| Митрополит Макарий был одним из первых исследователей, обративших внимание на податные описания отдельных городов или областей как на тексты, содержащие важные сведения об уровне развития церковной жизни (количество храмов, количество духовных лиц), однако в 70-е гг. XIX в. в научный оборот были введены описания немногих территорий. Лишь начиная с 80-х гг. XIX в. был издан большой комплекс податных описаний украинских и части белорусских земель 2-й половины XVI в. , что дало возможность, несмотря на все, подчас весьма значительные, недостатки этих источников, серьезно обсуждать вопросы о густоте размещения православных приходов в отдельных районах, об увеличении их числа при колонизации неосвоенных земель, о численности духовенства в отдельных районах, удельном весе этой группы по отношению к общей численности населения. Наблюдения, подсчеты и соображения в исследованиях, сопровождавших издание переписей, можно рассматривать как важный вклад в изучение особенностей церковной жизни на белорусских и украинских землях . Начатые на рубеже XIX–XX вв., эти исследования, к сожалению, в дальнейшем не получили продолжения, и лишь в последнее время в работах молодого поколения польских ученых можно отметить попытки вернуться к изучению податных описаний как источников по истории Церкви . Источники, которыми располагал митрополит Макарий, давали серьезную основу для выяснения внешних условий существования Церкви, для анализа сложных отношений между духовенством, светским обществом и государственной властью; в гораздо более трудном положении историк оказался, когда надо было дать характеристику духовной жизни, круга интересов, стремлений и запросов западнорусского православного общества, литературных текстов и памятников церковного искусства, обращавшихся и созданных в этой среде. Здесь в ряде случаев в силу общей неизученности темы к 70-м гг. XIX в. высокопреосвященный Макарий был вынужден, не делая каких-то далеко идущих выводов, ограничиться введением в научный оборот тех доступных ему сведений, которые могли бы стать отправным пунктом для дальнейших исследований. В этом смысле большое научное значение имело включение в текст «Истории» сведений о собраниях рукописей Виленской публичной библиотеки и Литовской семинарии, в составе которых до нас дошли фрагменты библиотеки западнорусских митрополитов и библиотек ряда белорусских монастырей (Супрасльского, Жировицкого и др.), кроме того, митрополит Макарий дал обстоятельную характеристику старинной описи библиотеки Супрасльского монастыря как источника, содержащего наиболее обстоятельные сведения о круге чтения образованной части западнорусского монашества. |
| Пометное руководство в кн. «Ключ разумения» архим. Тихона Макариевского (РНБ. Q. XII. 1. Л. 4, 70–80-е гг. XVII в.) Пометное руководство в кн. «Ключ разумения» архим. Тихона Макариевского (РНБ. Q. XII. 1. Л. 4, 70–80-е гг. XVII в.) Теория линейной нотации Линейная нотация использована в «К. р.» как инструмент для изучения знаменной нотации. В параграфе «Сказание о нотном гласобежании» мон. Тихон Макариевский поместил некоторые сведения из теории линейной нотации: разъяснил принцип нотоносца, описал длительности, а также прокомментировал употребление бемоля, попутно сообщив некоторые сведения о сольмизации. Так, при использовании неключевого бемоля меняется гексахорд, что фактически меняет систему cantus durus на cantus mollis. Возвращение в cantus durus осуществляется с помощью бемоля («дондеже станет бемул по простому клявесу»), что подразумевает использование бемоля для нейтрализации предыдущего бемоля. О возможном использовании бемоля как знака, повышающего соседний звук, упоминали нек-рые исследователи (напр.: Цалай-Якименко О. С. Киïвська homaцiя як релятивна система (за рукописами XVI-XVII ст.)//Украïнське музикознавство. К., 1974. Вип. 9. С. 197-224; Конотоп А. В. Русское строчное многоголосие XV-XVII вв.: Текстология. Стиль. Культурный контекст. М., 2005. С. 100-102), однако далеко не все примеры выглядят убедительно. Возможно, такая функция бемоля не являлась свойством исключительно киевской нотации, а существовала и в западноевроп. традиции ( Berger K. Musica Ficta: Theories of Accidental Inflections in Vocal Polyphony from Marchetto Da Padova to Gioseffo Zarlino. Camb., 1987. P. 30). Цитированная фраза из «К. р.» является пока единственным известным описанием такой функции бемоля в источниках по теории музыки. В отдельных списках «К. р.» предложены некоторые дополнительные сведения, напр. о «бемулярном клявише» (РГБ. Ф. 379. 3). Терминология линейной нотации, используемая в «К. р.», имеет лат. и польск. корни: чвартка (польск. czwartka), бéмул (польск. bemul), голос (в значении сольмизационного слога - от лат. vox), отмена (польск. odmiana - ср.: Gorczyn J. A. Tabulatura muzyki albo Zaprawa muzykalna. Kraków, 1647, 1990r. (Monumenta musicae in Polonia. Ser. D, Bibl. antiqua; 16). [B8]), испация (лат. ispatium?). Поскольку в «К. р.», как и в др. русских текстах о музыке традиции линейной нотации XVII в., ряд польскоязычных терминов был использован ранее, чем в польск. текстах, это руководство является также источником и для польск. теории музыки. Наследие «К. р.» в более поздней традиции |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЗАБЕЛИН Иван Егорович (17.09. 1820, Тверь - 31.12.1908, Москва), историк, искусствовед, археолог, коллекционер, один из основателей Исторического музея (ныне Государственный Исторический музей (ГИМ)), автор более 250 работ, посвященных средневек. периоду русской истории, прежде всего истории Москвы. Род. в семье чиновника Тверской казенной палаты. Отец З. происходил из сельского духовенства, после окончания семинарии выбрал светскую карьеру. В 1821 г. Забелины переехали в Москву, отец З. умер, когда мальчику было 7 лет. Юный Иван прислуживал в ц. вмц. Параскевы Пятницы (Божедомской) недалеко от Пречистенского бульвара, где изучил основы церковнослав. языка и искусство колокольного звона. В 1832 г. был принят в Преображенское уч-ще при Екатерининском сиротском доме - московском гос. приюте для детей-сирот (ныне ул. Стромынка, 32), к концу 1-го уч. г. был первым учеником в классе. Программа Преображенского уч-ща давала возможность его выпускникам поступать во 2-й или 3-й класс гимназии, однако З. не имел средств продолжить образование. 12 нояб. 1837 г. он был принят на службу канцелярским служителем 2-го разряда в Оружейную палату, где хранились дворцовые архивы - одно из богатейших собраний рус. документов XVI-XVII вв. Это назначение определило дальнейшую судьбу З. В 1848 г. он получил должность помощника архивариуса, в 1856 г. стал архивариусом Московской дворцовой конторы. Одновременно с канцелярской работой, овладев навыками чтения скорописи, З. изучал документы дворцового архива, также рус. древности (оружие, одежду, предметы обихода), стал экскурсоводом, а затем и консультантом ученых посетителей Оружейной палаты. З. собирал и обрабатывал архивные материалы для историков И. М. Снегирёва и П. М. Строева . И. Е. Забелин. Литография. 70-е гг. XIX в. (ГПИБ) И. Е. Забелин. Литография. 70-е гг. XIX в. (ГПИБ) В 1842 г. в «Прибавлении к «Московским губернским ведомостям»» была опубликована 1-я статья З.- о поездках царей на богомолье в Троице-Сергиев мон-рь (Приб. |
| Владения Мансура Ассафа (1523-1580), самого влиятельного представителя этой династии, простирались от Бейрута до Хомса и Хамы; в 70-х гг. XVI в. Высокая Порта передала под его управление христ. районы Сев. Ливана (Джубайль, Эль-Батрун, Бшарри, Эль-Кура). Мукаддимы Бшарри некоторое время сохраняли власть как вассалы туркмен. эмиров, хотя ее ослабляли кровавые междоусобицы представителей различных ветвей правящего рода (т. н. Дом Бшарри и Дом Айн-Хилья) и возникновение автономных образований во главе с христ. старейшинами - шейхами или диаконами (в маронитской общине влиятельных мирян традиционно возводили в сан диакона и они управляли хозяйственными делами Церкви). Со временем Высокая Порта стала опасаться могущества Мансура Ассафа. Он создал сильную армию, оснащенную огнестрельным оружием, закупленным у венецианцев, и предположительно поддерживал политические контакты с католической Европой через посредство маронитского семейства Хубайш, состоявшего на его службе. Стремясь поставить Сев. Ливан под более жесткий контроль, османы в 1579 г. учредили новую административную единицу - эялет Триполи, во главе которого поставили не Мансура Ассафа, а его младшего союзника Юсуфа Сайфу. Это вызвало затяжное противостояние между 2 кланами, закончившееся гибелью последнего представителя рода Ассаф Мухаммада в 1591 г. Юсуф Сайфа стал новым гегемоном Сев. и Центр. Ливана. Православный мон-рь Хаматура. Х в., XVII в. Православный мон-рь Хаматура. Х в., XVII в. Местные православные играли видную роль в администрации семейства Сайфа, что, возможно, стало одним из факторов культурного подъема правосл. арабов Триполийско-Аккарского региона в кон. XVI - нач. XVII в. Лит. оживление, ставшее 1-й фазой т. н. Мелькитского ренессанса , совпало с периодом доминирования выходцев из Сев. Ливана в высшей иерархии Антиохийской Православной Церкви. На средства христ. церковной и светской знати был основан или обновлен ряд мон-рей вокруг Триполи (Хаматура, Кафтун, Баламанд и др.). В эпоху Контрреформации активизировалось католич. |
| Иоахим Флорский. Фреска собора св. Анастасии в Санта-Северина, Калабрия. Кон. XVI в. 1. «Liber de concordia (вариант: Liber concordiae) Novi ac Veteris Testamenti» (Книга согласования Нового и Ветхого Заветов; для книг I-IV существует совр. научное издание: Liber de concordia Novi ac Veteris Testamenti. 1983; кн. V доступна лишь в издании XVI в.: Liber concordiae Novi ac Veteris Testamenti. 1519. Fol. 60v - 135v). Работу над трактатом И. Ф. начал во время пребывания в Касамари между 1182 и 1184 гг. На основании того, что в «Завещании» И. Ф. говорит о «Книге согласования» как о законченном трактате, который ему удалось представить папе, исследователи предполагают, что трактат был завершен им либо к 1196 г. (визит к папе Целестину III), либо к 1198 г. (возможный визит к папе Иннокентию) (см.: Daniel R. E. Introd.// Ioachim Florensis. Liber de concordia Novi ac Veteris Testamenti. 1983. P. XXVI). C т. зр. содержания трактат разделяется на 2 практически равные по объему части: книги I-IV и кн. V. В 4 начальных книгах задачей И. Ф. является установить особого рода «соответствие», или «согласование», между ВЗ и НЗ. Он излагает здесь учение о смыслах Свящ. Писания, объясняет понятия «аллегории» и «согласования», предлагает учение о 3 эпохах мировой истории, или 3 «состояниях мира», а также о 3 «сословиях избранных». Т. о., книги I-IV являются «пролегоменами» к кн. V, к-рая посвящена исключительно «духовному толкованию» ВЗ. В 1-м разделе предлагается толкование повествования о творении из библейской кн. Бытие ( Ioachim Florensis. Concord. Fol. 60v - 73v); во 2-м разделе толкуются различные повествования из исторических книг ВЗ, начиная с повествования о Всемирном потопе и заканчивая возвращением иудеев из Вавилонского плена (Ibid. Fol. 73v - 106r); в 3-м разделе И. Ф. еще раз обсуждает символическое значение 70 лет Вавилонского плена (Ibid. Fol. 106r - 112v); в 4-м разделе обсуждаются 4 «особые» книги ВЗ: Книга Иова, Книга Товита, Книга Юдифи, Книга Есфири, к-рые И. Ф. считал соответствующими 4 Евангелиям НЗ (Ibid. Fol. 112v - 122v); в 5-м и 6-м разделах рассматриваются большие и малые пророческие книги ВЗ, наиболее детально - Книга пророка Даниила (Ibid. Fol. 122v - 135v). |
| 939 ПСРЛ. Т. 25, С. 139–141; Т. 23. С. 82–83; Великие Минеи Четьи, собранные всероссийским митрополитом Макарием. СПб., 1869. Сентябрь. Дни 14–24. Стб. 1305–1309. Подробно об этой «Повести» см.: Горский А.А. «Повесть о убиении Батыя» и русская литература 70-х гг. XV в.//Средневековая Русь [Вып.] 3 (в печати). 940 О датировке Жития Ионы см.: Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 184–188. Утверждение, что пророчества относительно освобождения от ордынских царей свидетельствуют о составлении Жития после 1480 г. (Лурье Я.С. Житийные памятники как источники по истории присоединения Новгорода//ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 48. С. 193) ие кажется основательным: в этом случае автор, скорее всего, подчеркнул бы, что пророчества Ионы сбылись; не сделать это – значит упустить возможность возвеличить дар предвидения своего героя. 945 Примерно в то же время была включена в летописание «Повесть о Темир-Аксаке», в которой подробно (в отличие от летописных известий о походе Тимура1395 г., принадлежащих современникам) описывается подход завоевателя к русским пределам (при этом подчеркивается его желание разорить Русь, вряд ли соответствующее действительности) и бегство, причиной которого назван страх перед возможным ударом русских войск (ПСРЛ. Т. 25. С. 222–225; Т. 23. С. 134). Все это было весьма актуально после отражения похода Ахмата 1472 г. и в ожидании его нового наступления и призвано было убедить в способности противостоять завоевателю, как бы силен он ни был. К 70-м годам XV в. относится также всплеск интереса к самой яркой победе над Ордой – Куликовской битве: именно к этому времени относится складывание двух дошедших до нас редакций «Задонщины» – Пространной и Краткой (См.: Кучкин. В.А. О термине «дети боярские» в «Задонщине»//ТОДРЛ. Т. 50. СПб., 1997. С. 109–114). 949 Флоря Б.Н. Греки-эмигранты в Русском государстве второй половины XV – начала XVI вв.: Политическая и культурная деятельность//Руско-балкански културни връзки през средневековието. София, 1982. С. 133–134. |
| Известны три сочинения, надписанные именем Епифания Премудрого: Житие Стефана Пермского, Житие Сергия Радонежского и Похвальное слово Сергию. Введенные в научный оборот списки Жития Стефана Пермского были не ранее XVI в., но В. П. Тузов выявил рукопись Жития, датированную 1480 г. (РНБ, собр. П. П. Вяземского, 10). Со своей стороны, могу указать еще более старший список 70–х годов XV в.: СанктПетербургское отделение Института российской истории РАН, ф. 238 (Коллекция Н. П. Лихачева), оп. 1, 161 (его описание см. в части 3). Привожу заголовок по этому списку: «Месяца априлиа в 26. Многогрешнаго и надостойнаго въ иноцех Епифания, съчинено бысть слово о Стефане бывшем епископе иже в Перми» (Лих. 161. Л. 165). Все списки отражают в принципе одну редакцию (я не рассматриваю сокращенные варианты). В научной литературе распространено мнение, что Житие Стефана Пермского написано вскоре после 1396 г. (года смерти Стефана), называют даже точные хронологические границы — 1396—1398 гг. Некоторые ученые более осторожно подходят к решению вопроса и считают, что оснований для датировки, исключающих начало XV в., нет . Между тем, в тексте Жития есть фраза, имеющая датирующее значение, которая до сих пор не привлекла внимание исследователей. Именно, в конце произведения автор обращается к святому: «князю великому в благоверстве многолетство даруй и благоденьство, и тишину мирну, и долготу дни устрой; митрополита же, правяща слово твоея истины, святительством честно встроена и благочестием преукрашена, в мире долгоденьствующа, даруй» . Я понимаю цитированный текст (ср. разные падежные окончания, когда речь идет о «князе» и о «митрополите») таким образом: автор просит о «даровании» Руси митрополита, что для периода с конца XIV в. по первую четверть XV в. возможно было только с 1406 до 1410 г. (в сентябре 1406 г. скончался митрополит Киприан, а в апреле 1410 г. в Москву пришел уже новый митрополит Фотий). Итак, создание Жития Стефана Пермского следует датировать 1406—1410 гг., причем более вероятными представляются 1408—1409 гг. (судя по тоскливому чувству, вызванному отсутствием на Руси митрополита). |
| Среди регулярных каноников наиболее крупными реформированными объединениями О. были Виндесхеймская конгрегация, действовавшая на нидерландских и герм. землях (см. в статьях Братья общей жизни , Devotio moderna ), и Латеранская конгрегация (первоначально центром была община каноников во Фреджонае близ Лукки; папа Римский Евгений IV (1431-1447) передал каноникам Латеранскую базилику, давшую название всей конгрегации; к нач. XVI в. в нее входило ок. 60 обителей, в т. ч. за пределами Италии). У бенедиктинцев движение О. означало продолжение реформы ордена, начатой папой Римским Бенедиктом XII (булла «Summa magistri», 1336). Центром бенедиктинцев-О. стал итал. мон-рь Субиако (с 1362). Монахи этого мон-ря оттуда участвовали в реформировании аббатств Кастль в Пфальце (с 1378), Санта-Джустина в Падуе (с 1408), Мельк в Австрии (с 1418), Санкт-Маттиас в Трире (с 20-х гг. XV в.), Бурсфельд в Н. Саксонии (с 30-х гг. XV в.), которые в свою очередь становились региональными центрами движения О. Для бенедиктинцев-О. были характерны стремление квосстановлению общинной жизни, борьба с привилегированным положением знати в мон-рях, повышение образовательного уровня монахов (в т. ч. предусматривалась возможность отправлять молодых монахов на обучение в ун-ты и принимать новициев из университетской среды). Некоторые бенедиктинцы-О. были связаны с культурой ренессансного гуманизма (напр., аббат Иоганн Тритемий (1462-1516)). Неудовлетворенность проводившимися в орденах преобразованиями в некоторых случаях побуждала О. вступать в др. монашеские ордены, имевшие репутацию более строгих, напр. в орден картузианцев. Число картузианских обителей в XIV-XV вв. возросло с 70 до примерно 220. В др. случаях О., не покидая своего ордена, вводили элементы картузианского устава (напр., практику регулярных визитаций мон-рей). Большое распространение получили сочинения картузианцев по аскетике, монашеской дисциплине и духовным практикам (напр., соч. «О монашеском призвании» (De votis et professione religiosorum seu De professione monastica) Дионисия Картузианца ). |
| С созданием Московского государства распоряжение землями, вошедшими в его состав, во многом закрепилось за Великим князем Московским. Возникло и первичное, начавшее процесс своего формирования право частной собственности на землю, которым располагали обладатели крупных вотчинных землевладений, сохранившихся в составе объединенной государственной территории. Их наследственные права хотя и находились под угрозой, исходившей от верховной воли государя в силу его практических возможностей, все еще были существенным препятствием к достижению полной юридической неограниченности и политического могущества его верховной власти. После освобождение Руси от внешнего влияния Большой орды в результате «стояния на Угре» в 1480 г., примененные Иваном III меры государственного принуждения в отношении смены наследственных владельцев новгородских земель на лояльных ему служивых лиц, привели к тому, что в конце XV в. — начале XVI в. наблюдался процесс уменьшения объема прав вотчинников, то есть шло не расширение прав частной собственности на землю, а намеренное торможение этого процесса, рост юридической и политической зависимости землевладельцев от верховного правообладателя. Такое положение служило усилению княжеского единодержавия Московского государя, власть которого становилась все более неограниченной, открывая дорогу уникальному правовому явлению российской государственности — царскому самодержавию. Юридическая самобытность самодержавной формы правления Вторая половина XVI в. ознаменовалась двумя важнейшими и неразрывными в своей политической и правовой значимости событиями. В 1547 г. Великий князь Московский Иван Васильевич венчался на русское Царство и принял на себя Царский титул. В 60–70-е гг. этого же столетия в стране были проведены государственные реформы, которые законодательно установили царское самодержавие как форму правления в России и закрепили ее фактически. Венчание на царство и миропомазание имело важнейшее юридическое значение. С одной стороны, этот церковный чин указывал на неземной источник власти русского государя, делая его верховную власть недосягаемой никому из его подданных и ограниченной только религиозной санкцией. С другой стороны, любое правовое веление монарха в глазах царских подданных приобретало особую императивность как Богоугодное дело, а нарушение закона означало отказ от исполнения воли Помазанника Божьего, повиноваться власти которого «не только за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает» (2). Венчание на царство устанавливало также исключительный государственно-канонический статус самодержца с правами и прерогативами особы священной и неприкосновенной, за которой признавался царский сан как внутри государства, так и на международном уровне в лице иерархов Православной Восточной Церкви и зарубежных монархов. |
| В русской дореволюционной историографии начала XX в. делались серьезные попытки (под разными стимулами) выявить конкретные следы влияния иудаизма на еретические движения. Были досконально изучены средневековые русские переводы Моисеева пятикнижия, книг Эсфири и Даниила, псалтырь Федора–еврея, некоторые другие памятники средневековой письменности и литературы. Если говорить о научном значении этих изысканий, то они ничем не послужили изучению еретических движений, указав, однако, что круг иудаистской или околоиудаистской литературы есть «заколдованный круг», лишь выйдя из которого возможно что-либо добавить к уже известному материалу об ереси «жидовствующих». Поиски эти, повторяем, отвечали требованиям науки — неправильным оказался исходный пункт. Этот разочаровывающий опыт был принят отечественными исследователями во внимание. Ложность исходных позиций предшественников устремляла к поискам на новых путях, к самой русской действительности как почве еретических движений, а интерес их идеологов к «параллелям» был понят как производный момент, этой же действительностью обусловленный. В течение 70—первой половины 80–х гг. XX в. монографических работ по истории русских ересей не появлялось. Однако исследования продолжались. Назовем уже упоминавшуюся книгу А. А. Зимина «Россия на рубеже XV-XVI столетий», обзорно–критические статьи Я. С. Лурье . Много внимания истории ереси Феодосия Косого и ее последующих судеб уделено в книге С. А. Подокшина «Реформация и общественная мысль Белоруссии и Литвы. Вторая половина XVI — начало XVII в.» (Минск, 1970). К Феодосию Косому, его учению и деятельности вернулись и мы в книге «Народная социальная утопия в России. Период феодализма» (М., 1977), а к судьбам реформационного движения после его подавления в середине XVI в. обратились в статье «Русские реформационные движения первой трети XVII века» (в кн.: Festschrift fur Fairy von Lilienfeld. Erlangen, 1982). Самым заметным явлением в новейшей историографии еретических движений считаем цикл работ М. В. Дмитриева . Исследование тем знаменательное, что показывает русских еретиков за русским рубежом и включает их деятельность в общеевропейский театр реформационных движений. Об этом еще предстоит сказать. |
|
|
