| Вообще XVII век западные исследователи именуют последним веком великих богословских споров и «веком Августина». И действительно, многочисленные факты свидетельствуют, что интерес к наследию отца Западной Церкви обнаруживал себя тогда и в светской культуре, и в философии, и, конечно же, прежде всего собственно в богословии, переступая в том числе и конфессиональные границы. И если блаженного Августина , в свою очередь, называют тем, кто все христианство представил и осознал как религию любви, то понятно, что и споры о «чистой любви», волновавшие тогда всю Европу, как в XIX в. русское общество, не могли обойтись без апелляции к нему. Действительно, в основе их лежало его знаменитое определение любви из De doctrina Christiana: Frui est enim amore inhaerere alicui rei propter seipsam» 483 . Фенелон утверждал, что в этом определении желание «радоваться», желание frui, и означает желание любить вне всякой зависимости от для-себя-наслаждения 484 , и отсюда выводил свое определение чистой, или бескорыстной, любви как состояния полного самоотвержения, в котором, согласно «невозможному предположению мистиков», если Богу угодно будет не спасти, a погубить человека, он будет любить Его нисколько не меньше, чем в раю 485 . Только это, по его мнению, будет означать подлинно amore inhaerere Dei propter seipsam. Боссюэ, напротив того, главный акцент делал на самом понятии frui и, доказывая, что любовь невозможно отделить от искомого ею наслаждения предметом любви, обрушивал на противника всю тяжесть авторитета епископа Иппонийского: «Вот непоколебимый принцип святого Августина, который никто никогда не подвергал сомнению, самый истинный, самый проверенный, самый ясный, самый неизменный: «все не только хотят быть счастливыми, но и не хотят ничего другого и всё хотят ради этого»: tarn ilia perspecta, tarn examinata, tarn eliquata, tarn certa sententia quod omnes homines beati esse volunt, idque unum ardentissimo amore appetunt, et propter hoc caetera quaecumque appetunt. «Это, говорит, гласит истина, это το, к чему нас понуждает природа»; hoc veritas clamat, hoc natura compellit: это το, что дано нам не иначе как самим Творцом: creator indidit hoc. Таким образом, каков бы ни был тот акт, где предполагается желание иметь возможность отказаться от блаженства, если это акт человеческий и истинный, он не может быть исполнен не ради того, чтобы быть счастливым: или принцип святого Августина ложен, или это влечет нас против природы, против истины, против самого Бога» 486 . |
| Вновь встал вопрос о самой сложной его составляющей – пастырском богословии и пастырской подготовке в целом 560 . Именно в этой обстановке внимание русских исследователей вновь обратилось к блаженному Августину , к его учению о пастырстве. В 1895 г. в «Трудах Киевской духовной академии» был опубликован «очерк по пастырскому богословию» священника Александра Яхонтова 561 . Автор был выпускником МДА, поэтому публикация его труда в органе другой академии была в каком-то смысле признанием «приоритета» Киевской школы в августиновской тематике. Очерк был построен на основе сочинения блаженного Августина «De visitatione infirmorum» и его речи «De pastoribus». Так как первое из сочинений не имеет четко установленного авторства (как и авторского названия), о. Александр провел небольшое исследование и путем сравнения идей и конкретных выражений пришел к выводу о едином авторстве обоих текстов – блаженного Августина . Однако, конечно, задача состояла не в этом, a в выделении главных черт священника и основных направлений его деятельности – по мнению знаменитого «опытного» (по собственному выражению блаженного Августина) пастыря и воспитателя пастырей. О. Александр постарался реконструировать «тип истинного пастыря» 562 , начертанный пером Иппонийского епископа и основанного на его личном опыте душепопечения. Особое внимание обращено на пастырское посещение пасомых (о чем прямо говорит название, присвоенное первому из изучаемых текстов блаженного Августина ). Эти личные посещения (видимо, не только в физическом смысле), с объяснением скорбей, выпадающих на долю каждого человека, да и всего вероучения и нравоучения, о. Александр Яхонтов считал «ключом» попечения о душах, вверенных пастырю Богом 563 . Именно этого, с точки зрения автора статьи, часто не хватало выпускникам духовных семинарий и академий. И это следовало учесть при подготовке новой духовно-учебной реформы. Автор статьи ставит вопрос и о нравственном облике пастыря, о грехах и смирении пастыря, признающего свою неотделимость от общего греховного состояния человека, скорбях и мучительном преодолении греха. |
| Приоритет МДА неожиданный – скорее этого можно было бы ожидать от КДА, занимавшейся на протяжении более полувека переводом наследия Иппонийского епископа. Выявить в этом приоритете какую-либо значимую тенденцию довольно сложно, ибо темы предлагались разными профессорами по соответствующим дисциплинам. Но все же интерес конкретного профессора значил много и мог сконцентрировать внимание его учеников на определенной тематике. Так, можно выделить как минимум три таких личности: в 1880-х гг. – профессора психологии СПбДА A. Е. Светилина; в 1890-х гг. – профессора патристики КазДА JI. И. Писарева, автора фундаментального труда по учению блаженного Августина о человеке в его отношении к Богу 580 ; в начале XX в. – профессора патристики МДА И. В. Попова , автора диссертации по гносеологии и онтологии блаженного Августина 581 . Все эти три профессора занимались преимущественно антропологической тематикой, что не могло не скаэаться и на специфике предлагаемых ими кандидатских тем. Наконец, особый интерес к блаженному Августину проявлял преосвященный Антоний (Храповицкий) – ученик A. Е. Если обратить внимание на временное распределение «августиновских» работ, то можно сделать общее замечание: интерес к наследию блаженного Августина повышается начиная с 1880-х гг. С одной стороны, это было связано с общей ситуацией в России и церковной жизни: активизацией полемики со старообрядцами, сектантами, a также новым витком диалога со старокатоликами и англиканами. Вполне понятно, что идеи блаженного Августина не могли при этом оставаться без внимания. С другой стороны, в академическом богословии появляются новые тенденции, которые также определяют новый всплеск интереса к Иппонийскому епископу. Так, начинает выкристаллизовываться в качестве особого направления антропология, – разумеется, ключевыми становятся вопросы о первородном грехе, человеческой воле и ее свободе, благодати. Более определенным становится интерес не только образованного общества, но и самой высшей духовной школы – по крайней мере, ее отдельных представителей – к внеакадемическому, «мирянскому» богословию – славянофилам, философствующим писателям. |
| Но во второй половине XIX в. начался очередной этап русской «августинианы», краткий обзор которой представлен в данной статье. Важно отметить, что это был действительно новый этап, ибо после перехода «школьного» богословия на русский язык знание латыни в духовных академиях значительно ухудшилось. В 1860-х гг. в КДА было начато осуществление проекта по переводу сочинений блаженного Августина на русский язык, современный эпохе. Проект осуществлялся в общем «патрологическом порыве» российской духовной школы, начавшемся в 1840-х гг. и отчасти систематизированном к 1860-м гг. При этой систематизации для КДА была выделена «специализация» по латинским отцам, и, разумеется, блаженный Августин был одним из первых, к кому следовало обратиться. Следовало ожидать, что перевод повлечет за собой оригинальные исследования по тем или иным аспектам богословия Иппонийского епископа. Но за вниманием к блаженному Августину стоял и актуальный интерес, обусловленный конкретными событиями и проблемами российской жизни. Во-первых, церковные преобразования, проводимые в контексте великих реформ, рефлексии Петровской церковной реформы, сложившихся в России церковно-государственных отношений ставили вопросы о соотношении временного, земного бытия Церкви и ее мистической реальности. Разумеется, в этих вопросах нельзя было не обратиться к экклесиологической концепции блаженного Августина . Во-вторых, решение проблем, связанных с положением приходского духовенства и его подготовкой, обращало внимание к августиновской концепции воспитания и жизни клириков, его пастырским трудам. В-третьих, «исторические тенденции», характерные для русского богословия 1860-х гг., и общий настрой «историзма» делал необходимым обращение к августиновскому «богословию истории», легшему в основу многих богословско-исторических концепций. В-четвертых, очередной раз обострилась проблема со старообрядцами: после жестких мер Николаевского времени, учреждения Белокриницкой иерархии ситуацию надо было решать какими-то иными мерами. И Иппонийский епископ, прославившийся «обращением многих донатистов» к православной вере, мог дать ответы на методологические поиски. |
| 151 Преп. аввы Дорофея . Душеполезные поучения. М.: «Актис». 1991. С. 22. Книгу аввы Дорофея считают азбукой, основным учебником православной духовности. Примечательно, что учение о человеческой природе он излагает в первых строках своего первого поучения, показывая тем самым, что это учение является основанием духовной жизни. 184 Серебряников В. С. проф. Учение Локка о прирожденных началах знания и деятельности. С-Пб, 1892. С. 270. 198 Основываясь на этом мнении, Аполлинарий сочинил ересь и стал учить, что Христос, воплотившись, принял только тело и душу животную, а место ума заняло в Нем Слово. Святые Отцы опровергали это мнение, говоря, что не может быть того, чтобы человек был лишен ума, ибо без ума Христос не был бы истинным человеком. 201 По объяснению Немезия Эмесского , «Аристотель ум как потенцию считает соприсущным человеку, а как энергию (как деятельность) считает его извне привходящим в нас, и не столько назначенным для бытия и существования человека, сколько способствующим успешному познанию и созерцанию природы» ( Немезий Эмесский . О природе человека. Гл. 1. С. 5). 231 Под смертью здесь разумеется разрушение существа, разложение его на части, на составные элементы, т.е. истление, уничтожение или прекращение бытия. 238 Св. Афанасий Великий . Творения. Т. 1. Слово на язычников. С. 169. Св. Афанасий предлагает и другие доказательства бессмертия души, так что желающие удобно могут с ними ознакомиться. Целый свод логических оснований в пользу бессмертия души, а вместе с тем и решение встречающихся возражений против них содержит книга блаж. Августина, еп. Иппонийского «О бессмертии души», состоящая из 16-ти глав. Имеющим философский склад ума она будет небезынтересна. 252 Правда между силой и энергией есть некоторое отличие. По словам преп. Максима Исповедника : «Отличие силы от энергии такое же, как – свойства от энергии, которая свойственна» (Схолии к корпусу св. Дионисия Ареопагита . О божественных именах. IV. 23. С. 161). К примеру, огонь имеет способность или силу нагревать – это его свойство, а когда нагревается какое-то тело, то это означает, что начала действовать свойственная свойству огня энергия. Следовательно, способность обладает деятельностью, а энергия ее проявляет и причем, сама по себе сила (способность) всегда обладает энергией, а энергия не всегда может проявляться, т.е. действовать. В этом существенное отличие способности от энергии. |
| 26 апреля 2024 Цель исследования магистра богословия, аспиранта Московской духовной академии Елены Сергеевны Семёновой — рассмотреть понимание дружбы в толкованиях блж. Августина Иппонийского на 5-й и 7-й псалмы. В статье впервые представлен перевод на русский язык фрагментов данных толкований, выполненный автором публикации совместно с Е. А. Разумовской. Интерпретируя первоисточники, автор приходит к следующим выводам. Согласно блж. Августину, в Ин. 15, 15 передано обетование о дружбе между человеком и Богом. Эти отношения подразумевают благое рабство Богу (исполнение заповедей Божиих, которое основано на смирении, исключает первоначальный страх наказания и соединено с совершенным страхом Божиим) и представляют собой христианскую нравственность, явленную в совершенном возрасте. Также блж. Августин понимает дружбу между человеком и Богом одновременно как откровенность Бога по отношению к человеку и познание человеком Божественного Промысла. Как богопознание, она соединена с нравственным совершенством и представляет собой одну из добродетелей, относящихся к заповеди о богопочитании. Такая дружба является Божиим даром человеку. В толкованиях на 5-й и 7-й псалмы блж. Августина дружба понимается как духовно-нравственная реальность. Статья доктора географических наук, профессора, заведующего Центром глобальных и стратегических исследований Института Африки РАН, ведущего научного сотрудника Института географии РАН Станислава Анатольевича Горохова, доктора географических наук, заместителя директора по научной работе Института Африки РАН, ведущего научного сотрудника Института географии РАН Руслана Васильевича Дмитриева и кандидата географических наук, старшего научного сотрудника Институт Африки РАН Максима Михайловича Агафошина посвящена выявлению особенностей развития христианства в Южной Африке за три века, прошедших с момента проникновения сюда первых миссионеров, и вплоть до 1961 г., когда была провозглашена независимость страны. Особое внимание в исследовании авторы уделяют периоду с 1904 г., используя в качестве первичных источников информации материалы переписей, которые содержат сведения о религиозной принадлежности населения сначала Капской колонии, колоний Наталь, Оранжевой реки и Трансвааль, а затем — Южно-Африканского Союза в целом. Авторы рассматривают историю становления основных направлений христианства, подробно останавливаются на периоде политики апартеида и делают выводы о современной ситуации в конфессиональном пространстве страны. |
| 18 Евс. «Церк. ист.» кн. VII, 25. Сохранился еще из второй половины 2-го века «Ключ» ( Kλες) Мелитона, еп. Сардийского (сконч. в 170-х годах по Р. Хр.) – сочинение, представляющее нечто вроде истолковательного словаря для В. и Н.Завета. (Изд. Galland. Biblioth. veter. part. t. I; Patrolog. ser. Graeca, t.V) 19 Сохранившиеся отрывки толкований его книги Н.Завета см. у Фритча – Theod. Mopsu. in N.Testanent. Comment. Turici, 1847; cfr. Pitra, Spicil. Solesm. Tom 1. Paris. 1852 21 Полное заглавие сочинения Тихония (Африканского) следующее: Regulae ad investigandam et inveniendam intelligentiam scripturarum saptem (см. Maxima Biblioth. veter. Putrum. Lugdun. 1677. t. VI p.49. sq) 22 «Христианская наука» блаж.Августина, еп. Иппонийского, рус. пер. Киев, 1835г., kh.III, 42 (стр. 211–212): «Некто Тихоний, с неоповержимою силою писавший против Донатистов, потому что сам был донатист... написал книгу под названием «Книга правил». В этом сочинении он изложил семь правил, которые, по его мнению, должны быть как бы ключами к открытию сокровенностей Свящ.Писания... Хотя сии правила, будучи рассматриваемы так как раскрывает их сочинитель, немало помогают проникать в сокровенный смысл Свящ.Писания, однакож, при помощи их не всё можно проникнуть, и не всё так, как предписывают сии правила» Cfr. Retract. 2, 18 23 De doctrina christiana libri quatuor (August. Opp. Edit. Benedict. Antwero. 1700. t.III) Русск.пер.изд.в Киеве 1835. Содержание сочинения: после вступления (в книге I-й) говорится о главных предметах ученого занятия Свящ. Писанием, о главной цели Свящ.Писания и главном правиле к уразумению его; в книге II-й – о знаках и языке вообще, о качествах, необходимых для изъяснителя Свящ. Писания, о препятствиях и пособиях к изъяснению оного; в kh.III-й – о двусмысленности некоторых мест Свящ.Писания; о смысле собственном и иносказательном; о средствах к уразумению того и другого; и о Тихониевых правилах изъяснения Свящ.Писания; наконец, в IV-й излагаются наставления церковному оратору о способе сообщать или выражать другим найденный истинный смысл Писания. |
| V в. – сер. XV в. – М.: МГУ, 1963. Красин М. Творение Бл. Августина De civitas Dei как апология христианства в его борьбе с римским язычеством. – Казань, 1873. Краткая философская энциклопедия. – М.: Прогресс, 1994. Кремлевский А.М. История пелагианства и пелагианская доктрина. – Казань, 1898. Кремлевский А.М. Первородный грех по учению бл. Августина Иппонийского. – Казань, 1898. Кремона К. Августин из Гиппона: Разум и вера. – М., 1995. Кричевцова Н.Е. Исповедальный жанр в европейской культуре и христианская концепция человека//Отношение человека к иррациональному. – Свердловск, 1989. Кричевцова Н.Е. Человек и общественный прогресс в учении Аврелия Августина//Человек и социальный прогресс. – Ижевск, 1982. Кроче Б. Теория и история историографии/Пер. с итал. – М.: Языки русской культуры, 1998. С.121-134. Круглов А.А. Августин Блаженный//Всемирная энциклопедия: Философия. – М.: АСТ; Харьков: Харвест, 2001. Кудрявцев О.Ф. Собственность как нравственно-правовая проблема в идеологии христианского средневековья (до Фомы Аквинского)//Культура и общественная мысль: Античность. Средние века. Возрождение. – М.: Наука, 1988. Культура и культурология: Словарь/Редактор-составитель А.И. Кравченко. – Екатеринбург: Деловая книга; М.: Академический проспект, 2003. Кюнг Г. Великие христианские мыслители. – СПб.: Алетейя, 2000. С.113-162. Лазарев В.В. К истории столкновения идей предопределения и свободы воли//Ренессанс: Образ и место Возрождения в истории культуры. – М. 1987. Ланн Э. Исхождение Святого Духа в западной традиции//Страницы. – М., 2000. – Т.5. – Вып.2. Лебедев А. Блаженный Августин и нравственные проблемы его эпохи//Духовный мир: Сборник работ учащихся Московских духовных школ. - Сергиев Посад: Московская Духовная академия, 1994. Вып. 1. Лебедев А.П. Духовенство древней Вселенской церкви от времен апостольских до Х века. – СПб.: Алетейя, 1997. (См. указатель). Лебедев А.П. Очерки внутренней истории Византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках: От конца иконоборческих споров в 842 г., до начала Крестовых походов – 1096 г. |
| Немногочисленность таких «ведующих» (ο εδτες) объясняется тем, что результатом грехопадения явилось и ослабление познавательных сил души человека. Ср. с учением блж. Августина, согласно которому «падший человек сделался плотским по уму (fi erit mente carnalis); только плотское, чувственное и скоропреходящее вместо духовного, вечного и неизменного блага сделалось предметом его познаний. Он перестал быть обладателем «возвышеннейшей мудрости» (excellentissimae sapientiae), какая была свойственна ему в раю» (Писарев Л. Учение блж. Ав- густина, епископа Иппонийского, о человеке в его отношении к Богу. Казань, 1894. С. 158). - 72. В данном случае преп. Макарий употребляет глагол συμμγνυμι, обозначающий как бы химическое соединение, в котором составные элементы срастворяются друг с другом. В других своих творениях он использует также термин χρ&σις (более «мехаическая» смесь, в которой составные элементы в большей степени сохраняют свою качественную определенность). Но идея здесь одна и та же - пронизанность человеческого естества Святым Духом. См.: Поное И. Д. Мистическое оправдание аскетизма в творениях преп. Макария Египетского. Сергиев Посад, 1905. С. 20—21). В другом своем сочинении преп. Макарий говорит: «Как помазывание пророков было наиболее почтенным из всех, ибо им они помазывались во царей, иереев и пророков, так и ныне помазываемые духовным помазанием становятся христами по благодати для того, чтобы стать им царями и пророками небесных таин (MakariosSymeon. Reden und Briefen. Bd. I. S. 178). Данная фраза предполагает, скорее всего, что в этой «Беседе» мы имеем дело с проповедью на Рождество Христово. Схожее по смыслу христологическое толкование Пс. 92, 1 приводится и у блж. Феодорита: «Пророческое слово изображает Христа как бы неким Царем, Который облекается в царское всеоружие, препоясуется поясом и вступает в борьбу с врагами; а потом показывает происшедшие от сего благие действия» (Творения блаженного Феодорита. Ч. III. М., 1856. С. 145). Сходная мысль встречается и в «Послании Варнавы», где говорится, что Господь «обновил нас отпущением грехов, соделал нас иным образом (αλλον τπον) так, чтобы иметь нам младенческую душу, поскольку Он вновь воссоздал нас» (Epitre de Barnabe/Ed. par P. Prigent//Sources chretiennes. 172. Paris, 1971. P. 122). Тема прихода Христа к душе, возвращения ее в исходное состояние и обновления ее, понимаемых как «новое творение» и «новое рождение», постоянно встречается и в других сочинениях преп. Макария. См.Е. A. Bild von Neuen Menschen. Ein Beitrag zum Verstandnis des Corpus Macarianum. Salzburg; Munchen, 1968. S. 64—67. |
| Наконец, наибольшую близость к Августину обнаруживает в итоге у святителя Филарета учение о границах Церкви, хотя оно и излагается у него не с Августиновой аргументацией и вовсе не обязательно вследствие знакомства тогда еще архимандрита Филарета с антидонатистскими трактатами епископа Иппонийского. Последнее позволяет поставить вопрос о подлинно святоотеческом характере этого учения, через века обнаруживающего и воспроизводящего себя в Предании Церкви. Ключевые слова: блж. Августин , свт. Филарет, триадология, августинизм, чистая любовь, границы Церкви, благодать, свобода и предопределение. The Saint Filaret and Blessed Augustine P. Hondzinsky The unique place which holds St. Augustine in the Western tradition make us to pay attention to the reception of his heritage in the Russian theology, that was sometimes so close to the western one. That why we examine the correlation between his ideas and the thought of the famous Russian theologian St. Philaret of Moscow. There we provide the correlation in thiadology, ecclesiology, in the doctrine of the pure love, in the relation to the grace and freedom. Our research let us to conclude that the correlation between these saint fathers was a rather complex phenomena. But we can witness that St. Augustine’s theology influenced St. Philaret. In the domain of triadology Augustine serves as a basis for his own thought. In the Doctrine of the Grace St. Philaret retain the «anthropological pessimism» characteristic for St. Augustine but tends to avoid the extremity of his position. St. Philaret also softens Augustine’s doctrine of the «pure love» and concentrates on the suffering as a testimony of its unselfishness. The closest point in their heritage is a doctrine of the boarders of the Church, but St. Philaret uses different argumentation while defends the same theses. We may interpret their acknowledgement of these theses (with different argumentation) as an evidence of its truly patristic character. Keywords: blessed Augustine, Saint Filaret, triadology, augustinism, pure love, the boundaries of the Church, grace, freedom and predestination. |
|
|
