| Смелые мироносицы Настоящим палочками-выручалочками для храма в эти непростые дни стали две двоюродные сестры, две Марии. Кстати, они не русские. В смысле осетинки, но я лишний раз убедился, что национальность в таких вопросах едва ли имеет какое-то значение. Они приезжали почти каждый день: трудились в трапезной, убирали в храме, украшали его к Пасхе и… всегда улыбались! Это, пожалуй, было главное их послушание. Глядя на них, сияющих своим внутренним светом, доброжелательных и радостных, трудно было поверить, что где то за воротами храма лютует страшный вирус, косящий направо-налево москвичей, не забывая о гостях столицы! Они же регулярно приезжали и на Светлой седмице, чтобы не только помолиться и Причаститься, но и продолжать оказывать помощь храму, не забывая пополнять между тем опустевшую корзинку на каноне, куда прихожане обычно кладут продукты за усопших сродников. Благодаря им, лично мне стала ближе евангельская притча не только о Марфе и Марии, но и о жёнах мироносицах. Глядя на сестёр, мне вспоминались актуальные лично для меня слова кого-то из мудрых людей: «Если в твоем сердце живёт Христос, не забудь сообщить об этом своему лицу». Несколько дней после введения возрастных ограничений, при храме жила 70-летняя Галина. Чтобы не создавать никому проблем, она выпросила у настоятеля крошечную келью-каморку в цокольном этаже дома причта, где и ночевала. Остальное время она, несмотря на возраст, трудилась на равных с Мариями, заменяя сразу нескольких работников храма. Галина своя, приходская. Сначала работала уборщицей, потом ее повысили до свечницы. Но она вовсе не считала это повышением, и когда не было прихожан, с удовольствием бралась за веник или швабру. Галину не все из нас понимали, иногда она была причиной ссор или раздоров. В основном по причине своеобразного понимания ей некоторых церковных канонов. Она, например, считала главными в храме… прихожан. Ради какого-нибудь, зашедшего за пять мнут до закрытия храма потерянного вида человека, она готова была вдрызг разругаться с требовательным охранником, который вслух озвучивал распорядок работы храма, утвержденного настоятелем. Тайком она раздавала деньги и из церковных сумм, уплаченных за свечи или записки, или раздавала продукты из заветной канонной корзинки. Исключительно тем, кто в этом по её мнению остро нуждался. Когда уличив в этом, Галину пытались пристыдить, она смело говорила: «Отвечу не только перед настоятелем, но и перед Богом!». |
| Скачать epub pdf 26 сентября 2012 г. 4 сентября 2005 года исполнилось тридцать лет со дня кончины митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа, но память о нем жива. Его помнят, о нем выходят книги и статьи 1 , публикуются проповеди 2 . Это был архиерей, запомнившийся верующим людям любовью к богослужениям, своими проповедями. Кто близко с ним общался, помнит его простоту, заботливость, участие. Владыка чтил в своих молитвах преподобную Пелагию (†457; iai. 8 ieo.), io?aieea Eaeiaa Ia?nyieia (†421; iai. 27 iiya.) e nayoeoaey Iaaea Eniiaaaieea (†350; iai. 6 iiya.), eioi?ui ii ninoaaee aeaoenou 3 . Акафисты писались им в условиях военного времени. В рукописном Акафисте преподобной Пелагии имелась пометка об освящении иконы святой, в которую была вложена частица ее мощей 4 . В письме Таборанским, близким к Владыке, он писал в 1948 году об обстоятельствах написания Акафиста преподобной Пелагии: «Когда писался акафист в Азове в начале 1942 года и был он летом в июне окончен, то тот муж, юноша-инок, писавший его и окончивший в день канонизации, то есть когда бы его впервые на Богослужении прочесть и благословить, очень смущался, будут ли приняты преподобной эти малые его труды, не отвергнет ли Господь эту похвалу Его подвижнице как недостаточную и недостойную. Он, юноша, тот инок, очень томился духом и молил Господа дать указания… Накануне того дня, когда был прочитан за Богослужением акафист, под утро этот скромный автор и недостойный творец акафиста видел сон такой. Ей-ей, это правда. Пишу эти строки по совести своего звания! Он видит себя в очень большом красивом, красивом саду, красивее красивой и волшебной “Софиевки”. Там было много павильонов разных форм и стилей. Этот автор, как бы еще мальчик, в штанишках и рубашечке только, поражен красотой сада и павильонов. Он волнуется, боится, никого из людей там нет. Сад – отблеск райской красоты на земле, и павильоны величественно стоят. Он вбегает в один из павильонов, состоящих из цветного металла и толстого стекла, там чудные золотые вокруг прилавки и полки, а на полках до потолка ряда в четыре стоят разные красивые, красивые корзинки с разными фруктами, ему знакомыми и невиданными красивыми фруктами. Мальчик-юноша, автор этот, с расширенными зрачками и бьющимся сердцем смотрит на всю эту безмолвную красоту. |
| Соответственно, сверху полено тут же сваливалось и стукало ее по затылку. «Ой, матушка, убили! — причитала она, — Ой, убили! И хóчем жить!» «Василиса, — говорили ей, — ну что ж ты не возьмешь, — вот рядом–то лежат дрова?» Но она была неисправима. Так в нашей семье и осталась эта присказка: «И хóчем жить!» Отец, Владимир Андреевич, служил в Ильинском храме г. Козлова. Храм был разностильный, из–за того, что неоднократно делались ремонты, росписи в нем сохранились только XIX века. При отце тоже делался ремонт, и в реставрации росписей принимал участие молодой художник Герасимов. Кто бы мог тогда подумать, что со временем он станет президентом Академии художеств! А он, будучи еще студентом, подрабатывал на реставрации церквей. В нашем семейном предании есть такой эпизод. Приехал о. Владимир с матушкой Ольгой и первенцем, сыном Мишей, на место служения — первое и единственное. Пошел отметиться к благочинному, а матушка дома разбирает баулы, корзинки. Приходит какой–то золоторотец, люмпен. Начинает просить: «Матушка, вот я пообносился, нет ли чего старенького?» — «Да чего же? Мы только приехали!» Мама всегда говорила: если хочешь что–то отдать — отдавай лучшее, новое. Себе купишь, а бедному человеку и уважение надо оказать, и купить ему труднее. Достала новые отцовы брюки, отдала. Вскоре приходит о. Владимир, смеется: «Ну, мать, ты мне и рекламу создала! Иду по площади, а там ходит какой–то оборванец и кричит: «Кому штаны о. Владимира, нашего нового батюшки?» — Душа–то горит, выпить хочется… В 1914 г. было прославление святителя Питирима Тамбовского. Царское правительство очень долго этому сопротивлялось, но когда началась первая мировая война, спохватились и канонизировали. Отец тогда устроил крестный ход из Козлова в Тамбов. Вся подготовка была на нем: он сам заранее проехал по всему маршруту, определил, где останавливаться на ночлег, даже проследил, чтобы везде заготовили кипяченую воду. У отца был очень тяжелый приход — на плане города он выглядел как вытянутый треугольник, вершина которого упиралась в базарную площадь, один из углов доходил до вокзала, а другой — до ремонтных мастерских. |
| Она поцеловала меня и убежала в лес. Я очень пожалел о том, потому что песни и голос Матреши заронились мне в душу. Скоро все разбрелись по лесу в разные стороны и скрылись из виду. Лес точно ожил: везде начали раздаваться разные веселые восклицания, ауканье, звонкий смех и одиночные голоса многих песен; песни Матреши были громче и лучше всех, и я долго различал ее удаляющийся голос. Евсеич, тетушка и мой отец, от которого я не отставал ни на пядь, ходили по молодому лесу, неподалеку друг от друга. Тетушка первая нашла слой груздей. Она вышла на маленькую полянку, остановилась и сказала: «Здесь непременно должны быть грузди, так и пахнет груздями, — и вдруг закричала: — Ах, я наступила на них!» Мы с отцом хотели подойти к ней, но она не допустила нас близко, говоря, что это ее грузди, что она нашла их и что пусть мы ищем другой слой. Я видел, как она стала на колени и, щупая руками землю под листьями папоротника, вынимала оттуда грузди и клала в свою корзинку. Скоро и мы с отцом нашли гнездо груздей; мы также принялись ощупывать их руками и бережно вынимать из-под пелены прошлогодних полусгнивших листьев, проросших всякими лесными травами и цветами. Отец мой с жаром охотника занимался этим делом и особенно любовался молодыми груздями, говоря мне: «Посмотри, Сережа, какие маленькие груздочки! Осторожно снимай их, — они хрупки и ломки. Посмотри: точно пухом снизу-то обросли и как пахнут!» В самом деле, молоденькие груздочки были как-то очень миловидны и издавали острый запах. — Наконец, побродив по лесу часа два, мы наполнили свои корзинки одними молодыми груздями. Мы пошли назад, к тому месту, где оставили лошадей, а Евсеич принялся громко кричать: «Пора домой! Собирайтесь все к лошадям!» Некоторые голоса ему откликались. Мы не вдруг нашли свои дроги, или роспуски, и еще долее бы их проискали, если б не заслышали издали фырканья и храпенья лошадей. Крепко привязанные к молодым дубкам, добрые кони наши терпели страшную пытку от нападения овода, то есть мух, слепней и строки; последняя особенно кусается очень больно, потому что выбирает для своего кусанья места на животном, не защищенные волосами. |
| Лондон В шесть часов утра сели мы в четвероместную карету и поскакали на прекрасных лошадях по лондонской дороге, ровной и гладкой. Какие места! какая земля! Везде богатые темно-зеленые и тучные луга, где пасутся многочисленные стада, блестящие своею перловою и серебряною волною; везде прекрасные деревеньки с кирпичными домиками, покрытыми светлою черепицею; везде видите вы маленьких красавиц (в чистых белых корсетах, с распущенными кудрями, с открытою снежною грудью), которые держат в руках корзинки и продают цветы; везде замки богатых лордов, окруженные рощами и зеркальными прудами; везде встречается вам множество карет, колясок, верховых; множество хорошо одетых людей, которые едут из Лондона и в Лондон или из деревень и сельских домиков выезжают прогуливаться на большую дорогу; везде трактиры, и у всякого трактира стоят оседланные лошади и кабриолеты – одним словом, дорога от Дувра до Лондона подобна большой улице многолюдного города. Что, ежели бы я прямо из России приехал в Англию, не видав ни эльбских, ни реинских, ни сенских берегов; не быв ни в Германии, ни в Швейцарии, ни во Франции? – Думаю, что картина Англии еще более поразила б мои чувства; она была бы для меня новее. Какое многолюдство! Какая деятельность! И притом какой порядок! Все представляет вид довольства, хотя не роскоши, но изобилия. Ни один предмет от Дувра до Лондона не напомнил мне о бедности человеческой. На каждых четырех верстах переменяли мы лошадей, но, несмотря на то, постиллионы, или кучера, coachmen, останавливаются раза три пить в трактирах – и никто не смей им сказать ни слова! В Кантербури, главном городе Кентской провинции, пили мы чай, в первый раз по-английски, то есть крепкий и густой, почти без сливок, и с маслом, намазанным на ломтики белого хлеба; в Рочестере обедали, также по-английски, то есть не ели ничего, кроме говядины и сыра. Я спросил салату, но мне подали вялую траву, облитую уксусом: англичане не любят никакой зелени. Ростбиф, бифстекс 275 есть их обыкновенная пища. Оттого густеет в них кровь, оттого делаются они флегматиками, меланхоликами, несносными для самих себя, и нередко самоубийцами. К сей физической причине их сплина 276 можно прибавить еще две другие: вечный туман от моря и вечный дым от угольев, который облаками носится здесь над городами и деревнями. |
| Писка – 23. VII, 1, 58 (Πσα) – город Индоскифии, у западного берега Инда; идентифицируется как нын.: 1) Суккур (27°42», 68°55», на правом, западном, берегу Инда, в провинции Синд, на юго-востоке Пакистана); 2) Котри (25°20», 68°18», там же); 3) Пхулджи (26°50», 67°49», там же) или около него. Название (Писка) предположительно связывают с географическими названиями в нын. области Белуджистан (в западной части Пакистана) – Pishn, Psh, Pishukn, Пишин, Пиш, Пишукан, и др., которые производят от слова pish, карликовая пальма, хамеропс (Nannorhops Ritchieana; Chamerops L.), из которой изготовляются канаты, нитки, сандалии, циновки, корзинки. Некоторые полагают, что город Синдимана (см.) во время Птолемея 23; II в. н. э.) имел другое название – Писка или Пасипеда. Питиндра – см. Питура. Питон, 1 (или Пифон), сын Агенора, – 17а. VI, 15, 4; 17, 1–2 (Πεθων). 33. XIII, 4, 21 (Pithon=греч. Πεθων) – македонянин из военного окружения Александра Македонского, который в 325 г. до н. э. назначил его сатрапом области от места соединения рек Пенджаба с Индом до моря. Здесь Юстин 33) сообщает, что после смерти Александра (323 г. до н. э.), при разделе власти между диадохами (преемниками Александра), в колонии, основанные у индов, посылается Питон, сын Агенора. «Колонии» здесь – сатрапии, образованные Александром на завоеванных им территориях. Питон, 2 (или Пифон), сын Антигена, – 17б. 15, 10 (Πεθων) – по-видимому, македонянин в войске Александра Македонского, поймавший большую змею в Индии; точно не идентифицирован. Питонобаста – см. Типинобасты. Питура – 23. VII, 1, 93; VIII, 26, 19 (Р: Πιτορα; Η: Πτυνδρα – Питиндра) – внутренний город, главный (μητρπολις), в области майсолов (у северо-восточного побережья Индии, приблизительно в северо-восточной части нын. штата Андхра-Прадеш и в штате Орисса). Идентифицируется как нынешние: 1) Голконда (17°23», 78°22», заброшенная крепость, к западу от Хайдерабада, на западе штата Андхра-Прадеш, почти в центре Декана); 2) Дхараникота (Dharakota, древняя Dhanakaaka; 16°34», 80°22», около начала дельты Кришны, на востоке того же штата); 3) локализуется около нын. города Шрикакулам (=Чикакола; 18°18», 84°01», недалеко от берега, на самом северо-востоке того же штата); 4) Pithoora, местность между нын. городами Аллахабад (25°25», 81°52», на юге штата Уттар-Прадеш) и Джабалпур (23°10», 79°57», в центре штата Мадхья-Прадеш) и другие местности с созвучным названием. Есть и другие предположения и мнения. По градусам у Птолемея, Питура должна была находиться недалеко от устья реки Майсол (нын. Кришна или Годавари?). |
| - Скажите, Михаил Петрович, - тронул я его за локоть, - а вы сами плясами на «сковородке»? - Где? - слегка вздрогнул старик. - Ну, на той танцплощадке, что была устроена на погосте. Михаил Петрович вернулся мыслью в свою молодость, заулыбался, даже как будто озарился: - Я-то! Конечно, а то как же! - Крякнул он. - После войны, в пятидесятых, там было самое что ни есть гулевое место. Мы, молодые, там плясали так, что аж пыль столбом стояла. Я и сам на «сковородке» в плясовой отхаживал ноги... Эх, было! Признаться, при этих словах я невольно поглядел... на пустой протез Михаила Петровича. 7 Мы с дочкой вышли из дома Носова, когда стал накрапывать полуденный дождик. Небо заволокло смурыми облаками. Облака стелились высоко и густо, что означало надолго плаксивую, но всё же по-сентябрьски тёплую погоду. Я укрылся капюшоном. Даша отказалась от зонтика, сказала, что под тёплым дождём она будет быстрее расти. Михаил Петрович, ковыляя на костылях, вышел проводить нас до калитки в одной старой, выцветшей военной рубахе. Скоро рубаха намокла, а по лицу старика потекли капли. Глаза его тоже стали влажными. На прощание он ласково погладил Дашу по головке: - Не забывай дядю Мишу. Придёшь ко мне, я тебе ещё вареньем угощу. Даша закивала, предложила дедушке половину своей корзинки грибов. Но старик отказался. Взял три-четыре маленьких подосиновика, да и то, чтобы угодить ребёнку. Мы стали прощаться. - Книжку свою как-нибудь подари, - сказал мне Михаил Петрович. - Я люблю про историю. Я обещал подарить ему книгу с оказией. 8 На обратном пути, шагая по растянувшейся на версту Холщебинке, Даша что-то рассказывала про лягушек, которые прыгали тут и там по буро-мутным лужам. Мне пришлось машинально поддакивать, хотя мыслями мои были погружены в иное. Когда показалась развилка, заключающая широким охватом в объятия пустошную «сковородку», я замолчал совсем. В другом свете представилось мне это ровное, тихое место. Незримо проступал из плотного, измождённого понурым дождём воздуха старый уничтоженный храм - деревянный, резной, двуярусный. Его колокольня подпирает вечное небо. С колокольни едва слышно разносится поминальный звон о тех, чьи могилы были когда-то затоптаны в лихой пляске, превращены в «сковородку». Теперь выдранные с погоста кресты проросли деревьями. Молодые берёзки горят золотой осенней листвой, как поминальные свечи. |
| Василиса. Никогда! Ты за всю свою жизнь ящичка простого не сколотила, корзинки не сплела, травинки не вырастила, сказочки не придумала, песенки не спела, а все ломала, да била, да отнимала. Где же тебе, неумелой, с нами справиться? Баба-яга. Эй, Людоед Людоедыч! Беги сюда бегом! Нас, злодеев, обижают! Помоги! Медведь. Придет он, как же! Ты с ним из-за двух копеек поссорилась и прогнала из наших лесов. Из людоедов тут одни комары остались, а они не больно страшны. Баба-яга. Ведьма, а ведьма! Беги сюда бегом, подружка! Спаси! Медведь. И с ней ты поссорилась из-за гроша. Баба-яга. Говори, Василиса, чего ты хочешь? Василиса. Освободи моих сыновей. Баба-яга. Ни за что! Не добьешься! Вот так и будут они стоять друг против друга до скончания веков. Я тебя не послушаюсь! Василиса. Послушаешься! Баба-яга. Ни за что! Василиса. Курьи ножки! Несите ее в болото, туда, где поглубже. Курьи ножки идут послушно. Баба-яга. Куда вы, куда вы! Вы и сами там погибнете. Курьи ножки. Мы-то выкарабкаемся, мы цапастенькие. Баба-яга. Василиса, верни их! Василиса. Цып, цып, цып! Избушка возвращается. Баба-яга. Василиса, давай мириться. Василиса. Освободи моих детей. Баба-яга. Подойди ко мне поближе, я тебе что-то скажу. Василиса. Говори при всех. Баба-яга. Стыдно. Василиса. Ничего, говори. Баба-яга. Освободить-то я их… этого… не умею. Василиса. Не лги. Баба-яга. Клянусь своим драгоценным здоровьем! Это не я их в клены обратила, а ведьма, моя подручная. Она получала у меня алтын с человека. Фёдор. Это правда, мама. Егорушка. Возле нее какая-то старушка вертелась с ореховой палочкой. Василиса. Курьи ножки, в болото! Баба-яга. Стой, стой! Освободить я их не могу, а как сделать это, – знаю. Василиса. Говори! Баба-яга. Иди ты все время на восток, не сворачивая. Все пряменько, пряменько, пряменько – поняла? Попадется болото – ничего, шагай через болото. К морю выйдешь – плыви через море, только не сворачивая, а то заплутаешься. А как выйдешь на берег, по правую руку увидишь ты лес втрое выше нашего, и листья там не зеленые, а белые, седые – уж больно тот лес стар. А посреди леса увидишь ты холм, весь он белой травою порос, а в том холме – пещера. А посреди пещеры – белый камень. Отвалишь ты камень, а под ним колодец. А вода в том колодце – кипит, бурлит, словно кипяток, и сама собою светится. Принеси той воды кружечку, покропи клены, и они тотчас же оживут. Вот и все. Фу, устала. Никогда в жизни столько не говорила о других, все, бывало, о себе, о птичке-малышке. |
| Разделы портала «Азбука веры» сайт о саде и огороде В апреле семена некоторых цветов высевают для выращивания рассады. Расскажем о некоторых их них. Кохия Кохия или прутняк, однолетний кипарис (Kochia) относится к семейству Амарантовые. Обычно в садах выращивается вид Бассия веничная (лат. Kochia scoparia, синоним Bachia scoparia). Растение имеет несколько ботанических названий – на это стоит обратить внимание при поиске дополнительной информации. Чаще всего оно известно как Kolchia scoparia, хотя правильное нынешнее название – Brassia scoparia. Растение напоминает небольшой кипарис или можжевельник, поэтому его иногда еще называют однолетним или летним кипарисом. Оно похоже на небольшое хвойное дерево. Однако это не многолетнее, а однолетнее травянистое растение, а не кустарник, и имеет листья, а не хвою. Кохия родом из Средней Азии и Юго-Восточной Европы. Естественное распространение вида – юго-западные районы России, Украины и Азии. Самое главное украшение растения — его форма и листья. С помощью кохии можно расставлять акценты, обрамлять садовые дорожки или использовать это растение в топиариях. Семена кохии можно высевать на рассаду в любой день апреля — с начала месяца и до конца. Для этого подойдет универсальный грунт. Утрамбуйте его ладонью, затем по поверхности рассыпьте семена кохии и присыпьте их небольшим количеством песка. После опрыскайте посевы из пульверизатора и накройте пленкой. Поставьте контейнер в хорошо освещенное место. Первые зеленые всходы порадуют вас уже через десять дней. Однолетняя астра Привычное название этого цветка вводит в заблуждение, поскольку это не астра, а растение рода Каллистефус. Единственный вид этого рода — каллистефус китайский. Каллистефусы китайские — травянистые однолетники, достаточно вариативные по размерам, но всегда обладающие мощной корневой системой и побегами. Корни у них мочковатые, широко разветвленные, глубоко залегающие, что позволяет растению отлично справляться с засухой. Твердые и прямые, чаще ветвистые побеги очень крепкие, окрашены в зеленый цвет или слегка краснеют. У однолетних астр листья достаточно крупные, внизу стеблей сидят на черешках, вверху – бесчерешковые, но всегда расположены в очередном порядке. Ромбические, овальные, широколанцетные, они красуются красивым краем – от крупных зубьев до городчатой или пильчатой кромки. Соцветия астр легко узнаются. У каллистефусов формируются крупные, типичные корзинки, состоящие из трубчатых и язычковых цветков (а часто и нескольких рядов переходных «лепестков»), причем декоративную роль может играть как какой-то один вид цветков, так и оба. Для однолетних астр преимущественно характерны махровые соцветия. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ЗИНОВИЙ (КОРЗИНКИН) Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Митрополит Зиновий (Корзинкин) Епископ Зиновий (Корзинкин) Редакция текста от: 27.08.2023 13:28:47 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
|
|
