арфа’ революции, высокохудожественное воплощение неосознанных стремлений русской интеллигенции. Мало кто из современных Блоку литераторов пользовался столь восторженной и искренней любовью читающей публики. И многое ему прощали, что не простили бы никому другому. От редакции: завтра, 28 ноября, исполняется 130 лет со дня рождения поэта, оказавшего, возможно, наибольшее влияние не только на поэзию, но и всю отечественную культуру ХХ века. Александр Блок, отец русского символизма. Две части статьи «Александр Блок» были опубликованы в журнале для родителей «Виноград» в номерах 4 (16) 2006 и 1 (17) 2007. Сегодня портал « Правмир » публикует первую часть этой статьи. Лирика Блока – «эолова арфа» революции , высокохудожественное воплощение неосознанных стремлений русской интеллигенции. Мало кто из современных Блоку литераторов пользовался столь восторженной и искренней любовью читающей публики. И многое ему прощали, что не простили бы никому другому. Человек не только огромного таланта, но и живой совести, Блок действительно улавливал «музыку» своего времени, но, как водится, в сердце, не очищенном от страстей, истина смешивалась с ложью, поэтому прозрения то и дело сменяются у него помрачениями (в этом тоже – знамение эпохи). Блок, глубоко прочувствовавший крушение старого мира, нового – чаял, но не увидел, потому что сам не пережил внутреннего обновления, а в царстве «Нового Человека со старым сердцем» – задохнулся. Однако на роль «учителя жизни» он никогда и не претендовал, а был по преимуществу лирик. Лирические же стихи совершенно не обязательно содержат какую бы то ни было «идею», истинную или ложную, поэтому многое у Блока можно воспринимать, совершенно отстранившись от его неоднозначной мистики и нередко сомнительных откровений. |
| Ха-ха-ха… А я вот вас спрошу, товарищ Магда, если бы вдруг так оказалось, что Он есть, остались бы вы бойцом против Него? — Нне понимаю… Что вы хотите этим сказать? — каким-то не своим голосом пролепетала Магда Осиповна. — Да чего ж тут непонятного? Разве я что невнятно сказал? — И тонкие губы массовика-затейника изобразили еще более чарующую улыбку, чем даже была у него, когда он заявился сюда. Магда Осиповна увидела, что и Арфа Иудовна, ее кумир, также смотрит ей прямо в глаза и весьма пристально. — Странно, что тут говорить, если Его нет, — начала было она, но осеклась под обоими взыскующими взглядами. — Ну, это… да… я бы осталась против, ну а как же… как же можно быть «за» его догмы? — проговорила она, но глаза ее были при этом испуганными, какими-то недоумевающими. — Отлично! — заорал вдруг массовик-затейник. — Молодцы! Конечно, только «против»! Однако вы не волнуйтесь, товарищ Магда. — Массовик-затейник доверительно нагнулся к ней и при этом подмигнул. — Нету Его! Откуда ж Ему взяться? Но судить мы Его будем. Как живого. Хоть и нет Его, а напортачил Он нам ух много. Ух и суд закатим!.. И это только начало. Идей-то, идей сколько! Мы откроем целую академию. Факультативную, без отрыва, так сказать… То есть она уже открыта, и даже выпускничок один есть. Ух хорош выпускничок! Я вам его сейчас покажу. И ваших учеников сквозь нее пропустим. Борьба против милосердия и жалости, долой доброту, долой благодарность! Хохочи надо всем!.. Тут даже товарищ Арфа испугалась, глаза выпучила, а товарищ Магда промямлила оторопело: — Как «долой доброту»? — Ну, су-да-а-ары-ни, надо же быть последовательными… — И тут массовик- затейник увидел, что его протяжное «сударыни» произвело на товарища Арфу еще большее впечатление, чем «долой доброту», ее аж скрутило. — Ой, — воскликнул он, — пардону прошу, пардону! Это я, я нюх потерял! Заперевоплощался! Нижайше прошу прощения, товарищ Арфа. И ты, товарищ Магда, прости. Я ж к вам из старинного водевиля явился, даже костюмчик не сменил. А там сплошь сударыни и ни одного товарища. |
| Древнейшая сохранившаяся нотированная ирландская певческая книга - это Миссал Драммонда (New York. Pierpoint Morgan Library. M. 627; XII в.). Несмотря на то что богослужебные тексты принадлежат к ирландской традиции, невмы в Миссале близки к континентальным образцам ( Casey S. G. «Through a Glass, Darkly»: Steps towards Reconstructing Irish Chant from the Neumes of the Drummond Missal//Early Music. 2000. Vol. 28. P. 205-216). Упоминая о введении в англосакс. Британии по инициативе архиеп. Теодора (668-690) рим. церковного пения, Беда Достопочтенный умалчивал об ирл. пении. Вероятно, он полагал, что ирл. пение значительно уступало римскому: историк утверждал, что до архиеп. Теодора церковное пение якобы знали только в Кенте, а в некоторых церковных общинах, где было сильное ирл. влияние, церковная музыка «исказилась от долгого использования или от небрежения» ( Beda. Hist. eccl. IV 2; V 20// Venerabilis Baedae Opera historica/Ed. C. Plummer. Oxonii, 1896. T. 1. P. 205, 331; T. 2. P. 118-119). Однако даже ненотированные богослужебные книги ирл. происхождения - Бангорский Антифонарий (Ambros. C. 5; кон. VII в.), Миссал Стоу (Dublin. Royal Irish Academy. Ashburnham. D. II. 3, кон. VIII - 1-я пол. IX в.) - позволяют сделать вывод, что в этой традиции, как и в галликанской, пение занимало значительное место и в службах суточного круга, и в литургии. Сохранились гимны и стихотворные молитвы на лат. и ирл. языках, значительная часть к-рых содержится в т. н. Книге гимнов (XI в.; изд.: Bernard, Atkinson. 1898). Об использовании латинских гимнов в богослужении свидетельствует отрывок описания неизвестной службы (вероятно, одного из часов) в Евангелии св. Молинга (ркп. кон. VIII в.; см.: Lawlor. 1897. P. 145-166). Поощрялось также пение гимнов и молитв вне богослужения, считалось, что они обладали чудотворными свойствами. Здесь богослужебная практика смешивалась со светскими певч. традициями, восходившими к дохрист. эпохе. Певцы и музыканты находились на службе у ирл. правителей. Сочиненные филидами поэмы декламировались чтецом (recaire) в сопровождении музыканта (airfitech), как правило, арфиста (cruitt). В раннесредневек. И. были распространены струнные (арфа, лира) и духовые (труба, рог, волынка) инструменты. Идентификация многих инструментов, о которых упоминается в источниках, затруднительна (самая старая ирл. арфа, т. н. арфа Бриана Бору, относится к XV в.; хранится в Тринити-колледже). В кон. XII в. Гиральд Камбрийский писал, что в И. было множество искусных музыкантов, в т. ч. представителей духовенства, игравших на разнообразных инструментах (см.: Buckley. 2005. Vol. 1. P. 759-764). |
| Да здравствует «ЦиклонБ»! Разрушать, так разрушать, как сказал один мой начинающий подчиненный, щелкнув по яблоку над головой у Ньютона. Шучу… Что-то страдальческое, тоскливое, паническое мелькнуло вдруг в глазах хозяйки дома, дрожащий рот ее приоткрылся в тяжелом вздохе, однако через мгновение взгляд ее вновь окаменел. А массовик-затейник продолжал: — О, человек и рожден для того, чтобы разрушать себя. Мы ж не на профпартсобрании, товарищ Магда, чего уж… А я бы, кстати, и на собрании столь почтенном об этом объявил. А что? Правду-матку в глаза надо резать. Ведь было время, а? Помните, товарищ Арфа, помните кинжальное время, ведь резали, помнится, с папашей вашим, стреляли, с папашей вашим, контриков всяких. И в подвалах, и на улицах. А наутро не кто-нибудь, а сами «Известия» аккуратненько их фамилии печатали, так-де и так, шлепнули, ха-ха-ха. И много еще нашлепаем! А чего ж еще стесняться-то? Гласность!.. А рок-рапсодия «ЦиклонБ», это — уу! Впрочем, сами услышите, посрамлен будет Бродяга!.. — И вновь из глазищ массовика-затейника брызнуло жутью. И вновь вздрогнула товарищ Арфа, но не от буйства глаз массовика-затейника, буйство сие ей как раз очень понравилось, нет, ей показалось, что он как-то не так сказал о Бродяге, будто о некоем живом, реальном лице говорил. И массовик-затейник обратил внимание на ее вздрагивание. — Что это вы, товарищ Арфа? — Он наклонил голову так, что ухом коснулся плеча и приблизил свое лицо к ее. — Стареем? — тихо спросил он. — Притупилось у тебя? Нюх потеряла? Да ведь ты ж всю жизнь не с призраком воевала, а с Живым. И ведь в этом же доблесть-то. Чего ты там юнцам плела, это, конечно, так надо, это правильно, но мы-то с тобой посвященные. Да ты чего дрожишь-то? Не дрейфь, мы Его одолеем! — И вдруг он резко обернулся к Магде Осиповне, и та опять вздрогнула и даже ойкнула, простецки ойкнула, по-бабьи. — Бродяга, товарищ Магда, это тот Христос, которого мы Страшным Судом судить будем. А что? Удачное название представления! Он собрался Страшным Судом мир судить, а мы Его сами засудим. |
| Если так страдает арфа, что же мне жаловаться? – потерпим ужо, выдюжим. И совсем не страшно, и совсем не больно. Если даже арфа терпит… А ведь арфа – друг человека. И выплыли из памяти, закружились в благородном танце виденные в детстве величественные дамы в лёгких длинных платьях. Они нежно обнимали волшебный инструмент, их руки порхали по струнам, едва касаясь серебряных струй. И лился звук – волшебный, нездешний, чарующий. И перекличка ворона и арфы Мне чудится в зловещей тишине; И ветром развеваемые шарфы Дружинников мелькают при луне! Музыка рождается в объятиях, её будят поцелуи. Чтобы запел кларнет, музыканту нужно смешать своё дыхание с дыханием благородного орудия. Скрипач обнимает скрипку, она, как дева доверчиво кладёт голову на плечо друга; виолончель поёт в объятиях мастера, в объятиях внимательных и сильных рук оживает гитара, ласково прильнув к груди, заливается аккордеон, флейта молчит без поцелуев, любящих губ чает тромбон. Туба не ждёт объятий, заключает в объятия сама, и самый распоследний злодей не устоит перед этим инструментом – любимой «певицей» сеньора Карабаса – сыграет простую, бедную партию тубы, отдышится сквозь улыбку и с радостными слезами: «Это просто праздник какой-то!». Через эти объятия, вздохи, поцелуи музыкант слышит жизнь инструмента. Так важны объятия, так необходимы поцелуи. Страдая в полночный час в душном автобусе, летящем из Варшавы в Макон, я вдруг понял, осознал и пережил важность и богословскую значительность пасхальных объятий и поцелуев. Мы слишком деликатны и тонки – жители городов. Мы брезгливы и суетливо-осторожны. Как тяжело бывает просто подойти к причастию, просто потому что до тебя с этой ложечки принимали таинство столько некрасивых губ и беззубых ртов. Как же – у каждого «своя флора», а возможно и фауна. А дети подходят спокойно и весело, радостно открывая свои чудесные ротики, дивным образом совмещающие улыбку с вкушением. Но ведь это дети – их не портит ни лысина, ни беззубость. Но им так радостно жить, радостно обниматься, целоваться, возиться и толкаться, переживая святой восторг жеребячей радости. |
| до Р. Х., весьма напоминающее древнеегип. инструмент и совр. дуговую арфу из Вост. и Центр. Африки ( West. 1992. P. 75-77, plate 23). Исследователь использует термин «арочная арфа» (arched harp), однако этот термин относится к тем арфам, у к-рых шейка изогнута над резонаторным корпусом, в то время как из приводимых им описаний и иллюстрации понятно, что это дуговая арфа, шейка к-рой лишь немного изгибается над резонатором. Пятый инструмент - очевидно обозначающий греческий псалтерион (это слово неоднократно используется в Септуагинте и Вульгате). На 6-м месте (за исключением ст. 7, где инструмент опущен) - арам. слово передающее греч. термин συμφνια, использованный в Септуагинте в ст. 15, но опущенный в стихах 5, 10 и 7. В Вульгате слово «symphoniae» присутствует во всех 4 стихах. Самая сложная проблема в связи с употреблением термина sumponyah в стихах 5, 10 и 15 состоит в том, что далее следуют слова - «со всеми видами музыки», как будто бы совпадающие с ним по значению. Т. о. термин обозначал скорее инструментальную, чем вокальную, музыку и, возможно, указывал на наличие дополнительных духовых инструментов, однако точное отличие от остается неясным. В книге С. А. Рашида помещены изображения муз. инструментов на месопотамских рельефах, выполненных за 200 лет до правления Навуходоносора и позднее ( Rashid. 1984. Plates 129-153). Это вертикальные угловые арфы (резонаторный корпус к-рых сверху, над струнами) с большим количеством струн, на к-рых играли пальцами; горизонтальные арфы (их корпус внизу, под струнами) с гораздо меньшим числом струн, на к-рых, как правило, играли плектром; двойные духовые, трубки к-рых расположены под углом, похожие на авлосы; двойные духовые с параллельным расположением трубок, подобные араб. инструменту зуммара ; лиры различных форм; бубны круглой и квадратной формы; тарелки; трубы, судя по форме, сделанные из металла; колокольчики. Если расширить хронологические рамки, включив не только период описываемых событий, но и период создания текста (Ibid. Plates 154-), добавятся следующие инструменты: большие литавры; флейты Пана (σριγξ или ); лютни с длинными шейками (возможно, именно они обозначены в книге как ). Если согласиться с предположением Ф. Галпина, что выражение «со всеми видами музыки» ( ) означает дополнение к предшествующему перечислению инструментов, которые играли - симфонию в первоначальном греч. значении этого термина, т. е. все вместе ( Galpin. 1936. P. 69), в таком случае дополнительные инструменты по книге Рашида также можно включить в число этих «видов музыки». |
| А вдали пурпуровые пески, где цветёт одно только солнце. Такое лицо у моего царства, а не другое. В моей власти повернуть немного русло рек, чтобы оросить пески, но не сейчас. В моей власти заложить здесь новый город, но не сейчас. В моей власти одним дуновением ветра на семена высвободить лес торжествующих кедров, но не сейчас. Сейчас я взволнован отошедшим прошлым, оно такое, а не иное. И эта арфа готова заиграть. На что мне жаловаться, Господи, оглядывая с патриаршей мудростью моё царство, где всё разложено по местам, будто румяные фрукты в корзинке? Из-за чего гневаться, горевать, ненавидеть, жаждать мести? Вот уток для моего полотна. Вот поле для моей пахоты. Вот арфа для моей песни. Когда идёт хозяин своего царства на заре по своей земле, ты видишь: он отшвырнул с дороги камень, обломил колючку. Его не возмущают ни колючка, ни камень. Он украшает свою землю и чувствует только любовь. Когда женщина распахивает поутру дверь своего дома и выметает мусор, она не возмущается пылью. Она украшает свой дом и чувствует только любовь. Жаловаться ли мне, что гора стоит у этой границы, а не у другой? Здесь, будто играя в лапту, отражает она наскоки кочевников из пустыни. И это хорошо. А там — дальше, где царство моё не защищено, я воздвигну свои крепости. Из-за чего жаловаться мне на людей? С этой зарёй я получил их такими, каковы они есть. Да, есть среди них задумавшие преступление, вынашивающие измену, оттачивающие ложь, но есть и другие, тратящие себя на труды, сострадание, справедливость. И конечно же, я, украшая мою землю, отброшу и камень, и колючку, но без ненависти и к тому, и к другой, чувствуя только одно — любовь. Я обрёл мир, Господи, молясь Тебе. Я побывал у Тебя и вернулся. Я чувствую себя садовником, что медленными шагами идёт к своим деревьям. Да, всё бывало в моей жизни: я и гневался, и горевал, и ненавидел, и жаждал мести. В сумерках проигранных битв или бунтов, всякий раз, когда я чувствовал своё бессилие и был словно заперт в самом себе из-за невозможности действовать по своей воле, глядя на моё беспорядочное войско, которое больше не слышало моего слова, на мятежных генералов, что находили себе новых властителей, на безумных пророков, что слепой рукой тащили за собой гроздья уверовавших, я испытывал искушение гневом. |
| Остается отметить последний итог. В рассмотренный период начинает быстро развиваться богословское издательство. Возникают богословские журналы. Выходит немало и отдельных книг. Издаются не только учебники, и не только сборники назидательных слов или речей. Входит в обычай издавать и печатать лучшие курсовые работы, т. е. магистерские диссертации. Нужно помнить, что в тогдашней школе вообще, и в духовных школах, в частности, особое внимание уделялось именно письменным упражнениям студентов, искусству сочинять. В академиях в особенности старались развить писательский дар и уменье. Приучали и переводить: с древних языков, прежде всего, но и с новых также. В духовных школах русская мысль проходила, таким образом и через школу филологическую и литературную... Это сделало возможным быстрое развитие учено-богословской журналистики в следующий период... И, в общем, к 60-м годам русский богослов был уже вполне на том же историческом уровне, что и его западные современники... Весь путь был пройден за первые полвека... ЭОЛОВА АРФА (по имени древнегреческого бога ветров Эола), музыкальный инструмент. Струны (9 — 13), настроенные в унисон и колеблемые движением воздуха, издают обертоны одного общего тона; громкость звука зависит от силы ветра. Известная с древности, распространилась в Европе в конце 18 в. ЭОЛОВА АРФА, музыкальное орудие, в роде стоячих гуслей, на котором играет ветер; согласные звуки сами друг другу отзываются (по Далю). КОШЕЛЕВ Родион Александрович (1749—1827) — известный министр, член государственного совета. ЛАФАТЕР (Lavater) Иоганн Каспар (1741—1801), швейцарский писатель. Писал на немецком языке. Роман “Понтий Пилат, или Маленькая библия” (1782—85), драма “Абрахам и Исаак” (1776) — религиозного характера; лирические стихи. Трактат по физиогномике “Физиогномические фрагменты...” (1775—78). СЕН-МАРТЕН (Saint Martin) Луи Клод (1743—1803), французский философ-мистик. Полемизировал с просветителями; во Французской революции кон. 18 в. видел провиденциальный “суд божий”. Оказал влияние на немецкий романтизм и русское масонство. |
| — Я не боюсь твоих угроз, пусть хоть долбанет. «Остановись…» — и массовик-затейник выбросил вперед руки, как бы защищаясь от удара. Но Андреева рука уже выводила в воздухе широкое крестное знамение. Страшной судорогой вдруг искорежилось лицо свободного обвинителя. Он как-то неуклюже вертанулся на месте, смешно размахивая руками, будто за воздух цеплялся. — Терпеть не могу поповщины! — зазвенел его тенор мгновением позже, но еще несколько секунд вид у него был, как после нокаута. Соратники молча и ошарашенно наблюдали непонятную сцену. И тут поднялась Арфа Иудовна. Места для почетных гостей, где она главенствовала, были уже заняты, почетные гости вошли раньше всех, даже раньше адвоката. Заведующий РОНО, присутствовавший в их числе, мрачно и пытливо буравил взглядом Андрея. Заведующий РОНО с прохладцей, если не сказать более, относился к затее Арфы Иудовны, и дал согласие на спектакль только под напором обаяния массовика-затейника. Ведь ежели что, отвечать-то за все ему. А это «ежели что» реально проглядывалось, судя по началу. Заведующий сейчас вполне уверился, как был прав в своем убеждении, что ни под каким видом, ни при каких обстоятельствах учащимся нельзя давать свободы высказываний, а тем более свободы действия в таком непредсказуемом мероприятии, уж коли это мероприятие разрешено. Поднявшаяся же Арфа Иудовна заявила решительно и грозно: — Теперь я протестую, молодой человек, недозволенными приемами пользуетесь! Нам, воинственным безбожникам революционного поколения, противны, ненавистны такие жесты! Да, ненавистны! Этим вы оскорбляете нас. Если б вы меня перекрестили, то это для меня было бы хуже, чем если б ударили. Прошу вас вести себя в рамках и пользоваться при защите тем, чем и должен пользоваться человек разумный — речью, словом. Если же слов у вас не хватает, то лучше честно признайте свое поражение! Андрей медленно поднялся со своего места, видно было, что в нем шла внутренняя борьба. Исподлобья глядя на почетных гостей, он сказал: — Согласен пользоваться только словом. Но протест отклоняю как необоснованный. |
|
|
