| Ахтырская икона Божией Матери получила наименование от названия небольшого города Ахтырка в Харьковской губернии. В этом городке был храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы, где в первой половине XVIII века жил благочестивый и добродетельный священник Василий Данилов 11 . Летом 1739 года, по Промыслу Божию, отец Василий обрел чудотворную икону Божией Матери, которая впоследствии и стала называться Ахтырской. Однажды он косил траву около своего дома и внезапно в густой высокой траве увидел светящуюся необыкновенным светом икону, на которой была изображена Божия Матерь, молящаяся перед Распятием. В благоговейном страхе отец Василий опустился на колени и стал молиться Божией Матери, а затем отнес икону в свой дом. Через некоторое время стали замечать, что в комнате, где стояла икона, невозможно находиться одному: на человека нападал таинственный страх. Желая обновить живопись иконы, отец Василий отдал ее иконописцу Иоанну, но Иоанн услышал голос, повелевший отнести икону назад и вернуть ее священнику. Через три года отец Василий вновь увидел от иконы чудесное сияние, которое впоследствии неоднократно повторялось. Вскоре в сонном видении он получил указание обмыть икону и покрыть покрывалом. Пробудившись, он немедленно исполнил повеление. Воду, которой обмывалась икона, отец Василий перелил в сосуд и хотел утром вылить в реку. В ожидании утра он снова уснул, и ему вторично явилась Божия Матерь и повелела не выливать воду, т. к. она исцеляет от лихорадки. После сна отец Василий напоил этой водой свою дочь, болевшую лихорадкой, и она исцелилась. Многие больные, испив воды, также исцелились. Известие о новой чудотворной иконе быстро распространилось. По благословению Молдавского митрополита Антония (Черновского; 1742–1748), в 1743 году было произведено расследование чудесных исцелений. После получения письменных подтверждений очевидцев было составлено донесение в Синод. По повелению императрицы Елизаветы Петровны от 26 ноября 1744 года было произведено новое расследование, а затем, в 1746 году, – еще одно, которое возглавили архиепископ Черниговский Амвросий (Дубневич; 1742–1750) и архимандрит Киево-Печерской Лавры Тимофей (Щербатский; впоследствии митрополит Киевский). |
| Намерение архиерея учредить в городе Воронеже духовные учебные заведения подтверждается и архивными материалами. Так, в 1744 году «школьники» Р. Свицеров и Ф. Рубцов показали в “сказках”, что епископ Вениамин привез их из Вятки в Воронеж. Из других деяний Вениамина известно, что в начале 1743 года он издал указ о том, чтобы на вакантные настоятельские места выбирать братии «первых людей благонравных» и представлять епископу немедленно. Архиерей планировал вместо духовного приказа во главе с приходским попом, в деятельности которого он “усмотрел непорядки”, учредить консисторию в составе двух архимандритов. Он оштрафовал настоятелей трех монастырей за нарушение распоряжения Синода, и вообще, судя по приведенным фактам, представлял собой строгого, опытного и энергичного пастыря. 28 марта 1743 года еп. Вениамин скончался от горячки. Он завещал лучшее платье оставить его преемнику на поминовение души, а посуду, коляски и лошадей (которые были приведены в Воронеж из Хлынова) отдать в архиерейский дом. До погребения, состоявшегося 7 июня в присутствии митрополита Белгородского Антония (Черновского) (+ 1748), на обеды, раздачу духовенству, нищим, заключенным было истрачено 606 рублей. На месте его погребения в Благовещенском соборе был воздвигнут памятник в виде тумбы, весь украшенный надписями. После епископа остались две бриллиантовые панагии (одна «большая» с портретом Елизаветы), меха лисиц, рысей, куниц и барсов. В Воронежском архиерейском доме долго хранился портрет епископа Вениамина, изображавший рослого человека со смуглым лицом “греческого типа” и приятными чертами. По словам Платона Любарского , он “был архиерей праводушен, чистосердечен, щедр, любящий чистоту, возможное как в доме, так и в церкви благолепие и согласное пение, телом статен, громогласен, гостепримен и хотя сам был мало учен, однако ученых любил”. Архимандрит Димитрий (Самбикин) добавляет, что “он был образованнейшим человеком того времени, он любил просвещение”. О языковых способностях Вениамина свидетельствовала немалая библиотека – более 80 книг (из них 27 – на русском языке, остальные – на английском, немецком, французском, голландском, итальянском, польском, латыни). Кроме богословской литературы, в библиотеке епископа имелись также словари, атласы, произведения античных авторов (Теренций, Цицерон). Указом Синода от 2 августа 1744 года предписывалось новому епископу Феофилакту книгам “учинить достоверную оценку” и оставить в архиерейском доме для семинарии. Меха были отосланы в Синод, панагии взяты в Кабинет Ее Величества. |
| Чита, общий вид, кон. XIX - нач. XX вв. Конец XIX - начало XX века отмечен активным строительством. В связи с сооружением Забайкальской железной дороги в Чите в 1895 году началось строительство станции Чита-1, в 1898 году - Читинских главных железнодорожных мастерских, в 1899 - железнодорожного вокзала станции Чита-2. Первый поезд прибыл в Читу с востока 22 декабря 1899 года. В 1896 году открыта городская телефонная станция. В 1900 году открыта Читинская учительская семинария. В 1902 году начал выпуск продукции шубно-пимокатный завод Л.А.Солобоева, позднее овчинно-шубный завод, овчинно-шубная фабрика. В 1894 году открыта 1-я городская больница. В 1905 году работали 7 общеобразовательных учреждений, 1 специальное, 11 низших, 1 воскресная школа; 3 банка, лесопильные, пивоваренный, кирпичные заводы. В 1906 году заработала электростанция. В начале XX века город имел такие предместья как Остров, Слобода (Кузнечные ряды), Теребиловка (за Михаило-Архангельской церковью), Новые Места и один пригород - Дальний Вокзал (территория Читы-1). В 1907 году было 44 улицы, которые преимущественно носили названия, связанные с историей освоения и географией Сибири и Дальнего Востока. В окрестностях Читы на берегу р. Ингода у восточного склона Титовской сопки находилась станица Титово. В дальнейшем она, а также пос. Каштак и с. Кенон вошли в городскую черту. С 1907 года с началом эксплуатации Черновского месторождения бурого угля действовало Черновское шахтоуправление, вокруг которого образовались поселения Черновские Копи, вошедшие в 1941 году в состав Читы. В 1920-е годы площадь города увеличилась с включением в состав Читы пос. Песчанка и пос. Антипиха. С 1830-х годов действовала Читинская тюрьма, выполнявшая функции пересыльной. В городе проживало немало политических ссыльнопоселенцев. В годы русско-японской войны 1904-1905 годов Чита являлась тыловым городом, где размещались крупные воинские склады, госпитали. Под госпитали дополнительно были переданы здания гимназий. В Читу была эвакуирована Порт-Артурская гимназия. В 1905 - 1906 годы Чита была охвачена революционными волнениями, активно действовали различные политические партии. В октябре 1905 года многие предприятия и учреждения присоединились к Всероссийской октябрьской политической стачке. С 22 ноября 1905 по 22 января 1906 года власть в Чите фактически перешла к Советам рабочих депутатов и Советам солдатских и казачьих депутатов, возникла так называемая " Читинская республика " . 22 января 1906 года в город с целью подавления революционных выступлений вошел отряд генерала П.К. Ренненкампфа, а затем генерала А.М. Меллер-Закомельского. |
| 60 таблеток в день и баллон кислорода как подарок Почему взрослым больным муковисцидозом так тяжело и дорого дышать 12 июля, 2018 Почему взрослым больным муковисцидозом так тяжело и дорого дышать В 25 лет у Ирины Черновской есть любимый молодой человек, диплом маркетолога и мечта о большой семье. А чтобы нормально дышать, Ира ежедневно выпивает около 60 таблеток, проводит по шесть часов за ингаляциями, два раза в год ложится в стационар. После 18 лет жизнь больного меняется – на лекарства уходит вся пенсия по инвалидности – 14 тысяч рублей, а государство оплачивает лишь одну поездку в больницу в год. Муковисцидоз – это редкое генетическое заболевание, которое поражает железы внешней секреции. Жидкость, которую выделяют различные органы, становится слишком густой и вязкой. Мокрота забивает легкие, блокирует пищеварительную систему. Человек не может дышать и питаться без пожизненной терапии. Хотя дети с таким диагнозом развиваются интеллектуально и физически наравне со сверстниками, раньше они погибали до совершеннолетия. Но современная медицина способна продлевать их жизнь на долгие годы – они учатся, работают, создают семьи. Таких пациентов нужно беречь – в том числе от инфекций, которым особенно подвержены их легкие. Именно поэтому люди с муковисцидозом часто опасны друг для друга – у них разная микробная флора. Меньше думаю о болезни, чтобы она не мешала жить В России с муковисцидозом живет более 3 000 человек. В Кузбассе – 58, и только шесть из них – взрослые. Одна из них – 25-летняя Ирина Черновская. Мы встретились на террасе уличного кафе. Ирина очень красивая – хрупкая, темноглазая. В разговоре она ни разу не произносит слово «муковисцидоз». Признается, что старается поменьше думать о болезни, не читает о ней в сети, как многие. По ее словам, это только мешает лечению и счастливой, полноценной жизни. – В детстве я хотела стать врачом. Думала, что пойду в медицинский и найду способ вылечиться, а потом буду спасать других. Но со временем я от этой идеи отказалась. Чем меньше знаешь о болезни, тем лучше. Я не зацикливаюсь на ней. Она не должна мешать мне жить. Поэтому делаю то, что говорят врачи, а не разбираюсь во всем сама. Есть люди – начитаются статей в интернете, а потом опускают руки. О нас, пациентах с муковисцидозом, постоянно пишут – «с каждым годом будет хуже». У меня пока все стабильно. Я верю, что все будет хорошо, – рассказывает Ирина. Поставят катетер – и ты бегаешь, играешь, как все дети |
| Тщетно русские комиссары настаивали, чтоб поляки брали за полковника шляхты и драгунов по четыре человека, за полуполковника по три, а за иные чины, кроме прапорщиков, по два; поляки делали по-своему и, оставя своих пленных, человек с двести, уехали из Гор и задержали русских пленных, начальных людей, в Шклове. Освобождено же было русских пленников всего 438 человек, поляков отпущено 381 человек; за разменом осталось в Смоленске поляков и литвы 366 человек да у князя Петра Долгорукого 150; польские комиссары потому требовали так много шляхты за начальных русских людей, что между польскими пленными начальных людей не было. Не зная еще о прекращении размены, из Москвы продолжали высылать польских пленников, так что в ноябре в Смоленске было их 611 человек; двор, на котором прежде помещались пленники, и тюрьма стали тесны, а на мещанских дворах ставить их было нельзя, потому что все дворы были заняты ратными людьми. Пленным давали – шляхтичу по десяти медных денег на день, челяднику и драгуну по шести, да каждому по четверику сухарей и по гривенке соли на месяц. Но воевода смоленский князь Петр Долгорукий объявил, что в казне сухарей мало и вперед пленным давать будет нечего. Государь, получив об этом известие, велел Одоевскому давать за русских начальных людей столько польских пленников, сколько запросят комиссары, лишь бы русские люди, будучи в плену, не померли напрасною смертью. Но число русских пленников, начальных людей, увеличивалось у поляков: 16 декабря королевские войска под начальством полковника Черновского взяли приступом Усвят, пленили воеводу и многих государевых людей побили и побрали в плен; шляхетский ротмистр Глиновецкий, шляхтич Сестринский и мещанский войт были повешены за то, что не сдали города полякам. Посланец Одоевского Дичков понапрасну жил в Вильне, дожидаясь какого-нибудь ответа от комиссаров; те отпустили его ни с чем, отговариваясь, что сами не получают никакого приказа от короля. Дичков привез в Смоленск известие о страшной смерти гетмана Гонсевского и маршалка Жеромского: 16 ноября явились в Вильну товарищи войсковые Хлевинский да Новошинский с толпою ратных людей и спрашивали, где Гонсевский и Жеромский? Им сказали, что Жеромский в церкви у обедни, а Гонсевский у себя дома лежит болен. |
| Л. 155 с просьбой об определении его на дьяконское место при кладбищенской Введенской ц[еркви] и что епископ вместо этого посоветовал ему проситься в семинарию в надзиратели, так как это место на днях будет свободно. На основании последнего сообщения не оставалось никакого сомнения, что вопрос о моем назначении решится в благоприятном для меня смысле. Оставалось только ждать резолюции епископа. Но произошло нечто невероятное и неожиданное. Когда я был уже накануне своего назначения во священники, неожиданно явился в Вологду и даже остановился у меня Ник[олай] Вас[ильевич] Шадрин, учитель земского училища в Никольском у[езде], старше меня по семинарии на три курса. Узнав, что в Черную еще никто не назначен и извинившись, что он является моим соперником на это место, Шадрин вместе с этим просил меня, чтобы я дал ему дня на два приют у себя. Я, конечно, не отказал. На другой день мой неожиданный соперник отправился к епископу, побывал у архиерейского секретаря Виноградова и возвратился довольный и спокойный. В душе я подсмеивался Л. 155 об. над ним и даже жалел, что он напрасно истратился на дорогу, проехав более 500 в[ерст] и большею частию «горами». Прошло дня три после приезда Шадрина. Было около 9 часов утра. Я только что собрался идти в семинарию, как при выходе столкнулся с моим товарищем, который сообщил мне ошеломляющую меня весть, что в село Черновское назначен не я, а Шадрин. Ректор, когда я передал о своей неудаче, разразился по адресу Пр[еосвяще]нного Израиля далеко не лестными эпитетами. «Плюньте вы на Вологду, поезжайте в Харьков, там устроитесь прекрасно, есть и невеста, внучка архиеп[ископа] Амвросия». Но от этого предложения я отказался. После я узнал из источника вполне верного, что Шадрин вручил Виноградову 200 руб[лей] и что Виноградов был в письменных сношениях с Шадриным, дожидался его приезда и намеренно отлагал доклад об определении в с. Чернов[ское] до личного свидания с Шадриным . Потерпев такую неудачу, слишком меня обескуражившую, я уже решил раз навсегда оставить намерение проситься во священники |
| Вероятно, уже в конце 1710-х гг. деревня вошла в основанный в эти годы приход при находящейся в 30 верстах Введенской церкви с. Черновского (Введенского). В 1822 г. указом Святейшего Синода было разрешено выделить ее в самостоятельный приход с назначением отдельного причта. В открытый в 1823 г. приход, кроме с. Чинеевского, вошли деревни Медвежья и Иковская (Ик), также принадлежавшие до этого Введенскому приходу. С 1836 г. к ним присоединилась д. Губерля, а с 1848 г. – основанный переселенцами из центральных губерний России участок 13, с 1885 г. получивший наименование Чинеевского. С 1884 г. в приходе числится д. Ново-Заворина, заселенная крестьянами из с. Чинеевского и деревень Медвежьей, Ик и Патраковой. Деревня Патракова, основанная в 1845 г. переселенцами, включенными в состав Чинеевского сельского общества, но поселившимися отдельно от села, иногда упоминалась как отдельный населенный пункт, но чаще ее жители числились проживающими в с. Чинеевском. Только в 1899-1907 гг. она значится в приходе под названием приселка Патраковского. В 1925 г. община была переведена в «обновленческое» течение и перешла из Тобольской епархии в ведение «синодального» Курганского епархиального управления Уральской митрополии. К 1927 г. в состав прихода вошла д. Зырянка (поселок при одноименной железнодорожной станции). В конце 1920-х гг. в связи с близостью Чинеевского храма к нему начали уклоняться жители деревень Большой Белой 1-й (Кутлаковой) и Большой Белой 2-й (Пестеревой) прихода соседней Николаевской церкви с. Островского бывшего Челябинского уезда. Жители же д. Губерли, напротив, начали тяготеть к Островскому храму. В остальном состав Чинеевского прихода, видимо, не менялся до середины 1930-х гг., когда из-за отсутствия священника он прекратил свою деятельность. В 1946 г. по ходатайствам верующих приход вновь начал функционировать, но в 1961 г. в связи с закрытием храма община окончательно была снята с регистрации. Постройка храма в д. Чинеевой была разрешена указом Святейшего Синода в 1822 г., после чего начался сбор средств и заготовка строительных материалов. |
| В противоположность унылым и при всей своей внешней активности все же скучным «либерданам», вождь эсеров В. М. Чернов представлял собою импозантное и даже красочное явление. На первый взгляд типичная «светлая личность» — высокий лоб, благородная шевелюра — Чернов остался у меня в памяти все же довольно смутным явлением. Та легкая раскосость облачно–мутного взора, которая появлялась у него в минуты наибольшего ораторского подъема, была не простою мимическою случайностью. В ней явно отражался свойственный этому талантливому вождю дар оппортунистически–артистического приспособленчества. Чрезмерной «пластичности» черновского сознания как нельзя лучше соответствовали его ораторская манера и его полемические приемы. Серьезный теоретик модернизированного под влиянием марксизма неонародничества, Чернов, как оратор, не стеснялся никакими приемами, способными развлечь и подкупить аудиторию. В его самовлюбленном витийствовании было нечто от развеселого ярмарочного катанья: то он резво припускал речь, словно бубенцами звеня каламбурами, шутками и прибаутками, то осанисто сдерживал ее, как бы важничая медленною поступью своих научных размышлений. Опытный «партийный деятель» и типичный «язык без костей», Чернов, среди наполнявших Таврический дворец эсеров, неизменно имел шумный успех. И все же он ни в качестве партийного вождя, ни в качестве министра не оставил после себя более или менее значительных следов. Для крупного политика ему не хватало принципиальности убеждений, твердости воли и того дара, которым бесспорно владел Ленин: бесстрашия перед временным отливом популярности у масс и приближенных. За Черновым идти было невозможно, потому что, оглядываясь во все стороны, он, в конце концов, вращался только вокруг себя. Я набросал портреты лишь тех лидеров, на долю которых, отчасти вопреки их собственной воле, была самою судьбою возложена задача сохранения в массах тех хаотических сил, которые были необходимы для большевистского углубления революции. Были во Всероссийском совете и его Исполнительном комитете, конечно, и другие люди, но они или бездействовали, или переносили свою деятельность за стены Совета. Так ушел комиссарствовать в армию приват–доцент уголовного права, честный, дельный трудовик Станкевич. Не играл никакой роли в Совете Зензинов, один из самых скромных и светлых эсеров. Чем он в то время был занят, мне в точности неизвестно. Кажется, своею главною задачею он уже и тогда считал опекание и оберегание Керенского. Остался в тени и Н. Д. Авксентьев, председатель Совета крестьянских депутатов и впоследствии министр внутренних дел. Очевидно, ни его барственно–львиная наружность, ни его кроткая и безвольная душа не подошли к Таврическому дворцу. |
| 2419 При обширности епархии и разбросанности поселенных мест Белгородским архипастырям было трудно иметь тщательный и постоянный надзор за духовенством, – руководить его жизнью и деятельностью. Живого непосредственного общения между Белгородскими архипастырями и пастырями не было, потому что до святителя Иоасафа епископы Белгородские тяготились поездками по епархии в виду их утомительной продолжительности. Вследствие этого приходское духовенство находилось почти во всецелом ведении так называемых Духовных Приказов или Правлений. Последние, пользуясь удаленностью от архиерея, «из бездельных прихотей и корыстей» снабжали своими подписями заручные прошения прихожан за известного кандидата на освободившееся место священника или диакона и свидетельствовали, что избранные от прихожан – «люди доброжительные, в церковном пении и чтении совершенно искусные и никакого подозрения за ними нет»; на деле же очень часто оказывалось совершенно иное. 2420 Страдая от произвола и самоуправства прихожан и помещиков, духовенство в тоже время, опираясь на власть избирателей, – прихода и помещика, мало чувствовало свою зависимость от епархиального епископа. Непослушание его распоряжениям было, поэтому, нередким явлением среди духовенства. —196— Предшественники святителя Иоасафа на Белгородской кафедре, за немногими исключениями, почти не прилагали стараний к тому, чтобы поднять умственный и нравственный уровень пастырей: одни не делали этого по кратковременности пребывания на кафедре, другие по личным недостаткам, или же потому, что были иноземцы, почти не знавшие местной жизни. Особенно печально было епископствование непосредственного предшественника святителя Иоасафа молдаванина митрополита Антония Черновского, человека безнравственного и корыстолюбивого. 2421 Отсюда неудивительно, что приходское духовенство и в отправлении своих прямых обязанностей, и в своей частной жизни было далеко, за незначительными исключениями, от сознания и исполнения своего долга. При отсутствии проповеди, устной и книжной, церковное Богослужение было главным религиозно-воспитательным средством. |
| В свое время мы увидим, что из себя представляла фиктивная «эсэровская дружина», которую старался Чернов вывезти из Луги путем весьма странного компромисса с «беспартийными большевиками». Возможно, что Чернов и Фейт много потратили труда на отыскание на Северном фронте революционно-демократически настроенных войсковых частей – кое-что в смысле этих попыток историк может зафиксировать, но с очень существенной оговоркой хронологического порядка: это относилось не к тому моменту, когда Чернов решительно ничего не опроверг из рассказа Станкевича, но пояснения его могут служить весьма яркой иллюстрацией к тому, какую путаницу в умах и настроениях масс создавала двойственная позиция революционной демократии: анти-большевистский лужский совет, руководимый социалистами-революционерами, через три дня оказался в состоянии какой-то политической прострации... Находившийся в Гатчине одновременно с Черновым Гоц не отделял себя еще от красновского отряда. Мы видим его вместе с Савинковым на поле битвы в цепях красновских казаков, видим его на митинге в Царском Селе, откуда грозила опасность выступления стрелкового полка в тыл казакам – нет, не на поддержку большевиков, а с целью добиться прекращения борьбы, беспокоившей царскосельский гарнизон. Гоцу удалось добиться от полка пассивного «нейтралитета», но для его позиции будет характерно то, что он не только не заикнется о поддержке на фронте Правительства, но всемерно, по словам Семенова, будет от него отгораживаться. Как всегда бывает у людей искренних, переживших известное колебание и принявших определённое решение, Войтинский более всех связал свою судьбу с отрядом Краснова: все надежды его были соединены с успехом именно этого отряда. По его инициативе отряд принял декларацию, которая подчеркивала демократичность намерений наступающих на Петербург войск и невозможность использования красновского отряда в целях контрреволюции. Отряд действует в полном согласии с органами революционной демократии – Комитетом Спасения; в виде некоторой уступки в политическую платформу вместо Временного Правительства вводился уже совсем несуществующий Совет Республики 251 . «Наш отряд, – телеграфирует 30-го Войтинский своему помощнику Савицкому, скорее склонявшемуся к черновской позиции, – приобрёл значение решающее. Имейте это в виду и делайте все для усиления». Войтинский поясняет, почему гатчинский отряд получил такое решающее значение: «на юге, вокруг Новочеркасска, организуется не на шутку новый государственный центр с углем и хлебом» 252 . |
|
|
