| Сею сказкою хотели произвести ненависть к Димитрию в народе; выдумали и другую для сановников знатных: рассказывали, что Царевич, играя однажды на льду с другими детьми, велел сделать из снегу двадцать человеческих изображений, назвал оные именами первых мужей Государственных, поставил рядом и начал рубить саблею: изображению Бориса Годунова отсек голову, иным руки и ноги, приговаривая: «так вам будет в мое Царствование!» В противность клевете нелепой, многие утверждали, что юный Царевич оказывает ум и свойства достойные отрока Державного; говорили о том с умилением и страхом, ибо угадывали опасность невинного младенца, видели цель клеветы – и не обманулись: если Годунов боролся с совестию, то уже победил ее и, приготовив легковерных людей услышать без жалости о злодействе, держал в руке яд и нож для Димитрия; искал только, кому отдать их для совершения убийства! Доверенность, откровенность свойственна ли в таком умысле гнусном? Но Борис, имея нужду в пособниках, открылся ближним, из коих один, Дворецкий Григорий Васильевич Годунов, залился слезами, изъявляя жалость, человечество, страх Божий: его удалили от совета. Все другие думали, что смерть Димитриева необходима для безопасности Правителя и для Государственного блага. Начали с яда. Мамка Царевичева, Боярыня Василиса Волохова, и сын ее, Осип, продав Годунову свою душу, служили ему орудием; но зелие смертоносное не вредило младенцу, по словам летописца, ни в яствах, ни в питии. Может быть, совесть еще действовала в исполнителях адской воли; может быть, дрожащая рука бережно сыпала отраву, уменьшая меру ее, к досаде нетерпеливого Бориса, который решился употребить иных, смелейших злодеев. Выбор пал на двух чиновников, Владимира Загряжского и Никифора Чепчугова, одолженных милостями Правителя; но оба уклонились от сделанного им предложения: готовые умереть за Бориса, мерзили душегубством; обязались только молчать, и с сего времени были гонимы. Тогда усерднейший клеврет Борисов, дядька Царский, Окольничий Андрей Лупп-Клешнин, представил человека надежного: Дьяка Михайла Битяговского, ознаменованного на лице печатию зверства, так, что дикий вид его ручался за верность во зле. |
| По летописям, Волохова оказала одну услугу в деле о Димитрии: она более всех хлопотала вместе с убийцами его и бесстыднее других старалась, как показывает и следствие, подтверждать клевету о самозаклании Царевича. За это одно и хотели награждать ее, как говорят летописи. По самому следствию надлежало не награждать, а наказать ее, притом строже, чем кого-либо другого. б) Григорий Нагой, наравне с Михайлою, ссылается как бунтовщик. Между тем по следствию Григорий Нагой, по приказанию царицы, бил только одну Волохову, а Михаило Нагой убил Битяговских, Качалова и Третьякова. За что же одинаковый приговор о двух виновных, совсем не одинаково виноватых? Тут боялись свидетеля и наказывали за голос, хотя не совсем твердый, поданный в пользу правды Григорием Нагим. в) Город Углич поражен был страшною опалою после смерти Димитрия: до 200 человек предано смерти, другим отрезали языки, большую часть жителей сослали в Сибирь, населив ими Пелынь. За что такая опала на Углич? Если вина Угличан состояла только в том, что они убили Битяговского и нескольких других, то с такою виною вовсе несоразмерно постигшее их наказание. Значит, самая судьба Угличан дает видеть, что правитель Борис Федорович знал что-то другое за ними, слишком близко касавшееся его самого. He подтверждены ли показания о самозаклании Димитрия какими-нибудь другими государственными актами? Ни слова нет ни в какой государственной бумаге, ни в одной повести, ни в одной летописи, в подтверждение известия о самозаклании. Странно! Ни слова нет даже и о том, что Царевич страдал когда-нибудь падучею болезнию. Как же считать отзыв современников пустою молвою, а бумагу, наполненную сплетнями недобросовестности и противоречиями невежества, выставлять за несомненную опору? По самому следствию видно, что еще прежде следствия до Москвы доходил слух о насильственной смерти Царевича. По летописям и бумагам несомненно знаем, что Годунов, будучи царем, знал о слухе, чернившем честь его. Посмотрите же, как он ведет себя, когда Самозванец шел в Москву, объявляя, что он Царевич Димитрий спасенный от замыслов Годунова на жизнь его. |
| Присылал к королевичу патриарх, предлагал устроить диспут о вере и убеждал Вольдемара принять православие. Королевич соглашался на диспут, заметивши, что он лучше всякого попа знает Библию. Потом патриарх прислал ему длинное увещание, чуть не в 48 сажен, по замечанию датчан; но королевич, между прочим, отвечал ему: " Если я буду не верен Богу, то как можно полагаться на мою верность царскому величеству? " Датские послы просили себе отпуска и требовали, чтобы вместе с ними отпустили королевича. Но им сказали, что королевича не отпустят, потому что король отдал его царю на всю волю. Чтобы принц не убежал, стали надзирать за ним и держать как будто под стражею. Ночью, 9 мая, королевич действительно сделал попытку к бегству, но его остановили стрельцы у тверских ворот; с тех пор стали еще строже присматривать за ним и за его людьми и по-прежнему уговаривали принять православие. После неудачной попытки к бегству, принц решился на диспут и поручил его вести за себя своему придворному пастору Матфею Фильхаберу. Диспуты происходили несколько раз в доме принявшего православие немца Францбекова. С русской стороны был ключарь Наседка, несколько греков и один перекрещенный славянин, князь Димитрий Альбертович Далмацкий. Споры вращались главным образом около вопроса о способе крещения. " Я, -сказал пастор своим противникам, -прочитал немецких, латинских, греческих и еврейских книг более, чем вы видели их и будете видеть; только я никого хулить не хочу и имею надежду, что когда его царское величество заведет в своем государстве школы и академию, тогда вы узнаете, что значит быть ученым и неученым... " Диспуты не привели ни к чему. В конце июня объявили королевичу, что царь отправит к датскому королю одного из датских послов и когда получит от короля письмо, тогда царь отпустит принца. Но потом снова стали уговаривать Вольдемара принять православие; он дал решительный отказ. С тех пор, однако, долго не тревожили принца увещаниями. С ним обращались очень почтительно. Царь приглашал его к столу; устраивали для него охоту. 17 сентября царь вместе с царевичем был у него на обеде, проводили время весело, и когда дворецкий Морозов вздумал было заговорить о вере, царь и царевич прогнали его. 29 ноября подано было царю письмо от датского короля. Король просил царя: если ему угодно нарушить договор, то пусть тотчас отпустит его сына в Данию. На это письмо не было дано никакого ответа; принц добивался решения своей участи: ему говорили, что царь нездоров. Между тем царевич Алексей бывал у него и обращался с ним по-дружески. Наконец, в конце декабря, царь пригласил королевича к себе и убедительно просил принять греческую веру. Королевич сказал наотрез, чтоб царь либо совершил свадьбу, либо отпустил его немедленно. |
| После стольких неудач можно судить, как обрадовались усердные слуги папства, иезуиты, когда попался в их руки искатель московского престола Лжедимитрий. Кто бы он ни был, Гришка ли Отрепьев и сознательный обманщик, или кто другой, подготовленный боярами по вражде к царю Борису и воспитанный ими в убеждении, что он есть истинный царевич Димитрий, или еще иной кто-либо ,— только этот искатель русского престола очень хорошо рассчитал, явившись искать себе помощи в Литве и Польше, что лучшее средство для его цели — прибегнуть к иезуитам. Когда еще он был слугою у князя Адама Вишневецкого и, притворившись опасно больным, потребовал к себе духовника, чтобы исповедать ему пред смертию тайну своего царского происхождения, этим духовником оказался иезуит. Он тотчас открыл мнимую тайну князю Вишневецкому и своим собратиям, и, между тем как Вишневецкий передавал ее своему брату Константину, а тот своему тестю, воеводе сендомирскому Юрию Мнишку, и другим соседним панам, и Лжедимитрия начали принимать у себя паны с царскими почестями, а Юрий Мнишка согласился даже выдать впоследствии за него свою дочь Марину, иезуиты окружили его и посоветовали ему войти в переписку с папским нунцием в Польше Клавдием Ронгони. Переписка началась и привела к тому, что Лжедимитрий дал письменное обязательство за себя и за Россию присоединиться к Римской Церкви, а Ронгони обещался быть ходатаем за него пред польским королем и пред папою. Когда вслед за тем Лжедимитрий с своим будущим тестем прибыл в Краков (в начале 1604 г.), Ронгони принял их у себя в доме чрезвычайно ласково, и здесь по требованию нунция мнимый царевич вновь подтвердил в присутствии многих вельмож свою клятву сделаться католиком. Ронгони представил его королю, и Сигизмунд, уже подготовленный иезуитами, признал его истинным царевичем Димитрием, назначил ему по 40 000 злотых ежегодно на издержки и дозволил панам Мнишку и Вишневецким собрать для него рать из вольницы и вторгнуться в пределы России. Тогда самозванец решился действительно принять латинство, но, не желая, чтобы это огласилось и сделалось известным его будущим подданным, тайно пришел с каким-то польским вельможею (вероятно, Юрием Мнишком) в дом краковских иезуитов, исповедался пред одним из них, потом отрекся от православия и был присоединен к Римской Церкви. |
| В то набожное время монахи принимаемы были везде хорошо, и потому Отрепьеву нетрудно было уйти очень далеко от Москвы. Но с его намерением, ужасным для России, не нужно было идти далее Литвы; там всегда были люди, готовые вредить нашему Отечеству. Итак, будущий самозванец отправился прямо в Киев и там искусно распустил слух, что царевич Димитрий был спасен от смерти одним из преданных своих служителей и скрывается в Литве. Готовясь скоро приступить к исполнению своего дерзкого намерения и еще чувствуя необходимость много учиться, чтобы походить на царского сына, Отрепьев снял с себя монашеское платье (по этой причине звали его потом расстригой ) и в легком наряде Казака отправился учиться военному искусству. У кого же, вы думаете, милые читатели? У Запорожских Казаков, или, лучше сказать, у разбойников, живших грабежом по берегам Днепра. Из этой шайки он перешел в школу Волынского городка Гащи и там учился Польскому и Латинскому языкам. Имея необыкновенные способности, он скоро успел и в этих познаниях и тогда уже — совсем готовый к исполнению своего дерзкого дела — явился на службу к одному из знатнейших Польских вельмож, князю Адаму Вишневецкому. Добившись притворным усердием благорасположения гордого пана, сильного своим богатством, но недальновидного умом, самозванец с величайшей тайной открывает ему, что он сын Ин. 4 , царевич Дмитрий, почитаемый всеми давно умершим, но спасенный от смерти своим верным доктором; что злодеи, присланные Борисом, умертвили сына какого-то священника, а Дмитрия добрые вельможи отправили в Литву, где он и воспитывался. Простодушный Вишневецкий поверил этой сказке; ему приятно было видеть своего прежнего слугу царевичем; ему лестно было благодетельствовать этому царевичу, и как для славы люди часто решаются на самые трудные дела, так и гордый Польский князь решился во что бы то ни стало, возвратить Русский престол законному наследнику Ин. 4 . Он сказал об этом намерении своему брату, князю Константину Вишневецкому, и его тестю, воеводе Сандомирскому, Юрию Мнишеку. Они оба были согласны с великодушием своего родственника; последний показал вскоре особенное усердие в этом деле, и вот почему. |
| Однажды, в порыве отчаяния, призвал он Басманова, целовал перед ним крест на том, что показывающий себя Димитрием не истинный царевич, а обманщик, беглый монах-расстрига, умолял Басманова достать злодея и, по известию современника-голландца, обещал ему, как прежде Мстиславскому, свою дочь в замужество, а в приданое давал Казань, Астрахань, Сибирь, лишь бы только Басманов избавил его от расстриги. Басманов сказал об этом Семену Никитичу Годунову, царскому родственнику, которому царь во всем доверял. В Семене Годунове возбудилась зависть к Басманову, досада на Бориса, что он возвышает и приближает к себе Басманова, и он сказал последнему: «Ох, мне сон был, что этот Димитрий истинный царевич». Слова эти запали в сердце Басманова; раздумье взяло его; сердце у него не лежало к Борису, верить он ему не мог; знал, что Борис готов сулить золотые горы, а потом, когда беда минет, то не сдержит обещания, а еще и погубит его. Уже со многими он так поступал; Басманов, несмотря на уверения Бориса и на почести, убеждался, что с Борисом воюет истинный Димитрий, и готов был перейти к нему. Долго томившись думами, Борис решился на тайное убийство: это казалось вернее 167 , это средство было ему издавна хорошо знакомо и не раз помогало. Самозванец ли этот Димитрий – тем лучше: почему же не избавить себя от опасности и землю от соблазна и кровопролития; настоящий ли Димитрий – все равно; если один раз он избежал смерти, ему приготовленной для того, чтоб открыть Борису дорогу к престолу, почему же не приготовить ему в другой раз гибели, чтоб удержаться Борису на престоле? Борис подговорил трех монахов идти в Путивль и отравить его злодея 168 . Это было в марте. Неизвестно, дошла ли до Бориса весть, что сделалось с этими монахами. Немного времени спустя после того Борис окончил свою историю. 13 апреля была неделя мироносиц. Царь встал, здоров и казался веселее обыкновенного. После обедни приготовлен был праздничный стол в Золотой палате. Одно известие (письмо Димитрия к Мнишку) говорит, что он принимал тогда иноземных послов. |
| Этот самый Борис Федорович Годунов исполнял свои обязанности столь разумно и ревностно, что почти все дивились и говорили, что на всей Руси нет равного ему по разумности, поскольку он многие неисправные дела привел в полный порядок, многие злоупотребления пресек, многим вдовам и сиротам помог добиться справедливости. Этим он стяжал себе даже такую добрую славу, что московиты говорили, что если царь умрет, не оставив наследника, а также умрет его младший брат, царевич Димитрий, то во всем государстве не сыскать будет более достойного быть новым царем, нежели вот этот самый правитель, с которым никто во всей стране не может сравниться в мудрости и рассудительности. Толки эти, дошедшие до правителя через подученных им доносчиков и соглядатаев, разожгли и распалили в нем жажду стать со временем самому царем, но он решил добиваться всего незаметно и хитростью. Он устроил так, что у его сестры Ирины Федоровны, супруги благочестивого, немудрого царя, ни один наследник не выживал, а все они безвременно погибали. Велел он также неустанно наблюдать за речами и детскими забавами брата царя, молодого царевича Димитрия Ивановича Угличского. А в царевиче с ранней юности стал сказываться отцовский жестокий нрав. Так, он однажды приказал своим товарищам по играм, молодым дворянским сынам, записать имена нескольких князей и вельмож и вылепить их фигуры из снега, после чего стал говорить: «Вот это пусть будет князь такой-то, это — боярин такой-то», и так далее, «с этим я поступлю так-то, когда буду царем, а с этим эдак» — и с этими словами стал отрубать у одной снежной куклы голову, у другой руку, у третьей ногу, а четвертую даже проткнул насквозь. Это вызвало в них страх и опасения, что жестокостью он пойдет в отца, ужасавшего своим жестокосердием, Ивана Васильевича, и поэтому им хотелось, чтобы он уже лежал бы подле отца в могиле. Особенно же хотел этого правитель (а его снеговую фигуру царевич поставил первой в ряду и отсек ей голову), который подобно Ироду считал, что, как учит известная пословица: «Melius est praevenire quam praeveniri» , — в этом деле мешкать нельзя; нужно вовремя обезвредить юношу, чтобы из него не вырос тиран. |
| В начале 1646 года московские послы, стольник Телепнев и дьяк Кузовлев, живя в Кафе, узнали, что приехал в Кафу из Царя-града святогорского Спасского монастыря архимандрит Иоаким. Послы отправили немедленно переводчика повидаться с архимандритом и порасспросить его, что в Царе-граде делается. Архимандрит рассказал следующее: «Был он во Крыму, и там в жидовском городке объявился неведомо какой человек, а называют его московским царевичем Димитриев сын Долгоруких; человек этот за ним, архимандритом, присылал и говорил ему, будто он московский царевич, и просил у крымского царя рати, чтоб с нею Московского государства доступить, и крымский царь его манит, рати ему не дает и к султану его не отсылает; да говорил тот человек ему, архимандриту: «Возьми у меня грамоту и поезжай с нею по украйным городам и в Калугу: этой грамоты послушают, а как доступлю Московского государства, то пожалую тебя калужскими доходами». Послы добыли и другие известия: пленный малороссийский козак из города Полтавы, Ивашка Романов, рассказывал: «Я того вора, что называется Димитриевым сыном, знаю, родина его в городе Лубне, козачий сын, зовут его Ивашка Вергуненок, отца у него звали Вергуном; по смерти отца своего он, Ивашка, мать свою в Лубне бил, и мать сбила его от себя со двора, и он, Ивашка, из Лубен пришел в Полтаево и приказался ко мне, жил у меня и служил в работе с год, и когда я ушел из Полтаева города на Дон, Вергуненок остался в Полтаеве, а потом из Полтаева пришел на Северный Донец под Святые горы, и там, живучи, водился с запорожскими и донскими козаками, с Донца пришел на Дон, жил на Дону с полгода, начал воровать и за воровство его много раз бивали; после того он пошел в поле сам-четверт с пищалями гулять, свиней бить, и их на Миюсе татары в полон взяли, тому лет шесть, и продали его в Кафу жиду, и сказался вор жиду, будто он московского государя сын, и жид стал его почитать. Когда вор в Кафе у жида сидел, сделал себе признак: дал русской женщине денег, чтоб она выжгла ему между плечами половину месяца да звезду, и то пятно многим полоненикам он, Вергуненок, показывал и говорил, будто он царский сын, и как он Московского государства доступит, то станет их жаловать, и русские люди, тому его воровству поверя, к нему, вору, на жидовский двор ходили, есть и пить носили. Сведал про вора крымский царь, прислал за ним и взял в Крым, тому года с три, и приказал его в Крыму беречь жидам, и жиды его в Крыму кормят и берегут и держат его в крепи в железах». Таким образом открылось, кто был этот царевич, о котором дали знать из Константинополя еще царю Михаилу. |
| Но чтобы видеть, имели ли эти писатели основания для известия об умерщвлении Царевича, выпишем несколько мест из их сказаний. «Московские бояре, – пишет Паерле, – в 1606г., июня 6, спустя 15 лет после смерти св. Царевича, пред послами Польскими читали бумагу следующего содержания: «За несколько пред сим лет, по смерти нашего в.к. Ивана Васильевича, остались два сына: старший из них Феодор, вступил на престол, а младший, Димитрий Иоаннович, еще юный летами, получил в удел от своего отца три удельных княжества и жил в городе Угличе; но впоследствии, за наши грехи, по воле Всемогущего, Борис Годунов погубил Царевича, а сам овладел престолом Вел Княжества», и проч. Пан Гонсевский, по окончании речи, отвечал боярам: «Всемилостивейший Государь наш, за несколько пред сим лет, получил известие, что по кончине в.к. Ивана Васильевича, остался юный сын, Дмитрий Иванович, коему отец, при жизни своей, пожаловал Княжество Углицкое с двумя другими; потом разнеслась молва, что Царевич тайно умерщвлен Борисом, к великой горести всех Поляков: мы оплакиваем сию кончину из христианского сострадания» 19 . Речь бояр Московских напечатана в Дневнике самого же посла Гонсевского, пред которым она была говорена 20 . В том же Дневнике Гонсевского 1606г, мая 27, Польский посол, пан Велижский, между прочим, говорит боярам нашим: «У нас было известно, что, по смерти Государя вашего, Ивана Васильевича, остался сын Дмитрий; потом пронесся слух, что Борис Годунов велел убить его для своей выгоды». Это было сказано в ответ на речь Нащокина, который, от имени Русских бояр, говорил послам, что после Ивана Васильевича остался сын Дмитрий, и что злые люди лишили его жизни 21 . В Дневнике Марины Мнишек пишется, что 1606г., июня 23, пан Малаховский отвечал нашим боярам: «Известно было у нас, в Польше, что Борис велел умертвить Царевича, о чем мы, Поляки, сердечно сожалели по долгу христианскому» 22 . Итак, в России знали, что Борис Годунов погубил Царевича; в Польше знали, что Царевич умерщвлен Борисом и оплакивали кончину его. Петрей, обличая самозванство первого Лжедимитрия, пишет: «Знатный Польский вельможа, Ян Сапега, говорил, что на зло Россиянам, Дмитрий, сын Ивана Васильевича, умерщвленный и в Угличе, и в Москве, опять воскрес, и должен покорить их, хотя бы они перебесились от досады». Сапега был начальником Польских войск, опустошавших Россию во время Самозванцев. Кроме того, Петрей и Де-Ту знают о свидетельстве царицы Марфы, которое произнесла она пред смертию Лжедимитрия о убиении сына ее в Угличе 23 . |
| Православная школа для детей из малообеспеченных многодетных семей оказалась на грани закрытия Москва, 20 января 2017 г. Один из проектов православной службы «Милосердие» — Димитриевская общеобразовательная школа , оказалась в крайне непростой ситуации. Школа лишилась финансовой поддержки крупного благотворителя — в результате образовался крупный дефицит бюджета. Служба «Милосердие» призывает всех неравнодушных людей оказать школе посильную помощь. Если проблема не будет решена, школу могут лишить лицензии и закрыть. «Я верю, нет, я знаю, что наша школа создана царевичем Димитрием, день рождения которого мы празднуем 1 ноября вместе с днем рождения школы, — говорит директор Димитриевской школы иерей Александр Лаврухин. — Наша задача — реализовать замысел Божий о нашей школе и о каждом из нас, преодолев все трудности, которые встанут на нашем пути». Димитриевская школа во многом уникальна. 83% ее учеников — это дети из многодетных малообеспеченных семей. Это в значительной степени определяет внеклассную жизнь школы. Так, у учащихся школы есть возможность здесь же получать музыкальное образование, заниматься в спортивных кружках. В школе знают, что когда детские кружки и секции сосредоточены в одном месте, это позволяет всем членам многодетной семьи существенно экономить время и силы. Расходы на дополнительное образование школа старается брать на себя. Кроме обязательных общеобразовательных предметов, в Димитриевской школе детям преподаются Основы православной культуры. С первых классов дети участвуют в делах милосердия, летом все дети со своими учителями участвуют в походах. В школе действует хоровая студия «Царевич», неоднократно побеждавшая на всероссийских конкурсах. Большинство выпускников Димитриевской школы поступают в ведущие вузы страны: МГУ им. М.Ломоносова, МГТУ им. Н.Баумана, РГГУ и другие. Димитриевская школа имеет государственную лицензию, аккредитацию и получает государственное финансирование, которое покрывает примерно 40% расходов. Остальные 60% почти полностью покрывались благотворительным фондом, часть из них — частными жертвователями, вносившими небольшие суммы. К сожалению, в этом году помощь фонда прекратилась. В службе помощи «Милосердие» отмечают, что особенно важно, чтобы у школы появились друзья, готовые поддерживать ее пусть небольшими, но регулярными пожертвованиями. Помочь Димитриевской школе, в том числе оформить регулярное пожертвование, можно на специальной странице . Православная служба помощи «Милосердие» — это одна из крупнейших благотворительных организаций в России, которая объединяет 26 проектов помощи нуждающимся. Ежегодно помощь в службе «Милосердие» получают десятки тысяч человек. Служба на 80% существует благодаря пожертвованиям. 20 января 2017 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
|
|
