| Office selon les huit tons. ΟΚΤΩΗΧΟΣ. Chevetogne, 1968. P. 37–60; Йовчева Μ. Цикълът молебни стихири за проро-ците, мъчениците и светителите в Октоиха//Palaeobulgarica, XX (1996), 2. С. 43–56; Ее же. Особености в структурата и състава на службите за четвъртък в славянски ръкописни Октоиси//Palaeobulgarica, XX (1996), 4. С. 3–11; Ее же. Композиция на неделните служби в Солунския Октоих//Palaeobulgarica, XXI (1997), 4. С. 37–71; Крашенинникова О. Октоих и Параклит (к истории двух названий одной литургической книги)//Герменевтика древнерусской литературы: Сб. 6. Ч. II. М., 1993. С. 398–406; Ее же. К истории формирования седмичных памятей Октоиха//Богословские труды:. Сб. 32. М., 1996. С. 260–268; Ее же. Ранневизантийские источники славянского Октоиха XII–XIV вв.//Гимнология: Ученые записки Научного Центра русской церковной музыки им. протоиерея Димитрия Разумовского . Вып.1: Материалы Межд. научной конференции «Памяти протоиерея Димитрия Разумовского » (к 130-летию Московской консерватории). Кн. 1. М.,2000. С. 114–123. 1117 Взгляды автора настоящей публикации изложены в статьях: Лозовая И.Е. Древнерусский йотированный Параклитик конца XII – начала XIII века: Предварительные заметки к изучению певческой книги//Герменевтика древнерусской литературы: Сб. 6. Ч. II. М., 1993. С. 407–432; Ее же. Типология Параклитов и их отношение к действующему литургическому уставу//Гимнология. Ученые записки Научного центра русской церковной музыки им. протоиерея Димитрия Разумовского . Вып. 3: Церковное пение в историко-литургическом контексте: Восток – Русь – Запад. М., 2003. С. 64–73; Ее же. О системе пения седмичных канонов Октоиха в ранней литургической традиции//Гимнология. Вып. 4: Византия и Восточная Европа. Литургические и музыкальные связи: К 80-летию Милоша Велимировича. М., 2003. С. 52–68. 1118 Описание рукописи Grottaferrata Г. β. XIV, Biblioteca della Badia Greca, см. в кн.: Crisci Ε. I palinsesti di Grottaferrata: Studio codicologoco e paleografico. Tomo primo. Publicazioni dell» Universita degli studi di Cassino, 1990. |
| 493. 32 Sinait. Gr. 579, Sinait. Gr. 563, Sinait. Gr. 570, Sinait. Gr. 578, Sinait. Gr. 595, Sinait. Gr. 610, Sinait. Gr. 614, Sinait. Gr. 624, Sinait. Gr. 631. См. Harlfinger D., Reinsch D. R., Sonderkamp J. A. M. Die datierten griechischen Handschriften des Katharinen-Klosters auf dem Berge Sinai 9. Bis 12. Jahrhundert. Berlin,1983. S. 26–27. 33 Отчёт см.: Notitia editionis codicis Bibliorum Sinaitici auspiciis imp. Alexandri II susceptae. Accedit catalogus codicum par ex Oriente perlatorum. Lipsiae, 1860. 36 Так в Sinait. Gr. 607 (IX–X вв.) в 10 мартовских и 11 апрельских обнаружены вторые песни, ни одна из которых не вошла в печатные книги. 37 Пападопуло-Керамевс А. Указ. соч. С. 366–388, 373–375; PapadÒpouloj-KerameÚj A. Sumbolaˆ e„j t¾n ƒstor…an tîn Mhna…wn//‘Ekklhsiastik¾ ¢l»qeia. T. 24. 1900. S. 388–395; T. 25. 1901. S. 37–41. Протоиерей В. А. Рыбаков. Указ. соч. С. 385. 39 Пентковский А., Йовчева М. Праздничные и воскресные блаженны в византийском и славянском богослужении VIII–XIII веков//Paleobulgarica. Т. XXV. В. 3. София, 2001. C. 31–60. 40 Публикация других блаженн: Никифорова А. К истории исчезнувшего гимнографического жанра. Праздничные “блаженны” из греческой Минеи IX–XII вв. из коллекции монастыря св. Екатерины на Синае//Богословский сборник. Вып. 10. М., 2002. С. 155–171. 41 Лозовая И. Е. О системе пения седмичных канонов Октоиха//Гимнология “Византия и Восточная Европа. Литургические и музыкальные связи”. Вып. 4. М., 2004. С. 52–68. 43 Перевод выполнен по AHG VII, 375–383. Публикацию всего канона см. Никифорова А. Ю. Реликвии в византийской гимнографии//Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники/Под ред. А. М. Лидова. М., 2006. С. 109–167. 47 Акростих — формальный приём организации преимущественно поэтических текстов, при котором начальные буквы строф или отдельных стихов образуют алфавитный ряд либо слово или фразу; использовался для предотвращения сокращений, интерполяций, изменений текста, удостоверял авторство произведения. См. |
| Однако стремление украсить богослужение «самым прекрасным демественным пением» реализовалось в бытовании в рукописях XVII в., особенно во 2-й пол., столпового демества, представляющего собой запись демественной партии многоголосия средствами общедоступной знаменной нотации. В такой форме записи Д. п. приобрело широкое распространение, хотя и сохранило весьма небольшую часть многоголосного репертуара. На рубеже XVII и XVIII вв. национальная традиция многоголосного пения резко обрывается, на смену ей с Запада приходит партесное пение . Влияние последнего оказалось столь велико, что даже память о рус. безлинейном многоголосии была полностью утрачена. Небольшое количество нотных переводов многоголосного демества, сделанных в это время, не смогло изменить ситуацию. В XVIII в. столповое демество сохранялось в небольшом объеме в певч. рукописях старообрядцев. Благодаря им на рубеже XVIII и XIX вв. Д. п. начало возрождаться в монодийной традиции, стал обогащаться его репертуар, в певч. практику вновь вводилась демественная нотация, к-рая стала весьма весомым компонентом старообрядческой певческой культуры. В истории Д. п. начался последний, 4-й период, продолжающийся до наст. времени. Его отличительной чертой является наличие сотен экземпляров Демественников, воспроизводящих одну из строк демественного многоголосия - демество. Следует отметить, что записи песнопений в старообрядческих Демественниках являются копиями с записей песнопений XVII в., новым было только введение степенных и указательных помет . Состав старообрядческих Демественников по сравнению с составом ранних рукописей значительно сокращен, большая часть их содержания - это праздничные песнопения, т. е. здесь наиболее ярко выявлена праздничная природа Д. п. Лит.: Голубцов А. П. Чиновник новгородского Софийского собора. М., 1899; Успенский Н. Д. Древнерус. певч. искусство. М., 19712; он же. Образцы древнерус. певч. искусства. Л., 19712; Гарднер. Богослужебное пение; Фролов С. В. Из истории демественного роспева//Проблемы истории и теории древнерус. музыки. Л., 1979. С. 99-108; Пожидаева Г. А. Виды демественного многоголосия//Рус. хоровая музыка XVI-XVIII вв.: Сб. (Тр. ГМПИ; М., 1986. С. 58-81. Вып. 83); она же. Текстология памятников демественного распева//ГДРЛ. 1989. Сб. 2. С. 309-354; она же. Демественное пение//Там же. 1993. Сб. 6. Ч. 2. С. 433-474; она же. Пространные распевы Др. Руси XI-XVII вв. М., 1999; Шиндин Б. А. , Ефимова И. Е. Демественный роспев: Монодия и многоголосие. Новосиб., 1991; Лозовая И. Е. Визант. прототипы древнерус. певч. терминологии//Келдышевский сб.: Муз.-ист. чт. памяти Ю. В. Келдыша, 1997. М., 1999. С. 62-72; Богомолова М. В. Знаменная монодия и безлинейное многоголосие: (на примере великой панихиды). М., 2005. Вып. 2: Рус. безлинейное многоголосие; Конотоп А. В. Рус. строчное многоголосие XV-XVII вв.: Текстология, стиль, культурный контекст. М., 2005. |
| более раннего времени. Данное руководство принадлежит одновременно к типам учебного К. и К.-перечисления, о чем сказано в тексте предисловия к нему: «Подобает ведати известно на колико строк поется божественное осмогласное пение, и како которые строки именуются, избрани со всего осмогласника… для скораго учения учеником, чтобы им познати всяко вскоре осмогласное пение, и выучив сия строки по согласию, таже по текстом, потом гладким пением накрепко, чтобы помнить им где которая строка стоит…» (напр.: РНБ. О. 22. Л. 30-31, 1-я треть XVIII в.). Также ему свойственны и черты толкования, поскольку отдельные тайнозамкненные начертания разведены в нем дробным знаменем. В среде поповцев повсеместное распространение получает свод мелодических оборотов, заключающий в себе начертания отдельных многозвучных знамен и тайнозамкненных графических комплексов ( лиц ). Данный материал расположен по гласам и поясняется дробным знаменем (напр.: РГБ. Ф. 379. 7. Л. 41 об.- 73, сер. XIX в.), а в ряде списков - киевской нотацией (напр.: Там же. 6. Л. 38 об.- 53, сер. XIX в.). Но поскольку прямой целью создания данного свода явилось не составление «словаря» мелодических оборотов, а трактовка певч. значения знаков в том или ином контексте, то, строго говоря, он не является К., а продолжает традицию раздела азбук-толкований «по гласам». Характерно, что все перечисленные старообрядческие своды - не самостоятельные руководства, а входят в более обширные по содержанию теоретические трактаты. К. новейшего времени С кон. XIX в. до наст. времени К. составляют исследователи: прот. Димитрий Разумовский , прот. Василий Металлов , Б. Карастоянов , И. В. Ефимова и Е. А. Кипа, Т. Ф. Владышевская , И. Е. Лозовая, М. В. Богомолова и др. Все исследовательские К. принадлежат к типу толкований, где крюковая нотация поясняется с помощью нотолинейной записи или дробного знамени. В К. прот. В. Металлова крюковые начертания попевок отсутствуют, даны только нотолинейные переводы. В различные исторические периоды причины создания К. |
| Сравнительно недавние исследования также свидетельствуют о происходившем в течение XII–XVII веков процессе адаптации византийской культуры на русской почве на уровне словесного языка, мелодико-ритмических структур. Так один из крупных специалистов по данному вопросу Г. Алексеева, проводя параллельное сопоставление византийских и древнерусских рукописей службы вмц. Варваре отмечает изначальное структурное соответствие древнерусских песнопений византийской традиции, но с иными мелодико-ритмическими оборотами, отличающимися от греческих прототипов (27, 240–257). Немаловажное значение придает исследователь влиянию особенностей системы церковнославянского языка на процесс формирования мелоса древнерусских песнопений (27, 80). На необходимость приспособления византийских образцов к иному словесному языку и иной интонационной культуре указывает И. Лозовая, рассматривая тексты и нотации древнерусских Ирмологиев (83, 221). Сходство и различие языковых и певческих элементов в греческих и древнерусских песнопениях подчеркивает и Е. Наумова на примере анализа стихиры Рождеству Христову (102, 133–147). «В словесной и музыкальной сторонах гимнографии обнаруживается заметная амплитуда взаимоотношений с византийским первоисточником – от стремления последовательно воспроизвести его детали до творческого переосмысления» – отмечает Н. Заболотная (55, 17). Итак, можно сделать общий вывод, что византийская каноническая певческая система тесно взаимодействует со своеобразием восточнославянской культуры, русской песенности, особенностями церковнославянского (книжного) языка. Как пишет Т. Владышевская, церковно певческая культура Руси «содержит в себе интонации древних обрядовых песен, подобных колядкам, плачам, былинам. Часто эта связь таится в глубине, она проявляется в отдельных элементах попевок, интонациях» (38, 27). То есть, христианская культура формировалась в среде певцов, владевших родной русской музыкальной стихией. И поэтому сам мелос не мог быть по своей природе как бы привнесенным извне, как невозможно целому народу сразу заговорить на неродном языке (38, 27). Аналогично народной песне, которая в течение многих веков передавалась «из уст в уста», от поколения к поколению, целые пласты богослужебного пения, отдельные его виды и формы также развивались в устной традиции, особенно на раннем этапе. И это обстоятельство не могло не оказать влияния на характер русского церковного пения, где факт преемственности, верность преданию имеет большое значение. То есть развитие русского церковно певческого искусства происходило в непрерывном взаимодействии византийских истоков с исконно русской певческой природой. |
| 118 . Поспелова Р. Этос ритма в музыке христианской традиции//Музыкальная культура православного мира традиции теория практика. Материалы научных конференций/РАМ им Гнесиных – М. 1994 – С. 103–113. 119 . Преображенский А. Краткий очерк истории церковного пения в России – СПб. 1907 – 39 с. 120 . Преображенский А. Культовая музыка в России – Л. 1924 – 123 с. 121 . Протопопов Вл. Музыка русской литургии Проблема цикличности. Исследование – М. 1999 – 200 с. 122 . Протопопов Вл. Русская мысль о музыке в XVII веке – М. 1989 – 96 с. 123 . Протопопов Вл. Система осмогласия в песнопениях русской литургии XVII века//Гимнология. Материалы Международной научной конф. «Памяти протоиерея Димитрия Разумовского » (3–8 сентября) 1996/Отв. ред. Сост. И Лозовая – М. 2000 – С. 395–402. 124 . Протопопов С. прот. О художественном элементе в церковном пении//Богословский вестник – 1901 – Февраль – С 252–292 март – С. 452–492. 125 . Рамазанова Н. Московское царство в церковно певческом искусстве веков – СПб 2004 – 468 с. 126 . Разумовский Д. прот. Церковное пение в России – М. 1867–1869 – 380 с. 127 . Рапацкая Л. Художественная культура Древней Руси – М. 1995 – 106 с. 128 . Рахманинов С. Литературное наследие. Воспоминания. Статьи. Интервью. Письма. Т. 1. – М. 1978. 129 . Рахманонова М., Гречанинов A. T. II. История русской музыки в десяти томах. Т. 10A – М. 1997. – С. 170–216. 130 . Рахманова М. Новое направление в духовной музыке исторические тенденции и художественные процессы//История русской музыки в десяти томах Т. 10Б – М. 2004. – С. 392–456. 131 . Рахманова М. Огромное и еще едва тронутое поле деятельности//Советская музыка – 1990 – – С. 67–74. 132 . Русский хоровой концерт конца XVII – первой половины XVIII веков. Хрестоматия/Сост. и исслед. Н.Д. Успенского – Л. 1976. 133 . Русская духовная музыка в документах и материалах. Т. 1. Синодальный хор и училище церковного пения Воспоминания Дневники Письма/Сост. Вст. статьи и комментарии – С г. Зверева A. A. Наумов, М.П. Рахманова – М. 1998 – 688 с. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЛИЦО В древнерус. певч. искусстве - «тайнозамкненная» формула знаменного распева , в графическом начертании к-рой в сжатом виде изложено мелодическое содержание более или менее продолжительного оборота, как правило мелизматического. Происхождение термина, вероятно, связано с названием византийских больших ипостасей (греч. πστασις - лицо, сущность), обозначающим группу знаков византийской нотации , не имеющих интервального значения и предполагающих более или менее развитую мелодическую формулу, преимущественно мелизматического типа. В знаменной нотации , происходящей от византийской, ипостаси стали использовать как самостоятельные знаки, а также включали в графическое начертание Л. (напр., катавазма или ксирон клазма). Уже в древнерус. рукописях XII-XIII вв. встречаются последовательности знаков нотации с включением полкулизмы (соответствует визант. ксирон клазме), указывающие на формирование формульного состава знаменного распева. Ко 2-й пол. XV в. из этих архаичных графических начертаний сформировался корпус мелодических формул лицевого типа, к-рые послужили «строительным материалом» для песнопений столпового знаменного распева. Запись различных формул впосл. была уточнена, и каждая из них приобрела своеобразный графический облик; с нач. XVII в. в теоретических руководствах они перечисляются с названиями (кулизма, долинка, перевивка и др.). В научной лит-ре такие Л. часто именуются «лицами-попевками». Этот термин, введенный М. В. Бражниковым , означает наличие в записи попевки знаков нотации, прочитываемых особенным образом ( Бражников. 1984. С. 21). Однако группа «лиц-попевок» содержит не только графические обороты с использованием знаков визант. ипостасей, но и сочетания простых знаков, исполняемых не по азбучному значению, и соответственно также являющихся «тайнозамкненными» (напр., мережа). В последнем случае требуется изучение истории формирования такого прочтения в сравнении с визант. певч. рукописями разного времени (см.: Лозовая. 2016). Строго говоря, подобные формулы не являются Л., хотя, судя по подзаголовкам теоретических руководств XVIII в., они были отнесены к этой категории уже древнерус. распевщиками. Также следует отметить отличие Л. мелизматического типа от т. н. лиц-попевок. Для последних характерна меньшая распевность слогов, а также традиц. просодическая организация (или структура) мелодической формулы, в то время как первые близки по функции к орнаментированной вставке. |
| Вероятнее всего, только с XVIII в. подобные лицевые формулы стали выделяться в отдельные разделы (РГБ. Ф. 379. 8, 3-я четв. XVIII в., и др.), где их располагали по гласам с разводами: слева Л. в виде тайнозамкненной записи, справа ее «разводное» начертание. В такие подборки Л. нередко входили и т. н. лица-попевки. Это свидетельствует о том, что теоретики в этот период уже не различали эти лицевые формулы. Действительно, обе разновидности лицевых мелизматических оборотов сходны по своей роли в мелодическом движении: бóльшая часть Л. и лиц-попевок, как правило, являются неразрывной частью мелодической ткани песнопения, в отличие от др. типа мелизматических формул - фит, к-рые всегда представляют собой орнаментированную вставку. В таких сводах количество Л. весьма велико, поскольку детализируется их запись; нередко весьма сходные между собой мелизматические обороты получают индивидуальное лицевое начертание. Л. классифицированы по знаменному осмогласию, однако существует ряд Л., используемых во всех гласах. Количество Л. в каждом гласе различно: наиболее богатыми являются 8-й и 6-й, в то время как 3-й и 7-й гласы имеют весьма незначительное число Л. По мелодическому содержанию Л. представляют собой длительно распетые мелодии на 2-5 слогов текста (от 3 до 20 звуков на слог). Несмотря на разнообразие мелодических моделей Л., существует группа идентичных или близких окончаний их распевов, в некоторых случаях совпадающих с типовыми каденционными построениями фит (впервые отмечено: Бражников. 1984. С. 63-64). Кроме того, внутри одного гласа часто встречаются Л., являющиеся более или менее протяженными вариантами друг друга. Отдельно следует отметить группы Л., к-рые не были кодифицированы в теоретических руководствах, но выявляются благодаря анализу тайнозамкненной и разводной записей песнопений, напр. Л. большого распева (см.: Парфентьева. 1997; Тюрина. 2011), а также псалмовые Л. Обихода (см.: Старикова. 2013). Лит.: Бражников М. В. Лица и фиты знаменного распева. Л., 1984; Школьник М. Г. Проблемы реконструкции знаменного распева XII-XVII вв.: (На мат-ле визант. и древнерус. Ирмология): Канд. дис. М., 1996; Парфентьева Н. В. Творчество мастеров древнерус. певч. искусства: (На примере произведений выдающихся распевщиков). Челябинск, 1997; Тюрина О. Г. Древнерусская мелизматика: Большой распев: Канд. дис. М., 2011; Старикова И. В. Псалмодия всенощного бдения в древнерус. певч. искусстве: Канд. дис. М., 2013; Лозовая И. Е. Об азбучном смысле знамен//Гимнология. М., 2016. Вып. 7 (в печати). |
| Утром украинские власти выдвинули предварительную версию причины инцидента. По словам Полторока, к взрывам и пожару могли привести действия диверсионной группы, в том числе и сбрасывание взрывного устройства с беспилотного летательного аппарата. Позднее эту версию подтвердил главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос. После начала конфликта в Донбассе в Харькове действительно происходили такие инциденты, как подрывы военкоматов, мемориалов воинам УПА и другие акции, которые приписывали «харьковскому подполью». Но в последний год такие новости почти не поступали, к тому же, некоторые эксперты полагали, что часть инцидентов могла быть провокацией СБУ. Несмотря на заявления украинского руководства о диверсии, некоторые СМИ выдвигают и другие версии инцидента. Нужно напомнить, что это уже не первый случай возгорания на крупнейших военных складах Украины. Например, в 2008 году случился масштабный пожар на арсенале сухопутных войск вблизи города Лозовая также Харьковской области. «Интересно, что похожая ситуация была в 2008 году, сразу после неудавшегося блицкрига Саакашвили в Южной Осетии, - написал в своем „Фейсбуке " политолог, шеф-редактор портала „Однако. Евразия " Семен Уралов. - Тоже горели военные склады и тоже под Харьковом. Тогда прятал концы брат президента Украины Ющенко - Петр, через которого шло вооружение грузинских партнеров. Губернатором Харьковской области тогда был нынешний глава МВД Аваков, а его замом племянник того самого Ющенко. Тогда, в 2008 ситуацию замяли - а судьба всех участников сложилась удачно. Никто ни за что не ответил. Сейчас еще проще - можно обвинить сепаратистов или российских диверсантов. Да и вообще - поджоги это фирменный стиль режима в Киеве. Думаю, что сгорит много всего интересного». Эксперты предполагают, что оружие со склада могло нелегально поступать в такие страны, как Сомали, Ливия, государства Латинской Америки, а взрывы - это способ уничтожить доказательства перед проверками, в том числе со стороны европейских партнеров. |
| Лит.: Thodberg Ch. Der byzantinische Alleluiarionzyklus. Cph., 1966. (MMB. Subs.; 7); Manik L. Das arabische Tonsystem im Mittelalter. Leiden, 1969; Husmann H. Eine alte orientalische christliche Liturgie: Altsyrisch-melkitisch//OCP. 1976. Vol. 42. P. 156-196; Strunk O. The Tonal System of Byzant. Music// Idem. Essays on Music in the Byzant. World. N. Y., 1977. P. 3-18; Αλυγιζκης Α. Η κταηχα στν λληνικ λειτουργικ μνογραφα. Θεσ., 1985; Герцман Е. В. Канонизация ладотональной системы// Он же. Визант. музыкознание. Л., 1988. С. 175-199; Школьник М. Г. Проблемы реконструкции знаменного распева XII-XVII вв. (на мат-ле визант. и древнерус. Ирмология): Канд. дис. М., 1996. С. 18-73; Troelsgård Ch. A New Source for the Early Octoechos?: Papyrus Vindob. G. 19.934 and Its Musical Implications//Byzantine. Musical Culture: Proc. of the 1st Intern. Conf. of the American Society of Byzant. Music and Hymnology. Pittsburg, 2008. P. 668-679; idem. Byzantine Neumes: A New Introd. to the Middle Byzant. Musical Notation. Cph., 2011. P. 60-75; Gerlach O. Im Labyrynth des Oktochos: Über die Rekonstruktion mittelalterlicher Improvisationspraktiken in liturgischen Musik. B., 2009; Лозовая И. Е. Модальный комплекс певч. текстов анафоры и система октоиха//Гимнология. М., 2011. Вып. 6. С. 330-343; она же. О содержании понятий «глас» и «лад» в контексте теории древнерус. монодии//Там же. С. 344-359; она же. Столповой знаменный распев (2-я пол. XV-XVII вв.): формульная структура: Мат-лы к спецкурсу истории рус. музыки XI-XVII вв.: Учеб. пособие. М., 2015; Фрейсхов С. Раннее развитие богослужебной системы 8 гласов в Иерусалиме//Вестн. Екатеринбургской ДС. 2014. Вып. 2(8). С. 201-238; Chaldaeakes A. A New Reading of John Laskaris " «Explanation and Modulation of the Musical Art»: Towards a Critical Edition of Laskaris " Theoretical Treatise//Гимнология. М., 2017. Вып. 7. С. 31-62. И. В. Старикова На Западе На Западе система из 8 церковных ладов появилась в период введения григорианского пения в империи Каролингов (2-я пол. VIII-IX в.), очевидно, под влиянием визант. О. или даже являлась прямым заимствованием его. В более ранних зап. традициях - староримском пении , амвросианском пении , беневентанском (см. Беневентанский обряд ), испано-мосарабском пении - О. отсутствует. Ряд особенностей древнейших памятников григорианского пения (нетипичные амбитусы и финалисы, акценты на аномальных звуковысотных уровнях, неожиданное повышение или понижение высоты тона, различные надписания у неясных в ладовом отношении мелодий, общие мелодические формулы в разных ладах, редко встречающиеся ладовые обозначения в певч. рукописях до сер. X в.) может указывать на то, что первоначально принцип О. применялся к уже существовавшему корпусу песнопений как средство его систематизации и теоретического осмысления, а не для создания новых мелодий ( Jeffery. The Earliest Octoechoi. 2001. P. 161-163, 173). |
|
|
