| Скачущий в судно данаец; и пусть ужаснутся народы Слезную брань наносить укротителям коней троянам! Вестники, Зевсу любезные, вы объявите, да в граде Бодрые отроки все и от лет убеленные старцы Трою святую кругом стерегут с богосозданных башен; 520 Жены ж, слабейшие силами, каждая в собственном доме, Яркий огонь да разводят, и крепкая стража да будет: В град не ворвался б враждебный отряд при отсутствии воинств. Так да будет, как я говорю, браноносцы трояне! Мысли, народу сегодня полезные, сказаны мною; 525 Завтра другие троянам, смирителям коней, скажу я. Льщуся, молясь и надеясь на Зевса и прочих бессмертных, Я изгоню из Троады неистовых псов навожденных, Коих судьба лихая на черных судах привела к нам. Но во мраке ночном охраним и себя мы во стане; 530 Завтра же, с светом Зари, ополчася оружием бранным, Мы пред судами ахеян воздвигнем свирепую жесточь. Там я увижу, меня ль Диомед, воеватель могучий, Боем к стенам от судов отразит или я, Диомеда Медью убив, в Илион возвращуся с корыстью кровавой. 535 Завтра пред нами покажет он мужество, если посмеет Встретить летящий мой дрот; но, надеюся, завтра меж первых Будет пронзенный лежать, с неисчетными окрест друзьями, Он перед солнцем всходящим. О! если бы столько же верно Был я бессмертен и жизнью моей никогда не стареющ 540 Славился всеми, как славятся Феб и Паллада Афина, — Сколько то верно, что день сей несет аргивянам погибель!” Так Приамид говорил, – и кругом восклицали трояне; Быстрых коней отрешали, под ярмами потом покрытых, И, пред своей колесницею каждый, вязали браздами. 545 После из града и тучных волов, и упитанных агниц К рати поспешно пригнали, вина животворного, хлебов В стан принесли из домов, навлачили множество леса И сожигали полные в жертву богам гекатомбы. Их благовоние ветры с земли до небес возносили 550 Облаком дыма; но боги блаженные жертв не прияли, Презрели их; ненавистна была им священная Троя, И владыка Приам, и народ копьеносца Приама. Гордо мечтая, трояне на поприще бранном сидели Целую ночь; и огни их несчетные в поле пылали. |
| Дело здесь, конечно, не в оценке Салтыкова-Щедрина 518 : взаимное тяготение о. Ф. и В. В. Розанова 519 вскрывает их внутреннее сродство ближайшим образом в «вопросах плоти». Выражения вроде: «блеск святой преображенной плоти», «ценность плоти», фигурируют уже в письме под заглавием« Утешитель», 520 где преимущественно сконцентрирована эсхатология о. Ф. А что хочет этим автор сказать, станет понятным, если мы обратим свое внимание на его фразу: святые Конца Истории 521 «наполовину уже не 522 монахи в узком смысле слова». 523 Не монахи, конечно, под углом идей автора, развиваемых в письме «Тварь». Вот они, не нуждаясь в особенных комментариях, в извлечении. 524 «Тело – нечто целое, нечто индивидуальное, нечто особливое». «То, что обычно называется телом, не более как онтологическая поверхность, 525 а за нею, по ту сторону этой оболочки, 526 лежит мистическая глубина 527 нашего существа», не душа в обычном понимании, а душа (?!) тела, или, как о. Ф. выражается, «тело 528 в теле». Это один тезис. Но сейчас же шаг, или, в крайнем случае, полшага назад. «Все то, что мы называем «внешней природой», вся «эмпирическая действительность», со включением сюда нашего «тела», это только поверхность раздела между двух глубин бытия: глубины «Я» и глубины не «Я», и потому нельзя сказать, принадлежит ли наше «тело к Я и к не Я». 529 Впрочем, автор быстро оправляется и на следующей странице, вслед за Пеладоном, 530 Уайльдером, Фольцем, Океном, Спиксом и др., до древних египтян включительно, «им уже замечается симметрия верхней и нижней части тела, так называемая гомотипия 531 верхнего и нижнего полюсов. Низ человека, как бы зеркальное отражение верха его». «Онтологическим средоточием тела служит не 532 та или другая конечность, а центр гомотипии, т. е. срединная 533 часть человека». «Если грудь – средоточие тела, то сердце – средоточие груди». «Мистика церковная есть мистика груди». 534 Отсюда в дальнейшем « идея святого тела», между которой и « идеей обожения», высказанной некоторыми, и уж, во всяком случае, не сонмами 535 церковных писателей христианской древности, о. |
| Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель Долго безмолвный сидел; а она, как объяла колена, Так их держала, припавши, и снова его умоляла: “Дай непреложный обет, и священное мание сделай, 515 Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь, Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся”. Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель: “Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью; 520 Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани. Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню: Зри, да уверенна будешь, – тебе я главой помаваю. 525 Се от лица моего для бессмертных богов величайший Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно, И не свершиться не может, когда я главой помаваю”. Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями: Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида 530 Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный… Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа; Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных 535 Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися. Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера Все познала, увидя, как с ним полагала советы Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида. Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса: 540 “Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы? Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно Тайные думы держать; никогда ты собственной волей Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!” Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных: 545 “Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать; Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга! Что невозбранно познать, никогда никто не познает Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных. Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить, |
| Сходная с Ментором видом и речью, богиня Афина; Радостью был он проникнут, ее пред собою увидя. 505 К сыну потом обратяся, он бросил крылатое слово: “Друг Телемах, наступила пора и тебе отличиться Там, где, сражаясь, великою честью себя покрывает Страха не знающий муж. Окажися достойным породы Бодрых отцов, за дела прославляемых всею землею”. 510 Кротко отцу отвечал рассудительный сын Одиссеев: “Сам ты увидишь, родитель, что я посрамить не желаю Бодрых отцов, за дела прославляемых всею землею”. Так он сказал. Их услышав, Лаэрт вдохновенно воскликнул: “Добрые боги, какой вы мне день даровали! О, радость! 515 Слышу, как сын мой и внук мой друг с другом о храбрости спорят!” Дочь многосильная Зевса, к нему подошедши, сказала: “Бодрый Аркесиев сын, из товарищей всех мне милейший, В помощь призвавши Зевеса отца и Афину Палладу, Выдь на врага и копье длиннотенное брось наудачу”. 520 Слово ее пробудило отважность великую в старце; Он, помоляся владыке Зевесу и грозной Палладе, Вышел вперед и копье длиннотенное бросил, не целясь. В медноланитный Евпейтов шелом он попал, и, защиту Меди пробивши, расколотый череп копье просадило; 525 Грянулся навзничь Евпейт, и на нем загремели доспехи. Тут на передних ударя сам-друг, Одиссей с Телемахом Начали быстро разить их мечом и копьем; и погибли Все бы они и домой ни один не пришел бы обратно, Если бы дочь громовержца эгидоносителя Зевса 530 Громко не крикнула, гибель спеша отвратить от народа: “Стойте! Уймитесь от бедственной битвы, граждане Итаки! Крови не лейте напрасно и злую вражду прекратите!” Так возопила Афина; все схвачены трепетом: бледным Были они и, оружие в страхе из рук уронивши, 535 Пали на землю, сраженные криком богини громовым; В бегство потом обратясь, устремились, спасаяся, в город. Громко тогда завопив, Одиссей, непреклонный в напастях, Кинулся бурно преследовать их, как орел поднебесный. Но громовою стрелою Крониона вдруг раздвоилось 540 Небо, и ярко она пред Афиной ударила в землю. Дочь светлоокая Зевса тогда Одиссею сказала: |
| 520 Пирос герой, Имбразид, к Илиону из Эны притекший. Обе на голени жилы и кость раздробил совершенно Камень бесстыдный, и навзничь, шатаяся, в прах Амаринкид Грянулся, руки дрожащие к милым друзьям простирая, Дух предающий; а тут прилетел поразивший фракиец, 525 Пирос могучий, и пику вонзил средь утробы; на землю Вылилась внутренность вся, – и мрак осенил ему очи. Пироса бурного пикой ударил Фоас этолиец В перси, выше сосца, и вонзилася в легкое пика. Быстро примчался Фоас этолиец; могучую пику 530 Вырвал из персей фракийца и, меч обнажив изощренный, В чрево его посредине ударил и душу исторгнул; Сбруи ж похитить не мог: обступали героя фракийцы, Мужи высокочубастые, грозно уставивши копья. Ими, сколь ни был огромен, и крепок, и мужеством славен, 535 Прогнан Фоас; и назад отступил, поколебанный силой. Так по кровавому праху один близ другого простерлись Копьями грозных фракиян и меднооружных эпеян Два воеводы, и окрест их многие пали другие. Делу сему не хулу произнес бы свидетель присущий, 540 Если б, еще невредимый, не раненный острою медью, Он среди боя вращался и если б Афины Паллады Дланию был предводим и от ярости стрел охраняем. Много и храбрых троян, и могучих данаев в день оный Ниц по кровавому праху простерлося друг подле друга. Геба (Гебея) – дочь Зевса и Геры, вечно юное божество – олицетворение расцвета человеческой жизни, который наступает, по мнению греков, после восемнадцати лет. Геба прислуживает богам во время пиров. После обожествления Геракла она была дана богами ему в жены. Тритогена (Тритония) – неясный по смыслу эпитет Афины. Тритогения Алалкомена – Афина; смысл ее культового имени Тритогения неясен; Алалкомена значит “отражающая врагов, защитница”. …разрушивши клятву. – Нарушив клятву, троянцы тем самым обрекают свой город на гибель в наказание за вероломство. Запон — военный пояс с обшитым медными пластинками передником; этот передник вместе с панцирем образует двойной слой брони. Навязь — матерчатый широкий пояс, обшитый медными пластинками. |
| Встретиться: кажется мне человеком он, много видавшим”. Так Пенелопе ответствовал ты, свинопас богоравный: “Если б твои женихи хоть на миг поутихли, царица, Милое сердце твое он своим бы рассказом утешил. 515 Три дня и три ночи он уж гостит под моею убогой Кровлей; пришел же ко мне, с корабля убежав от феспротов. Мне о своих приключеньях еще он не кончил рассказа; Но как внимают певцу, вдохновенному свыше богами, Песнь о великом поющему людям, судьбине подвластным, 520 В них возбуждая желание слушать его непрестанно, Так я внимал чужеземцу, сидя перед ним неподвижно; С ним Одиссей по отцу, говорит он, считается гостем; В Крите широкоравнинном, отчизне Миноса, рожденный, Прибыл оттоле сюда он и много превратностей встретил, 525 Скудно мирским подаяньем питаясь; и слышал он, будто Края феспротов, соседнего с нашей Итакой, достигнул Царь Одиссей, возвращался в дом свой с великим богатством”. Кончил. Разумная так отвечала ему Пенелопа: “Кликни его самого; я желаю, чтоб сам рассказал он 530 Все мне подробно, покуда игрой на дворе перед дверью Или во внутренних горницах будут они забавляться; Дома они про себя сберегают свои все запасы, Хлеб и вино золотое; их тратят домашние люди; Им же удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою, 535 Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать, Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадно Тратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такого Мужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить. Если же он возвратится и снова отчизну увидит, 540 С сыном своим он отмстит им за все”. Так царица сказала. В это мгновенье чихнул Телемах, и так сильно, что в целом Доме как гром раздалось; засмеявшись, Евмею, поспешно Кликнув его, Пенелопа крылатое бросила слово: “Добрый Евмей, приведи ты сюда чужеземца немедля; 545 Слово мое зачихнул Телемах; я теперь несомненно Знаю, что злые мои женихи неизбежно погибнут Все: ни один не уйдет от судьбы и от мстительной Керы. Выслушай то, что скажу, и заметь про себя, что услышишь. Если меня без обмана он доброю вестью утешит, |
| Завтра ж, друзья, в благодарность за ваше сопутствие, вас я В дом наш со мной отобедать и выпить вина приглашаю”. Феоклимен богоравный тогда вопросил Телемаха: “Сын мой, куда же пойти присоветуешь мне ты? К какому 510 Жителю горно-суровой Итаки мне в дом обратиться? Или прямою дорогою в ваш дом пойти к Пенелопе?” “Феоклимен, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, – В прежнее время тебя, не задумавшись, прямо бы в дом свой Я пригласил: мы тебя угостили б как должно; теперь же 515 Худо там будет тебе без меня; ты увидеть не можешь Матери милой; она, на глаза женихам не желая Часто являться, сидит наверху за тканьем одиноко; Но одного я из них назову, он доступнее прочих: То Евримах благородный, Полибия умного сын; на него же 520 Смотрит в Итаке народ, как на бога, с почтеньем великим. Он, без сомнения, лучший меж ними; усердней других он С матерью брака, чтоб место занять Одиссеево, ищет; Но лишь единый в эфире живущий Зевес Олимпиец Ведает, что им судьбой предназначено – брак иль погибель?” 525 Кончил; и в это мгновение справа поднялся огромный Сокол, посол Аполлонов, с пронзительным криком; в когтях он Дикого голубя мчал и ощипывал; перья упали Между Лаэртовым внуком и судном его быстроходным. Феоклимен, то увидя, отвел от других Телемаха, 530 За руку взял, и по имени назвал, и шепотом молвил: “Знай, Телемах, не без воли Зевеса поднялся тот сокол Справа; я вещую птицу, его рассмотрев, угадал в нем. Царственней вашего царского рода не может в Итаке Быть никакой; навсегда вам владычество там сохранится”. 535 Феоклимену ответствовал сын Одиссеев разумный: “Если твое предсказание, гость чужеземный, свершится, Будешь от нас угощен ты как друг и дарами осыпан Так изобильно, что каждый, с кем встретишься, счастью такому Будет дивиться”. Потом он сказал, обратяся к Пирею: 540 “Клитиев сын, благородный Пирей, из товарищей, в Пилос Вместе со мною ходивших, ты самый ко мне был усердный. Будь же таков и теперь, пригласи моего чужеземца В дом свой, и пусть там живет он, покуда я сам не приду к вам”. |
| Честь, на воздание коей всех добрых склоняются души. 515 Если б даров не давал, как теперь, так и после, толь многих, Сын Атреев, но все бы упорствовал в гибельном гневе, — Я не просил бы тебя, чтобы, гнев справедливый отринув, Ты защитил аргивян, невзирая, что жаждут защиты. Много и ныне даров он дает и вперед обещает; 520 С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых, В целом народе избранных, тебе самому здесь любезных Более всех из данаев. Не презри же их ты ни речи, Ни посещения. Ты не без права гневался прежде. Так мы слышим молвы и о древних славных героях: 525 Пылкая злоба и их обымала великие души; Но смягчаемы были дарами они и словами. Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых: Как оно было, хочу я поведать меж вами, друзьями. Брань была меж куретов и бранолюбивых этолян 530 Вкруг Калидона града, и яростно билися рати: Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный, Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить. Горе такое на них Артемида богиня воздвигла, В гневе своем, что Иней с плодоносного сада начатков 535 Ей не принес; а бессмертных других насладил гекатомбой; Жертвы лишь ей не принес, громовержца великого дщери: Он не радел, иль забыл, но душой согрешил безрассудно. Гневное божие чадо, стрельбой веселящаясь Феба Вепря подвигла на них, белоклыкого лютого зверя. 540 Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая: Купы высоких дерев опрокинул одно на другое, Вместе с кореньями, вместе с блистательным яблоков цветом. Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый, Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами 545 Многих: его одолеть не успели бы с малого силой — Этаков был! на костер печальный многих послал он. Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю, Бой о клыкастой главе и об коже щетинистой вепря Между сынами куретов и гордых сердцами этолян. 550 Долго, пока Мелеагр за этолян, могучий, сражался, Худо было куретам: уже не могли они сами В поле, вне стен, оставаться, хотя и сильнейшие были. Но когда Мелеагр предался гневу, который |
| Plato, Leg. I 624 a; 632 d; Aristoteles, fr. 535 Rose; Ephoros, fr. 63 FHG; cf. Strabo, X 4, 8. Chamaileon, fr. 29 Koepke; Aristoteles, fr. 548 Rose. Cf. Plato, Gorgias, 525 b-c. Cf. Deut. 8: 2: 11: 5. Cf. I Io. 3: 14. I Petr. 4: 8. Cf. Gen. 28: 21. Cf, I Cor. 1: 24. Пс. 35: 2; Rom. 3: 18. I Tim. 1: 8. Cf. I Tim. 1: 7. I Tim. 1: 5. Plato, Politucus, 287 a. Cf. Resch, Agrapha, 43. Homerus, Ilias, V 127. Чтение манускрипта: «четверояким», поэтому издатели (Bigg) добавляют сюда четвертый способ: «по-уподоблению». Myconos — это остров, неподалеку от Делоса, где, как утверждали некоторые шутники, все обитатели были лысыми, то есть «все как один». Plato, Timaeus 22 b. Hermes, Visiones III 4, 5. Cf. Homerus, Ilias, III 108. Cf. Prov. 6: 23. Pindar, fr. 152 b. Hesiodus, Opera et Dies, 276—279. Plato, Politicus, 301 c; 309 c-d; Leg. II 658 e — 659 a. Kerygma Petri, fr. 1; E. Hennecke, New Testament Apocrypha, ed. W. Schneemelcher, tr. R. McL. Wilson (Philadelphia, 1964), II 94—102. Книга вторая I. Предварительные замечания (1, 1) Поскольку Писание назвало эллинов ворами (Io. 10:8.) варварской философии, то следующей нашей задачей будет краткое прояснение этого обстоятельства. Мы покажем, что в своих сочинениях они не только копируют удивительные истории, которые открывает наше предание, но также и заимствуют важнейшие из наших учений и искажают все, что касается веры и мудрости, гносиса и научного знания, надежды и милосердия, раскаяния и воздержности и, наконец, страха Божьего, который является воистину средоточием добродетелей, ведущих к истине. (Тот же факт, что наши Писания намного древнее, уже было доказано; (2) и мы привлечем в наших заметках все необходимое и подходящее для демонстрации этого факта.) Мы проникнем во мрак варварской философии, всмотримся в ее символизм и загадочные образы, о которых особенно заботились ревнители древних преданий. И все это полезно, а лучше сказать, совершенно необходимо разобрать в целях познания истины. |
| 525. Cм. Brown R.P. 615. 526. Cм. Kümmel W.G. P. 342. 527. Предлагаются более корректные выражения: «протогностицизм», «прегностицизм», «начальный гностицизм» и др. — cм. Horgan M.P. The Letter to the Colossians.//NJBC. P. 878; Гатри Д.С. 434, сн. 6. 528. Cм. Kümmel W.G. P. 342-3; Brown R.P. 611-3. 529. Впрочем, против отрицательных выводов подобной статистики говорит то, что термина «оправдание» нет в 1 Фес., Флп. и 2 Кор., слова «Закон» нет в 1 Фес. и 1 Кор., а слова «спасение» нет в Гал. — cм. Brown R.P. 611. 530. См. об этом подробнее в: Horgan M.P. The Letter to the Colossians.//NJBC. P. 876-7; Kümmel W.G. P. 341-2; Brown R.P. 610-1; Гатри Д. С. 439-43. 531. Cм. Horgan M.P. The Letter to the Colossians.//NJBC. P. 877. 532. Гатри Д. С. 442. 533. Dunn J. P. 286. 534. Кол. 2, 8 даже создает впечатление, что речь идет лишь о потенциальной опасности: «Мы не можем быть уверены, что колосские христиане были полностью в курсе опасности». — Brown R. P. 605. 535. Синкретизм — эклектичное сочетание в одном религиозном учении или религиозной практике различных по своему происхождению верований. 536. Cм. Dunn J. P. 287. 537. Впрочем, термин «тайна» выводит нас совсем не обязательно на гностицизм, и также не обязательно на всевозможные «тайные» религиозные системы и учения, действительно распространенные в Малой Азии. Здесь за Павлом стоит гораздо более близкий, прямой и «родной» фон — иудаизм, в особенности иудейская апокалиптика, берущая начало в Ветхом Завете и часто оперирующая понятием «тайна». С его помощью выражается идея, что Бог до определенного времени держит в тайне Свои замыслы («совет превечный»), чтобы затем открыть их (отсюда — откровение, греч. a)poka/luyij) особым избранникам-тайнозрителям. Большое внимание теме такой тайны уделено в Кумранской литературе. — cм. Brown R. P. 607. N. 19; P. 634. 538. Cм. Horgan M.P. The Letter to the Colossians.//NJBC. P. 877. 539. Гатри Д. С. 437. 540. Под «стихиями мира» (ta stoixei=a tou=ko/smou) в греческой философии понимались элементы, из которых все состоит (земля, огонь, вода, воздух); однако в эллинистические времена термин обозначал и духовные начала и небесные власти, которые якобы управляют миром и человеческими жизнями. — cм. Brown R. P. 605-6. |
|
|
