| Элла, конечно, ничего не имела против того, чтобы оказаться свободной на два дня, а Томми и Анника так долго к ней приставали, умоляя оставить их одних, что в конце концов Элла не выдержала их натиска и согласилась съездить домой навестить мать. Конечно, дети должны были ей торжественно обещать, что будут есть и спать как полагается и не будут выбегать по вечерам, не надев теплых свитеров. Томми заявил, что обещает надевать сразу дюжину теплых свитеров, только бы Элла поскорее уехала. Так все и получилось. Элла отправилась к себе домой в деревню, а два часа спустя Пеппи, Томми, Анника, лошадь и господин Нильсон отправились на необитаемый остров. Стоял пасмурный, но теплый для начала лета день. Путешественникам предстоял довольно длинный путь до того места, откуда был виден необитаемый остров. Пеппи несла лодку, держа ее на вытянутых руках над головой. На спину лошади она навьючила огромный мешок и палатку. – А что в мешке? – спросил Томми. – Еда, оружие и одеяла, да еще пустая бутылка, – объяснила Пеппи. – Я думаю, что на первый раз нам лучше потерпеть удобное кораблекрушение. Когда мне случалось прежде терпеть кораблекрушение, я подстреливала какую-нибудь антилопу или ламу и ела сырое мясо, но у нас не получится, потому что на этом острове вряд ли есть антилопы или ламы, а умереть там с голоду было бы просто смешно. – А зачем ты взяла пустую бутылку? – удивилась Анника. – Ты меня еще спрашиваешь, зачем я взяла пустую бутылку? Что за глупый вопрос? Конечно, для кораблекрушения важнее всего иметь корабль, но после корабля самое важное – это пустая бутылка. Когда я лежала в колыбели, отец меня учил: «Пеппи, – говорил он, – ты можешь забыть надеть ботинки, когда тебя будут представлять королю, но упаси тебя бог забыть пустую бутылку, когда ты собираешься потерпеть кораблекрушение. Без бутылки лучше сразу отправляться домой». – Зачем же она нужна? – спросила Анника. – Разве ты никогда не слышала о бутылочной почте? – в свою очередь удивилась Пеппи. – Пишут записку, просят о помощи, запечатывают в бутылку и кидают в море. И потом она попадает прямо в руки к тем, кто должен тебя спасти. А как же иначе можно спастись при кораблекрушении? Ну, как ты себе представляешь, можно ли все пустить на самотек? Ну и глупости ты болтаешь, честное слово! |
| — А я сейчас на Венеру, — сказал Первый капитан. — Венера уже движется на новую орбиту. Еще несколько месяцев — и моя работа будет закончена. И тогда я тоже присоединюсь к моим друзьям. — И вы все полетите в дальний космос? — спросила Алиса. — Да, — сказал Первый капитан. — Да, — сказал Второй капитан. — Разумеется, — сказал Третий капитан. — А я собиралась лететь на живую планету, — сказала Элла. — Это даже интереснее, чем живая туманность. Но боюсь, что придется попросить слетать туда профессора Селезнева. — А почему? — спросил я. — Это вы ведь теперь у нас специалист по сверхбольшим животным. — Я полечу с капитанами. — Но мы летим в другую галактику. Это долгий и трудный полет. — Не спорьте со мной, — сказала решительно Элла. — Я все обдумала. Нельзя нам расставаться так надолго. — Но как же дети? — спросил Первый капитан. — Дети останутся с бабушкой. Она не каждый день танцует в Большом театре. Будет брать их на субботу и воскресенье из детского сада. Тогда Первый капитан смущенно взглянул на своих друзей. И Второй капитан в знак согласия наклонил голову. И Третий капитан в знак согласия поднял одну из шести рук. — Не забудьте, — сказала мне Элла, которая, по-моему, и не сомневалась, что уговорит трех капитанов, — что вы обещали мне найти живую планету. А я привезу вам самое удивительное животное, которое мы встретим в соседней галактике… «Пегас» первым стартовал с Луны. Мы спешили, потому что зверей надо было как можно скорей привезти в зоопарк и создать им нормальные условия. Капитаны и Элла проводили нас до корабля и пожелали доброго пути. «Пегас» поднялся над Луной и взял курс на Землю. Я спустился в трюм посмотреть, как себя чувствуют наши звери. Большинство клеток стояло пустыми. Зверей было маловато. Пустовала и клетка, в которой раньше сидел пират Крыс. Мы высадили его и двух его помощников на планете, где он натворил столько бед. Там-то уж знают, как наказать пирата. Я протянул склиссу последнюю охапку сена. Склисс прижался боком к решетке, чтобы я его почесал. |
| Д. Сергей и Элла приехали из Ильинского. Много и долго занимался после обеда. 10-го августа. Вторник. Утром поехал на станцию в германской морской форме встречать Генриха и Луи Баттенбергского. С Мишей привез их к Мама, а потом развезли по их квартирам. Имел обычные доклады. Кроме их обоих завтракали: д. Сергей, Элла, Мария, Дмитрий, Ольга и Татьяна. Аликс в первый раз встала и пролежала полдня на кушетке. Я пребывал в суете вследствие множества мелких дел и всяких распоряжений, кот. нужно было давать на завтрашний день. Погулял от 4 ч. Погода стояла отличная. Вечером много читал. 11-го августа. Среда. Знаменательный день крещения нашего дорогого сына. Утро было ясное и теплое. До 91/2 перед домом по дороге у моря стали золотые кареты и по взводу Конвоя, Гусар и Атаманцев. Без пяти 10 шествие тронулось. Через полчаса поехал в Коттедж. Увидел у Мама Кристиана, только что прибывшего от имени Апапа. С Мишей отправился в Большой дворец. Крестины начались в 11 час. Потом узнал, что маленький Алексей вел себя очень спокойно. Ольга, Татьяна и Ирина с другими детьми были в первый раз на выходе и выстояли всю длинную службу отлично. Главными восприемниками были Мама и д. Алексей. После обедни пришлось принять дипломатов и затем был большой завтрак. Только в 3 1/4 приехал домой и поздравил душку Аликс с крестинами. Погода испортилась и полил дождь. Аликс многих видела, лежа на кушетке. Провел остальную часть дня дома. Вечером у нас посидели Милица и Стана. 12-го августа. Четверг. День стоял серый и дождливый. Утром был очень занят. Завтракали: д. Сергей, Элла, Мария и Дмитрий. Гулял с Мама и искал с нею грибы. Анастасия приехала проститься с Аликс. Обедал с Генрихом и Луи. Они поочередно сидели у Аликс. 13-го августа. Пятница. Утро было теплое и тихое — для меня очень занятое. Завтракали: т. Маруся, Стана и Юрий и Петя (деж.). Принимал до 3 час. Погода испортилась, сразу задуло и пошел дождь. Немного погулял. Ники и Елена сидели у Аликс. Читал до 8 час. Дядя Сергей, Элла, Генрих и Луи обедали и провели вечер у нас. Около 11 час. поехали на станцию проводить обоих. 14-го августа. Суббота. |
| В свою очередь переполненная счастьем Элла подарила избраннику золотой перстень с двумя бриллиантами и сапфиром. Этот залог любви он до последней минуты жизни будет носить рядом с кольцом матери, полученным в день совершеннолетия. Императрицу Марию Фёдоровну Элла поспешила письменно поблагодарить: «Дорогая Минни! Я в восторге от прелестной броши, которую ты мне прислала, и благодарю много раз. Спасибо и за телеграмму с тёплым приветом, я действительно очень за неё благодарна. Как хорошо побыть здесь с Сержем. Он много рассказывал мне о том, как по-доброму ты интересуешься его жизнью, это так трогательно». Официальная часть (с обязательными визитами, с парадным обедом и с балом, на котором танцевали непривычный вальс в три такта (прежде было два), а Элла впервые была с Екатерининской лентой) мало интересовала виновников события. Их наслаждение составили возможность побыть наедине друг с другом, детские воспоминания, связанные с этими местами, и весенняя природа, только вступившая в пору цветения. Молодой парой нельзя было не любоваться — оба красивые, застенчивые и, кажется, такие далёкие от всего суетного, земного. Они познали горе, их души долго не находили отклика, но любовь исцелила израненные сердца, наполнив их покоем и счастьем. «Элла, если можно, ещё красивее, — сообщает Сергей в письме младшему брату Павлу. — Мы с ней много сидим вместе; по утрам она в моей комнате, и я её немного учу по-русски, что очень забавно, даже заставляю писать. Между прочим, учу её словам: “Боже, Царя храни”… Мы уже гуляем одни по всему Дармштадту». Смахнув невольную слезу, Великий герцог Людвиг сообщил Александру III: «Я не колеблясь дал своё согласие, потому что знаю Сергея с детства, вижу его хорошие и приятные манеры и уверен, что он сделает мою дочь счастливой». Немецкая бабушка Эллы, принцесса Елизавета, также не скрывала радости и откровенно восхищалась Сергеем. А вот с бабушкой английской, королевой Викторией, знакомство жениха ещё только предстояло. Выбор внучки её сильно озадачил. Русский? Это было странным уже само по себе, к тому же Виктория давно проявляла заметную русофобию. Отца Сергея, императора Александра II, она помнила со дня его первого приезда в Лондон ещё молодым престолонаследником. Тогда он очень понравился юной королеве, но с годами отношение изменилось. Особенно острый конфликт наметился в 1874 году в связи со свадьбой её второго сына, Альфреда, с дочерью Александра, Марией. О эти русские! Они настояли на венчании в Петербурге, они оставляли её невестку православной, они отказались после помолвки представить её королеве в Англии, предложив встречу в Германии, как на «нейтральной территории»! Что возомнил о себе этот царь? С заступившейся за него дочерью Алисой королева поссорилась, а когда свадебные торжества продолжились в Лондоне, Виктория с трудом выдержала протокол — присутствие Александра II раздражало её так сильно, что она едва не покинула столицу до завершения праздника. |
| В образе пушкинской героини Елизавета выглядела прекрасно, к тому же, выучив текст, она проявила определённые способности актрисы, сумев передать характер и чувства доселе незнакомого ей персонажа. Конечно, в детстве, как и любой ребёнок, Элла любила наряжаться, изображая то светскую даму, то индийскую царевну. Но уже тогда умение перевоплощаться и, что особенно важно, понимание драматургии обнаружились в ней, как в рассказчице. Усадив рядом брата и сестёр, она с мастерской импровизацией развлекала их невероятными историями, иногда обрывавшимися на самом интересном месте. По воспоминаниям Эрнста Гессенского, сестра «могла с неподражаемым мимизмом рассказывать о разных происшествиях». И этот дар со временем позволит ей представать перед избранной публикой в разных сценических ролях, включая роль самой романтичной героини русской литературы. Вечером 27 февраля 1890 года в присутствии только Царской семьи состоялся долгожданный показ, приуроченный ко дню рождения императора. «Поднялся занавес, — пишет в дневнике Великий князь Константин. — На сцене был садик со скамейкой; выбежала Элла, за ней вошёл Николай. Оба были в костюмах начала нынешнего столетия и очень хорошо одеты. Цесаревич очень мило и чётко произнёс свой монолог: “Вы мне писали, не отпирайтесь!” Только в голосе его слышно было, что он очень робел. Затем сцена превратилась в комнату Татьяны. Элла с большим чувством говорила свой монолог. Нет ещё 6 лет, что она в России, и уже появилась на сцене. В старину этого не было. Конечно, произношение её выдавало, но выкупалось глубиною чувства в игре». Вскоре о спектакле узнали в высшем обществе, и по многочисленным просьбам представление пришлось повторить для более широкого круга зрителей. В столичную жизнь Элла «вписалась» легко. Вместе с тем, подобно Сергею, она с огромным удовольствием будет проводить время за городом. Точнее, под Москвой. Впервые в своё имение супруг привёз её вскоре после свадьбы, предпочтя подмосковную усадьбу заграничному турне. Хотелось отдохнуть и, что называется, переключиться. Беспокоило лишь одно — как воспримет жена незнакомый ей мир. |
| — О, она, должно быть, страшно сильна, — согласился Андрюша. — Я думал, что она собирается оторвать мне руку или вывихнуть плечо! — прибавил он со смехом. — Это она по дружбе… А вот когда Элла рассердится, то действительно ее сила может многим повредить. Смотрите, смотрите, она уже начинает сердиться, — проговорила Герта, живо оборачиваясь назад. Братья-акробаты окончили между тем свои упражнения и, спрыгнув, как мячики, на пол, окружили Эллу. Двое старших, которым было уже, по-видимому, лет около двадцати, сильные и рослые парни, подошли к негритянке. — Слушай ты, черная кукла, продай мне твои кораллы, я подарю их моей сестре! — произнес старший и без церемонии схватился за красное ожерелье, обмотанное вокруг черной шеи Эллы. — А мне продай твои серьги! Я надену их себе на нос, — вторил брату второй и дотронулся пальцами до черного уха негритянки. Та что-то промычала в ответ и сердито тряхнула головою. Но сорванцы не унимались и, как ни отмахивалась от них негритянка, приставали к ней, уговаривая ее отдать им ее драгоценности. — Ну зачем тебе они? Ведь ничто не может украсить такую чумазую глупую физиономию! — расхохотался старший акробат и потянул к себе со смехом коралловую нитку. Тут произошло нечто неожиданное. Коралловая нитка не выдержала и порвалась. С нею вместе порвалось последнее терпение Эллы. Что последовало затем, никто из присутствующих на сцене не мог предвидеть. Элла с необычайною живостью схватила за шею одной рукою одного акробата, другою — другого и, сблизив их головы, прехладнокровно постучала ими одна о другую так, что оба акробата буквально взвыли от боли. Потом с тем же глухим ворчаньем, напоминающим рычание дикого зверя в девственных лесах Африки, Элла швырнула сначала на пол одного юного акробата, затем, как полено, сложила на него другого и как ни в чем не бывало преспокойно уселась на эту живую скамью. Оба акробата извивались, как змеи, шипели, кричали и визжали, громко протестуя и бранясь под тяжестью сидевшей на них силачки, но ничто не помогало. |
| Утро было занятое. Аликс ездила верхом. Между докладами принял 27 офицеров военно-юридической академии. Завтракали Мари и Дмитрий. В 2 3/4 отправился с Орловым верхом мимо Знаменки по охотничьей дороге и “проспектом” на Разбегаевку и Настолово через Луизино домой. Орлов упал с лошадью — благополучно. Принял Горемыкина. Обедал!! с офицерами Лейб-Гусарского полка, кот. пришел сегодня из Царского. Вечер провели на Знаменке. 24-го мая. Среда. В 10 час. поехали втроем с Алексеем на смотр Гусарскому полку на кадетском плацу. Полк был в парадной форме и выглядел замечательно красивым против зелени. В 10 3/4 были дома. После доклада поехали во дворец, где оба принимали — я офицеров, окончивших Артил. академию. Завтракали: Элла, Мари и Дмитрий. Ездил верхом с Орловым, пробовал лошадь, купленную Аликс во Франкфурте. Встретили гусар, возвращавшихся в Царское Село. К вечеру сделалось холодно, но ясно. К обеду приехала Мама и другие из Гатчины. Аликс получила подарки вечером. 25-го мая. Четверг. День стоял отличный и теплый. Около 11 час. поехали в Коттедж к Мама и от нее к обедне. Завтракали на Ферме с музыкой. Вернулись домой в 2 часа. Аликс прилегла из-за головной боли и встала только к 8 ч. Гулял долго. К чаю приехали т. Евгения и Элла. После обеда покатались впятером. Читал. 26-го мая. Пятница. Успел погулять утром. Имел три доклада. Завтракали: Мари, Дмитрий и Княжевич (деж.). Поехал с ним на моторе кн. Орлова в Царское Село; прибыл на Софийский плац в 40 минут. Присутствовал на ротных смотрах 4-го стрелк. Имп. фам[илии] батальона. Каждая рота проделала строевое и немое учение и рассыпной строй толково и отчетливо; остался очень доволен смотром. Заехал к Ольге и Пете и затем в офиц. собрание. Закусивши, отправился обратно через Красное Село; приехал в Петергоф в 50 мин. Элла, Мари и Дмитрий уехали после обеда в Ильинское. Принял Горемыкина. Легли рано. 27-го мая. Суббота. В 9 час. отправились вдвоем в Верхний сад и оттуда верхом на плац. Присутствовали на смотрах всех эскадронов Уланского полка. Орлов производил их в присутствии Брусилова. Эскадроны отлично съезжены и обнаружили основательную подготовку по всем отделам. Рубка лозы и прыгание через канаву было не везде хорошо. Вернулись домой в 1 1/2. Ожидавшие докладов министры завтракали с нами. Принял их после. В 4 часа поехали в Стрельну, где посетили Костю и Мавру. Сделали это на моторе. После чая читал. Обедали вдвоем и затем покатались. Погода стояла теплая. 28-го мая. Воскресенье. |
| Сашка минуту посидел на корточках, как зачарованный глядя на сверкающие стекла, потом протянул руку, взял камень и, не сходя с места, бросил им в стекло. Стекло треснуло, зазвенело и рассыпалось тысячами маленьких брильянтиков. Сашка поднял голову. Ленька стоял возле него и, не сводя глаз, молча смотрел на зияющий оскал свежей пробоины. Потом он взял камень, нацелился и выбил остаток стекла верхней рамы. …Кидали долго, ни на минуту не останавливались, бегали на чердак за свежим запасом щебня, бросали целые кирпичи. Когда в окнах прачечной не осталось ни одного стекла, товарищи переглянулись. — Ну, как? — глупо спросил Ленька. — Дурак! — буркнул Сашка, заглядывая вниз. Солнце, как и раньше, улыбалось широкой приветливой улыбкой, в воздухе играла весна, но на крыше почему-то стало неуютно; уже не хотелось валяться на скате и прижиматься щекой к плюшу. — Хряем вниз, — сказал Пыльников. Когда они спускались по мрачной лестнице, Ленька выругался и сказал: — Наплевать… Не узнают… Никто не видел. Сашка ничего не ответил, только вздохнул. Никем не замеченные, они вышли во двор. Малыши все еще играли в лапту. Серый мяч, отлетая от плоской доски, прыгал в воздухе. Эланлюм сидела на бревнышке и, отложив книгу, мечтательно рассматривала барашковое облачко на синем небе. Ленька и Сашка подошли к ней и, попросив разрешения, уселись рядом на пахучую сосновую поленницу. — Где вы были? — проницательно оглядев питомцев, спросила Элла. Ленька перекинулся взглядом с Сашкой и ответил: — В классе, Элла Андреевна. — В классе? Что же вы там делали? — Ельховский пыль стирал. Он дежурный, а я… — Ленька вдруг притворно смутился. — А ты что? — А я… я, Элла Андреевна, сейчас над переводом из Гейне работаю… Эланлюм удивленно вскинула глаза, потом улыбнулась. — Правда? Гейне переводишь? Молодец. Ну что ж, выходит? Пантелеев заврался. — Очень даже выходит. Я уже сто двадцать строк перевел. Он чувствовал, что Сашка смотрит на него и делает какие-то знаки глазами, но повернуться не мог. — Я вообще немецким языком очень интересуюсь, — продолжал он. — Прямо, вы знаете, как-то… очень люблю немецкий. |
| " Новые свидетельства к биографиям крестовых сестер Марфо-Мариинской обители милосердия " У алтаря храма во имя равноап. Марии Магдалины в Гефсимании находятся две гробницы из белого мрамора. В одной из них покоятся мощи великой княгини Елизаветы Федоровны, а в соседней – ее верной келейницы инокини Варвары (Яковлевой). Кто же эта женщина, разделившая с великой княгиней последние трагические минуты ее жизни в алапаевской шахте? Оказывается, о ней известно совсем немного. До сих пор существуют весьма противоречивые сведения, дающие крайне скупую информацию о биографии инокини Варвары. В. В. Вяткин высказал мнение о том, что келейница Варвара (Яковлева) имела знатное происхождение. По его мнению, она была дочерью немки А. И. Яковлевой (урожденной Утермарк; 1830–1881 гг.), камер-юнгферы императрицы Марии Александровны, которая «выполняла ее поручения по делам народного образования» . Этой же точки зрения придерживается и Л. Б. Максимова. Так, она считает, что Варвара (Яковлева) имела непосредственное отношение к представителям высшего света, являясь, по-видимому, в 80-х – 90-х гг. XIX в. женой Д. В. Яковлева, происходившего из семьи, близкой к императорскому двору [ 2]. В современной западной историографии также нет точных сведений о жизненном пути Варвары (Яковлевой). Известная австралийская исследовательница Л. Миллер пишет: «Из какой среды и из какой местности пришла сестра Варвара, нам неизвестно» и предполагает, что «приняла она свою мученическую кончину, когда ей было, вероятно, около тридцати пяти лет» . Известный британский исследователь К. Ворвик в своей книге «Элла. Принцесса. Святая и мученица» посвятил инокине Варваре следующие строки: «Когда Элла въехала в обитель, с самого начала одной из шести сестер монастыря была Варвара Яковлева, миниатюрная, скромная брюнетка тридцати с небольшим лет. Говорили, что она овдовела во время восстания в Москве. После принятия обетов она будет известна как сестра Варвара или как сестра Барбара, как ее называют здесь. Таким образом, “Варви” ( Varvi), как называла ее Виктория Баттенберг (старшая сестра великой княгини Елизаветы Федоровны. – Авт. ), и, без сомнения, Элла, осталась еще одной загадочной фигурой в этой истории, весьма второстепенной, но, тем не менее, очень важной. Увы, все попытки разыскать какие-либо сведения о ней оказались безуспешными. Как часто бывает, непроверенные слухи и ложные теории, вместо того чтобы пролить свет, еще более запутали дело. Итак, иногда Варвару считают личной горничной Эллы, хотя неизвестно, на чем это основывается. Другие полагают, что Варвара Яковлева и Вера Услова ( Vera Uslova), которая вступила в обитель как «помощница» и которая тоже потеряла мужа в боях в Москве, одно и то же лицо. Неоспоримым фактом остается то, что кем бы ни являлась Варвара Яковлева, она была важной частью повседневной жизни Эллы, а в конце она совершила такое же самопожертвование, как и ее мать-настоятельница» . |
| — Хорошо. Завтра вечером ждите меня и ребенка. Но вы должны мне дать слово, что не будете обращаться дурно с ней. — Конечно, — с плохо скрытой насмешкой произнес незнакомец. — Внучка вашего отца будет у меня воспитываться, как принцесса, но с условием, чтобы обо всем этом разговоре и нашей встрече не узнал никто. Иначе не поздоровится ни вам, ни девчонке. Честь имею кланяться. Завтра я вас жду! И прежде чем Анна Степановна могла ответить что-либо, странный незнакомец уже исчез из вида. Глава XVII Радость Следующий день как раз приходился кануном представления новой пьесы «Христианка и львы». Чтобы дать хорошенько подготовиться Сибирочке к предстоящему ей на другой вечер новому представлению, мистер Билль позволил девочке не участвовать в сегодняшнем спектакле. Сибирочка вместе с Эллой, которая тоже не была занята в этот вечер, осталась дома. В восемь часов все обитатели «Большого дома» уезжали в театр. Андрюша должен был ехать вместе с остальными. Он пришел, по обыкновению, проститься с названой сестрою и очень изумился, увидя, что хорошенькое личико Сибирочки было очень грустно и печально в этот вечер. — Что с тобою, Шура? — озабоченно спросил мальчик. — Что-нибудь недоброе случилось с тобой? — Наша принцесса, должно быть, не успела опомниться от всех княжеских богатств, которые изволила видеть вчера, — не пропустил случая съязвить Никс, неожиданно вынырнувший как из-под земли. Андрюша так строго взглянул на него и с такой угрозой сдвинул свои черные брови, что у злополучного Никса пропала всякая охота шутить дальше. — Послушай, Элла, — остановил Андрюша проходившую мимо негритянку, — побереги Сибирочку и развесели ее, пока я буду в театре! — И жестами он стал пояснять свои слова. Элла поняла его, закивала курчавой головой и заблестела зубами, открывшимися в приветливой улыбке. Андрюша поцеловал Сибирочку и уехал в театр. Девочки остались одни. Элла тотчас же приступила к исполнению возложенной на нее задачи. Чтобы разогнать грусть на личике «госпожи», она проделала по очереди все свои штучки: гнула пальцами монеты, поднимала гири, становилась на голову, ходила на руках. Но ничего не помогало — Сибирочка была грустна. Эта грусть девочки была не без причины. |
|
|
