| 48. Решения епархиального суда могут быть обжалованы в вышестоящей инстанции церковного суда. 49. Решения по судебным вопросам сразу же заносятся в протоколы, которые подписывают все члены совета, участвовавшие в судебном разбирательстве. 50. Епархиальный совет компетентен судить о делах по обвинению клириков и мирян в неправославной вере, в нарушениях канонических и нравственных норм, а также о проблемах церковного брака и развода, о разногласиях между духовенством и приходскими должностными лицами, обо всех иных вопросах, имеющих отношение к церковному правопорядку. 51. Епархиальный совет осуществляет право церковного суда в соответствии с принятой процедурой церковного судопроизводства. (глава 7, пункты относительно Епархиального совета) 47. Члени ради, особисто у справи, або що мають стосунки з судити не можуть. У такому випадку рада 48. по судових справах ухвалюються Голосування з наймолодшого члена ради. Якщо член ради не згодний з ухваленим право письмово викласти свою думку. думки не оголошуються. 49. суду можуть бути у церковного суду. 50. з судових питань одразу заносяться до члени Ради, що брали участь у судовому 51. рада компетентною, щоб судити у справах по звинуваченню мирян у у порушеннях моральних норм, а також щодо проблем церковного шлюбу розлучення, суперечок духовенством службовими особами, щодо питань, стосуються церковного правопорядку. 52. рада право церковного суду з прийнятою процедурою церковного судочинства. (глава 7, пункты относительно Епархиального совета) А вот здесь имеется досадная ошибка. Исчез первый пункт, усваивающий епархиальному совету права церковного суда первой инстанции. Но при этом в тексте остались пункты, говорящие о процедуре такого суда. Зачем они оставлены? Очевидно, текст следует образцу Устава об управлении Русской Православной Церкви 1988 года. Ведь в Уставе Русской Православной Церкви 2000 года убраны все эти пункты, а не только один из них, и вся процедура церковного суда прописана в соответствующей главе, где перечислены и уровни судебных инстанций. В данном же случае мы имеем отсутствие законодательного упоминания роли Епархиального собрания как суда первой инстанции, что чревато неприятными последствиями для судопроизводства епархиального уровня. |
| Духовный суд в рассуждении процесса далеко отстал от гражданского: настолько далеко, что как будто не представляется ничего лучшего сделать, как решительно поступиться самым кругом бракоразводных дел в пользу гражданского ведомства. Сознание этой неудовлетворительности духовного процесса было присуще Святейшему Синоду еще в конце XVIII века, не покидало и в течение всего XIX века и представлялось мотивом к передаче этих дел в гражданское ведомство. В настоящий раз Церковный Вестник усиливает означенный мотив, поясняя, что и принципиально в существе бракоразводного дела нет препятствий к рассматриваемой реформе. Такова главная мысль, развиваемая рядом статей Церковного Вестника. Если, не входя пока в частный разбор её, мы приложим к ней поставленный нами общий вопрос: на чём же основывалась церковная юрисдикция о бракоразводных делах, то получим в ответ: единственно на том, что церковный процесс доселе был лучше гражданского процесса. Получилась в выводе мысль, верность которой едва ли кто отважится доказывать. Вместе с тем теряет свою убедительность и целая аргументация Церковного Вестника. Логическая несостоятельность этой аргументации обнаруживается и с другой стороны: из того, что в настоящее время консисторское судопроизводство неудовлетворительно, еще не следует, что и самые бракоразводные дела следует отчислить в гражданское ведомство. Прямой вывод – тот, что консисторское судопроизводство должно быть улучшено. Что оно должно быть улучшено – ибо доныне практикующееся консисторское судопроизводство и нецелесообразно, и недостойно Православной Церкви – это едва ли требует доказательств: так много и так основательно это уже доказано и словом, и делом! Церковная юридическая мысль должна быть направлена в настоящее время на изобретение совершенно иного порядка судопроизводства по бракоразводным делам. К этому важному делу должны быть привлечены и наука, и судейская опытность. Но и улучшением только судопроизводства ограничиться не следует: назрела потребность пересмотра и изменения в самом материальном бракоразводном праве – именно в основаниях брачного развода, а также в последствиях расторжения брака, в особенности по причине супружеской неверности одного из них или обоих. Если затем вникнуть с достаточным вниманием в довольно громкие и почти не смолкающие заявления периодической печати о современном упадке нравов, о расшатанности супружеской и семейной жизни вообще, – то, нам кажется, не излишне расширить вопрос и еще далее, т. е. попытаться рассмотреть основания церковной юрисдикции не только в делах бракоразводных, но и вообще в делах о браке. Освещение этого общего вопроса даст освещение и частного – о той мере участия Церкви, в какой она необходимо должна деятельно проявлять себя в делах бракоразводных. |
| Достаточно лишь взглянуть на строгость критики тех или других канонистов-теоретиков, когда они рассуждают о различных системах нашей науки, с которыми несогласны, и на то чуть ли не пристрастие в защите своей системы, чтобы видно было, на сколько труден этот вопрос о системе. Это зависит от отсутствия одной определенной системы, вследствие чего, каждый располагает материал по своему усмотрению и разумению, думая, что это расположение наилучшим образом отвечает задаче самой науки. Только в новейшее время в этом случае стало заметно, как бы приближение к некоторому единству, по крайней мере, в основном разделении. Первые труды по церковному праву состояли в изложении предписаний закона в хронологическом порядке и в группировке их или по значению их источников, или по предметам, о которых они трактуют. Но так как в работах подобного рода не было внутреннего органического единства, то естественно, что эти работы не могли иметь и научного значения. Подобие некоторой системы впервые явилось в XII веке на Западе, когда Бернард Павийский издал свой канонический сборник, разделив его на пять главных отделов, обозначенных пятью особыми выражениями: судья, суд, клир, брак и преступление 37 . В первом отделе излагается учение о носителях церковной власти, во втором – о судопроизводстве, в третьем – о правах и обязанностях клира, в четвертом – о браке и в пятом – о церковных преступлениях и наказаниях. Строго говоря, тут не было никакой системы, так как не видно никакой внутренней связи, которою можно было бы уяснить, как вытекают одна из другой эти отдельные части, и какова связывающая их главная руководящая мысль. Тем не менее, на Западе церковное право преподавалось по этой системе в течение нескольких веков. На ряду с этой системой, на Западе возникла заимствованная из институций Юстиниана новая система, по которой церковное право начали разделять на три отдела: лица, предметы и действия 38 . В первом отделе излагалось личное право, касавшееся именно клира; во втором трактовалось о предметах богослужения и о праве имущественном, а в третьем – о гражданском и уголовном судопроизводстве. |
| Кроме того, если резолюция епархиального архиерея предусматривает наказание в виде освобождения настоятеля (настоятельницы) епархиальных монастырей от занимаемой должности, решение епархиального суда вступает в законную силу с момента утверждения соответствующего наказания Священным Синодом. Допускается обжалование в Общецерковный суд второй инстанции только тех решений епархиального суда, которые содержат резолюцию епархиального архиерея. Соответствующая резолюция должна содержать: Решения епархиального суда, содержащие резолюцию епархиального архиерея, могут быть обжалованы сторонами исключительно в следующих случаях: Решения Общецерковного суда первой инстанции могут быть обжалованы только обвиняемым лицом (то есть архиереем либо руководителем Синодального и иного общецерковного учреждения). Положение устанавливает закрытый (исчерпывающий) перечень оснований обжалования данных решений. В заключение хотелось бы отметить, что, согласно Положению, дела по церковным правонарушениям, являющимся каноническим препятствием к пребыванию в клире, рассматриваются церковными судами в предусмотренном настоящим Положением порядке в случае совершения данных церковных правонарушений как до, так и после вступления в силу настоящего Положения — при условии, что соответствующие церковные правонарушения были сознательно скрыты обвиняемым лицом и в этой связи ранее не рассматривались органами церковной власти и управления. Дела по иным церковным правонарушениям рассматриваются церковными судами в случае совершения соответствующих церковных правонарушений после вступления в силу настоящего Положения. В данном случае предусматривается применение Положения «с обратной силой» при рассмотрении дел по церковным правонарушениям, являющимся каноническим препятствием к пребыванию в клире. Согласно ст. 53 Конституции РФ закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Однако Положение о церковном суде не является государственным законом. Кроме того, данное Положение не устанавливает ответственность (наказание) за совершение церковного правонарушения. Виды ответственности (наказания) виновных лиц устанавливается, как уже было отмечено выше, церковными канонами. Положение, определяя порядок церковного судопроизводства, не вводит новых канонических правил (о видах церковных правонарушений и ответственности за них). |
| Предложенный комитету членом его Лавровым проект преобразования духовно-судной части имел в виду внести в существующее судоустройство и судопроизводство не поправки только, а образовать новые суды с совершенно новыми формами и приемами действования. Весь проект можно рассматривать как результат стремлений, с одной стороны, преобразовать старые духовные суды по началам светских судебных уставов 1864 года, с другой, остаться при этом преобразовании верным каноническим устоям, сохранить в лице епархиального архиерея церковно-судную власть. Весьма важная и трудная задача – применить основные начала светского судоустройства и судопроизводства к духовному суду, так чтобы остаться верным церковным правилам и не нарушить канонического устройства православной церкви, – составила главный пункт преобразовательных работ по духовно-судебной части. Им впоследствии измерялось доброкачественность, если так можно выразиться, того или другого проекта по преобразованию духовно-судебной части. Предложенные комитету в записке Лаврова правила церковного судоустройства и судопроизводства имели для него значение руководственных данных; некоторые из этих предположений, как мы увидим, приняты были комитетом в свой проект; в иных пунктах комитет пошел дальше и выработал свои правила. Главною и существенною особенностью предначертаний комитета в отличие от предположений вышеупомянутого проекта являлся вопрос об отношении епархиального архиерея к суду. В мнениях членов комитета по этому вопросу обнаружилось больше разногласие. На первых порах большинство членов склонялось к мысли, чтобы, не делая епархиального архиерея председателем суда, предоставить ему посредственное участие в судебном процессе. В виду этого высказывалось желание, чтобы ему предоставлено было, с одной стороны, право назначать от себя уполномоченного на суд для поддержания обвинения, с другой – право возбуждения дел о лицах духовного звания, предания их суду и право утверждения и неутверждения судебных решений, с обязанностью в последнем случае перенести дело в высшую инстанцию. |
| Где же взять те устои, которые могли бы служить руководственными началами при проектировании изменений в духовно-судебной юрисдикции? Церковный суд должен отвечать современным запросам и в этом только случае он может представить прочные гарантии для правильного отправления правосудия: следовательно, основные начала, добытые современной юридической наукой и примененные уже в светском судопроизводстве, должны быть применены и в области его юрисдикции. Но безусловное применение этих начал, возможное в светском судебном процессе, подчиняющемся в своем развитии общему закону прогресса, не возможно в духовном судопроизводстве по той причине, что в православной церкви существуют свои неизменные начала, положенные Спасителем и апостолами. Эти начала, определяющие основное устройство церкви, должны постепенно сохранять свое значение и сдерживать увлечение результатами, добытыми современной юридической наукой. Отсюда логически возникал вопрос, в чем же заключаются эти неизменные начала по отношению к духовно-судебной юрисдикции? Литература подробно останавливалась на выяснении этого основного вопроса. В свое время в разных органах периодической печати по поводу его помещено было много статей. Кроме известных нам статей профессора Московского университета H. К. Соколова укажем на следующие: «О духовном суде, в виду предположений духовно-судебной реформы» Т. В. Барсова (Христ. Чт. за 1873 г. кн. 3); его же в Хр. Чт. за 1870 г. ч. 2); в «Прибавлениях к твор. св. от.» – «Новый вопрос в православной Русской церкви» A. Ф. Лаврова (1871 г. кн. 2 и 1872 г. кн. 4); отдельная книга: «предполагаемая реформа церковного суда» изд. Елагина, в газете «Голосу» 1871 г. 115 и 116. Главные усилия литературы при обсуждении вопросов церковно-судебной реформы направлены были к уяснению преимущественно двух самых капитальных вопросов: первый заключался в том, в какой мере принцип разграничения суда от администрации может быть применен к церковным судам и имеет ли основание в канонических правилах централизация судной власти в одном лице епархиального архиерея, второй касался сокращения церковной юрисдикции – передачи некоторых из дел, подсудных церковному суду, в ведение светского суда. |
| 4) Четвёртое требование состязательности – чтобы процесс вёлся устно; письменный, канцелярский разбор дел устраняется; чтение письменных бумаг, показаний свидетелей и т. п. должно допускаться только в виде исключения. Устность необходима для лучшего раскрытия истины. Имея возможность лично допросить свидетеля, судья всегда лучше уяснит его показание, чем прочтя показание, записанное следователем; последнее носит субъективный, односторонний характер, отражая личность следователя, его взгляды и приёмы. Судья, пользующийся при решении дела не живой речью свидетеля, а письменным отчётом, должен принимать на веру то, что, может быть, и не соответствует действительности, но показалось таким следователю. Имея дело с живым человеком, скорее можно уяснить, понять искренность или лживость его слов, разобрать вопросы со всех сторон. У нас письменность сохранена в предварительном производстве; наоборот, для главного производства во всех судебных местах способом судебного разбирательства принята устность (86, 156 и 625 ст.ст. Уст. угол, судопроизвод.). Исключения из этого общего правила оговорены в законе (159, 889, 626–627 ст.ст. Уст.). 5) Наконец, решение суда должно быть результатом внутреннего свободного убеждения судьи и не связано никакими формальными требованиями закона в оценке силы и значения доказательств дела. Ввиду того, что решение суда должно быть основано на внутреннем убеждении судей и должно явиться целостным выводом из совокупности всех обстоятельств дела, вытекает требование непрерывности заседания суда, за исключением времени, необходимого для отдохновения (633 ст. Уст.). Только построенное на этом начале судопроизводство достигнет своей задачи: доставить суду и сторонам по возможности верные и прямые средства к дознанию искомой истины и восстановлению права, с другой стороны – оградить по возможности все отправления правосудия от вторжения случайностей и произвола. В сих видах закон с особенной внимательностью и подробностью определяет как права и круг деятельности следственной власти, так и самые формы следствия, потому что оно должно служить основанием для предания суду, хотя данные, собранные предварительным следствием, не имеют по закону решающего влияния на дальнейшее судопроизводство. Кроме следствия предварительного, закон устанавливает ещё судебное следствие, на котором рассматриваются и проверяются все собранные доказательства; и оно-то, собственно, служит основанием для судебного решения. Судебное следствие есть рассмотрение доказательств виновности лица, обвиняемого в совершении данного преступления, судом, постановляющим приговор по существу дела. Оно слагается из: |
| Судопроизводство устанавливает те обязательные формы, в которых должна двигаться судебная деятельность, преследуя цели правосудия в каждом данном случае. И то и другое имеют своей общей задачей – дать суду и сторонам, в деле заинтересованным, все возможные средства к тому, чтобы достигнуть объективного убеждения в существовании правонарушения или преступного действия и восстановить правовое равновесие или подвергнуть наказанию преступную волю. Как же должен быть устроен процесс, т. е. судоустройство и судопроизводство, чтобы он наиболее удовлетворительно решал свою задачу? Глава I. Судоустройство В настоящее время наукой и законодательством одинаково признано, чтобы в основу устройства судов были положены некоторые общие принципы, которые обеспечивают внутреннее достоинство судов и обусловливают достижение правосудия. К таковым принципам относится, прежде всего, самостоятельность суда, т. е. чтобы суд руководился теми только целями, какие указываются целями правосудия и никакими другими, потому что всякие другие цели и соображения вредно отражаются на правосудии. Вследствие этого основного положения современное право требует отделения суда от администрации и возможной независимости судебной власти от административной, т. е. чтобы рассмотрение всех судных дел было предоставлено только судебным учреждениям, без всякого вмешательства и участия властей административных. К отделению суда от администрации побуждает не одно удобство разделения труда, но также и необходимость разъединения властей административной и судебной, для взаимного ограничения одной из них другой. Администрация требует от управляемых исполнения закона и предупреждает нарушение законного порядка, а суд восстановляет порядок уже нарушенный и определяет последствия его нарушения. Если одна и та же власть и предъявляет требование, и сама же обсуждает последствия его неисполнения, то очевидно, что обвиняемые не могут иметь никаких ограждений от неправильного преследования их. При соединении администрации и суда в одних руках ничто не представляет ручательства в том, что каждая из двух властей, административная и судебная, будет держаться в её естественных пределах (Жур. |
| во-первых, потому что в практике духовного суда были случаи такого восстановления (см., напр., проток. Св. Синода 19 Марта 1853г. 220), обоснованная на 93 пр. VI Всел. Соб., разрешавшем безвестноотсутствовавшему лицу по его явке взять к себе свою прежнюю жену даже и в том случае, если она, предполагая о его смерти, вышла за другого; во-вторых, на это дает нам некоторое право и новый закон (п.12), в коем говорится, что суждение о вине безвестноотсутствующего супруга суд оставляет до его явки: значит, если явившийся супруг докажет свою невиновность, то, казалось бы, он может быть восстановлен в своих правах на расторгнутый брак. Судопроизводство по делам о разводе за безвестным отсутствием одного из супругов, установленное новым законом, отличаясь своею простотою, все направлено, как и должно быть, к тому, чтобы дать духовному суду средство к твердому убеждению в действительности безвестного не менее пяти лет отсутствия данного супруга. Средства эти двоякого рода: во-первых, те подробные и обстоятельные сведения, которые обязуется представить в своем исковом прошении ищущий развода, как о себе самом и об отлучившемся супруге, так и о тех путях, по которым может быть произведено расследование о месте пребывания безвестноотлучившегося (о сем подробнее см. п.3 Высоч.пов. 14 Января 1895 года) и, во – вторых, объявление или публикация о розыске безвестноотсутствующего в издаваемых от Св. Синода и рассылаемых во все приходы «Церковных Ведомостях» (ibid. п.8). Ясно, что степень убежденности суда в действительности безвестного отсутствия данного лица зависит всецело от качества указанных средств. Каковы же они? Первые из них представляются суду, как мы уже сказали, самим истцом; но если закон и обязывает истца обстоятельными ответами на все поставленные в форме (прил. к п.8 Высоч.пов. 14 Янв. 1895г.) искового прошения вопросы, дающими суду нить к розыску безвестноотсутствующего, то вместе с сим тот же закон добавляет, что «если чего по неведению проситель означить не может, о том должно быть объяснено в прошении» (ibid. п.3); несомненно, подобная оговорка ослабляет действие предъявляемого к истцу упомянутого требования; пользуясь этою оговоркою закона, истец может на многие вопросы искового прошения или отозваться неведением, или дать вообще отрицательные, неопределенные ответы и тем самым, следовательно, и количественно и качественно ослабить возможность суда раскрыть истину: ведь суд производит исследование о безвестной отлучке данного супруга почти исключительно по тем данным, который заключаются в исковом прошении истца. Посему, нам думается, было бы непогрешительно изъять упомянутую оговорку и, в случае невыполнения истцом установленной законом формы искового прошения, не давать дальнейшего хода его ходатайству о разводе. |
| 50. Священнослужители по старообрядчеству, настоятели, наставники и иные духовные лица, в случае принятия их в состав другой старообрядческой общины, подлежат новой регистрации на общем основании. 51. О лицах, принявших новые имена при постриге в иночество, совет старообрядческой общины или единолично управляющее общиною лицо доводит до сведения губернского или областного правления или градоначальника, по принадлежности. 52. Священнослужители по старообрядчеству. настоятели, наставники и иные духовные лица имеют право носить церковные облачения при богослужении, духовных требах и религиозных процессиях, а иноческое и духовное одеяние – всегда. 53. Священнослужителям по старообрядчеству, настоятелям, наставникам и иным духовным лицам выдаются виды на жительство из губернского или областного правления или градоначальником. Означенные лица в праве оставаться в тех обществах, в коих состояли ранее избрания, и сохраняют все присвоенные членам этих обществ права и обязанности, но не могут быть избираемы на общественные должности в своих обществах. 54. Священнослужителям по старообрядчеству, настоятелям, наставникам и иным духовным лицам присваивается право духовных лиц, установленное статьёй 1048 Свода Законов Гражданских (Св. Зак., т. X ч. I, изд. 1900 г.), а также относительно их соблюдаются привила, указанные в статьях 96 (п. 1) и 896 (п. 1) Устава Гражданского Судопроизводства (Св. Зак., т. XVI ч. I, изд. 1892 г), 93 (п. 2), 99 (п. 1), 704 (п. 2) и 712 (п. 1) Устава Уголовного Судопроизводства (Св. Зак., т. XVI ч. I, изд. 1892 г.) и в статьях 55 (п. 1), 59 (п. 1) и 189 раздела II Правил об устройстве судебной части и производстве судебных Дел в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках (Св. Зак., т. XVI ч. I, изд. 1822 г.). ’ Ведение при старообрядческих общинах книг гражданского состояния старообрядцев 55. Акты, удостоверяющие гражданское состояние старообрядцев, вносится в особые книги. 56. Для каждого рода гражданского состояния ведутся отдельные книги: 1) книга о родившихся, 2) книга о бракосочетавшихся, а в общинах, не приемлющих священства, книга брачных записей и 3) книга об умерших. |
|
|
