| В 1066 г. Вильгельм высаживается на юге Англии, около порта Гастингс . Здесь состоялось сражение войск баронов Вильгельма с войсками англо-саксонского короля Гарольда. Войско Вильгельма превосходило противника по численности, было лучше вооружено. Английский король потерпел поражение. В этом сражении Гарольд был убит. Вильгельм двинулся на север, к Лондону – столице Англии. Лондон был осажден его войсками, и в такой ситуации (король убит, столица в осаде) англо-саксонскому «Совету мудрых» ничего другого не оставалось, как провозгласить Вильгельма королем Англии под именем Вильгельма Г (1066–1087). Во время коронации в Винчестере Вильгельм дал клятву соблюдать «добрые обычаи короля Эдуарда», тем самым подчеркнул свою преемственность и законность наследования англо-саксонского престола. Однако одного только решения «Совета мудрых» было недостаточно. Вильгельму I предстояло еще покорить английских феодалов. Этому он посвятил несколько последующих лет. В результате жестких, целенаправленных действий, преимущественно носивших военный характер, ему удалось подчинить себе Англию. Свое правление он начал с конфискации земель английских феодалов, не признавших его законным королем, и изгнания их за пределы Англии. Эти земли он раздавал нормандским и франкским баронам, которые вместе с ним пришли в Англию. Такие действия Вильгельма не могли не вызвать сильную оппозицию в стране, и против него вспыхнуло несколько крупных восстаний. Но все они были подавлены. Вильгельму I удалось покорить всю страну. После усмирения Англии Вильгельм I начал перераспределение земли – главной собственности эпохи феодализма. Земли крупных англо-саксонских феодалов были переданы франкским и нормандским баронам. Мелкие английские феодалы сохранили свои владения. Но юридически они были подчинены нормандским феодалам. Все англо-саксонские епископы были замещены норманнами. Став королем, Вильгельм упрочил свою королевскую власть специфическим пожалованием земель своим баронам. Бароны получили земельные владения, не сосредоточенные в одном месте, а разбросанные по всей территории Англии. Такая мера ослабляла экономические и политические позиции баронов. Самым большим земельным владением в Англии был королевский домен. |
| В письме Августину, в ответ на его вопрос «Каким образом мы должны относиться к... епископам бриттов?», Григорий I отвечал однозначно: «всех епископов Британии мы вверяем твоему братству, чтобы необразованные были научены, слабые укреплены наставлениями, неверные исправлены твоей властью» 33 . Попытка Августина (602–603 гг.) привести бриттских священников к подчинению Римской церкви не принесла желаемых результатов. Устойчивое враждебное отношение бриттов к англо-саксам как к завоевателям (войны с которыми продолжались на протяжении всего VI и VII вв.) препятствовало объединению двух христианских церквей. Вместе с тем для бриттского духовенства центром христианской культуры по-прежнему оставалась Ирландия, где обучались многие деятели церкви, откуда в Британию пришли первые христианские учителя. Для бриттов Рим отстоял куда дальше от их земель, чем Ирландия -не только в географическом, но в духовном плане. Замысел Григория I о подчинении бриттских христиан англо-саксонской и римской церкви столкнулся с большими трудностями. Можно предположить, что несмотря на участие в делах миссии и разработку плана церковной организации у англо-саксов, Григорий I не представлял себе сложности отношений между бриттами и их завоевателями. Во всяком случае в папских письмах миссионерам отсутствовали указания какого-либо рода относительно конфликта, который еще 100 лет определял жизнь христиан в Британии. Согласно Беде, достижению единства в англо-саксонской церкви мешали и непреодоленные разногласия между двумя христианскими церквями – римской и ирландской. Отправленные Григорием миссионеры не были первыми проповедниками христианства в Британии. На протяжении всего VII в. Риму пришлось выдерживать соперничество ирландской церкви и утверждать свое преимущественное влияние в создаваемой церкви англо-саксов. Традиции христианской монастырской культуры были перенесены в Ирландию в конце IV – V в. вместе с переселением на остров галло-римлян, бежавших из Галлии при появлении варваров. К VI в. |
| 50 Bede, his Life, Times and Writings/Ed. A.H.Thompson. Oxf., 1935; Famulus Christi: Essays in Commemoration of the Thirteenth Centenary of the Birth of the Venerable Bede/Ed. G. Bonner. L., 1976; Bede and Anglo-Saxon England: papers in honour of the 1300th anniversary of the birth of Bede/Ed. R.T. Farrell. Oxf., 1978. 52 В этой книге употребляется ряд имен собственных, которые в отечественной историографии переводились и транскрибировались по-разному. Так, в трудах российских историков Беда именуется и Достопочтенным, и Почтенным, и Преподобным. Различается написание названий мест (Ярроу, Джарроу, и др.), имен англо-саксонских святых и королей; в этой работе делалась опора на одну из существующих традиций. В историографии устойчиво употребляется ряд широких терминов, которые носят «согласительный» характер: например, «римское» и «ирландское (кельтское) христианство», под которыми понимается совокупность норм, установлений, обычаев, принятых в изучаемое время в римской католической церкви и христианской церкви Ирландии; «золотой век» англо-саксов, подразумевающий культурный подъем, который наблюдался в высокой христианской культуре англо-саксов во второй половине VII – первой трети VIII веков. Эти термины достаточно условны, что вполне осознается исследователями, применяющими их в своих работах. В современной западной историографии под влиянием историкоантропологической трактовки культуры некоторые метафоры были произведены в ранг исследовательских категорий. Такие слова, например, как «англо-саксонский мир» в процессе расширения исследовательского языка приобрели черты понятия, которое предполагает наличие определенных разделяемых представлений, ряда коллективных воззрений в раннесредневековой британской культуре, чье существование было связано с конкретными историческими условиями. К этому же ряду можно отнести слово «Британия», которое историки часто употребляют по отношению к англо-саксонским королевствам (хотя это не исключает существования других государств на Британских островах). В настоящей работе слова такого рода используются в значениях, принятых в историографии. |
| На материалы, приведенные Бедой, во многом опирались и Дж.Н.Л. Майре, и Ф.М. Стентон в своих основополагающих трудах 19 . «Англо-саксонская Англия» Ф.М. Стентона (1934 г.) в свое время была воспринята как «реабилитация» англо-саксонского прошлого, опровержение представлений о ранней британской истории как о времени «варварства» и «темных веках». Эта книга позволила составить целостное представление о политической, экономической, социальной истории Британии в период между двумя завоеваниями, проследить их взаимосвязь с развитием христианской культуры. Ф.М. Стентон, также отвергавший некоторые положения «Церковной истории», ссылался на Беду как на тщательного и точного историка. «Важнейшее качество «Истории» Беды относит ее к небольшому классу книг, которые преодолевают едва ли не все основные условия времени и места... Качество, которое делает работу Беды великой, – не его ученость, не дар рассказчика, который он разделял со многими современниками, но его поразительная сила в координации фрагментов информации, дошедшей до него из предания, сообщений друзей или документальных свидетельств. В век, когда лишь единицы возвышались над простой регистрацией факта, он достиг концепции истории» 20 . В то же время, в XX в. стали предприниматься попытки пересмотреть устоявшиеся взгляды на труды Беды, по-новому соотнести их с социокультурным контекстом. Исследования его работ можно в самом общем виде подразделить на два большие направления. Первое связано с изучением «реальности прошлого», которая, по мысли историков, так или иначе была репрезентирована в сочинениях Беды. Современные представления о его произведениях и картине мира стали существенно более дифференцированными, поэтому исследователи, находящие предмет своего интереса во внетекстовой реальности, делают поправки на особенности интеллектуальной культуры Беды. Так, например, «Церковная история народа англов» рассматривалась как достоверный источник, способный дать информацию об англо-саксонских поселениях в Британии, ранних государствах, постримских и германских политических институтах (П. Хантер Блэйр, Д. Дамвилл, П. Симс-Уильямс) 21 , специфических чертах королевской власти времен Гептархии (Д. Кирби, Э. Джон, X. Диснер) 22 . Свидетельство Беды сопоставлялось с археологическими данными, с континентальными источниками. Историки извлекали из «Церковной истории» сведения, приведенные англо-саксонским историком «непроизвольно» (например, в книге У. Чэни высказывалась точка зрения, что Беда, сознательно не писавший о языческих культах англо-саксов, все же неотрефлексированно включил в свой текст данные, позволяющие о них судить) 23 . Однако сама возможность «прямого» чтения сочинений Беды приверженцами этого подхода редко ставилась под сомнение. |
| Там же, где событие нельзя было опустить без нарушения хода повествования, историк ограничивался осторожными выражениями, из которых нельзя составить полного впечатления о происходившем. Отношение Беды к Уилфриду было неоднозначным. С одной стороны, историка смущали далекий от аскетизма образ жизни епископа, его столкновения с деятелями церкви (в которых правота Уилфрида была сомнительной). С другой стороны, Беда высоко ценил его миссионерский труд в Британии и на континенте, приверженность Уилфрида римским церковным традициям 494 . Верный своему принципу писать о «добром» в истории, Беда отбирал те факты из жизни епископа, которые он считал достойными подражания и заслуживающими памяти. Все то из сочинения Эддия Стефана, что не укладывалось в эти рамки. Беда не счел нужным вносить в «Церковную историю». При этом повествование о епископе построено так, что в нем не видно пропусков. Современным исследователям приходится все чаще задаваться вопросом: о чем не написал в своем труде автор «Церковной истории», что было сознательно оставлено историком за рамками текста. Ощущение целостности и непрерывности повествования создавалось, скорее, благодаря последовательному подчинению материала авторской концепции прошлого, чем вследствие «тотальности» описания. Так, Беда представил преимущественно «нортумбрийский» взгляд на историю англо-саксов; в его сочинении сведения по истории Нортумбрии превосходили все, что было им написано о прошлом других королевств 495 . Беда располагал хорошими источниками по истории Церкви в Кенте, королевстве Восточных Англов, Сассексе. Его «регионализм» ощутим по отношению к Мерсии, королевству, которое позже других было обращено в христианство. В «Церковной истории» описывались бедствия, которые причинили жителям Нортумбрии король-завоеватель Пенда, язычник, от рук которого пал Эдвин, и его преемники, в сражении с которыми погиб благочестивый Освальд. Ко времени написания этого сочинения Мерсия – уже ставшая христианской – возвысилась над другими англо-саксонскими королевствами, и Беда с беспокойством отмечал ее растущее влияние и силу. У Беды было немного источников, происходивших из Уэссекса, и в его труде присутствуют большие пропуски материала. Так, например, он практически не упоминал о короле Инэ (688–695 гг., известному историкам по кодексу законов, составленному во время его правления), об «апостоле Германии» Бонифации (Уинфриде), чья миссионерская деятельность превосходила труды всех других англо-саксонских проповедников христианства. Беда мало писал о монастырях Уэссекса, которые, судя по трудам Альдхельма, переживали время подъема интеллектуальной культуры. В сочинении Беды ничего не говорится о язычестве англо-саксов 496 , достаточно немного сведении приведено о порядках в монастырях и о монашеской жизни в различных королевствах. Автор не упоминал и о светской аристократии англо-саксонских королевств (хотя ее вовлеченность в дела церкви была очень велика). |
| Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни возникла из небытия в одно прекрасное утро не желторотой фирмой, но вполне солидным предприятием на полном ходу, заключавшим сделки направо и налево, с «отделением» в Вест-Энде — во втором этаже, над мастерской портного, — и главной конторой на одной из новых улиц Сити — в верхнем этаже поместительного дома, блиставшем зеркальными стеклами и лепными украшениями, с проволочными сетками на всех окнах и узорной надписью «Англо-Бенгальская» на каждой из них. На дверном косяке опять-таки красовалось крупными буквами: «Контора Англо-Бенгальской компании беспроцентных ссуд и страхования жизни», а на дверях была большая медная доска с той же надписью; всегда ярко начищенная, она поневоле бросалась в глаза, вводя в соблазн весь город — после занятий в будние дни и с утра до вечера по воскресеньям, — и казалась надежнее Английского банка . Внутри контора была заново оштукатурена, заново окрашена, оклеена новыми обоями, устлана новыми коврами, обставлена новыми столами и новыми стульями — вообще во всех смыслах оборудована заново самыми солидными и дорогими вещами, рассчитанными (так же как и компания) на долгие годы. Деловитость! Взгляните на зеленые конторские книги с красными корешками, похожие на расплюснутые крикетные шары, на адрес-календари, справочники, журналы, на просто календари, почтовые ящики, весы для писем, ряды пожарных ведер, готовых затушить первую искру пожара и спасти огромные богатства в ценных бумагах, принадлежащие Компании; взгляните на денежные сундуки, на часы, на конторскую печать — таких размеров, что она одна сама по себе может гарантировать что угодно. Солидность! Взгляните на массивные глыбы мрамора, украшающие камины, на великолепный парапет на крыше дома. Реклама! Даже на угольных ящиках красуется надпись: «Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни». Она повторяется на каждом шагу, так что начинает рябить в глазах и кружиться голова. Она отштампована на каждом бланке для письма, вьется лентой вокруг печати, блестит на пуговицах швейцара и повторяется по двадцати раз в каждом циркуляре и извещении, где некий Дэвид Кримпл, эсквайр, управляющий делами и секретарь, позволяет себе обратить внимание публики на преимущества, предлагаемые Англо-Бенгальской компанией беспроцентных ссуди страхования жизни, и убедительно доказывает, что, завязав дела с этой фирмой, вы будете круглый год получать нечто вроде рождественских подарков и непрерывно растущие дивиденды, причем такая сделка не представляет риска ни для кого, кроме самой компании, которая, по своей беспримерной щедрости, наверняка останется в убытке. Последнее же, как почтительно указывает вам Дэвид Кримпл, эсквайр (и, вероятно, вы ему поверите), есть лучшая гарантия надежности и солидности компании, какую может вам предложить правление. |
| В настоящее время, после опыта Второй мировой войны и имея за плечами два периода функционирования Польши, первый – в составе блока народно-демократических государств, второй – более 30 лет функционирования вне блока социалистических стран, в том числе почти 20 лет в Европейском Союзе мы можем сделать некоторые общие размышления. В оба периода Польша функционировала в условиях ограниченного суверенитета, с той разницей, что в первый период гарантировало это безопасность государства и нации и способствовала социально-экономическому развитию, а также расширению условий суверенитета. и повышение международного авторитета Польши; во второй период мы имеем дело с последовательным лишением всех признаков суверенитета, и Польша де-факто становится страной, открыто колонизируемой безжалостным политическим, военным, финансовым и экономическим конгломератом англо-саксонско-еврейского происхождения. Что еще хуже, Польша в силу своего географического положения и историко-цивилизационного кода свободы цинично используется как инструмент для достижения целей региональной и глобальной англо-еврейской политики с тоталитарно-фашистскими чертами. В 78-ю годовщину победы над немецким фашизмом, появление которого было бы невозможно без англо-еврейского капитала и долгосрочных планов англо-саксонского империализма и психопатической идеи еврейских выборов, и полякам, и русским стоит задуматься задолго до они начинают обвинять друг друга с обеих сторон, часто ошибочно, и таким образом благоволят закулисным планам режиссеров, стремящихся к распрям и ненависти среди славян, особенно двух сильнейших наций – русской и польской. Не допустим провокаций, не допустим очередной русско-польской войны, внутриславянской войны за англо-саксонско-еврейские интересы. Это задача национальных элит и ориентир для действий простых людей: русских, поляков, украинцев, беларусов и других коренных жителий славянских земель, земель Центральной и Восточной Европы. 300 миллионов славян — огромная сила в Европе и в мире. Давайте не будем разделять и убивать друг друга! |
| После войны англо-католики – это уже не оппозиционное меньшинство, которому надо думать только о выживании. Отныне они будут занимать все более прочное положение в Церкви. «До Первой Мировой войны ни один из тех, кого называли ритуалистами, не вошел в число епископата. Но начиная с 1920 г. существовала явная тенденция назначить епископами нескольких англо-католиков» . В период с 1920 по 1950 гг. в Англии епархиальными епископами стали англо-католики Майкл Фёрс Сент-Олбанский (1920), Уолтер Фрир Трурский (1923), Альфред Э. Дж. Роулинсон Дербийский (1936), Кеннет Кёрк Оксфордский (1937), Френсис Андерхилл Батский и Уэльский (1937), Эдуард Уинн Илийский (1941), Ноуэл Хадсон Ньюкаслский (1941), Джон Уанд Батский и Уэльский (1943), Роберт Мортимер Эксетерский (1949). Кроме того, определенное число епископов, прямо не причислявших себя к англо-католикам, были близки к традициям Высокой Церкви или по меньшей мере не сочувствовали евангеликам. В межвоенные десятилетия процесс быстрого подъема Высокой Церкви нашел отражение в проведении англо-католиками нескольких крупных мероприятий – конгрессов. Первоначально идею провести национальное собрание представителей кафолической традиции высказал простой приходской священник Ч.Р. Дикин, а главным организатором выступил также приходской священник Маркус Атли, оба из Лондона. Первый конгресс состоялся в столице Англии в 1920 г.; все последующие встречи также проходили в Лондоне. На его открытии Атли, бывший председателем исполкома собрания, заявил: «Цель конгресса – показать миру, что кафолическая позиция и есть истинное и настоящее понимание сути английской религии, и объяснить, что английские католики не желают, чтобы их подталкивали ни в сторону Рима, ни в раскол. Они намерены безо всякой неуверенности в тоне претендовать на свое законное наследие в английской Церкви» . Выступления участников конгресса проходили вперемежку с торжественными службами и крестными ходами. «Множество народа, – вспоминает очевидец событий, секретарь первого конгресса священник Г.А. |
| В то же время у англо-саксов существовала и иная культура – основанная на дохристианских традициях германцев. О ней христианские писатели того времени не сообщают практически ничего, за исключением редких упоминаний осуждаемых обычаев язычников. Эти две культуры подразумевали различные системы представлений и ценностей; они по- разному функционировали в англо-саксонском обществе. Одна из них развивалась преимущественно внутри монастырей, в церкви, хотя и была адресована всему социуму, от правителей и знати до простых прихожан. Другая охватывала и верхи и низы общества. Можно было бы предположить, что их разделял и язык – церковная латынь, на которой были написаны и продолжали создаваться христианские тексты, язык молитв, богослужения и письменных коммуникаций в ученом сообществе, и древнеанглийский язык обыденной жизни и англо-саксонской поэзии. Но, по-видимому, жестких границ между сферами, которые охватывали эти языки, не было. Древнеанглийский язык широко использовался в англо-саксонской церкви. На нем проповедовали и общались с паствой, на него в VIII в. начали переводиться базовые христианские тексты. Судя по ряду упоминаний в источниках того времени и по сохранившимся текстам, христианские проповедники и учителя пытались адаптировать привычные формы древнеанглийской героической поэзии для того, чтобы донести до своих слушателей основы вероучения. Так, из «Церковной истории» известен рассказ о монахе Кэдмоне, который «умел слагать религиозные и благочестивые песни; то, что он узнавал путем пересказа из святых писаний, он сразу же обращал в приятные и трогательные стихи на родном языке англов.... После него многие англы пытались складывать религиозные поэмы» 162 . На древнеанглийском были написаны христианские поэмы более позднего времени – «Грехопадение», «Видение креста», а также стихотворный англо-саксонский «Физиолог». Вместе с тем, шел процесс проникновения христианских образов в народную культуру, где они соединялись с героями и сюжетами германской мифологии 163 . |
| Как известно, на Втором фронте Германия держала около 40 дивизий, что составляет примерно 560 тыс. человек. Им противостояло более 3 млн. солдат англо-американской армии. На Восточном фронте Германия держала более 200 дивизий численностью 4,5 млн., то есть в 8 раз больше, чем на Втором фронте. Считая, что напряженность боев, которые вела Германская армия на Западе и на Востоке была одинакова, и что численность германских войск на Втором фронте в 8 раз меньше, чем на восточном получаем, что потери Германии на Восточном фронте надо разделить не на 4, а на 32. Тогда оказывается, что Германия потеряла примерно 260 тыс. человек. Таким образом, получим, что на Втором фронте соотношение потерь составляет 34 англо-американских солдата к 10 германским. Подобное соотношение наблюдалось и в Арденнской операции, которая проводилась германским командованием с 16 декабря 1944 по 28 января 1945 года. Как пишет немецкий генерал Мелентин, в ходе этой операции союзная армия потеряла 77 тыс. солдат, а германская — 25 тыс., то есть получаем соотношение 31 к 10, близкое к полученному выше. Таким образом, можно утверждать, что при подавляющем превосходстве в людях и технике, англо-американское командование проявило поразительную нерешительность и неэффективность, можно сказать бездарность, сравнимую с растерянностью и неподготовленностью советского командования в начальный период войны в 1941-1942 годах, когда на 32 советских солдата приходилось 10 германских. В 1943-1945 годах на советско-германском фронте соотношение потерь было такого: на 10 советских солдат приходилось 14 германских. Союзные армии не были наголову разбиты только потому, что мощь германской армии была решительно подорвана на Восточном фронте победоносной Красной Армией. Таким образом, советское командование на заключительном этапе войны действовало в 4-5 раз эффективнее, нежели англо-американское. В пользу этого предположения можно опереться на наблюдения немецкого танкиста Отто Кариуса, который с 1941 по 1944 год воевал против советских солдат, а с 1944 по 1945 год – против англо-американских. |
|
|
