| А что же законы? Их что, не должно быть? Конечно, они должны быть. Более того, необходимо прилагать все знания, умения, исторический и современный опыт, чтобы писались законы мудрые, которые могли бы регулировать человеческое поведение. Но, возвращаясь к словам апостола, напомним: закон лишь направляет детей ко Христу. Так и современные законы сами по себе, по букве своей, даже при условии объективного и честного их исполнения, неспособны на онтологической глубине бытия разрешить множество конфликтов, которые сегодня разрушают человеческую жизнь. Все эти конфликты могут быть разрешены только во Христе Иисусе. Сегодняшний день несет всем нам послание огромной внутренней силы. Он говорит нам об условности, ограниченности, несовершенстве любых человеческих законов и любых попыток посредством закона сделать человека благополучным. На примере святой преподобной Марии, силой огнедышащих слов апостола, нынешний день учит нас, что те, кто во Христа крестился, во Христа и облекся, а если облекся, то в этом облечении во Христа преодолеваются все распри мира сего, все противоречия, все конфликты. Что же делать нам, православным людям, которые ясно понимают, что следует поступать только так, а не иначе; что делать нам перед лицом мира, который либо иронизирует по поводу нашего послания, либо отвергает его? Что делать нам, Церкви, живущей в XXI веке, подверженной самым что ни есть опасным и разрушительным влияниям мира сего? Нам остается только одно — облекаться во Христа. Не на словах — на деле, отдавая в рабство Его Божественному уму и Его Божественной воле свой ум и свою волю, сораспинаясь со Христом, а значит, возносясь над всем тем, что представляют собой конфликты и суета мира сего. Возносясь не отвлеченно, не с чувством самомнения и затаенной гордыни, а восходя умом к Тому, в Ком мы обретаем ведение тайны жизни. И это ведение дает нам возможность участвовать в устроении жизни современного общества так, чтобы действительно преодолевались конфликты и чтобы как можно больше людей поняли, что означают слова апостола: «те, кто во Христа крестился, во Христа облекся». Аллилуйя, аминь. |
| Можно разделить плачущих на три разряда – одни плачут от бедности и нищеты, другие, от скорбей и несчастий, третьи, о своих грехах и преступлениях. Итак, у кого из них слезы благотворнее, ближе к небу и доступнее до Бога? Если будем судить по предметам плача: то верно назовем всех блаженными: ибо желать и искать радостей, избегать и удаляться зла, нарушающего или грозящего нарушить оные, есть закон самой природы. Но если будем вникать в изгибы сердца, из коего льются слезы, то без сомнения не всех удостоим имени блаженных. Плачут нищие, но плачут большею частию не от бедности, а от алчбы к богатству. Плачут обиженные и притесненные; но плачут не от смирения, а от раздраженного самолюбия. Плачут преступники: но плачут не от сокрушения сердца, а из одного лицемерия, да видими будут человеки ( Мф. 23:5 ). Кто из них блажен по слову Спасителя? Кто утешится? Никто. Ибо плачут в них страсти; а страсти Богу неугодны. Очевидно, должны быть плачущие другого рода, или и те же, но по другим побуждениям. Кто же они? – Это те самые, кои скорбят, смотря на прихотливые увеселения века сего, и плачут, видя растление нравов; это те, кои скорбят, что возносятся выше других, и плачут, что течет к их сердцу богатство; это те, кои скорбят, что за грехи не наказует их Господь, и плачут, что другие говорят о них доброе. Вот истинно плачущие! – Не удивляйтесь, братия, что они плачут о том, о чем мы радуемся. Посмотрите беспристрастнее на земные блага, которых ищем, не жалея головы своей: проходят, как дым, исчезают, как тень. Посмотрите пристальнее на людей, с которыми живем; один живет хищением, другой предан невоздержанию, третий распутству, четвертый лести, коварству и злобе. Посмотрите ближе на самих себя: смиренны ли вы на высших степенях почестей, терпеливы ли при нанесении вам огорчений, справедливы ли в решении дел вашего звания и искренны ли с друзьями вашими, прилеплены ли всею любовию к своим супругам и детям? Посмотрите и скажите: есть ли что в нас и вне нас, что могло бы обеспечить и упрочить нашу радость, наше блаженство? Просияет в душе добрая мысль, благое намерение, и тогда же теряется во множестве забот и попечений житейских. Откроется в сердце благочестивое чувство, и мгновенно поглощается какою-либо страстию. Сделаем доброе дело, и вскоре за ним совершим пять и шесть прегрешений. Боже мой! как не скорбеть и не плакать при виде зла даже в самом добре! |
| В самом деле, неужели дети, состоя под властию родителей, ученики – под руководством наставников, облагодетельствованные – под распоряжениями своих благодетелей и покровителей, неужели они считают себя рабами и невольниками? – Они свободны. Подобным образом, неужели и мы, находясь в должном повиновении предержащим властям, не можем быть ревностными исполнителями христианских обязанностей, возрастать и преуспевать в вере и благочестии? – Мы свободны. Неужели, исполняя гражданские обязанности и неся общественные повинности, стесняемся в приобретении средств и способов к улучшению своего содержания? – Мы свободны. Чего же хотят под названием свободы? Если желают свободы духа от греха и страстей: такое желание угодно Богу, хотя и оно не может вполне совершиться: потому что мы находимся в непрерывной борьбе с искушениями плоти и мира: аще речем, греха неимами, себе прельщаем, и истины несть в нас, говорит Апостол ( 1Ин. 1:8 ); а если хотят вольности своим страстям: то пусть вспомнят о тех ужаснейших злодеяниях, которые произвело некогда безначалие в одном из европейских государств, – о тех ужасных казнях, какие пали на свободные в деле греха грады – Содому и Гоморру. И это свобода! – Не лучше ли назвать порабощением буйству страстей и постыднейшим уничижением человечества? Проповедуют всеобщую братскую любовь! Св. вера заповедует Царю и подданному: возлюбиши ближняго твоего яко сам себе ( Мк. 12:31 ). Подданный есть ближний Царю, а Царь есть ближний подданному. Царь любит подданного, как сам себя; равно и подданный обязан любить Царя тою же мерою любви к самому себе. Но Царь может назвать его своим другом: может ли назвать Царя тем же именем подданный? – Господь Иисус называл Своих учеников братьями и друзьями, но они Его – никогда. Любовь высших к низшим открывается в чувствах отеческих и братских; но любовь низших к высшим выражается в чувствах сыновних, с благоговением и уважением. Видите, христиане, предметы, которыми дух лести и злобы старается поколебать в слабых веру: еда неверствие веру Божию упразднит? Да не будет! ( Рим. 3:3–4 ) Наша вера в божественное происхождение властей предержащих есть вера Божия. |
| Судите же после сего, есть ли мир в нашем сердце и может ли быть среди наших страстей? Если не может, то не должно ли пещись об укрощении страстей? – Но чем укротим? Тем, если мало-по-малу станем отнимать у них любимую пищу их и давать им горькую и невкусную, снимать с них одеяние роскоши и тщеславия и облекать в ризу смирения и нищеты, – тем, если дадим нашему духу право господствовать над чувствованиями, пожеланиями и привычками плоти. Тогда, по исполнении этих условий, мы начнем водворять мир между плотию и разумом, тогда соделаемся миротворцами. Правда, не легко быть миротворцем ума и сердца. Легче иногда умиротворить враждующий народ, нежели заставить молчать свои прихоти и страсти. Но это есть главная обязанность христианина, который принял на себя иго Христово. Когда святая вера господствует в душе, когда покоряется ей наш разум и следует ее внушениям: тогда мы не можем чувствовать никакого затруднения, но и среди самой брани предвкушаем мир Божий. Какое искушение может обеспокоить и смутить нас? Ничто не может расстроить сердце, когда оно исполнено живой и твердой уверенности, что Господь всегда присущ нам Своею благодатною силою, и что как Он Сам победил все искушения, так и мы должны их побеждать Его победою. Чтобы стяжать мир Божий, нужно распять плоть свою со страстями, а чтобы сохранить мир, надобно оградить себя делами правды. Кто поступает и действует по закону, тот никогда не потеряет мира в своей совести. Пусть обнесут имя его за правду, пусть осыплют его клеветами и злоречием: все это ничего не значит пред правдою и истиною. Мало ли что говорили враги Христовы о Его Апостолах? Мало ли что делали с ними? И однако ж они не преставали любить врагов своих, благословлять кленущих и творить добро своим злодеям. Были ли гонимы, мучимы? Они радовались в страданиях и утешались в скорбях. Таковы дела правды! – И будут дела правды мир, говорит Пророк, и одержит правда покой и уповающе будут до века ( Ис. 32:17 ). И подлинно, для чего закон предписывает нам дела правды? – Дабы мы приобретали мир и ограждались. Для чего заповедано: не укради? – Дабы дела правды приносили тебе покой, дабы дела неправды не похитили у тебя мира. Для чего запрещено убийство? Дабы твоя жизнь была предохранена от насилия. Лжесвидетельство? Злословие? Дабы мы не страдали от клеветы и злоречия. Желать зла и мыслить злое? Дабы злые желания не мучили твоего сердца, дабы злые мысли не оскверняли и не занимали твоего ума. Видишь ли, возлюбленный, как драгоценны для Бога твой мир и покой? – Для безмятежного наслаждения сими истинными благами Он дал тебе закон правды. Не ленись исполнять его, если желаешь быть миротворцем. |
| Кто не желает мира? – И самые враги мира ищут мира. Почему же немногие наслаждаются оным? Потому что немногие разумеют, в чем он состоит. Например мы сражаемся с бедностию. Чтобы примириться с нуждами и недостатками, мы стараемся завоевать обилие. Но примиримся ли, если завоюем? Не породит ли оно в нас более нужд и более забот? Чтобы примириться с ними, мы домогаемся занять какое-нибудь возвышенное место в общественной службе. Но примиримся ли, достигнув искомых нами почестей? Не заставит ли новая почесть преследовать другое более почетное звание? Желания наши ненасытимы. Ничто земное не удовлетворит их и не успокоит. Для честолюбия не станет жизни, для корыстолюбия золотые горы недостаточны. Чтобы иметь истинный мир, надобно идти путем правды и почерпать его в Источнике мира – в Боге. Кто имеет мир с самим собою, с своими мыслями и желаниями, тот не может не жить в мире и согласии с ближними. Мир душевный есть источник мира общественного. Когда все члены семейства суть миротворцы, то какое благоустройство царствует в целом семействе! Когда все люди приняли в себя мир внутренний: то какое благоденствие бывает в целом народе! – Высокий пример взаимного мира и согласия видим у христиан первенствующей Церкви, у которых было одно сердце и одна душа. Какие великие блага проистекают из сего единения верующих! В книге Деяний повествуется, что на всех верующих, составлявших это святое общество, была великая благодать: не было между ними ни одного бедного, каждому давалось, в чем кто имел нужду, – не бяше нищ ни един в них ( Деян. 4:34 ). Напротив, сколь велики и многочисленны пагубные действия, происходящие от недостатка взаимного мира между людьми, или зависти, распрей и раздоров. Идеже зависть и рвение, ту нестроение и всякая зла вещь, говорит Апостол ( Иак. 3:16 ). Миротворец в самом себе должен быть миротворцем и в других. Если мир с ближними каким-нибудь образом нарушен, то появившееся отсюда несогласие он старается потушить. Причинил кто ему оскорбление? старается испросить прощение и вознаградить, сколько возможно, за обиду. Причинил ему кто обиду? Он не раздражается, но согрешившему ближнему прощает его немощи, свойственные всем людям, снисходит и забывает. Если ближний упорно отвергает примирение, то в сем случае миротворец питает к нему благорасположение. |
| Душа или плоть есть ближайший друг нашего духа, но она есть домашний враг, против которого вооружает нас Иисус Христос то ненавистью: иже аще не возненавидит душу свою не может быти Мой ученик ( Лк. 14:26 ), то открытою бранию, на которой она должна погибнуть: иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю ( Мк. 8:35 ). И подлинно, душа, которую Апостол называет плотию, есть враг самый опаснейший. Не случалось ли примечать вам, братия, пагубные ее действия? На высоте тяготит, внизу теснит, в счастии изнеживает и усыпляет, в несчастии повергает в уныние и отчаяние; где потребно рассуждение и осторожность, там дерзновенна и неудержима, а где нужно действовать решительно и без малейшего отлагательства, там медленна, робка и боязлива. Иногда хвалится силою, ведением и ревностию, которых вовсе не имеет, иногда извиняется немощно, непонятливостию, неудобствами, препятствиями, при всех средствах и пособиях. Иногда слишком строга, взыскательна и настойчива, иногда слишком слаба и снисходительна; любит наслаждения, утехи, чуждается и бегает бдения, трудов и страданий. Долго ли с таким другом сбиться с прямого пути истины и забрести в тьму заблуждений и предрассудков? долго ли попасть в плен врагу, который яко лев рыкаяй ходит, иский кого поглотити ( 1Пет. 5:8 ). Таковы враги, против которых нам должно подвизаться, сражаться и побеждать! Но не одни мы, человеки, имеем врагов. Пройдите по всем степеням живущих тварей; какая из них не имеет врагов? Агнец погибает от волка, горлица от ястреба, насекомые от малейших птиц, слабейшие животные от сильнейших, а иногда и сильнейшие от слабейших. Но если та же тварь не лишена и соответственных природе ее орудий для защищения себя от врагов своих, для сопротивления им, или для бегства и спасения от их преследования, то не паче ли снабжены мы, христиане, потребным оружием против врагов своих? Что значит дарованная нам вера во Иисуса Христа, как не оружие? Кто побеждаяй, токмо веруяй, яко Иисус есть сын Божий ( 1Ин. 5:5 ). Святые Божии, пишет Апостол, верою победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования, заградиша уста львов, угасиша силу огненную, избегоша острия меча, возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чуждих и проч. |
| Если когда, то наипаче ныне, когда у многих нет хлеба, надобно нам, братия, надобно уменьшить ненужные нужды и прекратить прихоти и роскошь. Чем менее нужд, тем менее расходов, тем более остатков. Не требуют от нас того, что нам самим нужно; отдадим излишнее. Не спрашивают советов и наставлений, как утолить голод; поделимся хлебом. Бедный из ласковых речей и дружеских советов не сошьет себе платья и не сварит пищи. Одна вещественная помощь милосердия – одна она облегчает вещественное страдание. Да подражаем, братия, той ветхозаветной вдовице, которая, имев горсть муки в водоносе и несколько елея в сосуде, угостила ими Пророка Божия, или другой, упоминаемой в Евангелии, которая, положив в сокровищницу две лепты, превзошла всех, потому-что положила туда все свое имущество. Наконец, третие побуждение к милосердию есть награда от Господа. Будет, говорит Он, мзда ваша многа, по точной мере того, сколько окажем благодеяний своим собратиям. Блажени милостивии, яко тии помилованы будут ( Мф. 5:7 ). Милостыня не есть дар, но даяние взаймы. В сем случае милуяй дает, нищий берет, а Бог делается поручителем. Скажем более: Он сам принимает на себя долг нищего. Когда придет нищий, говорит Господь, тогда Я предстою пред тобою, Я прошу милостыню, что сделаешь ему, сделаешь Мне: Аминь, глаголю вам, понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе ( Мф. 25:40 ). Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира. Взалкахся бо и дасте Ми ясти, возжадахся, и напоисте Мя, странен бех и введосте Мя, наг, и одеясте Мя, болен, и посетисте Мя, в темнице бех и приидосте ко Мне ( Мф. 25:34–36 ) – вот дела милосердия! вот и награда за дела – царствие небесное! Будем, братия, милосерды к меньшим из братий Христовых; станем снабжать их тем, в чем у нас избыток, и исправлять их недостатки нашим обилием; понесем тяготы друг друга, и тако исполним закон Христов ( Гал. 6:2 ). Аминь. Читать далее Источник: Избранные слова и речи высокопреосвященнейшего Никанора, митрополита Новгородского. В 3 Томах./С.-Петербургского, Эстляндского и Финляндского : Т. 2-. Слова на праздники Господские и Богородичные и на Дни святых./Санкт-Петербург : Типография Морского министерства, 1857. 461 с. Вам может быть интересно: |
| Как начало своей вечной жизни, как бесценное семя нашего будущего восстановления в свободу славы сынов Божиих, как последнюю опору всех наших лучших надежд и чаяний, будем хранить и блюсти в себе священное чувство печали и соединенный с сим чувством спасительный плач о грехах своих! Как мы можем это сделать, подумает кто-нибудь? Разве от нашей воли зависит располагать чувствованиями души своей? Что я могу сделать с собой, когда не расположен в скорби? Откуда мне взять слезы сокрушения, когда их нет во мне? Слеза рождается от внимания, а вниманию родитель есть смысл и разум. Когда силой своей мысли войдешь внутрь себя, когда помыслишь со вниманием о делах своих и поймешь истинное свое состояние, тогда непременно почувствуешь в себе скорбь и найдется слеза. Дух наш уже носит в себе предрасположение к скорби, в нем уже таится побуждение и готовность к слезам; нудится он выплакать свое внутреннее горе, которое лежит в глубине его существа. Что же удерживает его от сего святого занятия? Наша рассеянность и развлечение шумными увеселениями света. Вести жизнь слезную нам представляется делом скучным и несносным, нам хочется пить от чаши мирских увеселений, которым предаёмся со всей охотой. Что же от сего происходит? То, что наша внутренняя грусть, не примечаемая нами, остается в нас, не исцеляется она внешними развлечениями, а только подавляется, не отстраняется совершенно, а только отлагается до будущей поры и ждет нас впереди. Сколько не усыпляй свое чувство; но оно рано или поздно должно пробудиться для ощущения того, что скрывается в нас. Не лучше ли, поэтому, оставив внешние развлечения, предаться всей силе таящейся в нас скорби, которая часто возникает из глубины нашего существа в безотчетной для нас грусти и непонятном томлении сердца? Что значит подобные состояния нашего духа, как не призывание его к разумному о себе сокрушению и сознательным слезам? Итак не много стоит с нашей стороны, чтобы расположить себя к чувству скорби и слезам! Только призови этот разумный и сознательный плач, он не умедлит явиться к тебе по требованию чистой мысли! |
| Что сказать об этих плачущих? Они не далеки от блаженства, обещанного Господом, но оно принадлежит не им. Не далеки: ибо им стоить только к своим слезам присовокупить мысль о самом начале и первой причине их скорби – грехе. Но поскольку они не приходят своей мыслью к этой причине, то и остаются, так сказать, в преддверии святого, боголюбезного и душеспасительного плача. Оставим сих плачущих позади себя, займемся своим размышлением о тех плачущих, которых слезы имеют своим источником чувство греха и достоянием которых есть обещанное Господом блаженство. При вступлении в самое святилище боголюбезного и душеспасительного плача, изливающегося от сознания грехов своих, прежде всего представляется та мысль, что тут, по видимому, совсем не о чем и плакать. Кто плачет о каких-нибудь внешних бедствиях и потерях жизни, тот плачет справедливо; ибо предмет его плача состоит в том, что не зависит от его воли и теснит его душу против желания сердца. Но о чем плакать человеку содевающему грех по своей воле? Грех есть дело нашей свободы. Кто грешит с участием своей свободы, тот как может плакать о том, в чем выражается его воля и желание? Если же кому противен – ненавистен грех, тот может его и не делать, ибо на то имеем свободу и произволение. Кто стал бы таким образом думать, тот этим самым показал бы, что он знает духовную жизнь по одной только отвлеченной мысли и не вступал еще в подвиг благочестия. Если судить о действиях человеческих по одному чистому разуму, то действительно представляется, что мы имеем свободу и властны располагать своими делами, как нам угодно. Но между тем мы совсем не имеем той свободы, чтобы нам делать чистое добро, ибо мы рабы греха. Творяй грех, сказал Спаситель, раб есть греха 130 . Грех поработил нас своей власти, им связан самый наш ум, так что мы не всегда можем проникать во внутреннее его существо и примечать его ядовитость и безобразие под блестящей наружностью. Нас влечет ко греху его благовидность, и только в последствии убеждаемся в своем обмане. |
| Итак где же наша власть над собой, когда мы в зависимости от обаятельной силы греха? Думаем, что мы свободны, а между тем часто не имеем столько сил, чтобы отстать от явного зла, к которому располагает нас какой-то внутренний сопротивный закон, служащий в нас причиной того, что мы не то делаем, что хотели бы; но совершаем то, чего вовсе не желали бы. Не еже хощу доброе творю, но еже ненавижду, злое, то содеваю 131 . Кажется нам, что мы свободны, но только начни жить благочестиво, только приступи к добродетели, то и убедишься в своем греховном рабстве, от которого может избавить одна только благодать Господа Спасителя, пришедшего в мир разорить дела диавола. Аще Сын вы свободит, воистину свободни будете 132 , сказал Господь Иисус. Итак плачущие о грехах своих плачет справедливо. Грех есть такое для нас несчастье, с которым не может сравниться никакое зло. Все прочие причины нашего плача пройдут в свое время собой и отнимутся от нас, если только пройдет и отнимется от нас главная причина всех несчастий – грех . Но пройдет ли он? Перестанет ли когда-нибудь действовать в нас? Или не перейдет ли с нами в самую вечность, и не откроет ли там для нас еще больших и тягчайших страданий? Вот вопросы, о которых стоит подумать каждому! Этими-то вопросами и заняты души, плачущие о грехах своих. Слезы их столь глубоки, разумны и сознательны, что с ними не может сравниться никакая скорбь плачущих мира настоящего. В основании всех наших прочих печалей лежит одно неясное безотчетное чувство, которое мучит и тревожит душу потому только, что не озарено разумным сознанием. Потому-то всякая другая печаль наша тотчас утихнет и пройдет, если введем в свое смятенное чувство силу мысли и здравое рассуждение. Не такова печаль о грехе. Печаль эта имеет в своем основании не какую-нибудь мнимую причину, но действительную, о которой чем более станешь рассуждать, тем более увеличивается скорбь и умножаются слезы. Что сказать в утешение этих плачущих? Поскольку предмет их плача выходит из области мира и выше сил человека, то их утешает сам Бог, к ним относятся слова Господа: блажени плачущии ныне, яко возсмеетеся ! В чем состоит блаженство, обещаемое Господом этим плачущим? В том, что некогда отымется причина их плача. |
|
|
