| Архив Пн Протоиерей Всеволод Чаплин. Быть верными Евангелию. Миссия и диалог в условиях соприкосновения этических систем. 23 июня 2010 г. 12:00 Статья председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина опубликована в журнале «Православная беседа» 3, 2010). Одним из главных вызовов Православной Церкви в современную эпоху является попытка приравнять христианскую нравственность к иным этическим системам или растворить ее в эклектических этических системах, например, в «глобальной этике», проповедуемой Гансом Кюнгом, или в этических взглядах «новых религиозных движений. В христианском богословии, особенно западном, существует искушение согласиться с идеей тождества христианской и нехристианской этики на основе учения о «естественном нравственном законе», заложенном Богом в природу человека. Впрочем, евангельская этика и этика церковная невместима в рамки «естественного закона» и принципиально превосходит эти рамки. Да и само учение о «естественном нравственном законе» нуждается в освобождении от схоластического подхода и в большей оценке с позиции евангельской истины. Естественный нравственный закон или нравственное чувство? Нам хорошо известны слова святого апостола Павла: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:14-15). Апостол, говоря о заложенном в душу каждого человека нравственном мериле, называет его «делом закона» и утверждает, что эти люди могут быть «сами себе законом». Впрочем, он не приходит к выводу, что наличие этого нравственного мерила отменяет нужду в богооткровенном ветхозаветном законе, имеющем особую ценность в качестве детоводителя ко Христу (Гал. 3:24). Апостол говорит: «Закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7:12). И, конечно же, святой Павел нигде не утверждает, что естественное нравственное мерило, присутствующее в душах язычников, отменяет необходимость следования нравственному учению Христа Спасителя. |
| бл. Феод., – прор. употребил вместо переменюсь, т.е. не сделаюсь переметчиком и рабом нечестия... не соглашусь оставить служения Богу и прибегнуть к иному владычеству». С Евр.: «Только Он – твердыня моя, и спасение мое, убежище мое: не поколеблюсь». 8 . С Евр.: «В Боге спасение мое и слава моя; крепость силы моей и упование мое в Боге». 9 . Излияйте пред ним сердца ваша, яко Бог помощник наш. «Как бы так говорит: не приступайте к Нему с сердцем двойным; но как написано: возлюбиши Господа всем сердцем твоим» ( Мф. 22:37 . Св. Афан.). По св. Вас. В. – излейте из сердца вашего все нечистоты, очистите от них свою душу, чтобы соделаться способными к приятию Божествен. благодати. 10 . Лживи сынове человечестии в мерилех еже неправдовати, тии от суеты вкупе. С Евр.: «Сыны человеческие – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты». Феодотион перевел: «Однако же сыны человеческие – пар, лживы сыны мужа, как колебание весов». «Перевод 70-ти, – говорит бл. Феод., – должно разуметь так: суетно все человеческое, однакож многие и на скоротечное полагаются, как на нечто постоянное, и не радят о соблюдении равенства, неровно держат весы ума, пренебрегают то, что справедливо, и радуются неправде». Тии от суеты вкупе. «Однако же никакой из того не извлекают выгоды, потому что все суетно, и подлежит скорой перемене. Симмах перевел: «они исчезают вместе» (Бл. Феод.). В мерилех еже неправдовати. «Что значит сказанное пророком? – вопрошает св. Василий Б., и отвечает так: – «то, что внутри каждого из нас есть некое мерило, устроенное Творцом нашим, с помощию которого можно различать природу вещей... И так, люди лживы, потому что у них растлилось судилище души ( Ис. 5:20 ). Неправду делают они первоначально против себя, а потом и против ближних; потому что и сами себе худые советники в делах, и для других служат дурным примером. Тебе нельзя сказать в день суда: я не знал добра; тебя обличают собственные твои весы, достаточные к различению добра и зла. |
| " Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай " (Блажен же человек, егоже обличи Бог, наказания же Вседержителева не отвращайся) (ст. 17). Если Он прекращает бедствие, приводит в противоположное этому состояние и дает наслаждаться глубоким миром, то это делает не по иному расположению, а по тому же самому. " В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло " (Шестижды от бед измет тя, в седмем же не коснеттися зло) (ст. 19). То есть, не всегда творит то же; вначале попускает подвергаться испытанию, а после этого не делает испытания, так что нет надобности и избавлять. " …От бича языка укроешь себя " (От бича языка скрыет тя) (ст. 21). Не маловажное, а весьма великое дело - избавиться от человека, не говорящего ничего доброго. Ничего нет хуже языка, он хуже, нестерпимее всякого навета, всякого меча. " Опустошению и голоду посмеешься и зверей земли не убоишься… ибо… звери полевые в мире с тобою " (Неправедным и беззаконным посмеешися, от дubiux же зверей не убоишися: зbepie бо дubiu присмирятся тебе) (ст. 22-23). Вообще, не только внешние будут относиться к тебе миролюбиво, но и дом будет наслаждаться большим миром, и находящиеся будут жить в согласии между собою и с тобою. А с миром внутри дома ничто несравнимо; какая польза от примирения с внешними врагами, когда внутри дома вражда? " Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время " (Bhuдeшi же во гроб, якоже пшеница созрелая во время пожатая, или якоже стог гумна во время свезенный) (ст. 26). То есть: " украшенный всем добрым, разделив близким своим наследство; так ты умрешь, достигнув благословенной старости и не имея недостатка ни в продолжительности времени, ни в необходимом для жизни " . ГЛАВА 6. " И отвечал Иов и сказал: о, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно, верно, перетянуло бы песок морей! " (Отвещав же Iob, рече: аще бы кто веся извесил гнев мой, болезни же моя взял бы на мерило вкупе, то песка морскаго mяжчaйшiu были бы) (ст. |
| Быть верными Евангелию. Миссия и диалог в условиях соприкосновения этических систем. Доклад протоиерея Всеволода Чаплина на VI Международной богословской конференции 19 ноября 2010 г. 12:00 17 ноября 2010 года председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин выступил на IV Международной богословской конференции Русской Православной Церкви «Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи» с докладом на тему «Быть верными Евангелию. Миссия и диалог в условиях соприкосновения этических систем». Одним из главных вызовов Православной Церкви в современную эпоху является попытка приравнять христианскую нравственность к иным этическим системам или растворить ее в эклектических этических системах — например, «глобальной этике», проповедуемой Гансом Кюнгом, или этических взглядах «новых религиозных движений». В христианском богословии, особенно западном, существует искушение согласиться с идеей тождества христианской и нехристианской этики на основе учения о «естественном нравственном законе», заложенном Богом в природу человека. Впрочем, евангельская этика и этика церковная невместима в рамки «естественного закона» и принципиально превосходит эти рамки. Да и само учение о «естественном нравственном законе» нуждается в освобождении от схоластического подхода и в большей оценке с позиции евангельской истины. 1. Естественный нравственный закон или нравственное чувство? Нам хорошо известны слова святого апостола Павла: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2, 14-15). Апостол, говоря о заложенном в душу каждого человека нравственном мериле, называет его «делом закона» и утверждает, что эти люди могут быть «сами себе законом». Впрочем, он не приходит к выводу, что наличие этого нравственного мерила отменяет нужду в богооткровенном ветхозаветном законе, имеющем особую ценность в качестве детоводителя ко Христу (Гал. 3, 24). Апостол говорит: «Закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7, 12). И, конечно же, святой Павел нигде не утверждает о том, что естественное нравственное мерило, присутствующее в душах язычников, отменяет необходимость следования нравственному учению Христа Спасителя. |
| В духе Евангелия, по намерению Церкви и по указанию современных потребностей жизни последуем за ходом притчи. Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Время, в которое жил на земле Господь наш, во многих отношениях было не похоже на наше время. Тогда все в Иудее ожидали Христа и все были на страже своего спасения. Вера, богослужение и жизнь богоугодная делались нераздельными предметами всеобщего и самого живого внимания. Слова грешник и праведник не были тогда принимаемы только к сведению, как теперь. И для правды, и для греха было внешнее свидетельство, не всегда верное, но потому именно и вызывающее против себя строгий приговор Иисуса Христа. Фарисеи были учители народные, указатели праведности и греховности поступков людских, и по возможности сами представляли в себе образец праведников. Мытари по условиям жизни своей казались менее всех других подходившими под мерило праведности. Таково было положение дела, вызвавшее притчу Господню. Возвратимся к ней. Вот оба — и мнимый праведник, и мнимый грешник — вошли, говорит Господь, в храм помолиться. Остановимся пока на этом. Еще оба молитвенника для нас хороши, равно достойны уважения. Их обоих привлекло в церковь желание помолиться. Один переполнен был сознанием своей добродетели и спешил поблагодарить за то Бога, другой подавлен был чувством своей греховности и спешил испросить себе милости у Бога. Блаженное и боголюбезное дело все крайности жизни сводить к одной середине — молитве! Фарисей, став, молился сам в себе так… Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил. Пока еще нет повода осудить фарисея и оправдать мытаря, займемся выводом уроков из того, что говорит Евангелие. Приятно видеть, как храм Божий служит общим местом соединения всех верующих в единого Бога и принадлежащих к единому богоустроенному братству. В этом отношении наше время не разнится от времени Христова. Наш храм, как и храм ветхозаветный, устройством своим подает повод стать молящимся в нем одним на главном месте, другим издалеча. В этом мы опять сходимся с древними временами. Но в христианском храме, где с одной стороны должна быть воссылаема вечная и всем общая хвала Богу за тайну искупления нашего, вследствие которого все мы не таковы, как прочие люди: неверующие, лжеверующие, суеверные и т. п.; а с другой, от всех уст должно слышаться покаянное слово мытаря, оправданного и поставленного нам в пример Господом нашим; в таком храме должно бы, по-видимому, исчезать различие мест ближнего и далекого, фарисейского и мытарского… Между тем, различие это заметно. Христианский алтарь окружается обыкновенно именитостью, сановитостью, убранством и пышностью, а издалече стоит бедность, дряхлость, худородность… |
| В-четвертых, весьма странно поступили греческие иерархи, решившие похвастаться перед Европой своей демократичностью и «соборной любовностью» и при этом не нашедшие нужным обсудить заготовку своего послания с крупнейшей православной Церковью мира — с Церковью Российской Империи (ведущим иерархом которой в ту пору был святитель Филарет Московский). Это вековечное греческое презрение к «северным варварам» показывает, что патриархи сами не верили в то, что они говорили. Это было не более, чем греческая красивость. Любой, кто имел общение с греками и знает историю Византии, понимает, что возвышенные эпитеты и красивые хвалебные словеса весьма девальвированны в греческой церковной словесности. В-пятых, в этом тезисе обнаруживается внутреннее противоречие. Если народ — хранитель Православия, то какое нам дело до того, что сказали восточные патриархи? Вот если бы был проведен на Ближнем Востоке референдум, и в ходе референдума народом был бы одобрен сей тезис, тогда он был бы логичен. А так получается, что высшие иерархи смиренно говорят: народ, послушай нас в последний раз и после знай, что ты, народ, и есть мерило веры. В-шестых: сохранить-то веру неизменной церковный народ, конечно, желает. Но знает ли он ее? И как он может хранить то, чего не знает? Человек не может хранить то, чего не знает. Человек не знает того, что он не в состоянии рассказать и объяснить. Вот апостол Петр и призывает: Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета о вашем уповании, дать ответ (1 Петр 3:15). Самый верный способ выучить и запомнить некий материал — это пересказать и объяснить его другому… Так что скорее у протестантов, прихожане которых не расстаются с Библией, народ выступает хранителем той веры, которой он был научен. Много раз я просил православные аудитории вспомнить тот апостольский текст, который они слышат чаще всего. Более всего праздников церковного календаря посвящено Божией Матери и ее чтимым иконам. Более всего молебнов служится Божией Матери. Апостольское же чтение в этом случае — это послание к Филиппийцам, 2 глава, стихи с 5 по 11. В этом тексте есть такие слова: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек, смирил Себя даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных, и преисподних. Зачем я прошу православных вспомнить и запомнить эти слова апостола? Да ведь если бы мы помнили эти слова — то у «Свидетелей Иеговы» не оставалось бы никаких шансов для проповеди своего учения в православной стране. Как они могли бы утверждать, будто Библия не учит о том, что Христос был Богом, если бы православные в ответ напоминали им этот текст? Ведь в нем ясно сказано, что Христос не считал воровством считать Себя равным Богу! Если бы Он был лишь Ангелом (пусть даже Архангелом), такое мнение Его |
| Владимир Соловьев, этот мистик, утопист, «рыцарь–моиах», как его назвал Блок, был неожиданно чутким к практическим проблемам. Мало кто видел в ту пору яснее его масштаб национального вопроса — судьбы русского народа связаны узлом истории с судьбами других народов, и, если христианин не находит способа взглянуть надело по–христиански, его христианство недействительно. Его страшила ложная безопасность, предоставленная православию в Российской империи, потому что при первом историческом повороте за нее придется расплачиваться. Мирный сон снится вам, Мы уж не верим спали.. Да, вера Соловьева знает до конца искус «удобопревратности», но знает и выход из него: «…но совести укор сильнее всех сомнений». На руинах многих соловьевских конструкций эта вера продолжает и сегодня внятным языком говорить нам, что правда — мерило для всего состава общественной практики человека, без малейшего исключения, что Бог пребывает с людьми «в потоке мутном жизненных тревог», — или это не Бог, даже не идеал, а идол. И до тех пор, пока жива будет русская интеллигенция, на чьем специфическом языке Соловьев высказал свою весть, выходящую далеко за пределы этого языка, будут люди, которые па соловьевский вопрос, заданный России: Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа? — отвечают чем–то вроде молчаливой присяги. МЫ ПРИЗВАНЫ В ОБЩЕНИЕ Верен Бог, Которым вы призваны в общение Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего. 1 Кор. 1:9. …о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общтие с нами: а наше общение — с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом. 1 Ин. 1:3. Не мне, не мне бы говорить о том, что это такое — общение с Богом. Об этом надо спрашивать тех, чье знание — из опыта. Это очень не похожие на меня люди — подвижники, именно ради общения с Богом отдавшие все и до конца. Об этом вновь и вновь говорится в евангельских притчах. «Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет и покупает поле то. |
| Вот чему учит нас первая и важнейшая заповедь. А вторая подобна ей: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39). И эта заповедь должна пред очами каждого христианина стоять, как образ его совести, как критерий, как мерило отношения его к ближнему своему. Помните, что недостаточно только не обижать близких, не творить им зла. Бог требует от нас гораздо большего: Он требует, чтобы мы относились к ним так, как хотим, чтобы они относились к нам самим. Запомните, запомните эту вторую важнейшую в Законе заповедь. Запомните, что мы согрешаем даже и тогда, когда не оскорбляем ближних своих, не причиняем им зла, но когда не отдаем им всецело сердца своего. Запомните это и, если сами заметите в поступках своих недостаток любви к ближним, то спешите каяться пред Богом. В этом покаянии да поможет вам Великий Законодатель добра и правды Господь и Бог наш Иисус Христос. Аминь. «…кто во Христе, тот новая тварь» И так, кто во Христе, [тот] новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5, 17), — так пишет Апостол Павел во втором послании Коринфянам. В своем послании к Римлянам, которых он обратил от язычества ко Христу, он изображает яркими чертами прежнее плачевное состояние этих новых христиан. Они подавляли истину Богопочитания неправдою своего поклонения кумирам, изображавшим людей, животных и даже пресмыкающихся, и не воздавали славы Истинному Богу. За это предоставил им Бог следовать своему извращенному уму, утопать в гнусных похотях и сладострастии и сквернить им свои тела. «…что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Римл. 1, 19–20). Глубоко важно для нас продолжение этих мыслей великого Апостола в послании к Ефесянам: «…я говорю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступают прочие народы, по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их. Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью. Но вы не так познали Христа; потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, — так как истина во Иисусе, — отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4, 17–24). |
| Второй вывод Жезлу Иосифа кланялся Иаков, жезл Аарона хранился с великим почетом в златокованом ковчеге, жезл Моисея был чудотворным. Все эти жезлы были проображением Креста Христова, как было сказано выше. Если же тень Креста Господня была в таком почете, то насколько более мы должны почитать саму истину и поклоняться Кресту Господню, обращая внимание не на вещество, из которого сделан Крест, а на содержание образа и отношение его к Самому на нем распятому Иисусу, как и Иаков поклонился не веществу жезла Иосифова, но Таинству, предвиденному и начертанному в жезле. Глава 2. Твердость Камня Веры о Кресте Господнем от Нового Завета Из Божественного Писания ясно видим, что Христос, Спаситель наш, был распят на Кресте не случайно, не вынужденно, не за свои грехи, но по Своей воле избрав Крест в Свое прославление, наше же спасение. Он избрал Крест, как алтарь для принесения непорочной жертвы, чтобы ею умилостивить Бога, разгневанного на нас. Он избрал Крест, как некую лестницу, по которой Он взойдет на престол и получит царскую власть, и Его царству не будет конца. Он избрал Крест, как орудие нашего избавления, которым содеял спасение на земле. Он избрал Крест, как некое мерило, которым измеряется цена искупления рода человеческого. Он избрал Крест, как оружие, которым победил диавола и упразднил его власть. Из всего этого ясно, в какой чести Крест был у Христа, Спасителя нашего, если Он выбрал его по Своей воле и стал причиной его прославления. Если же Крест был в чести у Христа, как лестница, вознесшая Его к славе и царству, то насколько более в чести должен быть Крест Господень у нас, чтобы мы избавились от врагов и получили спасение. Хочешь ли узнать, как Христос по своей воле избрал Крест? Послушай, что Он говорит в Евангелии от Иоанна: Я отдаю жизнь Мою, (...) Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее ( Ин. 10, 17–18 ). И снова: Сего, по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили ( Деян. 2, 23 ), И снова: Бог же, как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Христу, так и исполнил ( Деян. 3, 18 ). И снова: Ибо поистине собрались в городе сем на Святого Сына (...) Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой ( Деян. 4, 27–28 ). Видишь, что Христос избрал Крест по своей воле, а не вынужденно. |
| Где же тогда раскольники? Где схизматические общества? В Церкви или вне ее? На этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. Попытки дать такой ответ всегда приводили к упрощению проблемы, к учениям, противоречащим Преданию, или к совершенно искусственным построениям, вроде экономической теории. Этот вопрос – один из тех фундаментальных богословских вопросов, на которые приходится давать антиномичный ответ. Да, схизматики не порвали еще всех связей с Церковью, они не чужды ей, и потому они в Церкви, ибо вне Церкви Таинств нет. Так отвечали на этот вопрос святые отцы. Такой ответ содержится в церковных канонах, такой ответ следует из самого существования второго и третьего чинов присоединения, если, конечно, не давать канонам натянутой экономической интерпретации. И в то же время те же святые отцы и те же святые каноны говорят о присоединении раскольников к «части спасаемых» – к Церкви, говорят, следовательно, о том, что до присоединения раскольники находятся вне Церкви. К раскольникам можно применить слова Господа, Который говорил о человеке, Его Именем изгонявшем бесов, но не ходившем с апостолами: «Кто не против вас, тот за вас» ( Лк. 9:50 ), и Он же сказал: «Кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает» ( Мф. 12:30 ). В богословии это далеко не единственный вопрос, на который нельзя ответить однозначно. Вспомним, как святой Григорий Палама рассуждал о нашей причастности Божественной Сущности: «Мы приобщаемся Божественного естества и вместе с тем нисколько его не приобщаемся. Итак, нам нужно держаться того и другого утверждения и полагать их как мерило благочестия» 127 , ибо «всякому богословию, желающему соблюдать благочестие, свойственно утверждать то одно, то другое, если оба утверждения истинны» 128 . И в нашем случае, чтобы «соблюсти благочестие» и не погрешить против Истины, приходится держаться этого же правила и утверждать и одно, и другое. Схизматики и в Церкви, и вне ее. Так рассуждали святые отцы, так повторяем вслед за ними и мы. |
|
|
