| Во второй работе А. Н. Виноградов дает непревзойденный до .сих пор этнографический и истерический анализ восьми икон, изображения которых хранятся в Академии художеств. С 1878 по 1881 год А. Н. Виноградов учится в Археологическом институте. Стипендия за общественной счет дает ему материальную независимость и возможность расширить изучение деревянных церковных памятников Тверской, Ярославской, Новгородской губерний. В 1879 году выходит его новый труд «Родословное древо по памятникам христианской иконографии – итог этноисторического анализа росписей Ильинской церкви в Ярославле. С увлечением занимается он и палеографией, издает исследование палеографической коллекции князя П. Я. Путятина – собственника музея, созданного им в своем имении Бологое. Привлекает А. Н. Виноградова и этнография. За рукописный сборник русских и карельских песен Весьегонского уезда, содержащий 60 песен, его избрали членом Географического общества. А. Н. Виноградов был одним из первых русских ученых, пытавшихся спасать ветшающие памятники деревянного зодчества. «Много исчезло от пожаров, руки невежества и других случаев,– писал он.– Между тем деревянная архитектура русских храмов старинных справедливо должна заслуживать к себе внимание и ветречать заботливость о сохранении». Он предложил создать коллекцию видов, планов, фотоснимков, чертежей деревянных церквей, а. также написал учебное пособие для подготовки реставраторов, хотел организовать публичные лекции, чтобы привлечь к проблеме внимание общественности. Однако поддержки Виноградов не получил. Не была чужда Виноградову общественная деятельность. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он – секретарь Общества Красного Креста, участвует в организации журналов «Вестник народной помощи» и «Русь». Понять Россию через Восток В 1879 году А. Н. Виноградов перенес первый приступ тяжелой болезни, определившей в конечном счете его трагическую судьбу. Оправившись от потрясения, он снова приступил к работе, на этот раз в области востоковедения. Такой необычный, на первый взгляд, переход, пожалуй, объясняет одно из его ранних высказываний: «Археология для меня... немыслима без истории искусства, религии, литературы, нравов и обычаев не одного народа русского, но в связи и в сравнении с культурой и цивилизацией других народов». Бывший русист переходит к изучению «восточных воззрений, важных в уразумении культурного развития русского народа в связи с восточными». Исследование Востока становится делом его жизни. |
| «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин. 7,37) Санкт-Петербургский церковный вестник Основан в 1875 году. Возобновлен в 2000 году. Официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви Главная / Журнал / 6, 2010 год БЫТЬ, А НЕ КАЗАТЬСЯ Быть талантливым художником и серьезным писателем. Театральным критиком и краеведом любимых мест. Женой священника и очаровательной женщиной. Просто быть, а не казаться. Все эти слова — об Инне Скляревской, которую мы представляем сегодня в нашей традиционной рубрике. Представляем нетрадиционно: не корреспондент ведет с нашей героиней разговор по душам, а она сама рассказывает о себе авторскими текстами и картинами — ясно, искренне и ярко, как, видимо, все в ее жизни. Детство Того мира, в котором прошло наше детство, больше нет. Он изменил конфигурацию, изменил очертания, стал другим на ощупь. Археологи знают, как гибнет культурный слой, если его копнуть неосторожно; новое утвердилось слишком властно и быстро, и тончайший культурный слой, в котором мы жили, оказался утрачен. Еще недавно нам и в голову не приходило, что он бесценен. Кто, кто мог тогда думать, что у нас, в нашей советской трясине, тоже есть свой вишневый сад? Чем дальше, тем ярче живые картинки памяти, тем драгоценнее каждая деталь утраченного прошлого. Детский садик на Васильевском, пыльный Средний проспект; деревянная веранда, железная ограда, выкрашенная зеленым, — тогда высокая и незыблемая, сейчас — тусклая и утлая. Группу не помню, помню раздевалку, вход и выход — врата ада. Он и сейчас там стоит; долгие годы потом, проезжая мимо, чувствовала в груди неприятный холодок. Первый опыт соприкосновения со смертью — игра в войну. Пиф-паф, я тебя убил! — ужас и пустота в сердце, и даже тьма; все продолжают бегать, а я непоправимо из этого выключена. — Ты что лежишь, иди в домик, тебе медсестра вынет пулю! Фанерный домик, темно, затхло; — Все, иди, ты ожила! Еще не слишком знаю о Боге, но слава Богу! Смерть — это не навсегда. Другой детский садик, Академии наук, прямо во дворе здания Кваренги, прямо в угловой ротонде. Твоя мама кем работает? — Академиком. — Не может быть! — Ну, значит, аспирантом. Здесь все-таки лучше, хотя бы потому, что тут тоже архитектура, как в доме, где я живу, и которую так ценит папа. В тихий час спим прямо в ротонде, расставляя раскладушки; там же проходят музыкальные занятия: помню, бежим под музыку по кругу, взмахивая руками — наверное, мы птички. Потолок уходит ввысь, даже пятиметровая высота у нас дома по сравнению с ним низка. Под самым потолком, по всей окружности зала, идет удивительный балкон, не снаружи дома, а внутри. Оказывается, мама про такие балконы знает, и называется это — хоры. |
| Отчасти это ощущение искренности, исходившее от главных виновников торжества, а в еще большей степени долг перед редакцией не позволили мне тогда написать материал так, как хотелось, и удалось только дать тонкие намеки. Но время проходит. Памятника культуры нет, на его месте возвышается новодел. Сколько еще подобных новоделов появилось у нас в стране за последний год?.. Вспоминается крылатая фраза профессора Преображенского, и хочется в очередной раз с ней согласиться: да, проблема кроется не где-то, но исключительно в наших головах. Мы по-прежнему мыслим категориями «моя хата с краю» и «своя рубаха ближе к телу», не очень-то задумываясь о том, что находится за пределами нашего личного маленького мирка, и о том, что на самом деле мы своими неосторожными движениями можем нанести огромный вред большому миру, в котором живем все вместе. Вот и тогда, в грустно-торжественный день водружения святого креста, такое узкое мещанское понимание своего места было явлено руководителями мероприятия. На вопрос, зачем понадобилось разбирать памятник архитектуры, был дан ответ, мол, государство, объявившее охрану старинного храма на словах, на деле о нем не заботилось, и здание разрушалось. То есть опять получилось: должен кто-то, только не мы. Такой ответ можно было бы принять от одинокого священника, в залатанном подряснике с молотком в руках лично починявшего памятник культуры и долгое время искавшего, но не находившего помощи и понимания окружающих. Но, право, до слез горько было слышать подобный ответ в том цветущем приходе в присутствии спонсора, который представлял производство, известное всем в стране от мала до велика. Хочется привести слова диакона Александра Мусина из его нашумевшей книги «Вопиющие камни» (СПб., 2006) которая посвящена проблеме сохранения нашего культурного церковного наследия и роли Церкви в этом деле: «Лишь включение церковных структур в стройную систему общественных отношений, их подчиненность нормам музейной культуры, согласие церковного сознания с теми принципами, на которых строится современное отношение к сбережению древности, способны сохранить историческую церковную культуру и погасить социальные конфликты. Иными словами, преодоление противостояния между Церковью и культурой в России возможно лишь через социализацию Русской Церкви, ее общин и учреждений. Эта система диктует не только приоритет сохранности перед эксплуатацией, но и порядочность как подотчетность духовенства общине и обществу. Отношение православных христиан к своим святыням в полной мере может соответствовать таким нормам без малейшего ущерба для существующей в Церкви литургической культуры, канонической практики и повседневного благочестия». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла И. А. Голышев Голышев Иван Александрович (26.06.1838, слобода Мстёра Вязниковского у. Владимирской губ.- 9.12.1896, усадьба Голышевка, близ Мстёры), краевед, этнограф, исследователь памятников культуры и быта Владимирской губ., коллекционер, основатель и владелец литографической мастерской. Род. в семье крепостных, с XVII в. занимавшихся иконописанием. По окончании приходской школы поступил учеником в литографическую мастерскую в Москве, работал в металлографическом заведении, посещал рисовальные классы. В 1858 г. открыл в Мстёре собственную литографию, специализировавшуюся на печатании народных лубочных картинок, гадательных таблиц и проч. При поддержке секретаря Владимирского губ. статистического комитета и редактора «Владимирских ГВ» К. П. Тихомирова Г. занялся краеведческими исследованиями и изучением древних памятников искусства и быта. Публиковал работы по статистике, этнографии, истории и археологии во «Владимирских ГВ», в епархиальных и столичных ведомостях, в изданиях Владимирского губ. статистического комитета (всего более 500 статей и заметок). «Древний воздух, вышитый золотом, серебром и разных цветов шелком». Литография (Древности Богоявленской ц. XVII в. в слободе Мстёре. Владимир, 1870) «Древний воздух, вышитый золотом, серебром и разных цветов шелком». Литография (Древности Богоявленской ц. XVII в. в слободе Мстёре. Владимир, 1870) Мн. научные работы Г., богато иллюстрированные выполненными им изображениями памятников, были напечатаны в его литографии. В наст. время значительная часть предметов и памятников, зарисованных Г., утрачена. В подробном описании родной слободы (Богоявленская слобода Мстёра, Владимирской губ., Вязниковского у. Владимир, 1865) Г. уделил внимание иконописи, составлявшей одно из специфических занятий Мстёры; в качестве приложения были изданы документы и надписи, обнаруженные в ходе исследования. Научный интерес представляют атлас (Памятники деревянных церковных сооружений: Старинные деревянные храмы во Владимирской губ. Голышевка, 1879) и альбомы (Альбом рус. древностей Владимирской губ. Голышевка, 1881; Памятники рус. старины Владимирской губ. Голышевка, 1883; Сборник рус. старины Владимирской губ. Голышевка, 1890), где Г. поместил изображения обнаруженных им церковных построек со сведениями об истории и архитектурных особенностях памятников деревянного зодчества. Высоким художественным уровнем отличаются издания миниатюр Синодиков (Альбом рисунков рукописных синодиков 1651, 1679 и 1686 гг. Голышевка, 1885; Рукописный синодик 1746 г. Голышевка, 1888; Альбом рукописного синодика 1746 г. Голышевка, 1891). В мастерской Г. раскрашивались нек-рые издания имп. Об-ва любителей древних памятников. |
| Но реставратор должен не только владеть практическим приёмами, но очень многое знать, чтобы работать осознанно, для чего были приглашены крупные биологи, химики, физики, специализирующиеся в области реставрации. Какие иконы и картины реставрируются специалистами и студентами кафедры? В стационарных мастерских на кафедре реставрируются, конечно, в первую очередь иконы, полученные из церквей. На кафедру передают иконы для реставрации из четырнадцати монастырей и шестидесяти двух храмов. Но одновременно кафедра почти с первых лет существования сотрудничает с музеями, такими как Государственный исторический музей, Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублёва, Муромский историко-художественный музей, Вологодский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Иконы и картины, принадлежащие этим музеям и реставрированные в ПСТГУ, включаются затем в постоянные экспозиции музеев, публикуются в альбомах и различных сборниках. Способны ли храмы поддерживать в надлежащем состоянии иконы, которые им могут быть переданы из музеев? Причина таких упреков в том, что настоятели пока не понимают, для чего им нужен свой реставратор. Им проще раз в 10 лет пригласить бригаду «художников», которые им в месяц или два всё починят. Качество будет плохим, денег возьмут много. Что касается качества, то многие священники и судить об этом не могут, было бы ярко, а цена – это же не каждый день. Во времена СССР на государственные средства была начата работа по постановке на учёт всех памятников движимого церковного искусства – икон, утвари, памятников церковного шитья, полихромной деревянной скульптуры, книг. Каждый предмет описывался, обмерялся, фотографировался. На эту работу направлялись сотрудники ведущих реставрационных организаций и областных музеев. Но Союз распался, денег на эту работу нет. Поэтому сегодня профессия реставратора сегодня должна быть востребована как никогда Читайте также: Преданная Богу и реставрации Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| По углам располагаются глухие круглые Спасская, Наугольная, Ивановская и Никитская башни. В центре западной, южной и восточной стен стоят прямоугольные проездные башни. На северной береговой стороне находятся две башни - проездная башня Водяных ворот и глухая Башня на погребу. Башни значительно выступают за линию стен, что обеспечивало ведение как фронтального, так и флангового огня. Каждая башня имела 3-4 яруса. Помимо обычных бойниц в зубцах имеются бойницы навесного, или косого боя. Проездные башни закрывались мощными дубовыми воротами и герсами. Для поражения ворвавшегося в башни противника имелись специальные бойницы для стрельбы вовнутрь. Одной из самых главных башен являлась проездная Никитская (Ивановская). Ее высота до шатровой кровли превышала 13 м. В конце XVII в. на башне был устроен деревянный раскат. К ней также была пристроена отводная стрельница. Проезжая башня Одоевских ворот отличается от других башен надстройкой, напоминающей церковную главу, которая была сооружена позже - в 1781-1784 гг. В древности въездная арка в башню (так же, как и в случае с башней Пятницких ворот) располагалась вопреки логике так, что неприятель был обращен к стене крепости правым боком, защищенным щитом. Ответ прост: огнестрельное оружие сводило на «нет» всякую возможность защититься, а также коренным образом повлияло на организацию обороны крепостей и их архитектуру. Глухая квадратная Башня на погребу лишена варовых бойниц. Около нее в стене существовал проход для выхода на берег Упы. Особенность восточной Ивановской (Тайницкой) башни - тайник длиной около 70 м, обложенный дубовым срубом. Западная Спасская башня была самой высокой: ее высота превышала 15 м. Она имела четыре яруса и дозорную вышку с вестовым колоколом. Четырехъярусной была и северная Наугольная башня. Кремль окружал ров с подъемными мостами у ворот. Территория вокруг кремля не застраивалась, согласно существовавшему распорядку, на расстоянии 202 метров. Нет сомнений в том, что тульский кремль возводили несколько артелей мастеров - уж слишком разнятся его стены. Более того, возможно участие иноземного (скорее всего, итальянского) зодчего. |
| Но и каменная русская архитектура не уступала деревянной. В XVII в. каменные храмы стали обычными даже в сельской местности. Возводились неприступные крепости, великолепные административные здания, боярские и купеческие дома. Их тоже щедро украшали резьбой по камню, декоративными колоннами и пилястрами, бордюрами из цветных изразцов. Русские издревле любили музыку. Среди музыкантов были настоящие виртуозы - гудочники, домрачеи, цимбальники, дудочники, гусляры. Испокон веков совершенствовалось церковное пение. Это было высокое искусство. В России было принято составлять постоянные «станицы», хоровые ансамбли из 5 певчих. У царя было 5 станиц, у патриарха 7. Каждая станица могла петь отдельно, а по праздникам они объединялись в большие хоры. Для записи музыки применялись крюковые (нотные) записи, их было несколько видов - знаменная, путевая, демественная. Имелись специальные «азбуки» по их чтению и обучению певчих. Были и композиторы, сочинявшие церковную музыку. Дошедшие до нас нотные рукописи и записи партитур показывают, что напевы были исключительно красивыми и мелодичными. В народном творчестве существовал и театр. Скоморохи разыгрывали веселые сценки, кукольные представления со знаменитым Петрушкой, в городах и деревнях люди устраивали «самодеятельные» инсценировки на Масленицу, «колядки» перед Рождеством, в декабре в храмах организовывали мистерии «пещного действа». А в правление Алексея Михайловича при дворе был создан первый в России профессиональный театр. Разве наши предки хоть в какой-нибудь области отставали от западных стран? Выясняется - нет! Мы восхищенно читаем о европейских мореплавателях, о великих открытиях, путешествиях. Но остается за кадром, что русские поморы проложили путь в Англию на полвека раньше, чем англичане доплыли до России. Именем погибшего годдандского исследователя Баренца названо море. Но осталось за кадром, что он «открывал» края, давным-давно освоенные русскими. Погиб при «открытии» Новой Земли, куда поморы ходили регулярно, не считая это чем-то особым и героическим. Они и спасли остатки экспедиции Баренца, потерпевшие крушение и умиравшие на Новой Земле. Кстати, академик В.Н. Скалон обнаружил, что как карта северных морей, составленная Баренцем, оказалась совершенно неверной. А вот русские землепроходцы XVII в. умели составлять карты даже точнее, чем дипломированные географы XIX в. |
| Церковная структура комплекса выглядела, вероятно, следующим образом. Кафедральным собором был построенный первым Средний храм, к-рый скорее всего изначально был одновременно усыпальницей аланских правителей и иерархов; рядом, западнее, мог находиться архиерейский дворец. К северу от города позднее был построен мон-рь с Северным храмом, в к-ром в кон. Х - нач. XI в. стали хоронить представителей аланской знати, впосл. вокруг храма возник большой некрополь. Южный храм, сегодня купольный (возможно, закладывался как базилика), мог быть домовым храмом митрополита. В городе и его округе находилось еще неск. небольших зальных храмов, к-рые сосредоточены в 3 местах: в Подорванной балке; в Церковной балке, на кладбище у Северного храма; на соседней горе Церковной. Расположение этих храмов на окраинах городища, рядом с кладбищами, указывает на их погребально-поминальный характер. Храмы 1, 2, 5, 6, 9, 11 находятся в руинированном состоянии; это небольшие зальные постройки с выраженной снаружи полукруглой апсидой с заплечиками и с более или менее развитым нартексом (кроме храма 5). Средний Зеленчукский храм Средний Зеленчукский храм в сев. части застроенной зоны городища - самое крупное древнее церковное здание на Сев. Кавказе (длина 17,5 м (без притвора), ширина 13,15 м, высота 15,5 м, сторона подкупольного квадрата 3,8 м) и скорее всего являлся кафедральным собором Аланской митрополии. Он был заложен после 914 г., возможно, каппадокийскими мастерами в подражание храму св. Апостолов (Апостолейону) в К-поле, в форме «свободного латинского креста» с вимой, с одним приделом на юго-востоке и, вероятно, с каменными хорами (на что указывают осадочные швы и зап. пилястры). Строительство было прервано (возможно, из-за изгнания христиан), когда стены возвели на высоту ок. 3-4 м (ок. 932). Достроенный вскоре после 950 г. храм имел форму «полусвободного латинского креста» с вимой и 3 полукруглыми снаружи апсидами, а также с протесисом (жертвенником) и юго-вост. (поминальным?) приделом, открытыми с запада в боковые рукава креста и соединенными узким проходом с вимой. Необычным представляется расположение пилястр исключительно в поперечном направлении (в т. ч. в зап. рукаве); между ними на боковых стенах размещены глухие арки, на к-рые опираются выделенные подпружные арки, несущие паруса, карниз, круглый барабан и скуфью купола. В храм ведут 3 двери в торцах рукавов; к зап. рукаву пристроен полуоткрытый притвор. Храм освещают узкие арочные окна: 8 - в барабане, 3 - в центральной апсиде, по 1 - в боковых, по 3 (расположенных треугольником) - в торцах креста и по 1 - в наружных стенах боковых вост. компартиментов и в зап. стенах боковых рукавов. В зап. травее зап. рукава, вероятно, имелись хоры, достроенные на 2-м этаже уже с деревянными перекрытиями. |
| Литейная яма - принадлежность любого колокололитейного производства. Она располагается рядом с литейной печью. Отверстие в печи, из которого поступает металл, должно быть чуть выше литника и выпара на форме колокола, чтобы металл стекал в форму спокойно, без особого усилия. Размещение литейной формы в яме не только удобно с точки зрения простоты заливки металла, но и необходимо из соображений безопасности, так как были случаи прорыва формы металлом. После заливки должно пройти некоторое время для полного остывания колокола, после чего колокол поднимают из ямы при помощи крана, очищают внутреннюю и расчеканивают внешнюю поверхность. Здесь же, на заводе, готовые колокола подвешиваются на балки и производят пробный звон. И. Коновалов Колокольни и звонницы Русской Православной Церкви Для размещения колоколов и произведения колокольных звонов в России строились различные колоколонесущие сооружения (КНС). В первоначальные времена колокола могли подвешиваться на примитивных деревянных звонницах в виде перекладины, утвержденной на нескольких столбах. Позже, когда увеличилось количество и возрос вес колоколов, возникла необходимость в появлении сложных колоколонесущих сооружений, возводимых в непосредственной близости от храмов на собственном фундаменте. Колоколонесущие сооружения развивались и трансформировались в соответствии с увеличением веса и количества колоколов и развитием Колоколонесущие сооружения самих колокольных звонов. По началу примитивные приспособления для развески немногочисленных колоколов переросли в выдающееся явление в русской и мировой архитектуре. Мы не ставим себе целью исчерпывающее описание колоколен и звонниц с точки зрения архитектуры как науки. Наша цель лежит в плоскости изучения колоколонесущих сооружений как памятников церковно-звонарского искусства, столь же важного для общества, как и другие церковные искусства. Ныне, когда по всей России и за рубежом реставрируются и воссоздаются прежде порушенные храмы и колокольни, строятся сотни новых церквей и колоколен, у архитекторов возникает множество вопросов по приспособлению колоколен для их непосредственной функции - исполнения церковного колокольного звона. При работе над проектами новых колоколен для многочисленных возводимых ныне храмов архитектор должен учитывать некоторые факторы, от которых во многом зависит качество исполняемых на них колокольных звонов. Основное -это достаточно широкие и высокие арки яруса звона, на котором размещаются колокола. Далее при воссоздании утраченных колоколен или их частей нужно учитывать, что предпочтительным является сколько возможное увеличение арок по высоте, в пределах допуска чертежа. В условиях современного города и городского шума нужно тать, что колокол тем дальше будет слышен, чем выше он будет находиться. Поэтому размещать колоколонесущие балки в арках яруса звона колоколен нужно как можно выше. |
| Св. Сергий Радонежский, в конце концов, более похож на средневекового западного святого, отчасти на Франциска, отчасти на Бернарда, чем на любого византийского подвижника. Русский раскол, несмотря на все те черты, что так глубоко отличают, его от западной Реформации, все же по своим социальным и духовным последствиям ближе к ней, чем любое религиозное движение в византийском мире. Государственный и правовой быт удельного периода, во всяком случае, менее похож на Византию, чем на Запад, а византийская идеология Москвы весьма сильно отличалась от московской действительности. Там, где великое воспитательное дело Византии завершилось полным усвоением се дара и самостоятельным творчеством, т. е. прежде всего в области искусства, мы видим, что русские мастера отошли от византийских образцов как раз в направлении западном, а вовсе не восточном. И дело тут совсем не в заимствованиях, которые случайны и редки. Новгородская орнаментика связана со скандинавской не подражанием, а внутренним родством, и стилистические принципы ее проникают также и в новгородскую икону. Деревянное зодчество русского севера опять-таки родственно скандинавскому и склонно к вертикализму, тому самому, который в XVI веке находит свое выражение в шатровых храмах, окончательно порвавших с византийской традицией и направленных скорей к созданию некоей русской готики, совершенно независимой от западной, резко от нее отличной, да ничего и не знающей о ней, и все же более близкой к основным устремлениям ее, чем к древним религиозно-эстетическим канонам византийской архитектуры. В искусстве искони выражались всего ясней неосознанные, но глубокие потребности, чаяния, стремления духовной жизни. Допетровское русское искусство, прежде всего орнамент и архитектура, менее чем иконопись связанные церковным послушанием, — неопровержимое свидетельство не только европейскости России (в ее пользу говорит уже сама византийская преемственность), но и ее поворота к Западу, не придуманного, а отгаданного и так свирепо, судорожно, но и бесповоротно завершенного Петром. |
|
|
