| 17). Здесь понятие общины выступает в сакральном значении. К. как теократическая община часто обозначается выражением (Нав 8. 35; в общей сложности 10 раз в ВЗ) или (Числ 16. 3; в общей сложности 10 раз в ВЗ). Сакрализованное употребление термина неразрывно связано с конкретно-национальным пониманием К., но это не исключает употребления понятия К. в религиозном смысле по отношению ко всем, кто готовы принять истинного Бога («собери ( ) народ… и пришельцев твоих ( ), которые будут в жилищах твоих, чтоб они слушали и учились, и чтобы боялись Господа, Бога вашего, и старались исполнять все слова закона сего» - Втор 31. 12). Т. о., К. означает всю совокупность народа («…пред всем собранием Израиля, и женами, и детьми, и пришельцами, находившимися среди них» - Нав 8. 35; ср.: Втор 12) и соотносится со словом (см.: Нав 18. 1: «Все общество сынов Израилевых ( ) собралось ( ) в Силом...»). В то же время в Лев 4. 13 понятия и четко противопоставлены: «Если же все общество Израилево ( ) согрешит по ошибке, и скрыто будет дело от глаз собрания ( )…» Возможно, обозначает здесь часть общества ( ), наделенную судебными полномочиями. В этом случае знаменательна параллель между Лев 4. 17 и Иез 16. 40; 23. 46, где термин К. ( ) напрямую связан с указанием на выполнение судебных функций. Такое же ограничение значений слова «кагал» следует принять и для Втор 19, где приводится перечень ограничений при вхождении в «общество Господне» ( ), связанных как с телесными недостатками, так и с родословной человека. Тем не менее в Свящ. Писании К. не выступает в роли конкретной общественной орг-ции с четко определенными функциями. Убедительным представляется разграничение и связанное не с количественным и качественным, а с функциональным различием этих понятий: К. ( ) - это община ( ), созванная по к.-л. конкретному случаю (TDOT. Vol. 12. P. 554). Такое разграничение подтверждается наиболее частой формой перевода термина в LXX - κκλησα - от глагола κκαλω - созывать. |
| 20; Иер 33. 11 сл.; Пс 99. 5; 105. 1; 106. 1-8. 15). Инициатор завета-союза не может пренебречь своими партнерами. Большинство метафор, к-рыми ВЗ иллюстрирует реальность завета, передают твердость и преданность, содержащуюся в слове будь то метафора, отражающая отношения отца и сына, пастыря и стада или брачного союза (брак - особая сфера для проявления ). У прор. Осии этот термин обозначает отношения Яхве с Его народом, обязательства народа по отношению к Яхве и взаимоотношения внутри народа, поскольку в учении пророков о человеческих отношениях представляется по схеме Божественного и некого свода обязательств, как у Мих 6. 8: «О, человек! сказано тебе, что - добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим»,- показывающего, что подражание Богу есть главная движущая сила религии и этики ВЗ. Углубление идеи пророками иногда помещает за пределами завета; именно поэтому нарушение завета людьми не означает отмены . Яхве говорит неверному Израилю: «И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии » (Ос 2. 19); «на малое время Я оставил тебя, но с великою милостью восприму тебя. В жару гнева Я сокрыл от тебя лицо Мое на время, но вечною милостью помилую тебя, говорит Искупитель твой, Господь» (Ис 54. 7-8). В этих стихах уже более не связь, поддерживающая завет, но собственно источник того, что побуждает Бога входить в отношения с Его народом,- любовь и благодать. Термины , и , - милость, замещающие - завет, делают значение явным: Исх 34. 7; Числ 14. 19; Ис 63. 7; Иер 32. 18; Плач 3. 32; Пс 85. 5; 144. 8 не принадлежат уже к языку завета и используются в смысле, исключающем обоюдность, т. е. не требуют эквивалентного ответа человека. до такой степени неожиданный акт, что в нек-рых текстах он рассматривается как чудо: «Яви дивную милость Твою, Спаситель уповающих [на Тебя] от противящихся деснице Твоей» (Пс 16. 7); «благословен Господь, что явил мне дивную милость Свою» (Пс 30. 22); «да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих» (Пс 106. 8, 15, 21, 31). Однако, сохраняя термин пророки тем самым настаивают на твердости и надежности, к-рая всегда характеризует действия Божии. Согласно им, не то удивительно, что Бог милостив и благ, ибо и о др. «богах» говорится то же, но то, что любовь Его тверда и истинна. Параллельно с углублением идеи обнаруживается ее значение в отношении ко времени. Яхве принадлежит и будущему, и прошлому, посредством Яхве является уверенностью для будущего (Пс 88. 3; Ис 55. 3) - это не просто проявление Божественной верности в прошлом, благодать, неизменно обещанная царю Давиду,- лишь первый знак, осуществления ее ждал народ. Расширение концепции происходило в пространстве: отношение Яхве ко всему творению также характеризуется как (Пс 32. 5; 35. 7; 118. 64). Псалом 135 рассматривает не только историю, но и творение как результат (5-9). |
| 2. Одна библейская книга может толковать другую. Уже внутри ВЗ мы сталкиваемся с ситуациями (правда, довольно редкими), когда более поздний текст разъясняет смысл более раннего. В 32-й главе Бытия рассказывается загадочная история о поединке Иакова с Незнакомцем, который не назвал себя, но дал Иакову новое имя Израиль. Зато пророк Осия (12:3–4) раскрывает личность Незнакомца вполне ясно: «Еще во чреве матери запинал он брата своего, а возмужав – боролся с Богом. Он боролся с Ангелом – и превозмог». Таким образом, он даже поясняет, как именно Иаков мог бороться с Богом – в данном случае, как и в некоторых других, Бога представлял ангел, имевший некое подобие тела. Когда НЗ авторы обращались к ВЗ, они без колебаний придавали знакомым словам смысл, который, по-видимому, сильно отличался от изначального 62 . Таким образом новозаветные авторы актуализируют ветхозаветный текст. Например, Марк начинает свое Евангелие с двух цитат, которые однозначно относит к Иоанну Крестителю 63 . Первая («Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою», 1:2) взята из пророка Малахии (3:1). В своем изначальном историческом контексте эта цитата довольно загадочна; весьма вероятно, что Малахия здесь ссылается на Исх 23 («Вот, Я посылаю пред тобою Ангела хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил»), где речь идет об исходе израильтян из Египта. А вторая цитата («Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему», 1:3), взятая из пророка Исайи (40:3), в своем непосредственном контексте явно говорит о возвращении израильтян из вавилонского плена. Но чтобы воспринимать цитату из Исайи как пророческую в евангельские времена, ей нужно найти какое-то приложение, выходящее за узкие рамки того времени, когда она была впервые произнесена или написана. Именно это и делает евангелист, и судя по всему, для его аудитории это вполне нормально: подобное мы встречаем и в других Евангелиях, и в кумранских рукописях, и во множестве богословских произведений разных исторических эпох, как иудейских, так и христианских. |
| 4; Исх 32. 13). Столь на первый взгляд странная для богооткровенной религии недосказанность в представлениях о В. ж. объясняется в первую очередь тем, что, согласно Божественному замыслу, вера Др. Израиля должна была сконцентрироваться на ожидании грядущего Мессии. Если роль ВЗ сводилась гл. обр. к тому, чтобы быть подготовительной ступенью к пришествию Спасителя мира (ср.: Гал 3. 24), то естественно, что мессианская эсхатология и связанные с ней упования должны были оказаться в центре религ. сознания ветхозаветных людей, вытесняя из него все личные надежды на к.-л. частное воздаяние за гробом. Др. Израиль должен был твердо верить только в то, что обещанный Богом Мессия рано или поздно придет и Его приход радикально изменит участь человечества - наступит чаемое благоденствие. О характере этого благоденствия говорится весьма неопределенно, что позволяло большинству иудеев перетолковывать пророчества о пришествии Мессии и представлять Его Царство как национально-политическое торжество Израиля. Однако в книгах Пророков уже встречаются выражения, к-рые позволяют заключить, что умершие не просто спят вечным сном, но нек-рым образом осознают свое существование и испытывают определенные состояния (Иез 32. 18-32; Ис 14. 9-11; 66. 24). В ряде текстов ветхозаветные пророки связывают пришествие Мессии со всеобщим воскресением мертвых и судом: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!» (Ис 26. 19); «и многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан 12. 2). Но буквальное толкование этих пророчеств стало общепринятым лишь в новозаветной Церкви. В ветхозаветные же времена их рассматривали гл. обр. в контексте национальной истории. Напр., пророчество из книги Иезекииля о собирающихся воедино костях (37. 11-14) понималось как предсказание о грядущем соединении рассеянного Израиля (см.: Успенский Н. Д. Анафора//БТ. 1975. Сб. 13. С. 57). Лишь в позднейших книгах ВЗ идея посмертного существования человека, вера в воскресение мертвых и В. ж. выражается достаточно отчетливо. В Книге премудрости Соломона прямо говорится: «Неправо умствующие говорили сами в себе: коротка и прискорбна наша жизнь, и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада. ...Так они умствовали, и ошиблись; ибо... они не познали тайн Божиих, не ожидали воздаяния за святость и не считали достойными награды душ непорочных. Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (Прем 2. 1-5, 21-24; см. также: Прем 3. 1-4; 2 Макк 7. 9, 14; 12. 43; 3 Езд 2. 23). |
| 5), в т. ч. языческих идолов («истребите все изображения их», - Числ 33. 52), а также для передачи идеи физического сходства: «Адам... родил сына по подобию своему, по образу своему ( )» (Быт 5. 3). В Септуагинте слово обычно переводится как εκν (а в приложении к изображениям животных и языческих божеств еще и как εδολον: в Числ 33. 52, μοωμα в 1 Цар 6. 5 и τπος в Амос 5. 26). Греч. слово εκν обозначает нечто созданное по образцу, изображение, подобие, отражение, имеющее сходство с первообразом, но не тождественное ему по природе. В значении слов εκν и присутствует идея о том, что человек как образ Бога неразрывно связан со Своим Создателем и призван свидетельствовать собою о Первообразе в тварном мире. Эта мысль подтверждается и характером употребления этих слов в библейских текстах. В ВЗ не уточняется, в чем именно заключается сообразность человека Богу, но подчеркивается мысль об особенной избранности и максимальной близости его к Творцу: человек может именоваться тварным богом и сыном Создателя: «Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы» (Пс 81. 6). О. Б. в равной степени принадлежит как мужчинам, так и женщинам (Быт 1. 26, 27). Понятие «образ» в ВЗ принципиально не отличается от понятия «подобие», и чаще всего они употребляются как синонимы, однако в грекоязычной традиции, опиравшейся на текст Септуагинты, термины εκν и μοωσις (использовавшиеся для перевода древнеевр. «подобие») принято различать: О. Б.- изначальное богодарованное начало; подобие Божие - цель, к-рую человек призван достигнуть через развитие своих богообразных качеств. Поскольку О. Б.- это духовное понятие, оно не привносит в представление о Боге к.-л. ограничений или антропоморфности. Исходя из физических параметров человека невозможно делать выводы о природе Божества. Учение об О. Б. не может быть использовано для обоснования идолопоклонства: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа (οκ εδετε μοωμα) в тот день, когда говорил к вам Господь на горе Хориве из среды огня» (Втор 4. |
| В беседах с учениками и народом Иисус неоднократно говорил об имени Бога Отца. Уже в ВЗ Бог нередко назывался Отцом, однако именно в НЗ, в особенности в Евангелии от Иоанна, о Боге говорится гл. обр. как об Отце, во имя Которого Сын пришел на землю, от имени Которого Сын действует: «Я пришел во имя Отца Моего» (Ин 5. 43); «Дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне» (Ин 10. 25). В ходе беседы Иисуса с иудеями и эллинами Он говорит о Своей предстоящей смерти и обращается с молитвой к Отцу: «Отче! прославь имя Твое»,- на что голос с неба отвечает: «И прославил и еще прославлю» (Ин 12. 27-28). В др. молитве, произнесенной во время Тайной вечери и также обращенной к Отцу, Иисус говорит: «Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. ...Отче Святой! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. ...И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. ...Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин 17. 6, 11, 22, 25-26). Как в беседе с иудеями и эллинами, так и в молитве Тайной вечери тема имени Бога Отца тесно переплетена с темой славы Божией. Наивысшим моментом этой славы является крестная смерть Спасителя и Его воскрешение Отцом, к-рое описывается в терминах прославления имени Отца. Сын открывает Своим ученикам имя Отца, тем самым передавая им ту славу Божию, которую Отец дал Сыну. Единство учеников обусловлено тем, что им открыто имя Отца и дана слава Отца. Понятия И. Б. и славы Божией еще в ВЗ находились в неразрывной связи; поэтому не случайно, что и в устах Иисуса они также взаимосвязаны. Не случайно и то, что молитва, к-рую Иисус дал ученикам, начинается прошением об имени Отца («Да святится имя Твое» - Мф 6. 9), а заканчивается упоминанием о Его славе («Ибо Твое есть Царство и сила и слава...» - Мф 6. 13). |
| В ВЗ есть ряд упоминаний о др. видах казни, к-рые не предусмотрены законом Моисеевым, но к-рые налагались законной властью. Так, после завоевания Раввы Аммонитской жителей этого города царь Давид «вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими» (2 Цар 12. 31). После победы над идумеями иудеи, во главе к-рых стоял тогда царь Амасия , привели 10 тыс. пленных на «вершину скалы, и низринули их с вершины скалы, и все они разбились...» (2 Пар 25. 12). Впрочем, все перечисленные выше казни имели особый характер, потому что они налагались не на израильтян, а на побежденных противников. При наказании ударами бича или палки в соответствии с Второзаконием полагалось наносить не больше 40 ударов, «чтобы от многих ударов брат твой не был обезображен пред твоими глазами» (Втор 25. 3). В случае причинения тяжких телесных повреждений наказание налагалось в буквальном смысле по принципу око за око, зуб за зуб (Исх 21. 24). Тюремное заключение не предусматривалось в законе Моисеевом, хотя, по свидетельству ряда мест ВЗ, и применялось фактически. Так, царь иудейский Аса подверг прозорливца Ананию заключению в темницу (2 Пар 16. 10). Заключенных сковывали цепями, забивали в колодки (Иер 20. 2). В нек-рых случаях наказанием служил штраф. Оклеветавший новобрачную жену свою в добрачном нецеломудрии, помимо того что до конца жизни ее утрачивал право на развод с ней, должен был еще заплатить 100 сиклей серебра ее отцу (Втор 22. 19). Если кто в драке ударит «беременную женщину и она выкинет», то виновный должен при посредниках заплатить мужу пострадавшей жены, сколько тот потребует (Исх 21. 22). Воровство каралось многократным возмещением украденного (Исх 22. 1). Если же вор окажется не в состоянии заплатить штраф, то он сам подлежит продаже в рабство в возмещение причиненного им убытка (Исх 22. 3). В. п. включает и ряд процессуальных норм, касающихся судопроизводства по уголовным делам. Расследование дел полагалось производить публично, у городских ворот, поскольку это было самым людным местом (Втор 21. 19). Суд мог вынести обвинительный приговор только в том случае, когда обвинение подтверждалось не менее чем 2 свидетелями, показания к-рых ни в чем не противоречили друг другу (Числ 35. 30; Втор 17. 6). Лжесвидетель подвергался наказанию, полагавшемуся за преступление, в к-ром он клеветнически обвинял невиновного (Втор 19. 18-19). |
| В неск. древних ассир. клинописных табличках из Каппадокии сообщается о богатой одежде, называемой к-рую носили преимущественно женщины (The Assyrian Dictionary of the Oriental Inst. of the Univ. of Chicago. 1956. Vol. 4. P. 183); в угаритских текстах XV в. говорится о священных одеждах богини Анат, названных ( Dietrich. KATU. S. 4-5; Albright. 1941). В Месопотамии статуи божеств имели «золотые одежды» ( Oppenheim. 1949). В религ. практике Др. Востока эти священные облачения символизировали присутствие божества. В Др. Израиле золотое облачение, по мнению К. Майерс, имело то же назначение. Поскольку Бог Израиля Яхве, облаченный в одежды, не мог быть ни под каким видом изображен (тем более в виде статуи), то одежды первосвященника, и особенно Е., символизировали собой присутствие Бога (см.: Meyers. 1997. P. 550). В ВЗ упоминается т. н. льняной Е. ( букв.- ефод изо льна), который носили царские особы: Самуил (φοδ βαρ - 1 Цар 2. 18), Давид (στολ -2 Цар 6. 14; 1 Пар 15. 27), а также обычные священники (φουδ - 1 Цар 22. 18). Льняной Е., так же как и первосвященнический, использовался за богослужением. В нек-рых местах ВЗ слово «Е.» упоминается наряду с домашними идолами (терафимами). Так, Гедеон сделал из золота Е. «в своем городе, в Офре, и стали все Израильтяне блудно ходить туда за ним, и был он сетью Гедеону и всему дому его» (Суд 8. 27). «Некто на горе Ефремовой, именем Миха» устроил «дом Божий», в к-ром находились истукан и литой кумир, а также вылитые по заказу его матери и сделанные им Е. и терафим (Суд 17. 3-5). Большинство совр. комментаторов в этих стихах под Е. понимают или одежду для статуй божеств, или же самих идолов (возможно, речь идет о золотой статуе Яхве - ср.: 1 Цар 21. 9; см.: Davies H. G. Ephod//IDB. Vol. 2. P. 118). Последнее предположение делается на основании Ис 30. 22: «Тогда вы будете считать скверною оклад ( ) идолов из серебра твоего и оклад истуканов из золота твоего...» В Книге прор. Осии говорится, что Господь за отступление Израиля от истинного богопочитания лишает его Е. и терафима (Ос 3. 4). |
| Византийские канонисты иногда расширительно толковали законодательные права монарха. Напр., Феодор Вальсамон наделял императора не принадлежащей ему по праву властью в Церкви: «Императоры, как и патриархи, должны почитаться учителями в силу сообщаемого им помазания святым миром. Отсюда происходит право благоверных императоров поучать христианский народ и, подобно архиереям, кадить в Церкви... Сила и деятельность императора простирается на душу и на тело подданных, тогда как Патриарх есть только духовный пастырь» ( Ρλλης, Ποτλς. Σνταγμα. Τ. 4. Σ. 545). Однако тот же Феодор Вальсамон в другом месте приходит к выводу, что «каноны имеют больше силы, нежели законы государственные, ибо они, каноны, как обнародованные и утвержденные святыми отцами и императорами, имеют такое же значение, как Священное Писание, а законы изложены лишь императорами и поэтому не могут возвыситься над Священным Писанием и канонами» ( Ρλλης, Ποτλς. Σνταγμα. I 2). В 131-й новелле имп. св. Юстиниана сказано, что теряет силу всякий гос. закон, противоречащий канонам (Novell. Just. 1). IX. Формальные источники права. Свящ. Писание. В качестве формального источника правовых норм ВЗ и НЗ имеют разное значение для Церкви. «...Закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал 3. 24), «имея тень будущих благ, а не самый образ вещей» (Евр 10. 1), явленный во Христе, Который «отменяет первое, чтобы постановить второе» (Евр 10. 9). Тем не менее Господь говорил о ВЗ: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф 5. 17). Иерусалимский Собор апостолов , описанный в Деяниях святых апостолов, в связи с разномыслием первых христиан об обязательности закона Моисеева для обращенных в христианство из язычников определил: «Ибо угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите» (Деян 15. 28-29). Т. о., большая часть ветхозаветных предписаний богослужебного, ритуального характера, а также собственно юридических норм в их букв. смысле утратила силу для христиан. Так, в христ. брачном праве безусловно отменен ветхозаветный левират . Тем не менее ветхозаветные правовые нормы оказали влияние на каноническое право христ. Церкви. Нек-рые из них признаются действующими в Церкви, напр. требование показаний 2 или 3 свидетелей для установления истины на суде (ср.: Втор 17. 6; 19. 15). |
| Выраженное в пророческой лит-ре представление о как божественной силе, действующей в истории, оказало влияние на историографию ВЗ: в девтерономическом повествовании (см. ст. Исторические книги ) судьба Израиля выражена в виде истории действий слова Яхве (см.: Rad. 1965. P. 94-95). Так, повествовательный цикл о завоевании обетованной земли в Книге Иисуса Навина завершается указанием на то, что «не осталось неисполненным ни одно слово из всех добрых слов, которые Господь говорил дому Израилеву; все сбылось» (Нав 21. 45). Подобные слова произносит и Иисус Навин в одной из своих прощальных речей (Нав 23. 14), при этом они дополняются характерным для девтерономического повествования указанием на 2 возможных исторических пути Израиля, образуя связующее звено между Книгой Иисуса Навина и последующими историческими книгами ВЗ: «Но как сбылось над вами всякое доброе слово, которое говорил вам Господь, Бог ваш, так Господь исполнит над вами всякое злое слово, доколе не истребит вас с этой доброй земли, которую дал вам Господь Бог ваш» (Нав 23. 15). В Первой книге Царств Саулу вменяется в вину то, что он не исполнил слово Господа (1 Цар 15. 11). Давид в своей благодарственной молитве в ответ на данное ему обетование просит Господа «утвердить на веки слово», к-рое Он изрек (ср.: 2 Цар 7. 25). В Третьей книге Царств Давид напоминает Соломону об этом обетовании, говоря о слове Господа, обещавшего сохранить за потомками Давида престол Израиля в случае, если они будут «ходить» пред Богом «в истине» (3 Цар 2. 4); как и в Книге Иисуса Навина (Нав 23. 14-15), рассуждение о слове Господа, связывающее текст с последующим циклом исторических повествований, приводится в прощальной речи главного действующего лица книги. Явившись Соломону, Бог обещает ему исполнить слово, сказанное Давиду (3 Цар 6. 12); как и в пророческой лит-ре, само это богоявление описано через выражение «и было слово Господа к Соломону» (3 Цар 6. 11). В молитве Соломона повторяются, вслед за Нав 21. 45 и 23. 14, слова о том, что «не осталось неисполненным ни одного слова из всех благих слов Его, которые Он изрек чрез раба Своего Моисея» (3 Цар 8. 56). С исполнением слова Господня связывается наказание Ахава (4 Цар 10. 10). Девтерономическое представление о слове Яхве как «движущей силе истории» получает продолжение и в позднейших исторических повествованиях книг Ездры и книг Паралипоменон, в которых с «исполнением слова Господня из уст Иеремии» связывается освобождение Иерусалима (ср.: 1 Езд 1. 1; 2 Пар 36. 22). Учение о Л. в межзаветный период |
|
|
