| Н. Каптерев (Продолжение следует). Знаменский С.П. Из жизни слов: (Семасиологические судьбы термина sacramentum)//Богословский вестник 1909. Т. 1. 4. С. 540–573 (3-я пагин.). (Окончание.) 447 —540— II В христианской латинской литературе термин sacramentum встречается с самых ранних пор. Уже Тертуллиан , один из первых латинских церковных писателей, употребляет его неоднократно. Трактуя, например, о таинстве крещения, он, наряду с любимым его названием lavacrum (=баня паки бытия), употребляет такое описательное выражение: felix sacramentum aquae nostrae. 448 В трактате De corona (c. III) он упоминает о sacramentum eucharistiae, – таинстве причащения, которое следующий за Тертуллианом латинский церковный писатель, Киприан, называет sacramentum calicis. 449 Встречаются у тех же писателей выражения: sacramentum coeleste, sacramentum spiritus. 450 Таким образом, уже у первых латинских церковных писателей слово sacramentum было общим названием для различных церковных таинств. Далее, мы имеем в древне-христианской латинской литературе случаи употребления термина sacramentum в приложении к разного рода res arcanae в области религии. Так Тертуллиан говорит о тайне домостроительства (oeconomiae sacramentum), 451 Киприан – о тайне Христовой жертвы (sacri- —541— ficii dominici sacramentum), 452 а Пруденций называет словом sacramentum слово Божие, таинственное учение евангельское. 453 Область применения термина sacramentum почти совпадала с областью применения греческого слова μυστριον. По крайней мере, древние латинские интерпретаторы св. Писания передавали этим термином греческое μυστριον почти всякий раз, как оно попадалось в священном тексте. 454 В тексте Вульгаты замечается некоторое колебание в передаче слова μυστριον. В одних случаях оно просто транскрибируется латинскими буквами, подобно таким словам, как euangelium, baptipsmum, ecclesia, в других переводится словом sacramentum (напр. Eph.3:9; 8:32 ; 1Tim.2:16 ; Арос.17:7). Иногда оба термина mysterium и sacramentum встречаются почти рядом (напр. Eph.3:4. 4 ; Col.1:26. 27). |
| В таком своем юридическом значении термин sacramentum дошел до поздних времен, при чем в живой речи он получил некоторое семасиологическое расширение. Тут действовали те же самые процессы, под влиянием которых военный термин sacramentum от значения —555— клятвенной формулы расширился до значения военной службы вообще. Семасиологические изменения вращались около центрального значения залога, заклада. Так как залог, вносимый тяжущимися, составляет необходимую принадлежность legis actio per sacramentum, его характеристическую особенность, то неудивительно, что существенная часть процесса стала обозначением целого и sacramentum получило значение самого иска, тяжбы, которая квалифицировалась, то как sacramentum justum, то как sacramentum injustum, – тяжба справедливая или несправедливая. 475 Такова была семасиологическая эволюция юридического термина sacramentum. Оглядываясь снова на прошедшую пред нашими глазами историю семасиологического развития термина sacramentum в его языческом употреблении, мы не можем не подивиться тому разнообразию значений этого слова, какое развертывается здесь. А если мы к истории языческого употребления данного термина присоединим еще историю его христианского употребления, то наше удивление еще более возрастает. В высшей степени редкостное явление представляет это прохождение одного и того же термина через столь различные сферы, как военная, юридическая и, наконец, теологическая. Пред нами однако еще стоит вопрос: каким образом на почве языческого употребления термина sacramentum могло возникнуть то значение, какое ему было придано в христианстве? Ведь слово «таинство» в нашем и греческом смысле (μυστριον) вызывает прежде всего представление о чем-то сокровенном, рационально непостижимом. А между тем соответствующий нашему слову «таинство», богословский латинский термин sacramentum в своем дохристианском употреблении развертывает целый ряд значений совершенно иного характера и свойства. Чтобы объяснить, как из первоначальных языческих значений слова sacramentum выработался его теологический |
| 31 Особенно интересен контекст последнего глагола в Passio Perpetuae et Felicitatis 21: перед смертью мученики «первым делом облобызали друг друга, чтобы в родстве веры совершилась мистерия (τ μυστριον δι τν οκεων τς πστεως τελεισωσιν)», – смысл μυστριον здесь остается не до конца понятным. 32 Аналогичным образом и в 12. 120 того же сочинения речь идет не о таинстве Крещения, но о тайнах спасения. 34 Как известно, существенной проблемой здесь является использование Тертуллианом термина sacramentum/sacramenta, являющегося переводом греческого μυστριον в африканской версии латинского перевода Библии, в значении «христианские священнодействия», то есть таинства. Для разрешения этой проблемы Морманн (Mohrmann. Op. cit) предположила, что слово sacramentum появилось в латинской христианской литературе как перевод μυστριον уже в значении «таинство», однако этому предположению противоречит отсутствие предшествующих Тертуллиану греческих контекстов. Можно с осторожностью допустить, что процесс такого переосмысления sacramentum произошел в латинской христианской традиции независимо от греческой и что основой для него стали как те же основания, что заставили грекоязычных христиан позже переосмыслить μυστριον, так и изначальное значение sacramentum, связанного, с одной стороны, со сферой священного и священнодействий, а с другой, не обремененного отягощавшими μυστριον коннотациями с языческими мистериями, – возможно, именно последним обстоятельством можно объяснить то, что процесс переосмысления sacramentum/μυστριον произошел на Западе раньше, чем на Востоке. 122 Betz J. Die Eucharistie in der Zeit der griechischen Väter. Freiburg i. Br., 1955. Bd. 1; 1961. Bd. 2; idem. Die Eucharistie in der Schrift und Patristik. Freiburg i. Br., 1979. См. также статью «Евхаристия» в 19 томе «Православной энциклопедии». – Ред. 123 См., напр., Gnilka J. Das Evangelium nach Markus. Teilbd. 1. Zürich u. a., 1979 (EKK; 2). S. 244. Также: Bultmann. Op. cit. S. 195 ff. 124 См.: Bornert R. Les commentaries byzantins de la Divine Liturgie du VIIe au XVe siècle. P. 1966. В настоящее время готовится к публикации русский перевод книги. |
| 32 Аналогичным образом и в 12. 120 того же сочинения речь идет не о таинстве Крещения, но о тайнах спасения. 34 Как известно, существенной проблемой здесь является использование Тертуллианом термина sacramentum/sacramenta, являющегося переводом греческого μυστριον в африканской версии латинского перевода Библии, в значении «христианские священнодействия», то есть таинства. Для разрешения этой проблемы Морманн (Mohrmann. Op. cit) предположила, что слово sacramentum появилось в латинской христианской литературе как перевод μυστριον уже в значении «таинство», однако этому предположению противоречит отсутствие предшествующих Тертуллиану греческих контекстов. Можно с осторожностью допустить, что процесс такого переосмысления sacramentum произошел в латинской христианской традиции независимо от греческой и что основой для него стали как те же основания, что заставили грекоязычных христиан позже переосмыслить μυστριον, так и изначальное значение sacramentum, связанного, с одной стороны, со сферой священного и священнодействий, а с другой, не обремененного отягощавшими μυστριον коннотациями с языческими мистериями, – возможно, именно последним обстоятельством можно объяснить то, что процесс переосмысления sacramentum/μυστριον произошел на Западе раньше, чем на Востоке. 35 Что означает «материальный символ [высшего]» (см. Lampe. Op. cit. P. 769: κοσμικς. § 2.c); Борнкамм понимает это место иначе – как таинственный брак пророка с Церковью (Bornkamm G. μυστριον//Kittel. Op. cit. d.4. P. 809–834. § D.1). 36 См.: Gaffron H.-G. Studien zum koptischen Philippusevangelium unter besonderer Berücksichtigung der Sakramente. Bonn, 1969. S. 110. 37 См.: DeConick A. «The True Mysteries»: Sacramentalism in the Gospel of Philip//Vigiliae Christianae. 2001. Vol. 55. P. 225–261. См. также: Grant R.M. The Mystery of Marriage in the Gospel of Philip//Vigiliae Christianae. 1961. Vol. 15:3. P. 129–140; van Eijk A.H.C. The Gospel of Philip and Clement of Alexandria: Gnostic and Ecclesiastical Theology on the Resurrection and the Eucharist//Vigiliae Christianae. 1971. Vol. 25:2. P. 94–120; van Os L.K. Baptism in the bridal chamber... The Gospel of Philip as a Valentinian Baptismal Instruction: Diss. Groningen, 2007. |
| Мы не знаем точно, почему отцы избрали слово sacramentum, а не слово mysterium. Как полагают некоторые ученые 64 , одной из причин послужило то, что термины μυστριον и mysterium были слишком тесно связаны с языческими мистериальными культами, тогда как употребление слова sacramentum должно было продемонстрировать, что таинства – это совсем не то же самое, что эти культы. Однако вполне ясно, что выбор латинского sacramentum вместо μυστριον явился началом некоего поворота, определившего будущее развитие понимания таинств. Такой перевод сообщил пониманию таинства дополнительный элемент, а именно – юридический аспект. Sacramentum – это не только тайна, которая открыта Самим Богом и в которую верующие должны быть введены. Это акт правового характера, посредством которого устанавливаются или даже закрепляются, фиксируются отношения между Богом и человеком, возникающие в Крещении (Евхаристию также можно понять в подобном ключе). Итак, мы можем утверждать следующее. Уже в ранней Церкви возникли два несколько отличных друг от друга понимания термина «таинство». Μυστριον – термин, тесно связанный с неоплатонической философией, то есть с представлением, что видимые вещи суть образы или проявления невидимой реальности. С этой точки зрения в «таинстве» присутствует божественная реальность. Термин sacramentum также понимался в неоплатоническом ключе, но он нес в себе дополнительный правовой аспект. Рассмотрев значения терминов, я хочу перейти ко второй части моего доклада. Понимание таинств Специфическая трудность в понимании таинств До сих пор мы старались понять термин «таинство». Это довольно легкая задача: нужно выяснить, что это слово хочет нам сказать. Теперь мы стоим перед следующим вопросом: что такое таинства? Понять смысл термина «таинство» и понять само таинство или таинства – это разные вещи, хотя и тесно связанные друг с другом. Итак, вопрос: что таинства хотят нам сообщить или передать? А также: можем ли мы понять, что они хотят сказать? Но прежде чем заняться этим вопросом, мы должны прояснить другой момент, а именно: что значить «понимать»? В герменевтических теориях существуют два главных направления: (1) понимание имеет место тогда, когда слушатель понимает именно то, что говорящий или автор текста хотел сказать; (2) понимание есть творческий акт, у текста – своя жизнь, и разными читателями он может быть понят по-разному, потому что они обращают внимание на разные аспекты, которые в тексте присутствуют, но не обязательно осознаются самим автором. |
| Часть I. Содержание понятия «Таинство» Митрополит Диоклийский Каллист (Уэр). Святоотеческие основания православного учения о таинствах «Именно таинства составляют жизнь во Христе», – пишет св. Николай Кавасила . Они суть «окна в этот мрачный мир», говорит он (Nicolaus Cabasilas. De vita in Christo 1. 21, 66//SC. 355. P. 96, 132). Каковы же основные темы святоотеческого учения об этих божественных действиях, без которых не может быть жизни во Христе? Как святые отцы понимают эти «окна», посредством которых свет проникает в наше существование здесь, на земле? Вкратце рассмотрим четыре основных пункта богословия таинств у святых отцов: 1. Значение слова «таинство». 2. Двойная природа таинств, их внешняя и внутренняя сторона. 3. Вопрос о совершителе, или деятеле, в каждом таинстве – то есть о Самом Христе. 4. Число таинств. Значение слова «таинство» То, что латинское богословие называет словом sacramentum, в греческом богословии обозначается словом μυστριον (в русском языке оба термина переводятся как таинство). В своих языках эти латинское и греческое слова имеют весьма различные коннотации. Латинский термин sacramentum первоначально означал присягу на верность, которую приносили римские воины, а в юридической сфере так называли денежный залог, вносившийся спорящими сторонами. С другой стороны, содержание греческого термина μυστριον гораздо богаче, и смысл его глубже. Это слово встречается в Новом Завете тридцать восемь раз, и ни в одном из этих случаев оно не обозначает литургическое священнодействие. Равным образом нигде в Новом Завете понятие μυστριον не имеет того смысла, который предполагается современным употреблением слова mystery 1 : «неразрешенная загадка», «головоломка», «секрет». Наоборот, в том смысле, который предполагается Священным Писанием и богословием, тайна – это нечто открытое нашему пониманию, но никогда не открытое полностью, так как указывает на Эсхатон 2 . Так, в том единственном рассказе, в котором слово μυστριον встречается в Четвероевангелии, оно означает внутренний смысл притч, сокрытый от толпы, но открытый ученикам ( Мф.13:11 ; Мк.4:11 ; Лк.8:10 ). В писаниях ап. Павла это слово употребляется прежде всего в связи с Воплощением. Воплощение – это высшая и основополагающая тайна, «сокрытая от веков и родов, а ныне открытая святым» ( Кол.1:26 ; ср. 1Кор.2:7–8 ; Еф.3:9 ). В более частном смысле «тайна» указывает на присутствие Спасителя в верующих: «Христос в вас, упование славы» ( Кол.1:27 ), но также и на единство иудеев и язычников в едином Теле Христа ( Еф.3:3–6 ) и, шире, на «соединение под одним Главой (νακεφαλαωσις) Христом» ( Еф.1:9–10 ) всего творения. Но, хотя, согласно писаниям ап. Павла, «тайна» есть, таким образом, нечто открытое и проповедуемое, она вовсе не раскрыта полностью – по словам Герхарда Киттеля, «открытая тайна все еще содержит в себе окончательное свершение» 3 . |
| R. Bultmann, J. Jeremias, O. Procksch, G. von Rad, H. Sasse, J. Schniewind, H. F. von Soden, G. Stählin, E. Stauffer u.a. Stuttgart, 1953–1973. Bd. 1–9. 20 Памятник представляет собой христианизированную форму иудейского по своему происхождению апокрифа. 22 Подробнее см.: Bornkamm G. μυστριον//Kittel. Op. cit. Bd. 4. P. 809–834. § В.3. Μυστριον становится настолько terminus technicus для обозначения божественной тайны, что даже упоминание Бога при нем становится необязательным: Vitae prophetarum (rec. anon.) 2 [Jeremias]. 8 говорят о пророчестве как о «тайне пророка». 17 Glossarium ad scriptores mediae & infimae graecitatis.../Auctore Carlo Du Fresne, domino Du Cange. Lugduni, 1688. Vol. 1–2. 18 Theologisches Wörterbuch zum Neuen Testament/Herausgegeben von G. Kittel in Verbindung mit: R. Bultmann, J. Jeremias, O. Procksch, G. von Rad, H. Sasse, J. Schniewind, H. F. von Soden, G. Stählin, E. Stauffer u.a. Stuttgart, 1953–1973. Bd. 1–9. 20 Памятник представляет собой христианизированную форму иудейского по своему происхождению апокрифа. 22 Подробнее см.: Bornkamm G. μυστριον//Kittel. Op. cit. Bd. 4. P. 809–834. § В.3. Μυστριον становится настолько terminus technicus для обозначения божественной тайны, что даже упоминание Бога при нем становится необязательным: Vitae prophetarum (rec. anon.) 2 [Jeremias]. 8 говорят о пророчестве как о «тайне пророка». 23 См.: Betz H.D. The «Mithras Liturgy». Tübingen, 2003. (Studien und Texte zur Antike und Christentum; 18.) P. 192–193. 605. 24 Об истории термина sacramentum см.: Mohrmann C. Sacramentum dans les plus anciens texts chrétiens//Harvard Theological Studies. 1954. Vol. 47. 3. P. 141–152. 25 Collection des anciens alchimistes grecs. Vol. 2/Éd. M. Berthelot et C.É. Ruelle. P, 1888. P. 20–21. 26 Неудачную попытку обосновать эту этимологию (без учета микенского происхождения слова) см. в: Гринцер Н.П. «Мышиные таинства»: шутка или правда?//Кентавр. Centaurus: Studia classica et mediaevalia. М., 2004. С. 11–26. 27 Подробнее см.: Anrich G. Das antike Mysterienwesen in seinem Einfluss auf das Christentum. Göttingen, 1894. S. 147. Anm. 2. |
| Мы видели, что отцы и писатели церкви, по различным побуждениям и причинам, старались раскрывать идею повсюдного и разнообразного действования Духа Божия в Церкви, – действования, направленного к освящению человека различным образом и в различных отношениях. Эта идея, само собою понятно, побуждала их преимущественно к совместному рассмотрению разнообразных способов действовааия Духа Божия в Церкви Христовой, а не к выделению таинств из ряда других способов действия благодати Божией в Церкви. А потому неудивительно, что мы не находим в данный период у главнейших представителей церковного предания постоянного и преобладающего стремления к выделению таинств из области всего того, что в Церкви Божией служит к освящению человека, а напротив заметили преобладание стремления – совместно рассматривать и изображать все части, входящие в состав этой широкой области. Вот почему мы не нашли, чтобы ими было выработано и точно определено понятие «таинство» в специальном смысле этого слова, а также, чтобы существовал соответствующий этому понятию термин. Слово же μυστριον=sacramentum, хотя и употреблялось ими, но – совершенно в других смыслах, являясь у них средством для обозначения совершенно других понятий. Хотя это слово в рассматриваемый период и начали уже прилагать ( Климент александрийский , Ориген , Тертуллиан и Киприан), между прочим, и к таинствам в собственном смысле, но оно все-таки не было в эту пору таким понятием, которое бы сосредоточивало, объединяло в себе и выражало собою существенные черты семи таинств. С одной стороны оно употреблялось для обозначения в таинствах таких сторон, посредством которых эти священнодействия соприкасались со множеством предметов, имеющих с ними далеко несущественное сходство, следовательно μυστριον=sacramentum не только не выделяло таинств из области предметов веры и жизни христианской, а напротив объединяло их с последними. С другой стороны это наименование прилагалось к некоторым из таинств, именно первым трем, для обозначения некоторого (внешнего конечно только) их сходства с языческими мистериями. В этом случае оно являлось понятием, хотя обобщающим эти таинства и выделяющим их из области других таинств и обрядовых священнодействий, но носящих на себе характер случайного происхождения, а не выработанных путем сравнения всех семи таинств между собою по существу. Итак, в первом случае μυστριον=sacramentum было слишком широким понятием, в последнем – слишком тесным; в обеих же случаях оно отнюдь не выражало того, что соединяем мы ныне с понятием таинств. |
| В цитованных местах из Вульгаты термин sacramentum почти всегда выступает в сопровождении таких слов, как revelatio, illustratio, manifestare, illuminare, ясно указывающих, что с термином sacramentum соединяется представление о чем-то сокровенном, таинственном, которое потом открывается, освещается. Употребление sacramentum в смысле вообще res arcana et secreta особенно рельефно выступает в переводе (в Вульгате) одного места из книги пр. Даниила (2:47): Tunc rex Nabuchodonosor… ait Danieli: vere Deus vester Deus deorum est et Dominus regum et revelans mysteria; quoniam tu potuisti aperire hoc sacramentum. Здесь радом стоят, как равносильные по смыслу выражения: revelare mysteria и aperire sacramentum. Из этого равенства двух выражений, в которых сверх того два элемента: revelare и aperire, оказываются тожественными по смыслу, заключаем о семасиологическом равенстве остальных двух элементов: mysteria и sacramentum. Подобным образом и у Тертуллиана встречается (в De praescr. 26) такая фраза: Dominus palam edixit sine ulla significatione alicujus tecti sacramenti. Тут выражение palam edixit —542— (открыто сказал) играет роль резкого противоположения, контраста по отношению к significatio tecti sacramenti. Наконец, не лишне упомянуть о том, что у церковных писателей таинство причащения иногда обозначается термином sacramentum без всякого другого определяющего слова или эпитета (Cassiod. 5. Hist. Eccl. 31 ). 455 Очевидно, что в этом случае оно рассматривается как μυστριον κατ’ ξοχν по своей глубокой таинственности. И если при этом употреблено было слово sacramentum, то ясно, что с этим термином крепко был связан смысл тайны, таинства, и он играл роль эквивалента греческого термина μυστριον. Но равносильно ли слово sacramentum, по своему этимологическому смыслу и по его классическому употреблению, греческому термину μυστριον? Оказывается, что далеко нет, и ряд справок из языческих латинских писателей рисует нам совершенно иную семасиологическую физиономию рассматриваемого термина. |
| Есть два исследования, специально посвященные изучению того, в каком смысле слово sacramentum употребляется у латинских отцов. Одно из них принадлежит протестанту Авг. Гану и есть журнальная статья 19 , а другое Грене – римскому католику и представляет отдельную брошюру 20 , но оба эти исследования не доводят изучения данного предмета до конца. Впрочем, некоторым восполнением в этом случае может служить сделанное в труде другого протестантского писателя (не посвященном впрочем, специально этой филологической цели), Г. Л. Гана, обозрение употребления sacramentum у латинских отцов и писателей, начиная с Августина до Тридентского собора 21 . Что же касается употребления слова μυστριον и других с ним сродных в творениях отцов греческих, то западные ученые не представили ни одного, хотя бы небольшого трактата по этой части. Они касаются этого предмета только вскользь, мимоходом, именно когда говорят о sacramentum, сравнивая это последнее с греческим μυστριον и сообщая об употреблении последнего самые общие сведения, подкрепляемые крайне ограниченным количеством и притом случайно пришедших на память мест из отеческих творений греческого востока. Что же касается другой, более существенной стороны догматического исследования о таинствах, именно того, насколько разработана западными учеными, применительно к новой постановке вопроса, история отеческих взглядов и понятий о таинствах, безотносительно к история терминологии, то здесь найдем еще более ощутительный недостаток и большие пробелы в западной литературе. Ни протестанты, ни римские католики не представили ни одного обстоятельного и полного исследования отеческих взглядов на все семь таинств. Протестанты дали с своей стороны только общие очерки постепенного, как, они выражаются, развития – в период досхоластический – понятия таинства и увеличения числа таинств. Такие очерки находим в трудах Г. А. Гана, который, кроме довольно большого трактата (выше несколько раз упомянутого), посвятил этому предмету еще отдельную брошюру 22 ). |
|
|
