| Находится ветхозаветный прообраз и «греховного плода» князя Владимира – Святополка. Как бы само собой напрашивается сопоставление братоубийцы Святополка, прозванного за то «Окаянным», с первым братоубийцею Каином. Захватив после смерти Владимира Святославича киевский престол «Святополк … исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову» – захотел погубить братьев своих и послал убийц к Борису и Глебу. Однако параллель с Каином не полная: Каин убил брата Авеля из ревности, что не его жертва была принята Богом, но не ради престола. И летописец находит в библейской истории полную аналогию, сравнивая Святополка и по греху, и по происхождению, ставшему причиной греха, с Авимелехом: «Этот же Святополк – новый Авимелех, родившийся от прелюбодеянья и избивший братьев своих, сыновей Гедеоновых; так и свершилось» (с. 201). Летописцу важно было указать не просто на братоубийцу, а на уже имеющийся в ветхозаветной истории прецедент рождения братоубийцы от «греховного плода»: «Ламех убил двух братьев Еноховых, и взял себе жен их» (с. 201), от одной из них и родился Авимелех; Владимир убил своего брата Ярополка, силою взял в жены его жену – мать Святополка, уже беременную им. Ветхозаветный Авимелех выступил прообразом новозаветного Святополка. Изменилось время и исторический быт, но не исчез грех братоубийства. И кончина, т. е. наказание за преступление, Святополка находит библейскую аналогию. Разбитый Ярославом Владимировичем (Мудрым), вступившимся за своих меньших братьев, Святополк бежал с поля битвы: «И когда бежал он, напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках. Он же говорил: «Бегите со мной, гонятся за нами». Отроки же его посылали посмотреть: «Гонится ли кто за нами?» И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним . Он же лежал немощен и, привставая, говорил: «Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите». Не мог он вытерпеть на одном месте, и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою. Праведный суд постиг его, неправедного, и после смерти принял он муки окаянного. И по отшествии от сего света, связанный, вечно терпит муки. Есть могила его в том пустынном месте и до сего дня. Исходит же из нее смрад ужасен» (с. 201). |
| Источники ничего не сообщают о мероприятиях, предшествовавших походу 1111 года, - второму большому походу вглубь половецкой территории. Известно лишь, что душой похода и его организатором вновь выступил Владимир Всеволодович, и что переговоры со Святополком Изяславичем проходили на этот раз зимой, в том же Долобске. Нам остается только реконструировать замысел его организаторов, исходя из описания самого похода, носившего демонстративно карательный характер. Лаврентьевская и Радзивилловская летописи, называя поименно участников, дают идентичное, притом предельно краткое, буквально схематичное описание этого предприятия. Поэтому обратимся к Ипатьевской летописи[ 8 ]. Стремясь выйти как можно раньше, Святополк Изяславич Киевский с сыном Ярославом, Владимир Всеволодович Переяславский с сыновьями Мстиславом, Ярополком и Святославом, которые, кроме своих дружин, вполне могли вести отряды из Новгорода и ростово-суздальского Залесья, Давыд Святославич Черниговский с сыном Ростиславом и Давыд Игоревич Волынский выступили еще по снегу, в самом конце зимы. Войска двинулись во второе воскресенье Великого поста - 26 февраля и, миновав Переяславль, в пятницу подошли к Суле. За следующий день совершили переход до Хорола. Здесь распутица заставила бросить сани, на которых, как до сих пор считали, ехала пехота, и в воскресенье крестопоклонной недели прибыли к р. Псел. Совершив следующий переход на р. Голтву, сделали дневку, проведя вторник в ожидании отставших (пехоты?) и в среду прибыли на р. Ворсклу, за которой начинались половецкие владения. Здесь, на краю русской земли, по-видимому, был совершен молебен. Богослужение, помимо главной своей цели, - обращения к Создателю с просьбой о даровании победы, должно было укрепить дух участников небывалого похода. Скупыми красками со слов участников рисует автор повести психологическое состояние воинов: " ...хрестъ целоваша и възложиша всю надежю на хресть со многими слезами " [ 9 ]. Это, безусловно, не первое в нашей истории богослужение с участием войск, но первое в боевой обстановке, о котором специально упоминает источник. |
| Когда же Изяслав через семь месяцев явился с большим Польским войском под Киевом, а Всеслав бежал, то Киевское вече послало сказать Изяславовым братьям, князьям Черниговскому и Переяславскому, чтобы они шли защищать город отца своего, а в противном случае грозили сами сжечь Киев и уйти в Греческую землю, и тем самым принудили их вступиться за Киев и требовать, чтобы Изяслав отпустил от себя Польскую рать. Таким образом, при первом же заявлении своих прав Киевская земщина так ловко могла поставить свое дело, что князья принуждены были стать на стороне земщины против своего старшего брата. Вслед за Киевскою земщиною и Черниговская земщина в 1078 году оставила княжившего там Всеволода Ярославича и передалась его племяннику Олегу Святославичу. Потом Владимиро-Волынская земщина оставила своего князя Ярополка Изяславича и признала своими князьями Ростиславичей, внуков Владимира Новгородского. Да и вообще во все время споров между сыновьями Ярослава земцы редко поддерживали князей, так что при нападении князей друг на друга ни один город не защищал своего князя, князья защищались и нападали только со своими дружинниками и Половцами. При внуках, и особенно при правнуках Ярослава, земщина на Руси очутилась в новом положении. Благоразумнейшие из внуков и правнуков Ярослава начали обращать внимание на земщину в своих владениях и признавать ее опорою и источником своей силы и могущества, и посему стали дорожить своими отчинными владениями, а не переходить из одного владения в другое. Это новое направление заставило князей обратиться к старому порядку Владимирова и Ярославова времени, чтобы в важных случаях советоваться с земщиною и даже приглашать ее при решении дел чисто междукняжеских. Первый к этому порядку обратился Владимир Мономах , умнейший и могущественнейший из князей своего времени; он в 1096 году вместе со Святополком Киевским, приглашая в Киев Олега Святославича, князя Черниговского, писал к нему: «Приходи в Киев да поряд положим о Русской земле перед епископы, и пред игумены, и пред мужами отцев наших и пред людьми градскими». |
| Выгнавши племянников, Ярославичи распорядились волостями в пользу своих детей: Святополка Изяславича посадили в Новгороде, брата его Ярополка - в Вышгороде, Владимира Всеволодовича Мономаха - в Смоленске. Но изгнанные князья не могли жить праздно в Тмутаракани: в 1078 году Олег и Борис привели половцев на Русскую землю и пошли на Всеволода; Всеволод вышел против них на реку Сожицу (Оржицу), и половцы победили Русь, которая потеряла много знатных людей: убит был Иван Жирославич, Туки, Чудинов брат. Порей и многие другие. Олег и Борис вошли в Чернигов, думая, что одолели; Русской земле они тут много зла наделали, говорит летописец. Всеволод пришел в брату Изяславу в Киев и рассказал ему свою беду; Изяслав отвечал ему: " Брат! не тужи, вспомни, что со мною самим случилось! во-первых, разве не выгнали меня и именья моего не разграбили? потом в чем я провинился, а был же выгнан вами, братьями своими? не скитался ли я по чужим землям ограбленный, а зла за собою не знал никакого. И теперь, брат, не станем тужить: будет ли нам часть Русской земле, то обоим, лишимся ли ее, то оба же вместе; я сложу свою голову за тебя " . Такими словами он утешил Всеволода и велел собирать войско от мала до велика; другого не оставалось больше ничего делать, потому что Святославичи, конечно, не оставили бы в покое Изяслава, главного врага своего. Изяслав выступил в поход с сыном своим Ярополком, Всеволод - с сыном Владимиром. Последний находился в Смоленске, когда узнал о вторжении изгнанных князей; поспешил на помощь к отцу и оружием проложил себе путь сквозь половецкие полки к Переяславлю, где нашел Всеволода, пришедшего с битвы на Сожице. Ярославичи с сыновьями пошли к Чернигову, жители которого затворились от них, хотя Олега и Бориса не было в городе; есть известие, что они ездили в Тмутаракань собирать новое войско. Чернигов имел двойные стены; князья приступили к внешней ограде (городу); Мономах отбил восточные ворота, и внешний город был сожжен, после чего жители убежали во внутренний. |
| Так после первого же старшего князя во втором поколении нарушен уже был порядок первенства вследствие личных достоинств сына Всеволодова; племя Святославово потеряло старшинство, должно было ограничиться одною Черниговскою волостию, которая таким образом превращалась в отдельную от остальных русских владений отчину, подобно Полоцкой отчине Изяславичей. На первый раз усобицы не было: Святославичам нельзя было спорить с Мономахом; но они затаили обиду свою только на время. В непосредственной связи с приведенными обстоятельствами избрания Мономахова находится известие, что Владимир тотчас по вступлении на старший стол собрал мужей своих, Олег Святославич прислал также своего мужа, и порешили ограничить росты; очень вероятно, что жиды с позволения Святополкова пользовались неумеренными ростами, за что и встал на них народ. Святославичи не предъявляли своих прав, с ними не было войны; несмотря на то, и княжение Мономаха не обошлось без усобиц. Мы видели еще при Святополке поход князей на Глеба Всеславича минского; этот князь, как видно, наследовал дух отца своего и деда и вражду их с Ярославичами: он не побоялся подняться на сильного Мономаха, опустошил часть земли дреговичей, принадлежавшую Киевскому княжеству, сжег Слуцк, и когда Владимир посылал к нему с требованием, чтоб унялся от насилий, то он не думал раскаиваться и покоряться, но отвечал укоризнами. Тогда Владимир в 1116 году, надеясь на бога и на правду, по выражению летописца, пошел к Минску с сыновьями своими, Давыдом Святославичем и сыновьями Олеговыми. Сын Мономаха, Вячеслав, княживший в Смоленске, взял Оршу и Копыс; Давыд с другим сыном Мономаховым, Ярополком, княжившим в Переяславле, на отцовском месте, взяли Друцк приступом, а сам Владимир пошел к Минску и осадил в нем Глеба. Мономах решился взять Минск, сколько бы ни стоять под ним, и для того велел у стана строить прочное жилье (избу); Глеб, увидав приготовление к долгой осаде, испугался и начал слать послов с просьбами: Владимир, не желая, чтоб христианская кровь проливалась великим постом, дал ему мир; Глеб вышел из города с детьми и дружиною, поклонился Владимиру и обещался во всем его слушаться; тот, давши ему наставление, как вперед вести себя, возвратил ему Минск и пошел назад в Киев; но сын его Ярополк переяславский не думал возвращать свой плен, жителей Друцка; тяготясь более других князей малонаселенностью своей степной волости, так часто опустошаемой половцами, он вывел их в Переяславское княжество и срубил для них там город Желни. Минский князь, как видно, недолго исполнял наказ Владимиров: в 1120 году у Глеба отняли Минск и самого привели в Киев, где он в том же году и умер. |
| Третий брат Вячеслава княжил сперва в Смоленске, а потом переведен был в Туров; Георгий издавна княжил в Ростовской области; Андрей - во Владимире на Волыни. В Новгороде сидел старший сын Мстислава - Всеволод; в Смоленске - третий сын его, Ростислав; где же был второй, Изяслав? Должно думать, что где-нибудь подле Киева: он также отличался храбростию и потому нужен был отцу для рати; скоро нашлась ему и волость и деятельность. В Чернигове произошло важное явление: сын Олега, Всеволод напал врасплох на дядю своего Ярослава, согнал его с старшего стола, дружину его перебил и разграбил. В самом занятии киевского стола Мстиславом мимо Ярослава Святославича, который приходился ему дядею, Всеволод мог уже видеть пример и оправдание своего поступка: если Ярослав потерял старшинство в целом роде, то мог ли он сохранять его в своей линии? Как бы то ни было, Мстислав не хотел сначала терпеть такого нарушения старшинства дядей, тем более что, как видно, он обязался клятвенным договором поддерживать Ярослава в Чернигове. Вместе с братом Ярополком Мстислав собрал войско, чтобы идти на Всеволода, тот не мог один противиться Мономаховичам и послал за половцами, а дядю Ярослава отпустил из неволи в Муром. Половцы явились на зов Всеволода в числе 7000 и стали за рекою Вырем у Ратимировой дубравы: но послы их, от правленные к Всеволоду, были перехвачены на реке Локне и приведены к Ярополку, потому что последний успел за хватить все течение реки Сейма, посадил по всем городам своих посадников, а в Курске - племянника Изяслава Мстиславича. Половцы, не получая вести из Чернигова, испугались и побежали назад; это известие очень замечательно: оно показывает, как варвары стали робки после задонских походов Мономаха, сыновей и воевод его. После бегства половцев Мстислав еще больше начал стеснять Всеволода: " Что взял? - говорил он ему, - навел половцев, что же, помогли они тебе? " Всеволод стал упрашивать Мстислава, подучивал его бояр, подкупал их дарами, чтоб просили за него, и таким образом провел все лето. |
| Потом мы встречаем в летописи имена двух братьев Чудина и Тукы: имена указывают на финское происхождение; Чудин после первого возвращения Изяславова держал Вышгород (1072 г.): Тукы является действующим во время первого изгнания Изяславова; он советовал Изяславу стеречь крепче Всеслава; из этого видно, как будто он принадлежал к дружине киевского князя; но потом, после второго возвращения Изяславова, мы видим его в дружине Всеволода: он выходит вместе с этим князем против половцев и погибает в битве при Сожице, значит, он перешел из дружины Изяслава в дружину Всеволода; впрочем, могло быть, что он явился действующим лицом в означенном киевском событии, принадлежа к дружине Всеволода, который прибежал в Киев с поля битвы вместе с Изяславом; в таком случае любопытно, что один брат служил Изяславу а другой - Всеволоду. В битве при Сожице был убит еще Иван Жирославич, также муж из дружины Всеволода. При последнем, во время княжения его в Киеве, видим Ратибора, которого он назначил посадником в Тмутаракань К чьей дружине принадлежал Берн, упоминаемый при перенесении мощей св. Бориса и Глеба, трудно решить: вероятно, к дружине Святослава черниговского. ГЛАВА ТРЕТЬЯ СОБЫТИЯ ПРИ ВНУКАХ ЯРОСЛАВА I (1093 - 1125) Прежние причины усобиц. - Характер Владимира Мономаха. - Он уступает старшинство Святополку Изяславичу. - Характер последнего. - Нашествие половцев. - Олег Святославич в Чернигове. - Борьба с ним Святополка и Владимира. - Неудача Олега на севере. - Послание Мономаха к Олегу. - Съезд князей в Любече и прекращение борьбы на востоке. - Новая усобица на западе вследствие ослепления Василька Ростиславича. - Прекращение ее на Витичевском съезде. - Распоряжение насчет Новгорода Великого. - Судьба Ярослава Ярополковича, племянника великого князя. - События в Полоцком княжестве. - Войны с половцами. - Борьба с другими соседними варварами. - Связь с Венгриею. - Смерть великого князя Святополка. - Киевляне избирают Мономаха в князья себе. - Война с минским князем Глебом и с волынским Ярославом. |
| На юго-востоке по-прежнему продолжалась борьба с половцами. В начале княжения Ростислава они понесли поражение от волынских князей и галичан; неудачно кончилось в 1162 году нападение их под Юрьевым на черных клобуков, у которых сначала побрали они много веж, но потом черные клобуки собрались все и побили их на берегах Роси, отняли весь полон и самих взяли больше 500 человек с несколькими княжичами. Несмотря на то, в следующем году Ростислав почел за нужное заключить с ними мир и женить сына своего Рюрика на дочери хана Белука. Общего продолжительного мира не могло быть с этими варварами, разделявшимися на многие орды под начальством независимых ханов: в 1165 году племянник Ростислава Василько Ярополкович побил половцев на реке Роси, много взял пленников, которых дал на выкуп за дорогую цену; дружина его обогатилась оружием и конями. В следующем году половцы потерпели поражение в черниговских пределах от Олега Святославича; но другим половцам в то же время за Переяславлем удалось разбить Шварна, перебить его дружину; Шварн должен был заплатить за себя большой окуп. Одни известия говорят, что этот Шварн был воевода князя Глеба переяславского, другие, - что богатырь. После этого в лютую зиму Ольговичи - Олег Святославич и двоюродный брат его Ярослав Всеволодович ходили удачно на половцев, взяли их вежи. Но варвары были опасны не одними только прямыми опустошениями своими; они вредили торговле Руси с греками, которая была главною причиною благосостояния Киева, обогащения казны великокняжеской. Мы знаем из свидетельства Константина Багрянородного, как опасно было в старину плавание русских в низовьях Днепра, в степи, где ждали их обыкновенно толпы печенегов; эти затруднения не прекратились и теперь, когда в степях приднепровских господствовали кочевые варвары с новым только именем; торговые лодки не могли безопасно плавать вниз и вверх по Днепру; в 1166 году половцы засели в порогах и начали грабить гречников, т. е. купцов греческих, или вообще купцов, производящих торговлю с Грециею; Ростислав послал боярина своего, Владислава Ляха, с войском, под прикрытием которого гречники безопасно прошли пороги и поднялись до Киева. |
| Еще более существенно другое обстоятельство. В своем письме Мономах упоминает о младшем брате Мстислава, готовом принять участие в переговорах («то ти седить сынъ твои хрьстныи с малым братомъ своимь»). Ранее считалось, что речь идет о малолетнем Юрии (будущем Долгоруком), дату рождения которого – 1090 г. – называет В. Н. Татищев (История Российская. Т. 2. С. 96). Однако, как показали последние исследования (см.: Назаренко А. В. Неизвестный эпизод из жизни Мстислава Великого//Отечественная история. 1993. 2. С. 69), эта дата ошибочна: Юрий появился на свет от второй жены Мономаха (умершей в 1107 г.), причем брак с ней был заключен, во всяком случае, после 1096 г. (в письме к Олегу Мономах упоминает как о живой о матери Изяслава, т. е. о своей первой жене Гиде Гаральдовне). В таком случае, возникает вопрос: кто же был тем «малым братом» Мстислава, который упоминается в послании? Ясно, что речь идет об одном из трех младших сыновей Мономаха от его первого брака – Святославе, Ярополке или Вячеславе. О первых двух источники в связи с событиями междоусобной войны ничего не сообщают. Зато о Вячеславе известно, что он был послан отцом с половцами на помощь Мстиславу. Исходя из того, что Вячеслав во главе конного половецкого отряда появился у Суздаля в четверг 2-й недели Великого поста, можно предположить, что он выступил из Переяславля незадолго до начала поста , т. е. на сырной седмице (масленице) (9–14 февраля) 1097 г. В таком случае, кажется очень вероятным, что именно через Вячеслава и должно было быть передано послание Мономаха Олегу и именно Вячеслав (младший на тот момент из сыновей Мономаха) и имелся в виду как «малый брат» Мстислава, сидящий вместе с братом, «хлебъ едучи дедень». (Именно так полагал еще Н. М. Карамзин , мнение которого было поддержано В. А. Кучкиным: Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 69.) Предложенная датировка письма позволяет несколько уточнить позицию Мономаха в отношении Олега. Владимир Всеволодович, несомненно, искренне предлагал Олегу мир. Однако одновременно с исполненным христианского смирения и братолюбия письмом он посылал войско своему старшему сыну для возможного противодействия тому же Олегу. В этом нет и тени двоедушия, зато есть прозорливость умудренного опытом князя. В отличие от Мстислава, поверившего в искренность Олега и распустившего свои войска, Мономах допускал два варианта развития событий. Можно быть уверенным, что если бы Олег пошел на мир, Мономах сдержал бы те обещания, которые давал в письме. (Как он сдержал их после поражения Олега.) Случилось по-другому, и не он был в том повинен. Заметим, кстати, что именно посланное вместе с Вячеславом войско из союзных Мономаху половцев решило исход битвы на Кулачке и, в итоге, исход войны между Мономахом и Олегом. |
| С смертию Святослава, впрочем, не умерла его система; только усиливаться стал не его род. После Святослава Киевским или Великим Князем, сперва было сделался Всеволод, но, чрез полгода, Изяслав возвратился с Поляками, и Всеволод, на выгодных условиях, уступил ему Киев; и сии два последние Ярославича поделили Русскую землю между своими родами на счет Святославова рода. Во первых, за уступку Киева, Изяслав уступил Всеволоду Чернигов, а тамошнего князя Олега, Святославича, оставил без удела на житье у Всеволода; потом, Всеволодову сыну, Мономаху, отдал Смоленск, своего старшего сына, Святополка, посадил в Новгороде на место Глеба, убитого в Заволочье, а меньшего, Ярополка, поместил в Вышегороде. Таким образом могучий род Святославов, владевший более, нежели половиною Руси, в один год так обеднял, что остался при одной Тмутаракани, куда к Роману пришел и Олег, бежавший от Всеволода. С Олегом вместе пришел в Тмутаракань другой безудельный князь, сирота Борис Вячеславичь; оба они подговорили Половцев и, с их полчищами, пошли отыскивать уделов; на первый раз они заняли Чернигов, откуда Всеволод бежал к Великому Князю, который немедленно вооружился против обиженных племянников. Умный Олег хотел было вступить в переговоры с дядями, но Борис на это не согласился и началась Нежатинская битва, на которой Борис и Изяслав пали, Олег убежал опять в Тмутаракань, Всеволод же сделался Великим Князем, а Чернигов отдал сыну своему, Владимиру Мономаху . Таким образом закон старейшинства, по видимому, опять получил свою прежнюю силу; но, на самом деле, он был только благовидным прикрытием Святославовой системы усиления родов: Всеволод точно был старшим из наличных князей, но, конечно, не старшинство, а сила доставила ему Великокняжеский престол. И так завет Ярославов, которым он думал поддержать на долго закон старейшинства, не просуществовал и одной четверти века; в продолжение трехкратного княжения Изяслава все Ярославово исчезло, и только старый закон старейшинства остался влачить дни свои, но уже не для себя, а для прикрытия новых идей, к которым еще не привыкли люди. |
|
|
