| Как ни странно, пример Ионы здесь уместен: он ведь именно что боролся со злом, стремился его наказать, говорил с ним на одном языке... Господь простил носителей зла, а Иона не сразу готов был с этим согласиться. Уже в ВЗ мы встречаем нечто подобное: «Не говори: «я отплачу за зло»; предоставь Господу, и Он сохранит тебя» ( Притч 20:22 ). Видимо, евангельское изречение продолжает ту же традицию. Стоит обратить внимание и на историко-культурный контекст. Для многих иудеев той эпохи установление мессианского царства было самым прямым и непосредственным образом связано с победой над римлянами, в которых они видели не просто угнетателей (своих личных врагов), но и врагов Бога. То, что говорит здесь Христос, приходит в яркое противоречие с их ожиданиями 399 . Оказывается, установление Царства Божия вовсе не предполагает немедленной борьбы со злыми людьми и окончательного торжества над ними! 4.4.5. Лингвистический и литературно-риторический анализ Итак, кто или что имеется в виду в выражении tw ponhrw? Мы уже видели, что толкователи относят его к: 1 . злу вообще; 2. сатане; 3. человеку, причинившему нам зло. Действительно, само по себе это прилагательное может иметь три этих значения. Причем сочетание этого прилагательного с артиклем в синоптических Евангелиях мы тоже встречаем во всех трех значениях (1) Мк 7:23 ; (2) Мф 5:37 ; (3) Лк 6:45 . Нетрудно будет привести и примеры, где прилагательное употреблено без артикля в двух из трех значений: (1) Мф 12:35 ; (2) Мф 5:45 . В самом деле, сатану оно обозначает только с артиклем, но никак нельзя сказать, что его употребление с артиклем обязательно указывает на сатану. Остается сделать вывод, что наличие артикля само по себе при выборе одного из трех значений не значит ровным счетом ничего. Однако контекст вполне однозначно показывает, что речь идет о человеке, совершающем злые поступки, причиняющем зло тому, к кому обращена эта заповедь. А что такое «противиться» в данном случае? Греческий глагол antisthnai означает противоборство, противостояние, часто военного или судебного характера. Судебный контекст задан стихами 25–26 той же главы: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта». Вот, собственно, и первый ответ на этот вопрос: не судись со злодеем, а то еще не известно, выйдешь ли ты сам с этого суда оправданным. |
| Но в наших размышлениях о важнейшем в отечественной литературе (как и в самом осмыслении жизни у русских писателей) – на что опереться, чтобы понять сущностное? Как писал Гоголь: «Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии». Разумеется, каждый православный человек должен отыскивать критерий истины в евангельских откровениях, должен поверять все свои рассуждения, как и все вообще, порожденное человеческим разумом, – словом Спасителя. Опору для себя найдем в Нагорной проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкопывают и не крадут…» (Мф. 6:19–20). В этой великой заповеди определена сокровенная суть двух пониманий смысла человеческой жизни, как и двух мировоззрений, двух различных типов мышления, двух типов культуры. В этих словах Христа – указание на смысл того разделения, которое Он принес в мир (Лк. 12:51–53). Две системы жизненных ценностей, связанных с тою или иною ориентацией человека в земном мире, обуславливают и различие в понимании добра и зла вообще. Ведь если не мудрствовать лукаво, то всякий из нас понимает под добром то, что так или иначе споспешествует достижению сознаваемой нами цели бытия. Под злом – то, что препятствует такому достижению. И если кто-то ставит перед собою исключительно материальные цели (собирание сокровищ на земле), то все духовное станет лишь мешать ему и восприниматься как зло. И наоборот. Предпочтение того или иного – дело совести и свободы каждого. Нужно лишь ясно сознавать, что столь прославляемая ныне западная цивилизация есть не что иное, как стремление к абсолютной полноте наслаждения сокровищами на земле. И так называемый прогресс – отыскание все более совершенных средств к овладению такими сокровищами. Стремление к земному понятно и близко каждому: объяснять, что это такое, – нет нужды. Следует лишь уточнить, что к земному относятся не только непосредственные материальные блага и связанные с ними чувственные наслаждения, но порою и отказ от исключительно материальных ценностей ради, например, земной власти (вспомним внешний аскетизм многих тиранов и деспотов), славы, стремления к самоутверждению в обществе и т.д. |
| Поэтому терпите, вы все равно в руке Божией. Следующий отрывок: И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Появляется следующее существо, которое как бы тоже похоже на Агнца. Он имеет рога как бы агнчие, то есть он имеет рога, как у Агнца Божьего. Но мы понимаем, что это не Агнец Божий, это такое же дьявольское существо, как и дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. Здесь следующее. Понятно, что римская власть, римский император не мог сказать: делайте и поклоняйтесь мне. Была целая машина, идеологическая машина, которая вот эту идею о том, что император является богом, проталкивала. Особенно сильно она действовала на Востоке, в Малой Азии – там, где как раз и проповедовал Иоанн, когда он писал свои Послания. Ставились статуи императора, перед ними приносились жертвы. Самое интересное, что в ранних творениях святых отцов есть упоминания о том, что статуи говорили, пророчествовали, какие-то чудеса перед ними совершались. Поэтому вот кто это? Это вот именно те жрецы, те проповедники этого римского культа императора, и они даже творят чудеса, потому что действительно в описании есть, что они там творили чудеса. И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. Давайте здесь разбираться. Иногда рабов, иногда особых почитателей какого-то бога, они делали себе татуировки. Клеймили – татуировки, клеймо. Они клеймили себя и как бы показывали принадлежность к этому культу. Очень часто это было связано с профессиональной деятельностью. Цеха, то есть профсоюзы, у них был как бы свой храм. И вот если ты входишь в этот «профсоюз», то ты связан с этим храмом. А если ты связан с этим храмом, то ты делаешь татуировку этого храма. |
| Человеческая душа должна расти под контролем Бога, Который Сам выращивает ее, как Он выращивает полевые растения. И человек становится «нарциссом Саронским» и «лилией долин», лилией, которая прячется в долинах. Лилия растет не на вершинах гор, а в долинах. А что такое долины? Долина – знак смирения. Никакая душа не вырастет, если она будет выставлять себя наружу. Если человек будет бегать и хвастаться каждым своим подвигом, это будет подобно тому, как если бы человек поставил себя на вершине холма. Любой самум или любой ураганчик – и все, эта лилия будет унесена, а лилия, которая растет тайно, в долине, никем не замеченная, она вырастет. Также и человеческая душа, которая растет в смирении, в незаметности, которая не смотрит даже сама на себя, а смотрит только на Создателя и на то, как убрать то, что мешает ей идти к Богу, – вот такая душа вырастет, как прекрасная лилия, благоуханная, белая и чистая. Здесь лилия – как знак чистоты и невинности. Поэтому, исходя из этого стиха, цветком Божией Матери считается лилия, и Сама Божия Матерь является величайшей «лилией долин» и «нарциссом Саронским». «Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами», – говорит Жених. То есть, как лилия вырастает совершенно независимо от окружающей среды, даже и в терновнике, так и возлюбленная вырастает независимо от окружающей среды. Очень важно помнить, что никакое окружение не может помешать человеку стать «лилией» или «терновником». Все зависит от человека. И человеческая душа действительно может стать подобной лилии, выросшей среди терна, как Пречистая Дева прекрасным растением выросла среди развращенного еврейского народа. Любой человек может стать богоподобным, прекрасным существом, благоуханным, благовонным, белым и сияющим. Невеста говорит: «Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» ( Песн.2, 3–6 ). Итак, Невеста говорит, что возлюбленный ее похож на яблоню, как яблоня среди лесных деревьев. Лесные деревья приносят кисленькие плоды, невкусные и несъедобные, а яблоня приносит сочные, сладкие плоды. Также Бог истинный – единственный, Кто может дать настоящие плоды человеку. Человек может искать истину жизни в философии, в культуре, в искусстве, в разных ложных религиях. Но где бы он их ни искал, он найдет несъедобную кислятину, что-нибудь вяжущее найдет, горькое, а яблок освежающих он не найдет. Единственно, где яблоки он может найти, – у Христа, Который действительно подобен настоящей яблоне в саду. Кстати говоря, к этому образу – яблоне – восходят наши сказки. Потому что сказки наши – очень христианские на самом деле. |
| 10). Мы избавляемся от ветхого, чтобы облечься в нового. И этот новый человек постоянно обновляется. Если мы пребываем в таком состоянии, то становимся всё лучше и лучше. Мы очищаемся и обновляемся, как сказал апостол Павел, «в познании по образу Создавшего его», то есть приходим в познание того, какими мы должны быть, в чем состоит образ Божий, и так совершенствуемся. Далее апостол Павел перечисляет признаки обновленного человека: «Где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во во всем Христос» (ст. 11). Все различия между нами теряют значение, потому что в нас изображается Христос. Тот Христос, Который должен явиться во славе, должен изобразиться в нас сейчас, потому что Он — наша жизнь. Если этого не произойдет, то мы окажемся Ему чуждыми, хотя, конечно, как и все люди обязательно увидим Его во славе. Все народы увидят Его, все восплачут, но одни — от умиления и радости, а другие — от горького сожаления. «Нет ни Еллина, ни Иудея». У эллинов была изощренная, изысканная культура, но в то же время оскверненная пристрастием к земному, развращенностью, вплоть до всевозможных видов разврата, и хотя, может быть, она и была озарена поисками истины, но все же оставалась чуждой ее. Иудеям было дано Откровение Божие, поэтому у них было познание истины, но одновременно была и гордость, часто неоправданная, потому что многие из иудеев были недостойны дарованного им. И апостол Павел говорит, что это различие между людьми теряет всякое значение. Сейчас для нас эллин — это хороший человек, а иудей — преступник, который якобы во всем виноват. Такое у нас расхожее представление. Тогда же было наоборот: иудей был человеком, принадлежащим к Церкви, знающим Откровение, а эллин — человеком, чуждым этой Церкви. Но во Христе эта разница исчезает, потому что и эллин приобщается к Церкви, и иудей получает полноту знания того, что было только обещано, но еще не раскрыто в Ветхом Завете. Ни обрезание, ни необрезание не имеют уже значения по той причине, что этот признак принадлежности к Церкви, существовавший со времен Авраама до пришествия Христова, потерял значение. |
| А что говорит протоиерей Вячеслав Рубский? «Нужно разводиться по любому поводу. Почему? Потому что брак не должен быть деспотичным началом, которому мы должны быть верны. Брак как институция не должен подменять собой человека как человека. Мы выходим замуж не за брак и женимся не на браке, не на идее брака, не на идее верности, а на самом человеке. Если мы его самого не видим, не нужно быть ничему верными, нужно разводиться». Брак. Беседа от 29.03.2017; 31:10. Да, это похоже на спор с Господом, который говорит, что развод невозможен, кроме случаев прелюбодеяния. И речь не об исключении и снисхождении, как в «Основах социальной концепции РПЦ» , а о правиле. Но если мы вернемся назад, то поймем, что такое авторское отношение к браку прямо вытекает из его же богословия. Если Иисус ничего не запрещал и не давал заповедей, то и заповеди о разводе быть не может. Значит, «линия апостолов двоится». То есть это вставка в Евангелие, человеческое учение, а не слова Иисуса Христа, по мнению автора. Но для Христа это не случайный запрет. Это часть Божьего замысла о человеке. «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Мф 19:3–6 Но для протоиерея Вячеслава нерасторжимость брака — это «культурный стереотип» (Брак. Беседа от 29.03.2017; 6:20). Сама по себе мысль о культурных стереотипах замечательная. И автор даже сказал немного о самом главном. Романтические фильмы и книги (например, «романтическое фэнтези») кончаются свадьбой, после которой герои живут «долго и счастливо». Но в жизни после этого кончаются действие гормонов и ощущения влюбленности, а начинается настоящее знакомство друг с другом. Включая недостатки и грехи. Не обязательно измены или домашнее насилие. Чаще всего бывают обычные наши грубость, несдержанность, лень, гнев и прочие «мелкие грешки». Если человек не готов бороться с ними, они разрушат его семью. |
| В дальнейшем мы будем говорить не о историко-религиоведческом подходе к феноменологии (оставим без возражений притязания религиоведов на это название, хотя заметим, что лучше было бы заменить его словом «типология»), но исключительно о ее философско-религиозных перспективах. В свете философско-религиозных подходов феноменология религии – сложносоставная дисциплина, предлагающая науке о религии постметафизическую, и даже больше, постсистематическую перспективу чистого и непосредственного видения, опытного знания, т.е. по-знания. Такое познание находит в известной оппозиции к вульгарности систем и «объективной» рациональности. Здесь уместно напомнить апостольские слова о предмете христианской веры и сути христианской религии как жизни, которая явилась: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, – ибо жизнь явилась нам, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем ам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение – с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» (1 Иоан. 1:1-3). Этот фрагмент апостольского послания вполне может считаться феноменологическим вариантом христианского кредо: жизнь явилась, ее видели, рассматривали, освязали; в Сыне жизнь Отца стала доступной людям; в общине происходит общение с Богом. Здесь апостол Иоанн, автор «философского» Евангелия, говорит предельно просто, даже плоскостно, помещая начало веры, события Пришествия и Спасения в обычное физическое пространство человеческой истории, драмы отношений, общины и общения. Это забытое феноменологическое кредо вновь становится актуальным, на него есть и философский, и теологический спрос. Очевидно, религия как система была неизбежным этапом и формой, при которых религиозная жизнь сберегалась и рационально расходовалась Церковью и обществом. Но со временем религия начинает работать уже на воспроизводство себя, присваивая «жизнь» (в том числе собственный духовной, социальный, культурный потенциал) или даже заглушая ее. На (не)определенном этапе жизнь становится знанием о жизни, а религия – знанием о религии; Откровение – теологией, живое Слово – чужой цитатой. |
| Вообще, любая молитва – неотъемлемая часть религиозного культа, и, конечно, не только христианского. И здесь, чтобы мы могли с вами продолжить разговор, нам нужно сказать несколько слов о том, что такое религия вообще. Само слово «религия» происходит от латинского глагола «religare», который означает «связывать». Можно по-разному толковать это понятие, из которых для нас с вами, конечно, наиболее важно толкование блаженного Августина , который говорит о том, что связываются человек и Бог . Таким образом, одним из основных способов взаимодействия человека с Богом становится именно молитва. Более того, из Священного Писания мы знаем, что на самом деле Богу ничего, кроме молитвы, то есть общения с нами, от нас не нужно: Он не нуждается ни в тельцах заколаемых, ни в плодах земли, Он ждет от нас нашей любви. Как себе представляет молитву язычество? Молитва для язычника неразрывно связана с жертвоприношением. Он приносит некую жертву некоему божеству и просит взамен то, что ему нужно. Вот и все взаимодействие. Жертва принесена – божество должно нам дать что-то взамен. Весьма характерно, что в примитивных языческих культах (это совершенно четко зафиксировано во многих исторических документах и памятниках культуры), в случае если тот или иной идол переставал откликаться на просьбы жрецов, этого идола могли наказать или уничтожить. А потом сделать (высечь из камня или вырезать из дерева) нового идола и уже с ним выстраивать свои взаимоотношения: Часть дерева сожигает в огне, другою частию варит мяса в пищу, жарит жаркое, и ест досыта, а также греется, и говорит: «хорошо, я согрелся; почувствовал огонь». А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним, и молится ему, и говорит: «спаси меня; ибо ты бог мой» ( Ис. 44:16–17 ). Мы можем вынести из этого исторического факта очень важный момент. Когда мы интересуемся, как молиться, чтобы быть услышанным, оказывается, что так проявляются не столько возвышенное желание общения с Богом, сколько языческие корни. Мы очень часто даже не задумываемся о том, Кем и как должна быть услышана наша молитва . Мы просто очень хотим и даже требуем, чтобы она была услышана, и не просто услышана, а исполнена, ибо в обиходном представлении «услышана» и «исполнена» – одно и то же. |
| Да и троическое богословие раскрыто в ней с той же силою. И все это богословие есть плод и выражение соборной евхаристической молитвы, источника и корня нашей веры» (Там же. С. 33). Познание «отчасти» (1 Кор 13. 12) и познание догматической полноты веры Догматическое сознание Церкви не ограничивается перечисленными доктринальными текстами. Оно содержит всю полноту вероучительной истины, необходимую для спасения человека. Такое утверждение не противоречит известным словам ап. Павла о познании «отчасти»: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор 13. 12). Главной особенностью христ. познания является то, что оно антиномически совмещает в себе познание «отчасти» с познанием полноты церковного вероучения, о к-рой писал ап. Иоанн Богослов: «Вы имеете помазание от Святого (Духа.- М. И.) и знаете все» (1 Ин 2. 20). Познание «отчасти» обусловлено тем, что Божественное Откровение адресовано человеку, живущему, по апостолу, «теперь», т. е. в веке нынешнем, а не «тогда», т. е. в парусии, в веке грядущем, и «могущему вместить» (Мф 19. 12) лишь то, что способна воспринять его падшая природа. Вместе с тем для этой природы в Церкви открывается возможность получить «помазание» от Св. Духа, Который, согласно словам Иисуса Христа, «научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин 14. 26). А говорил Божественный Учитель Своим ученикам «все, что слышал от Отца» (Ин 15. 15). Т. о., Христос действительно возвестил апостолам полноту истины, включающую и полноту веры. В свою очередь «апостолы,- пишет сщмч. Ириней Лионский,- как богач в сокровищницу, сполна положили в Церковь все, что относится к истине…» ( Iren. Adv. haer. III 4. 1). «И потому как ни несоизмеримо и далеко нынешнее познание «отчасти» от обетованного познания «лицом к лицу», и ныне, как и всегда, полная и завершенная Истина раскрывается в церковном опыте, Истина единая и непреложная, ибо открывается Сам Христос» ( Флоровский Г. , прот. Дом Отчий// Он же. Вера и культура. СПб., 2002. С. 249). Именно Сам Христос стучится в сердце каждого человека в надежде, что хозяин этого сердца откроет Ему и Он будет жить в человеке как Абсолютная Полнота и Абсолютная Истина (Откр 3. 20; Ин 14. 6; ср.: Гал 2. 20). Христос - Живая Истина |
| ( Деян.17:28 ) Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Возлюбленные о Господе братья и сестры! Христос воскресе! В сегодняшнем Апостольском чтении (см.: Деян.17:19-28 ) мы находим много поучительного, слушая беседу апостола Павла с жителями города Афин. Афиняне, как свидетельствует история, отличались особой склонностью к философским изысканиям и спорам. Им особенно нравилось размышлять о предметах отвлеченных, разбирать новые учения и течения. Поэтому, когда в Афинах появился апостол Павел и начал проповедовать, его слова вызвали у некоторых философов большой интерес. И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ареопагом называлось место собрания и заседания верховного правления греческой демократии для обсуждения дел государственных, общественных и судебных. Ареопаг имел для греков особенно важное значение. Сюда собирались самые уважаемые и знатные граждане. Местом заседания был холм Ареса, примыкающий к большой площади. Таким образом, выступавшего в ареопаге оратора могло слышать одновременно множество людей. Жители Афин без враждебности восприняли благовестие апостола, но с явно выраженным недоумением: Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое? В словах жителей Афин чувствуется не только желание пофилософствовать, но и легкое пренебрежение, вызванное мнимым превосходством. Они считают себя настолько умудренными, а эллинскую культуру столь высокой, что всякое новое вероисповедание кажется им не столько неправильным, сколько недостойным их внимания. Тем не менее, склонность к разглагольствованиям в этих людях все-таки преобладает. По словам святителя Иоанна Златоуста, «город их был город пустословов». Речь апостола Павла представляет собой образец красноречия и действительной мудрости. Верный ученик Христов хорошо знает психологию этих кичливых людей. Язычники очень любили, чтобы их хвалили. Поэтому и Павел начал с похвалы: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. Особая набожность афинян проявлялась в том, что они боялись демонов и обожествляли создания — и деревья, и камни, и проявления природной стихии. В словах апостола Павла звучит не столько похвала, сколько тонкая ирония и даже обличение. Однако он воздает грекам должное за честность. Ведь почитая неведомого Бога, афиняне не отрицали самой возможности Его существования. И это уже был первый шаг к истинной вере. Блаженный Феофилакт пишет, что столь загадочной надписью на жертвеннике они хотели сказать: «Быть может, есть и еще какой-либо бог, которого мы не знаем, и так как мы не знаем его, хотя он и бог, то делаем ошибку, пренебрегая им и не почитая его». Поэтому-то, по обыкновению, было сооружено капище и сделана соответствующая надпись. |
|
|
