| Иосиф Флавий в своём описании Скинии опирался не только на Священное Писание, которое он как потомок рода первосвященников знал исключительно точно и твёрдо, но и на предания своего народа, и на свои собственные представления, иногда субъективные, но всегда очень живые. О колоннах преграды он пишет так: “Четыре колонны, сделанные наподобие всех остальных столбов и покоившиеся на таких же основаниях, причём промежуток между этими колоннами был самый незначительный”. Как же выглядели “остальные столбы”? Флавий трактует их форму как четырёхугольную, представляя стены Скинии в виде сплошной плоскости. Первому предположению (относительно формы колонн) не противоречит библейское свидетельство, которое, умалчивая о том, были ли брусья круглыми или четырёхугольными, указывает тем не менее, что форма отверстия в подставке (базе) для колонн была именно круглой. Нижние концы брусьев, вне зависимости от общего своего архитектурного облика, могли быть сделаны в виде шипов-конусов, в поперечном разрезе имевших округлую форму. На наш взгляд, в качестве аргументов против описания Флавия можно, во-первых, обратить особое внимание на тот простой факт, что в Египте израильский народ был занят строительными работами, и два архитектора Скинии — “Веселеил, сын Ури, из колена Иудова, племянник вождя по сестре его Мариамме” и его помощник “Елиав, сын Исамаха, из колена Дана” 11 — были избраны для работ как наиболее опытные и уже имевшие некоторые навыки. Храмовая же архитектура Древнего Египта, которая и была их школой, знает в основном только круглую форму колонн. Во-вторых, было бы весьма естественно в тех условиях, в которых возводилась Скиния, просто подчинить архитектуру исходному материалу (заметим, что практически всегда материал и художественная форма произведения взаимозависимы). Простейшая обработка стволов египетской акации (евр. шитта),из которой и был сделан остов Скинии, определяла и соответствующую форму — округлую. В Аравийской пустыне дерево шиттим (шттим) было единственной породой, которая достигала размеров тутового дерева. Его древесина, бледно-жёлтого цвета, покрытая твёрдой корой с острыми двойными колючками, отличалась легкостью и крепостью. Поэтому она была удобна для изготовления архитектурных элементов. Дополнительные срезы могли повредить структуру дерева, которая стала бы втягивать влагу и быстро гнить. Помимо этого, крепкое дерево — обычно и твёрдое, а значит, не так легко поддаётся обработке. |
| В интерьере нефа важнейшую роль играли 2 колоннады по 6 колонн. С зап. и вост. сторон их ритм поддерживается пилястрами на стенах. Шаг между колоннами немного варьируется: от 1,75 до 2,25 м. Фусты колонн увенчивались коринфскими капителями. Почти все эти детали наряду с белыми тессерами мозаик и отдельными деталями алтарной преграды сделаны из белого известняка с золотистым оттенком, скорее всего из местных каменоломен. Только на 2 фустах колонн вырезаны рельефные кресты, что указывает на специальное изготовление только этих колонн для христ. постройки. На др. колоннах остались небольшие углубления от металлических или деревянных крестиков, крепившихся к ним. Все остальные детали, по-видимому, вторичного происхождения. Интерколумнии и высота колонн не отличаются равномерностью, и вряд ли они могли нести антаблемент, детали к-рого не найдены. От алтарных преград сохранилось неск. деталей. Среди них - 2 столбика из проконнесского мрамора (высота 118 см) и из известняка (87 см). От мраморных алтарных плит сохранились небольшие фрагменты; но их резьба и материал указывают на столичное происхождение этих деталей. Облик алтарных преград был обычным для ранневизант. периода. По периметру солеи были установлены опоры с проходом по центру и алтарными плитами с рельефными украшениями по бокам. Стилобаты сохранились плохо, и восстановить конкретный вид преграды невозможно. К тому же сохранившиеся 3 опоры разной высоты и разного набора профилировок, вероятнее всего, принадлежали 2 алтарным преградам (в центральном нефе и юж. часовне). Сохранились также 4 базальтовые колонки, круглые в разрезе, к-рые, возможно, служили для устройства амвона. Главное сохранившееся декоративное богатство базилики - мозаичный пол, один из самых качественных по технике исполнения в Палестине. Мозаика покрывала всю поверхность пола в базилике. Композиции мозаик построены на геометрии, строго соотнесенной с архитектурой. Колористический набор мозаик богат: в них использованы различные виды мрамора красных (терракотовых), желтых, белых, черных и синих оттенков. Судя по технике, в К. работали 2 артели мозаичистов: в центральном нефе набор более мелкий и изящный (225 тессер на 10 кв. см) в сравнении с остальной мозаикой (90-100 тессер на 10 кв. см). Стены храма были обмазаны штукатуркой и побелены. Сверху был нанесен рисунок с простыми орнаментальными мотивами. |
| Я думал о том, что в этом самом месте родился Спаситель. В голове мелькали картинки из детства: Новый год, серебристая елка, перламутровый медальон, экзотическая араукария. Когда, наконец, мы стали причащаться, я почувствовал, будто сам присутствую у ног рожденного Спасителя. Стою с остальными паломниками, как когда-то стояли пастухи и волхвы. Удивительная особенность Святой земли состоит еще и в том, что ты чувствуешь здесь событие вне времени. Стоя в храме, пусть в жарком сентябре, пусть в двадцать первом веке, ощущаешь, как событие совершается прямо сейчас. Прямо сейчас мы стоим рядом друг с другом, без алтарных преград, а Христос приходит в этот мир. Он посреди нас, и есть, и будет. Я думал о детских ощущениях, в которых однажды, много-много лет назад родилось что-то удивительное, какое-то предчувствие моей будущей веры. Оно началось благодаря фантастическому персонажу, сошедшему с электрички с замотанной в тряпье новогодней елкой. Там в Вифлееме Новый год вдруг перестал для меня быть антагонистом Рождества, бесшабашным пьяным праздником, в котором самым веселым может быть «баня – пиво – самолет – другой город». Елка, араукария, звезда, дары волхвов, верблюды, перламутровый медальон и Новый год с космонавтом и общим застольем в нашей коммуналке окончательно соединились для меня в один праздник-предчувствие, в радость рождения в мир Спасителя, для которого нет никаких преград. Подготовила Дарья Рощеня Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 29 марта, 2024 2 февраля, 2024 2 января, 2024 31 декабря, 2023 29 декабря, 2023 29 декабря, 2023 27 декабря, 2023 26 декабря, 2023 26 декабря, 2023 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! |
| Хотя постройка VI в. повторяет очертания предшествующей эпохи, но именно алтарная часть претерпела наибольшие изменения. Скорее всего эти изменения были не только результатом развития архитектуры за тот промежуток времени, который разделял обе постройки, но имели и принципиальное значение. Здесь кроется очень важный для символики алтарной преграды творческий замысел, связывающий Вифлеемскую базилику и Иерусалимский храм. Планы Вифлеемской базилики (внизу – IV век, сверху – VI век) Прежде всего необходимо выяснить, как выглядел алтарь Вифлеемской базилики изначально, до реставрации VI в. Базилика IV века состояла из трёх частей: атриума, базилики (квадратной формы) и алтарной части в виде октагональной часовни. Октагон (7,9 м — длина каждой стороны по внешнему периметру) располагался прямо над пещерой Рождества. С базиликой его соединяли три входа, располагавшиеся по одной прямой и оформленные аналогично западному фасаду храма. Центральный вход, самый широкий (во всю длину западной грани октагона), вёл из центрального нефа по лестничному (двухступенчатому) пролёту непосредственно к Гроту, в то время как северный и южный входы, более узкие, открывали доступ в две симметрично расположенные треугольные комнатки. “Гипотенузы” их равносторонних треугольников совпадали с северо- и юго-западными сторонами октагона. Необходимо пояснить устройство главной святыни храма, ради которой он и был возведён, то есть устройство Грота, Пещеры Рождества. Внутри уже описанного нами октагона, который примыкал к базилике с востока, располагался ещё один октагон, меньший по размеру (сторона 3,5 м) 69 . Он представлял собой ступенчатую платформу, высота которой складывалась из трёх уровней. Две верхние ступени были равны по ширине (за ширину здесь принимается расстояние от каждой вершины внешнего октагона до вершины вписанного в него, меньшего) и могли вместить на своей поверхности значительное количество людей, в то время как самая нижняя ступенька — весьма узкая — имела скорее декоративный характер. |
| в Иерусалиме; а у Евагрия описание храма мученицы Евфимии в Халкидоне, служившего местом собрания Халкидонского собора. Описывая базилику, построенную в Тире, Евсевий упоминает об алтарной преграде, состоявшей из деревянных решеток (δικτοι), по изяществу и тонкости работы представлявших верх искусства; но в подробности внутреннего устройства самого алтаря не входит, и не говорит ни о чем похожем на киворий. 57 Но в описании базилики, сооруженной Константином В. в Иерусалиме, не упоминая об алтарной преграде, представляет устройство самого алтаря в таком виде, которое напоминает если не киворий, то такое сооружение, в замену которого впоследствии явился киворий. «В противоположной от (входных) дверей стороне, говорит он, был гемисферий (μισφριον), глава всего здания, поднятый к самому верху базилики. Он окружен двенадцатью колоннами, по числу апостолов Спасителя. Верхи этих колонн украшены огромными чашами, сделанными из серебра, которые император посвятил своему Богу, как прекраснейшее приношение». 58 Есть мнение, будто Евсевий употребил в этом случае слово гемисферий (полушарие, купол в виде полушария) вместо гемицикл (μικκλιον), разумея якобы под ним алтарное полукружие базилики, или так называемую алтарную конху, абсид. Но мнение такое совершенно произвольно. Ему противоречит употребленное вслед за тем самим Евсевием же выражения, что гемисферий был окружен (στεφνουν) колоннами. Также точно, и говоря о серебреных чашах, украшавших верхи этих колонн, Евсевий едва ли бы назвал их посвященным Богу прекраснейшим «приношением (νθημα)», если бы речь шла не о чашах поставленных внутри самого святилища над трапезою священною, а о простом украшении колонн алтарной преграды. Подобные чаши упоминаются впоследствии неоднократно как украшение именно алтарного кивория. 59 Похожее на описанное Евсевием сооружение в базилике иерусалимской представляет Евагрий в храме св. Евфимии в Халкидоне, приурочивая его к гробу мученицы. Историк так говорит о храме: «Состоит он из трех громадных зданий. |
| Святая Святых храма, в Библии называется давир,так же как и в Скинии обращается на запад — “не на восток, чтобы молящиеся поклонялись не солнцу восходящему, а владыке Солнца” 34 . Общий план храма имел простые прямоугольные очертания, повторяющие устройство Скинии. Но подобное устройство повторяется также и во многих современных ему языческих постройках. Некоторые исследователи указывают “на безусловные прототипы Соломонова храма в среднем бронзовом веке Эолы, Мегиддо, Сихема” 35 . Найденные археологами в XX веке храмы в Телль-Тайнате на сирийском побережье, в Самале в северо-западной Сирии и в Хамафе в центральной Сирии датируются как современные Соломону и рассматриваются как ближайшие параллели Иерусалимскому храму. Храм в Айн-Дара (80 км от Телль-Тайната) сохранился лучше других и содержит вполне основательные элементы для гипотетической реконструкции его собственного святилища, а вслед за ним — и для реконструкции Святая Святых Соломонова храма. Храм в Айн-Дара имел трёхчастную схему. Святилище возвышалось над уровнем главного зала и вестибюля и представляло собой подиум, на который вёл небольшой лестничный пандус. Святилище с находившейся в нём в особой нише статуей божества отделялось от передней части зала деревянной перегородкой. Такой облик Айн-Дара приобретает во второй или третьей фазе своего существования, то есть под влиянием Соломонова храма. Его воздействие на принцип языческой архитектуры, которая обычно помещала переднюю часть храма (cella) выше задней (adyton), оказалось принципиальным. Теперь в нашем распоряжении осталась лишь археология Айн-Дары и споры вокруг облика давира Иерусалимского храма, в которые мы попытаемся внести некоторую ясность. Не совсем понятно, каким образом кубический объём давира с высотой, длиной и шириной, равной 20 локтям, соединялся с высотой Святилища — 30 локтей. Гипотезы касались разных частей давира:одни считали, что понижен был уровень потолка, другие находили некую закрытую камеру в верхней его части. На наш взгляд, основанный на предположении о соответствии Айн-Дары и Соломонова храма, Святая Святых помещается на подиуме или цоколе высотой 10 локтей, к которому был подведён лестничный пролёт в ширину входа в Святая Святых. Этот подиум скрывал вершину горы Мориа 36 , которая и теперь выступает над общим уровнем площади Иерусалимского храма 37 . Подобное возвышение, о котором было известно лишь первосвященникам, входившим внутрь Святая Святых, и о котором прочие служители храма, попадавшие лишь в Святилище, догадывались лишь по приставленному к стене преграды пандусу, напоминает устройство солеи в христианских храмах. |
| О тканном убранстве церквей говорится и в «Летописце Владимира Васильковича Волынского» 550 , относящемся к 1289–1290 гг., где возведенные князем церкви вновь сравниваются с Храмом Соломона 551 , и, в частности, упоминаются «завесы золотом шиты, а другые оксамитные съ дробницею» 552 . Приведенные свидетельства показывают, что использование завес в русских храмах не было редкостью, а имело достаточно широкое распространение и единую символическую интерпретацию, повторяя, в первую очередь, декорацию Скинии и Храма Соломона. Древнерусские алтарные преграды XIV-XV вв Материал главных русских центров, и в первую очередь. Киева и Владимира. требует прежде всего самого тщательного натурного исследования, которое может прояснить многие принципиальные вопросы. Но и данные новгородских церквей позволяют высказать некоторые соображения о возникновении высокого русского иконостаса. Большая высота темплона, отсутствие вертикальных членений в центральном объеме, который, являясь композиционным центром преграды, не содержал в себе практически никакой зрительной информации, провоцировали к заполнению пустоты, образовавшейся между барьером и темплоном. По существу, новая конструкция уже была сформулирована, оставалось придать ей художественную и смысловую целостность. Мы не знаем, когда и где в предалтарном пространстве впервые появился крупномасштабный Деисус, но пример церкви Федора Страгилата на Ручью, построенной в 1360–1361 гг., показывает, что во второй половине XIV в. он существовал в новгородской среде уже в сформировавшемся виде. На западных гранях алтарных столбов Федоровской церкви сохранились две глубокие горизонтальные штробы. являющиеся вне сомнения следами от тябел, которые были вмурованы в кладку и пересекали всю восточную часть храма. крепясь концами в северной и южной стенах. Тябла имели сечение примерно 20 х 20 см. причем стесанными были только плоскости, выходящие наружу, тогда как их замурованная часть имела форму круглого бревна. Нижнее тябло проходило на уровне 2.05 м от пола, верхнее – на высоте 4,3 м, из чего следует, что иконы, расположенные между ними, имели высоту около 210–220 см. |
| Иконные завесы на Руси были принадлежностью больших храмовых икон, по-видимому, заменяя собой киот лишь в ранний период. С такой завесой большой храмовой иконы связано одно из чудес, описанных в Киево-Печерском патерике 707 . B XVI–XVII вв. они встречаются в соборных описаниях уже как большая редкость 708 . B XIV–XV вв. завесы под именем шитых «застенков» домовых икон фигурируют в княжеских духовных грамотах 709 . В доме иконы завешивались, так как не должны были «видеть» греховные дела. Согласно описям, оклад был у выносных двусторонних икон, связанных с молениями вне храма. Создание запрестольного образа, как правило, сопровождалось одновременным созданием для него металлической ризы, что могло вносить коррективы и в живописный строй иконы – например, он мог вообще не иметь золотого фона. Непосредственно с литургической символикой и, возможно, даже конкретно с отдельными моментами самого чинопоследования были связаны только оклады икон, входивших в алтарную преграду, – наличие оклада здесь восходило к древнейшей византийской практике драгоценного украшения преград и его символического осмысления (преграда была своего рода ковчегом престола) 710 : известны как описания, так и драгоценные фрагменты ранневизантийских алтарных преград 711 . Все сохранившиеся большие иконы средневизантийского периода, в том числе и грузинские) в серебряных окладах-ковчегах связаны с алтарной преградой. Иконография палеосных изображений на их окладах предопределена тем же кругом идей, который позднее будет положен в основу развития русского иконостаса 712 . По описям мы знаем несколько примеров таких окладов византийской традиции на Руси 713 . Единственному сохранившемуся памятнику – «корсунскому» окладу иконы Петра и Павла, храмового образа новгородской Софии, посвящено исследование Э.А. Гордиенко, в котором состав палеосных святых оклада убедительно связан с возможными особенностями чина проскомидии, совершаемого в соборе 714 . Э.А. Гордиенко датировала оклад серединой XII в. Нам представляется, что стиль этого памятника древнерусского искусства, непосредственно восходящего к византийской традиции, теснейшим образом связан со стилем самой живописной иконы и указывает на его принадлежность ко второй половине XI столетия 715 . Новгородская София тогда еще не имела фресок, а создание такой драгоценной иконы по своему учительному смыслу, по развитой богословской программе да и по материальным затратам (самые большие из сохранившихся окованные иконы византийской традиции в два раза меньше новгородского образа) уподоблялось созданию храмовой росписи. |
| Внутренняя преграда Скинии представляла собой сплошную поверхность, разомкнутую лишь посередине, из плотно прилегающих друг к другу четырёх брусьев; те в свою очередь упирались в боковые стены. Таким образом, шесть брусьев указанной ширины (1,5 локтя), должны были уместиться в отрезок длиной 10 локтей (ширина Скинии). Для единственного центрального промежутка — входа в Святая Святых — оставалось расстояние узкое (около 1 локтя), но всё же достаточное для того, чтобы доступ для человека был возможен. Преграда и не могла быть совершенно непроницаемой стеной по определению, но цель её архитектуры в том и заключалась: хранить таинственность скрытого от глаз людей Ковчега Завета — Шехину (евр. ‘местопребывание’), то есть облако, в котором присутствовал Бог. Даже священник, проникавший в Святая Святых для кропления крышки Ковчега кровью жертвенного животного, в том полном мраке, который здесь царил, не мог ничего разглядеть. Столбы преграды хотя и не были в той же степени, что и стены, функциональными, но также служили опорой для тяжёлых покрывал, из которых сделана крыша Скинии. Тем не менее, в отличие от стен, брусья преграды были лишены поперечных укреплений. Вероятно, прочность Скинии была обеспечена настолько, чтобы в данном случае, при оформлении внутренней перегородки, можно было позаботиться исключительно об изяществе её облика. Важной частью преграды была завеса (парокет). Святитель Григорий Нисский, говоря о разделении между Святилищем и Святая Святых, вообще упоминает только завесу, не обращая внимания на деревянный остов преграды 16 . Она крепилась к золотым крюкам, сделанным в верхней части колонн на той стороне, которая обращена внутрь Святого. Этот тяжёлый тканный занавес был сделан тем же способом, что и нижние покровы Скинии (мишкан,что значит ‘обитание’), и составлял единое целое с общим интерьером. Правда, в отличие от мишкана, парокет свешивался до самого пола (иначе вход в Святая Святых был бы открыт) и таким образом полностью закрывал колонны преграды. В Толковой Библии Лопухина на основании точных и выверенных расчётов размеров нижнего покрова в соответствии с указаниями в Библии делается вывод, что “он не достигал земли более чем на локоть”. Это было сделано не случайно, а намеренно: не следовало ткани с изображением херувимов спускаться до самой земли. Не достигая пола, завесы оставляли открытыми нижнюю часть стен Скинии. Их рифлёная позолоченная поверхность, составленная из плотно соединённых полуцилиндрических форм, и линия серебряных баз весьма изящно сочетались с богатой отделкой нижних покрывал. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АЛТАРЬ [лат. altar (altare, altaria) от alta ara - возвышенный жертвенник, церковнослав. , греч. βμα - возвышение], обобщающий термин для обозначения священного места принесения жертвы . В лат., церковнослав. и рус. переводах Свящ. Писания словом «А.» обозначается жертвенник : « » (Пс 50. 21b), « » (Пс 83. 4b). В лат. христ. текстах слово «А.» употребляется для обозначения евхаристического жертвенника - престола , в этом же значении оно вошло и в зап. языки. В слав. текстах слово «А.» в значении «престол» встречается редко (напр., церковнослав. текст 94-го прав. Карф. Собора (Книга правил. С. 221)). Обычно термин «А.» обозначает не сам престол, а ту часть храма, к-рая также называется алтарным пространством и где расположен престол. Алтарное пространство [греч. βμα, θυσιαστριον, церковнослав. , рус. также алтарь], часть храма, в к-рой находится престол. По традиции А. помещается в вост. части храма (см. Ориентация храмов ), на возвышении, куда из нефа ведут одна или неск. ступеней. От нефа его отделяет также дополнительная преграда (см. Алтарная преграда , Иконостас ) и (или) предалтарное пространство (см. Вима , Солея ). В древнейших храмах пространство А. могло помещаться непосредственно в нефе, даже в его середине (особенно в церквах центрического плана). С III в. А. стали ограждать низким барьером и перенесли ближе к вост. апсиде , с к-рой оно впосл. образовало единое целое. В пространстве А. кроме престола (часто с киворием ) имеется одно- или многоступенчатая скамья вдоль дуги апсиды ( синтрон ) с епископским седалищем посередине (см. Горнее место ). В Византии и на Руси А. связывают с нефом центральные врата алтарной преграды или иконостаса (см. Царские врата ) и малые врата (см. Двери ), ведущие из жертвенника и диаконника (в ранневизант. традиции А. был связан узким огражденным проходом (по оси храма) с амвоном , стоявшим в нефе, часто в его центре). Апсида А. имеет окна, обычно от 1 до 3, иногда больше. |
|
|
