| Как и во времена катакомб, мы стоим перед дилеммой: жить для того, чтобы умереть, или умереть для того, чтобы жить. Никакая эволюция современного искусства невозможна, так как по существу оно есть обновленное разрушение, характерное для веков упадка. Абстрактное искусство в своей самой высшей точке вновь обретает свободу, не связанную ни с какой заранее существующей формой. Внешняя форма разрушена, но вход во внутреннюю форму прегражден Ангелом с огненным мечом. Он откроется только через Крещение, а это – смерть. Художник приобретет снова свое священство, только совершая теофаническое таинство: рисовать, ваять и петь Имя Божье, в котором Бог сотворил Свою обитель. Топтание на месте копиистов, окаменевшее, мумифицированное искусство – все это, к счастью, прошло. От копирования – через импрессионизм и распад абстрактного искусства – надо перейти к творческому построению внутренней формы. Но ее истина исходит только от содержания духовного видения. Речь идет не о том, чтобы воплотить идею, но о воплощении дуновений Духа Святого, о теофаническом искусстве. Абсолютно новое возникает от обращения к эсхатологическому источнику, который впереди. Это искусство апокалипсических времен: «Мы вспоминаем грядущее». Что касается науки, то в прошлом веке Бертело утверждал: «Сегодня мир – без тайн» 230 . Между тем Эдмонд Бауер недавно заявил, что «метафизические идеи Бертело в известной мере задержали развитие науки» 231 . Находя «объяснение» тому или иному явлению, мы отодвигаем трудность немного дальше. Самая большая тайна состоит в самой возможности создавать немного науки» (Луи де Бройль) 232 . «Самое непонятное в мире – это то, что мир понятен» (А. Эйнштейн) 233 . Вся наука является тайной. Даже агностики могут констатировать тайну и ощутить известное религиозное чувство. «Самая прекрасная эмоция, которую мы можем ощущать, – это мистическая эмоция. В ней зародыш всякой настоящей науки» (А. Эйнштейн). Дух Святой может возбудить у честного, объективного ученого «удивление» в смысле Платона; Он может показать более посвященным умам «пламя вещей» в материи таинств. |
| Кедров Иван Андреевич – Сын пономаря села Борисоглебского Угличского уезда, учился он в Яросл. семинарии с 1828 г., а с 1834 г. – в Петербургской дух. академии, в которой окончил курс 9-м (из 38) магистром. Непродолжительна служба его была в родной для него семинарии Ярославской, именно с 10 сентября 1837 года, а 30 октября 1845 г. он вышел, по болезни, в отставку и 18 февраля 1846 г. скончался. В 1838 г. открылась в Демидовском лицее кафедра философии и, вследствие объявленного на оную от совета Лицея конкурса, Ив. Андр. представил в оный следующие свои труды: а) «Критический взгляд на науку философии» (в рукописи); б) «Курс философии (в рукописи же), пер. Жерюзе и в) «Опыт философии природы» Спб, 1838, а в 1844 г. напечатал он в Ярославле «Курс психологии». Из проповедей его напечатана недавно (1892 г.) в Яросл. Еп. Ведом. 39), говоренная 29 сентября 1841 г. при погребении своего сослуживца по семинарии, священ. А. Соколова. Копнин Иван Андреевич Копнин Иван Андреевич – Сын дьячка села Троицкого на Эдоме Рыб. уезда. Родился Ив. Андр. 22 сент. 1763 г., учился в Ярославской семинарии и в 1780 г. поступил на службу в Ярославле же в Казенную палату, где занимал скромные должности копииста, подканцеляриста, канцеляриста и, наконец, столоначальника. Добросовестное исполнение своих обязанностей, особенно же участие Копнина в Комиссии по перевозке в Ярославль из Саратова казенной соли, обратили на него внимание губернатора Аксакова, по предложению которого Копнин перемещен был в Ярославский Приказ общественного призрения для ведения бухгалтерии и исправления должности секретаря. В 1801 г. он занял место секретаря в Ярославском нижнем земском суде, но через год перешел на должность архивариуса дворянского депутатского собрания, получив вместе с тем и должность письмоводителя губ. предводителя дворянства. В 1806 г. Копнин управлял делами при составлении Ярославской милиции, а в 1807 г. при образовании земского подвижного войска. В 1812 г. он заведовал делопроизводством Ярославского ополчения. Тогда же, по случаю закрытия в Ярославле присутственных мест и вывоза из него дворянского архива, Копнину вверено было хранение его. Кроме того, он по приглашению Совета Демидовского училища, исправлял 1806–1812 гг. при Совете этом должность письмоводителя. В 1821 г. Ярославское дворянство избрало его в секретари Депутатского собрания, повторяя этот выбор постоянно в течение 15 лет. Наконец, 4 ноября 1836 г., заслуживши дворянство, вышел он в отставку, и 17 марта 1854 г. в Ярославле скончался. |
| Подьячие, понимая толк в формах судопроизводства, видят, что черт возьми — дело-то ведь в самом деле плохо, и не только нет никакого преферанса на их стороне, а даже, пожалуй, как пить дадут — всю вину на них взвалят. — Их ведь шестеро… а нас двое… А! — Да… А еще жиды, может быть… — Что же делать? — Что нам, ваша милость, делать? — А я вот что научу вас сделать. Садись-ка один из вас и пиши, что я говорить буду. Началось писание, а Степан Иванович диктует: «Був малосмысленны от природы и от обращения в хабарной помрачени Пишущий приостановился… но Вишневский его подогнал: — Пиши, пиши! Это так надо. «Помрачени мы, такой-то и такой судовые копиисты, придя в камору при жидовской лавке, упилися до безумия нашего и, зачав за хабара спориться, стали друг в друга метать вилками, и как були весьма пьяны, то лопали неосторожностью в портрет…» Пишущий опять остановил руку, но Степан Иванович пощупал его за затылок, и тот сейчас же стал продолжать и написал до конца целый акт своего сознания в невольной вине и потом в том, что «по опасению своему они решились было возвести свою вину на офицеров, уповая, что тем, как людям войсковым, ничего не будет. Но ныне, чувствуя свое согрешение и помышляя час смертный, они в том каются и просят у офицеров прощения и недонесения. А за провинность свою, в пьяном виде сделанную, сами упросили пана Вишневского родительски наказать их у него в селе Фарбованой по возможности розгами, после чего Вишневский будет, в случае надобности, просить, чтобы дело не начиналось». — Это только так пишется! Они подписались, и Вишневский подписал и позвал офицеров. — И вы, — говорит, — господа, подпишите, что согласны их простить от своего общества и уж, пожалуйста, по-военному — будьте великодушны, ни до кого этого дела… не доводите. Я ведь меж вас порукою. И те подписали. — Вот так чисто, — сказал Степан Иванович, кладя в карман бумагу, — а теперь, — добавил он, обращаясь к людям, — сведите этих панычей на конюшню и велите их там добре выпороть. — Помилуйте, — что такое… — А то що такое? — это же так… як писано есть! Що ж вы уже писанию хотите противиться! Эге! добры панычи. |
| 8 О принципах копирования монументальной живописи, разработанных Л. А. Дурново, Т. С. Щербатовой-Шевяковой, В. В. Сусловым см.: Хоренко Д. А. Исследователь-копиист фресок Т. С. Щербатова-Шевякова и метод научного копирования Л. А. Дурново//Санкт-Петербургский фонд культуры. Программа “Храм”. (к 150-летию со дня рождения Н. П. Кондакова ). Сборник материалов (ноябрь 1993 – июнь 1994). Вып. 6. СПб., 1994. С. 78–87. Далее: Программа “Храм”. Вып. 6. Пивоварова Н. В. В. В. Суслов как организатор исследования и копирования памятников древнерусской монументальной живописи//Программа “Храм”. Вып. 6. С. 89–97. Среди важнейших принципов копирования фресок можно назвать, согласно В. В. Суслову, факсимильную точность и целостность, когда копирование ведется “не отдельными фрагментами, но целиком, во всем сохранившемся объеме и в натуральную величину”. Пивоварова Н. В. Указ. соч. С. 93. 9 Когда средневековый иконописец руководствовался древними образцами или брал за основу голландскую Библию, изданную в Амстердаме, его “выбор” не осознавался как творческий акт, потому что и в том и в другом случае он имел дело с “подлинником”. 10 В иконе форма так тесно связана с содержанием, что их не возможно разделить. Внешние изменения древнего канона влекут за собой изменение внутреннего смысла образа; и наоборот — отпадение от соборной творческой силы Церкви ведет к секулярному перерождению самих художественных принципов. Когда современный художник решается что-то видоизменить во внешнем, он, безусловно, касается внутреннего. При этом степень радикальности творческой новации может быть разной – от этого и зависит художественный подход современного мастера. 11 Основанием морали является религия. В искусстве моральное выступает как эстетически прекрасное. Нравственное (от слова “нрав”) связано с установками общества. “Нравы” – это обычаи, имеющие нравственную ценность и поддерживаемые в обществе посредством моральных отношений. Норма – одна из наиболее простых форм нравственного требования. См. об этом: Словарь по этике/Под ред. И. С. Кона. М., 1981. |
| илл. 10 и 11 ). На оборотах вклеек одна и та же запись: «Аще где в ином переводе обрящется известнейше сего, тамо да чтется» (см. илл. 12 ). Все в Троицк., 684, — и основной текст, и текст на обеих сторонах вклеек, и заметки под лакунами — написано одной и той же рукой. Но темно–коричневые ровной густоты чернила основного текста и текста на лицевой стороне вклеек отличаются, во–первых, от более светлых чернил записей на оборотах вклеек и, во–вторых, от чернил заметок под лакунами, в одном случае (л. 85) еще более светлых, а в другом (л. 92) несколько более темных и неровных по густоте. Следовательно, писец написал основной текст, сделал вклейки и написал текст на их лицевой стороне одновременно, но затем, по крайней мере дважды, возвращался к этим местам, чтобы объяснить происхож- дение–пробелов (дефектом протографа), и чтобы написать на оборотах вклеек обращение к читателю. Совершенно очевидно, что человек этот не был уверен в своем вспомогательном источнике и потому не вписал добытые периоды прямо в лакуны и предложил читателям искать, не обрящется ли «известнейше сего» в ином переводе. Именно глядя на эти едва ли не уникальные в русской книжности по оформлению места с вклейками, я понял, что имею дело не с обычным переписчиком, а с чутким и крайне ответственным за содержание книги мастером. Удивительна деликатность в различении текста, в котором он был уверен, и текста, в котором сомневался. Представить себе, что Троицк., 684, является просто копией того же оригинала, что и КБ, 23/1262, мешает, во–первых, не копийный вид этой книги — трети огромного, одним изощренным мастером выполненного парадно оформленного комплекта (как пишет Гурий Тушин, «многи труды старець Нил показал», создавая свою «книгу»), и во–вторых, сама эта разница оттенков чернил основного текста и текста на одной стороне вклеек и чернил заметок на обороте вклеек и под лакунами. Копиист пишет всё подряд. Так и поступил «первый помощник» Гурия, одновременно с текстом перенеся в копию заметки о дефектности «списка» (совершенно один и тот же цвет чернил). |
| Новый император Павел Петрович, для которого (как мы упомянули выше) медленность и ложь были самыми ненавистными врагами, предпринял борьбу против них самыми, верным оружием. Объявляя в своем, в высшей степени замечательном, указе от 18 декабря 1797 года, 102 о преимущественном внимании к нуждам церкви, – он увеличил более, чем вдвое, оклад жалованья, положенного прежде на содержание канцелярских служителей в духовных консисториях. Вот расписание положенных на Киевскую консисторию сумм, ассигнованных в Высочайше конфирмованной росписи. 103 Ш T А Т Число лиц Каждому Секретарь 250 руб. 250 руб. Вместо другого секретаря в помощь остающемуся старый канцелярист, который бы знал и польский язык 150 руб. 150 руб. Канцеляристов 120 руб. 480 руб. Подканцеляристов 70 руб. 280 руб. Копиистов 50 руб. 400 руб. Сторожей 20 руб. 60 руб. Приставов 20 руб. 180 руб. На канцелярские расходы 162,90 руб. 680 руб. 1 962,90 руб. Сравнительно с прежним оклад увеличился на 1030 рублей. Нечего и говорить, что это была весьма существенная перемена, 104 которая должна была сопровождаться благими результатами. Содержание духовных правлений носило еще более случайный и неопределенный характер. Оно обусловливалось добровольным соглашением священно-церковно-служителей каждого уезда – выплачивать ежегодно известную установленную сумму. Сбор происходил от каждого приходского двора, при чем священники платили от 2–4 копеек, а дьячки от 0,5–2 копеек в год. Общая получаемая сумма была крайне неустойчива. Это зависело, с одной стороны, от неодинакового в различных уездах соглашения духовенства, а с другой, от слабого контроля при собирании, при котором получались крупные недоимки. Но не смотря на все это, ежегодно собираемая сумма была сравнительно очень значительной, как это можно видеть из нижеследующей таблицы. 105 Духовные правления 1796 год 1797 год 1798 год Махновское 317,885 руб. 315,55 руб. Богуславское 342,05 руб. Васильковское 202,15 руб. Сквирское 176,76 руб. 170,46 руб. 199,20 руб. Пятигорское |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КАНЦЕЛЯРИЯ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА исполнительный орган Святейшего Синода РПЦ, образованный при учреждении Синода в 1721 г. За 2 недели до открытия заседаний Духовной коллегии (первоначальное название Синода, предусмотренное «Духовным регламентом» ) Правительствующий Сенат во исполнение именного Высочайшего указа направил московскому вице-губернатору И. Л. Воейкову указ о незамедлительной высылке в С.-Петербург дьяков, подьячих и канцелярских служителей из бывш. приказов патриарших , духовного и казенного. Но вице-губернатор не выполнил этого поручения в срок, ко дню открытия Духовной коллегии, потому что митр. Сарский и Подонский Игнатий (Смола) , управлявший Патриаршей областью , не отпустил затребованных канцеляристов, сославшись на их занятость по службе. Синоду, первое заседание к-рого состоялось 14 февр. 1721 г., понадобилось проявить настойчивость, чтобы перевести канцеляристов из Москвы, и то не в том количестве, к-рое ранее было намечено Сенатом. Часть канцелярских служителей была переведена в С.-Петербург из Ярославля, Ростова, Суздаля, Углича и др. городов. По первоначальному проекту при Синоде предполагалось иметь 2 секретарей и 33 подьячих. К сент. 1721 г. Синод располагал уже 6 канцеляристами, 8 подканцеляристами и 13 копиистами. Затем число служащих увеличивалось: по штатам 1722 г. полагалось иметь 15 канцеляристов и столько же подканцеляристов и 45 копиистов. Штаты 1724 г. включали уже 15 канцеляристов, 26 подканцеляристов и 59 копиистов. Часть из них находилась в Москве и числилась в Московской синодальной конторе. На этом завершилось формирование штатов К. С. С. Затем они в течение длительного времени оставались практически неизменными. Канцеляристы и подканцеляристы были переведены на службу в Синод в основном из числа бывш. подьячих архиерейских домов и гос. присутственных мест, копиисты набраны из подьячих, а также из писцов церковных и гос. учреждений, из лиц, не окончивших полного курса Славяно-латинской академии и семинарий, имевших разное сословное происхождение. В основном это были дети подьячих и духовных лиц, но среди них также встречались дети дворян, боярских детей, однодворцев, крестьян и посадских. |
| Но таким было лишь 14е нисана, а «первым днём опресноков» считалось только 15е число, когда приносить пасхальную жертву было уже и поздно и фактически невозможно. При таких затруднениях проф. Хвольсон припоминает, что Матвеево Евангелие первоначально было написано на «еврейском» языке, и старается угадать, как приведённый стих гласил в оригинале. Справедливо отправляясь от сирскаго перевода, он полагает, что там радом стояли два глагола (scriptio plena) (приблизился – день – и приблизились – ученики), но переписчик случайно опустил четыре буквы, по сходству их с следующими, и получилась фраза бессмысленная. Тогда к первому слову (день) прибавился предлог (в), – и отсюда вышло нынешнее чтение: «в первый день опресноков приблизились ученики», между тем в подлиннике было, что «день этот ещё приближался» согласно с «пред праздником» Ин.13:1 . Тексты Марка и Луки были потом исправлены по этой неверной корректуре, и таким способом науке досталось тяжёлое бремя примирения по невежеству или невнимательности копииста. Сознаюсь, выражение синоптиков – в строгом смысле – неточно и потому, при всём своём несогласии с этими реставрациями, нахожу, что рецензент книги г. Хвольсона, нильский профессор Шюрер, не имел права характеризовать всю эту попытку жестоким словом «карточный дом» 46 . Тем не менее должен со всею решительностью заявить, что вся эта гипотеза в научно-историческом отношении совершенно невероятна, не упоминая уже о том, что тут всё неизвестно, одни иксы; кто-то, где-то, когда-то: – что можно на этом построить? Не спорю касательно самого восстановления, хотя и это до последней степени проблематично 47 . Дело совсем не в этом и не в десятках тысяч новозаветных вариантов Триджельса, Тишендорфа, Весткотт-Хорта. Азбучная истина, что новозаветный текст – не автограф и разумная критика его есть важнейшая научная задача; но у нас речь о чистейшей возможности, и все рассуждения должны держаться в этой области. В немецкой обработке (S. 12) своего труда проф. Хвольсон пробует перевести вопрос в почву фактов и указывает на сахидский перевод Лк.22:7 , где значится: dies autem asymorum propinquus erat, quo oportebat mactare pascha, чтó будто бы «совершенно согласно с сделанною им 18 лет тому назад корректурой». |
| На иконе г. Постникова 41 750 те же составные части, но особенно развита кровавая сцена избиения младенцев; идолы, падающие со стен Египта, имеют вид черных демонов, с крыльями и щетинистыми волосами: изображение младенца под смоковницей, по-видимому, испорчено реставратором иконы: младенец спеленутый, в крестообразном нимбе с буквами: « οων», с признаками бороды (sic!), лежит среди деревьев; перед ним неизвестное лицо с белой повязкой на голове. Очевидно, что иконописец видел в спеленутой фигуре Иисуса Христа, но он не понял значения этой сцены: если он имел в виду представить отдых св. семейства на пути в Египет – сюжет, известный по памятникам западной живописи, – то, во-первых, странной является у Спасителя лежащего борода; во-вторых, непонятно здесь отсутствие Богоматери и Иосифа. Но не только в этом памятнике, а и в других сцена эта представлялась темной в сознании русских мастеров-копиистов. Так, на иконе музея С.-Петербургской Духовной Академии (из св. Синода XVIII в., 16) она имеет следующий вид: под деревом сидит плачущая женщина, без нимба; перед ней лежит младенец также без нимба. Надпись гласит: «матерь скрыся под древом смоковным (с) Закхеем младенцем». Откуда явился здесь Закхей? О Закхее известно, что он, желая видеть Иисуса Христа, проходящего через Иерихон, влез на смоковницу ( Лк. 19:1–10 ). С другой стороны, из евангельского повествования о призвании апостолов известно, что Иисус Христос в ответ на вопрос Нафанаила «почему Ты знаешь меня?» сказал: «Прежде, нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» ( Ин. 1:48 ). Иконописец спутал эти два события под влиянием представления о смоковнице. Он не имел никаких оснований для изображения младенца Закхея под смоковницей; изображение же здесь Нафанаила имеет свое основание в предании, будто Нафанаил во время избиения младенцев был скрыт под смоковницей и будто на это событие его жизни намекает Спаситель при встрече с ним в зрелом возрасте 751 . Более исправные памятники русской иконографии действительно называют этого младенца прямо Нафанаилом; так, например, на маленьком деревянном складне музея С.-Петербургской Духовной Академии над рассматриваемым изображением написано: «Нафанаиле… под смоковницею видех тя». |
| Некоторой новостью является совершенно ясное изображение сидящего Иосифа с атрибутом его ремесла, хотя тип его и одежда (exomis) вполне напоминают пастыря тех же саркофагов. Та же самая схема, те же лица и положения, тот же художественный стиль в изображении рождества Христова на верденском ящике из собрания Солтыкова VI в. 539 Наряду с этим художественным течением выступает на авориях в том же столетии другое, идущее от Византии. Таково изображение на известной кафедре Максимиана, близкой вообще по своему стилю и композициям к Византии. Таблетка 540 эта перешла в собрание Тривульци: в высоких яслях лежит Младенец, завернутый в покрывало, но не спеленутый. Из-за яслей видны вол и осел и между ними звезда. По левую сторону яслей стоит старец Иосиф. Внизу Богоматерь, лежащая с закрытыми глазами на пышном ложе, и перед ней Саломия: она показывает Богоматери свою иссохшую руку. Влияние Византии видно в положении Богоматери, ее одеждах 541 и характерном византийском ложе, отчасти также в форме высоких четырехугольных яслей, в фигурах вола и осла, стоящих позади яслей, а не по сторонам их, как на саркофагах. Шмид видит след византийского влияния даже в изображении Саломии 542 . Мы воздерживаемся от этого заключения, так как не знаем ни одного такого именно изображения в чисто византийских памятниках, находящихся на Востоке; впрочем, признаем вероятность другого заключения автора, что равеннская таблетка представляет собой не оригинал, но копию: догадка эта подтверждается тем, что Саломия обращается здесь с мольбой к Богоматери, а не к Младенцу, как требовало того предание. Копиист, вероятно, не знал точно этого предания и допустил искажение оригинала. Изображение на пиксиде руанской VI в. 543 : в высоких яслях лежит спеленутый Младенец; возле яслей вол и осел и три пастыря, рассматривающие звезду. Композиция напоминает изображение на саркофагах 544 , но форма яслей и внимание пастырей к звезде, напоминающее обычно повторяемый в памятниках византийских момент явления ангела пастырям, позволяют видеть здесь слабый след византийского влияния. |
|
|
