| Чтобы уяснить происхождение и значение имени Божия в германских наречиях, воспользуемся замечанием Макса Мюллера об этом предмете. Одной из самых бесспорных этимологий считалось отожествление Форм God (Бог) и good (добрый). По-датски god значит добрый; но звуковое совпадение английской и датской форм – чистая случайность; эти два слова нигде не смешиваются и существуют раздельно во всех наречиях германской ветви. Как в англ. мы имеем God и good, так и в немец. Gott и gut; в датск. Gad и god κτλ... Очевидно, что два слова, которые идут через все эти наречия, ни разу не смешиваясь, не могут быть возведены к общему началу. Предполагаемое в разбираемом имени значение доброго – было бы слишком современно, слишком христианское 17 . – В противовес взгляду почтенного ученого укажем, во-первых, на предшествующее наше рассуждение о славяно-русском имени Бог: ведь содержащееся в нем понятие Судии, вынесенное предками славян в отдаленные времена из общей арийской прародины, тоже «слишком современно», «слишком христианское», а, между тем, это – святая, библейская истина. Во-вторых, то обстоятельство, что в каждом из германских наречий существуют рядом два параллельных понятия Божественности и доброты, возводимые, по нашему убеждению, к одному началу, подтверждается полнейшей аналогией в русском и латинском языках, в которых видим слова: с одной стороны Бог – Deus, с другой богатый – dives. " Имя Элоаг, говорит Филарет Черниговский , происходя от ала, что значит поражен был, изумился и отселе – почтил, означает Того, Кому следует поклоняться» 18 . Без сомнения, Филарет под ала разумеет глагол в еврейском начертании: aláh – восходить, подниматься, а в пятой форме (hiphil) вместе с однокоренным (plur.) – olth (при нем. singul. oláh – жертва) означает: возносить всесожжение: « » (vehaalitha aláv olóth lajehováh elohéka) – и вознесеши на нем всесожжения Гооподеви Богу твоему» ( Втор.27:6 ). Отсюда видно, что, сближаемые преосвященным, слова: aláh и eloáh ( elohim) совершенно не совпадают друг с другом по своему облику: имеют в начале разные буквы – «» и «» и происходят от различных корней. – В основе обоих приведенных существительных, означающих по-еврейски имя Божие, находится слово «» êl – в словарях оно толкуется, как сильный, герой. Остановим наше внимание, примерно, на лексиконе (по изд. 1883 г.) Гезениуса и взвесим те объяснения, которые последним, так или иначе, приурочиваются к упомянутому слову. |
| Уже первый серьезный богословский труд архимандрита Макария «Введение в догматическое богословие» вызвал неоднозначную реакцию. С одной стороны, как уже отмечалось, – благодарности и докторская степень. С другой, в частных письмах митрополита Филарета (Дроздова) к А. Н. Муравьеву, А. С. Хомякова к А. Н. Попову , епископа, впоследствии архиепископа Филарета (Гумилевского) к протоиерею А. В. Горскому высказывалось много самой нелицеприятной критики в адрес сочинения и самого автора 20 . Примечательно, что «Введение» в 1848 г. было предоставлено в Св. Синод для получения разрешения на второе издание, однако после вторичного цензурирования архиепископа, впоследствии митрополита Григория (Постникова) таковое было дано только в 1852 г. 21 Продолжением «Введения», как известно, стало 5-томное «Православно-догматическое богословие» (Т. 1. 1849; Т.2. 1851; Т.3. 1851; Т.4. 1852; Т. 5. 1853). Этот фундаментальный труд подвел черту под всеми предшествующими попытками в систематическом порядке изложить основные положения православной веры. Один из корреспондентов епископа Макария за эту книгу называл его даже « Макарием Великим » 22 . Примечательно, что тот же архиепископ Григорий (Постников) , цензурировавший первое издание «Догматики» и не высказавший при этом ни одной претензии, при подаче сочинения на цензуру для второго издания был уже не столь благодушен и обратил внимание на целый ряд недостатков, которые, впрочем, разрешил устранить только в случае, если сочинение будет представлено к 3-му изданию. И действительно, с 3-го издания «Догматика» владыки Макария стала выходить в переработанном виде и в 2-х томах 23 . Еще более драматичная судьба была у «Руководства к изучению христианского православно-догматического богословия», составленного владыкой Макарием в 1853 г. Первоначальное авторское название было следующим: «Краткое начертание Православно-Догматического богословия». Данная книга, являвшаяся сжатым изложением предыдущих пяти томов, должна была стать учебником для учащихся духовных семинарий. |
| 114 Серафим Антонович Серафимов, о котором нам придется неоднократно упоминать, был товарищ Макария но Академии и с 1841 до 1845 г. был бакалавром Киевск. дух. Академии по греческому языку. Он был уроженец Екатеринославской епархии и происходил из природных греков. В 1845 г. он вышел в Херсонское епархиальное ведомство. См. «Пятидесятилетний юбилей Киевской д. Академии». Киев. 1869 г. стр. 399. 116 Материал для своих лекций, как видно из подстрочных примечаний, Макарий брал преимущественно из первоисточников: Летописей, Четьих Миней, произведений древних церковных и византийских историков и т.п. 119 «План для будущего моего сочинения», писал Макарий 9 апр. 1846 года преосв. Иннокентию, «я уже троекратно перестраивал, и тот, который теперь у меня в голове, уже не нравится мне» (См. Письма Макария к Иннокентию в Хр. Чт. 1884 г. т.1). 122 Разумеется «История Русской Церкви» преосв. рижского Филарета Гумилевского . В этом и других своих письмах к преосв. Иннокентию Макарий весьма неодобрительно отзывается о труде преосв. Филарета, называя его историю не иначе, как «рижская история». Вообще между Филаретом и Макарием в это время существовали недружелюбные отношения, возникшие на почве учено-литературного соперничества. К чести Макария должно заметить, что повод к таким отношениям подал не он, а его соперник, поместивший в «Чтениях в Императ. Обществе Ист. и Древн. Рос.» (1840 г. 4 стр. 1–28) статью о «Кирилле и Мефодие», где сделал довольно критический отзыв о труде Макария. Последний отвечал преосв. Филарету с полным сознанием достоинства и благородно в своем «Очерке истории Русской Церкви в период до татарский». См. Христ. Чт. 1847 г. ч. 1 стр. 396–400 и др. 125 В письме к С.А. Серафимову от 15 дек. 1842 года Макарий говорит: «а произносил, по моему обыкновению, лекции очень быстро» (Церк. Вест. 1883 г. 8). 129 . Действительно, из «Плана публичного испытания студентов Киевской дух. Академии 22 июня 1812 года» (Киев. 1842г.) видно, что для устного испытания студентов низшего отделении по гражданской российской истории назначалось рассуждение на тему: «Влияние на Россию ига татарского»; из того же самого «плана» видно, что для устного испытания студентов высшего отделения по русской церковной истории назначаюсь рассуждение на тему: «Состояние веры и нравственности у первых христиан русских» (стр. 2) |
| 51 Приводим некоторые данные в подтверждение своих слов: о помощи А. Н. Муравьеву, см. преосв. Саввы II, 600, 359; – цреосв. Савве, Там же стр. 120–121 и 125, 448; III 51 и 61; – гр. М. Толстому , см. Рус. Архив 1881, I, 304; II, 129. Помощь А. В-ча Филарету Гумилевскому ясно открывается из писем Филарета, изданных в Приб. к тв. св. Отцов, ч. 31, 33 и 36 (многие страницы). 52 А. В. состоял почетным членом Московского Общества Истории и Древностей (с 1845 г.), Московского Общества Любителей духовного просвещения (с 1863 г.), Киевской и Казанской духовных академий (с 1869 и1873 гг.), Общества Любителей Российской словесности (с 1869 г.) Т. И. Филипов. 282–83. 53 История присуждения А. В-чу степени доктора богословия обстоятельно рассказана преосв. Саввой в Автобиографических записках, к которым и отсылаем любознательного читателя, т. III. стр. 203. 210–211. 219–221. 230–231. 55 Собр. мн. и отз. V, 3–4 письмо м. Филарета к об.пр. гр, А. П.Толстому 1861 г. 7 янв. Другими кандидатами на ректорство были прот. П. С. Делицын, ректор Вифанской семинарии архим. Игнатий и инспектор академии арх. Порфирий. Тамже. IV, 573–576; Преосв. Савва, 11, 551. Из протоиереев в академии старшим был П. С. Делицын, но по преклонности лет он не годился в начальники (†30 ноября 1863 г.). 58 Собр. мн. и отз., V, 1, 354–55. Эту мысль внушил Филарету преосв. Савва. Автоб. зan.,III, 33. 66 В некрологах А. В-ча говорится, что болезнь обнаружилась первый раз за 18 лет до смерти, т. е. в 1857 г. осенью. Пр. Обозр. 1875, 3,5 стр. Р. Арх. 1875. 3, 476. Тогда ему было 45 лет. Из его собственного письма, помещенного в Автобиографии преосв. Саввы выходит год раннейший. 30 янв. 1866 г. он писал: „нынешний год все что-то я чувствую себя нездоровым. Хотя болезнь горла прошла (о ней см. IIIm. 329), но к этому присоединились какие-то приливы крови к груди и я подвергаюсь нередко нервным болезненным припадкам. Вот и сегодня провел ночь безъ сна, а потому должен был отказаться от служения. Боюсь,как бы не возвратилась ко мне эта болезнь в той степени, как беспокоила меня назад тому лет 10–11, когда я должен был даже отказаться на год и более от употребления чая. |
| Воспоминания об отдельных лицах часто касаются уже близких к настоящим дням времен, а потому читаются также с большим интересом. Приходится лишь пожалеть, что опущены некоторые большие имена. Хочется назвать два имени: Филарета (Гумилевского), друга А.В. Горского, и проф. А.П. Лебедева. Ведь одна переписка Филарета с Горским могла бы дать материал весьма интересной статьи. А.П. Лебедев еще у всех в памяти. Заслуги его для церковно-исторической науки несомненны. Отсутствие воспоминаний о нем кажется необъяснимым. Из писем обращают на себя внимание письма П.С. Казанского , которыми в сборнике заполнено пять печатных листов. Писем П.С. Казанского известно уже много. Они всегда интересны и имеют, на наш взгляд, особенное значение для истории быта Московской академии. Они показывают, какой широкий круг интересов был у посадских профессоров и как следили они из своей деревенской глуши за жизнью и церковной, и государственной. Можно кое-что в сборнике назвать случайным, но присутствие случайного элемента в подобных изданиях, пожалуй, неизбежно. Несомненно, сборник получит самое широкое распространение среди бывших питомцев Московской академии, и многие переживут немало приятных часов не только во время самого чтения, но и после, когда пойдут непрерывной цепью воспоминания о студенческих годах. Теплое чувство благодарной любви к академии проникает почти весь сборник, и чтение сборника может усилить это благодарное чувство. Но не можем не отметить в сборнике кое-что и такого, что может доставить огорчение и что, во всяком случае, не увеличивает достоинств юбилейного сборника. Разумеем преимущественно последнюю статью «За тридцать лет (1884–1914)», принадлежащую проф. Глубоковскому . Редактор сборника, думается, совершенно напрасно пишет в предисловии: «Она как бы подводит итог всему сказанному в сборнике» (с. IX). Этого мы заметить не сумели, но невольно заметили, как эта статья нарушает тон всего сборника. Все материалы, помещенные в сборнике, или с беспристрастием пушкинского летописца, или с пристрастием любящего сына, но последняя статья писана в тоне обличительном и по содержанию тенденциозна. |
| Список многочисленных сочинений святителя Филарета Гумилевского свидетельствует, что его учености все было подвластно и всякой области церковной науки он коснулся в большей или меньшей мере, будучи экзегетом, догматистом, церковным историком, проповедником христианской нравственности, канонистом, агиографом, литургистом, гимнографом, патрологом, переводчиком, издателем древних текстов, критиком и библиографом. В этом обилии трудов и разнообразии интересов нетрудно потеряться, но, кажется, более всего он тяготел к истории: во всяком случае, почти все его крупные труды так или иначе отсылают к ней, будь то «История русской Церкви», или «Историческое учение об отцах Церкви», или «Исторический обзор песнопевцев и песнопений греческой церкви», или «Обзор русской духовной литературы» (тоже, конечно, исторический), не говоря уже про чисто исторические труды по «историко-статистическому» описанию харьковской и черниговской епархий, истории отдельных монастырей и т. д., и т. д. Видимо, он видел задачу свою и своего времени в собирании камней, 13 прекрасно отдавая себе отчет в неизбежных упущениях «первособирателя». «Решаясь обозреть духовную литературу, – предупреждал он в предисловии к «Обзору русской духовной литературы», – мы не принимаем на себя обязанность писать подробную историю ее. Для такого сочинения в настоящее время недостает многих данных; а писать историю по предположениям, по соображениям, не основанным ни на чем, – дело неумное. Мы ограничиваемся пока литературой 850–1720 гг. и представляем только хронологический обзор Русской литературы Такой обзор русской духовной литературы считаем нужным для настоящего времени». 14 Иногда кажется даже, что этот интерес первенствовал у него над интересом к собственно богословию. Во всяком случае, в своих письмах Горскому гораздо более внимания он уделял историческим трудам и сложностям с их изданием, чем «Догматическому богословию», удостоившемуся только нескольких сетований на то, что от него ждут его написания. Случайность? Неполнота известных нам источников? Или все же различие между любимым и должным? |
| 145 . Сагарда Н. И. – Глубоковскому Η. Н., 21 августа 1920 г.//Сосуд избранный. С. 288–289. 146 . Сагарда Н. И. – Глубоковскому Η. Н., 29 декабря 1920 г.//Сосуд избранный. С. 296. 147 . Сагарда Н. И. – Глубоковскому Η. Н., 16 марта 1921 г.//Сосуд избранный. С. 298–299. 148 . Сагарда Н. И. – Глубоковскому Η. Н., 27 мая 1921 г.//Сосуд избранный. С. 300–302. 149 . Сагарда Н. И. – Маслову С. И., 19 апреля 1923 г.//Архив ИР НБУВ, ф. 33, ед. хр. 6386. 150 . Сагарда Н. И. – Крымскому А. Е., г.]//Архив ИР НБУВ, φ. III, ед. хр.61348. 151 . Сагарда Н. И. – Постернаку С. Φ., 1 мая 1924 г.//Архив ИР НБУВ, ф. 52, ед. хр. 423. 152 . Сагарда Н. И. – Крымскому А. Е., 31 марта 1926 г.//Архив ИР НБУВ, φ. I, ед. хр. 24153. Автобиография 153 . Автобиография, 7 лютого 1927 р.//Центральный государственный архив высших органов управления Украины, ф. 166, оп. 12, ед. хр. 6765. 40 А. Г. Дунаев. Лекции Η. И. Сагарды и патрология XX века Впервые публикуемые в полном объеме (не считая незначительных авторских сокращений) лекции Н. И. Сагарды занимают особое место в истории русской патрологии. Для того чтобы в полной мере оценить их роль, необходимо бегло обозреть учебные пособия, писавшиеся на русском языке до и после курса Н. И. Сагарды 41 . Первым русским патрологическим курсом было сочинение архиеп. Филарета (Гумилевского) «Историческое учение об отцах Церкви» 42 . Его автор широко использовал имевшиеся к тому времени разработки западных ученых, не ограничивая обзор VIII веком по P. X., но доведя его до XII в., включив в число рассмотренных писателей и славянских просветителей Кирилла и Мефодия, русских святителей Илариона Киевского и Кирилла Туровского . Эту книгу так или иначе использовали все последующие русские патрологи. Труд архиеп. Филарета ныне представляет в основном археографический интерес благодаря ссылкам на старые издания и спорадическим указаниям на архивы. В Киевской духовной академии курс по отцам Церкви читал К. И. Скворцов , используя в основном западную литературу (чаще всего его статьи являлись переводами из Фреппеля). Им была издана и отдельная книга по апологетам 43 . В Казанской духовной академии Д. В. Гусев как преподаватель был уже несколько более самостоятелен, но зависимость от иностранных источников продолжала сказываться. Он успел разработать курс, второй и следующие выпуски которого, по мужам апостольским и апологетам 44 , были напечатаны уже посмертно. |
| Гл. гл 1, 2 и 4. сочинения безусловно следует считать уклонением от темы. В 1-й гл. автор говорит о нашествии французов, о господствовавшем в то время в обществе ложно-мистическом направлении, о митрополите Филарете и его отношении к кн. Голицыну и к Академии и о др. посторонних предметах. 2-я глава излагает педагогическая идеи Екатерины II и др. деятелей 18 в., подробно трактует о старой школе и преобразованной в начале 19 в. В 4-й гл. автор говорит об ученом монашеств в Академии при первых ректорах. Все это, бесспорно, имеет слишком далекое отношение к главному предмету темы. В частых и пространных примечаниях автор хотя и сообщает немало небезынтересных сведений, но также нередко далеко уходит в сторону (особенно на с. 5 обор., 6 обор., 19 обор. и мн. др.) и загромождает свое изложение ненужными подробностями. О. Крылов употребил немало старания и труда и немало сделал для разработки своей темы, однако он успел описать только пять первых ректоров. Давая часто весьма подробные сведения об их жизни и деятельности, наш автор старается главным образом в каждом из них выяснить нравственные достоинства и значение для Академии. О деятельности первого ректора Сименона Крылова —334— (с. с. 24–31) автор исчерпал, кажется, все, что нашел о нем в печати. Подробно охарактеризована, далее, высоко-добродетельная личность второго ректора – Филарета Амфитеатрова . С особенной любовью и более подробно (с. с. 31–58) автор останавливается на этом именно великом святителе, которого он называет отцом лучших академических традиций (с. 58). В довольно определенных чертах рисуется личность третьего ректора, Кирилла Богословского, деятельного поклонника аскетического идеала (с. с. 59–70). Автору удается оттенить добрые черты и в личности следующего ректора, архим. Поликарпа (с. с. 71–91), все же он заметно идеализирует этого почившего начальника Академии и без достаточных оснований переоценивает его значение для дальнейшей истории Академии (с. с. 90–91). Довольно обстоятельно, наконец, обрисована с нравственной и отчасти с научной стороны и личность пятого ректора, Филарета Гумилевского (с. |
| Критерий для испытания преданий: «испытывай предание посредством слова Божия, и посредством заповедей Божиих. Если предание противоречит Слову Божию, если ведет к нарушению заповеди Божией: это будет человеческое, неи- —278— стинное предание, знак того, что такое предание соблюдал бы ты вотще»! 1755 Что касается до вопроса о степени руководственного значения предания при посредстве умозаключения от прошедшего к настоящему; то с рассуждениями Филарета об этом предмете мы еще встретимся, при рассмотрении специального вопроса об обычае и обряде. Здесь же напомним только правило Филарета: древнейшее правило (или древнейший образ действования) должно быть предпочтено новейшему только при равенстве других обстоятельств. Так, например, у нас, по мысли Филарета, избрание архиереев из двух кандидатов было бы весьма желательно, потому что это было бы «возвращением к апостольскому образцу», и притом еще, в свою очередь, «мысль об апостольском образце преклонила бы к соглашению и была бы оружием против возражений». 1756 Здесь обстоятельства, относящиеся до существа дела, заставляют думать, что существо это ничего не потеряет от того, сколько кандидатов на архиерейство каждый раз будет представляемо: следовательно должно быть предпочтено предание древнейшее уже по тому одному, что оно – древнейшее. Напротив, по мысли Фила- —279— рета, «образ действования по древнему», даже древнейшему преданию, должен прекратиться, когда обстоятельства настоящие не равны с обстоятельствами древними. В таких случаях отступающий от предания «может оставаться невиновным, а при особенных обстоятельствах даже заслуживает одобрение». Этот принцип применяется Филаретом в рассуждении о ращении власов мужчиной. 1757 Известно, что апостол ( 1Кор.11:14–15 ) выражался как о бесчестии для мужа, когда он растит власы подобно жене. Следовательно первое предание, которое должно было быть усвоенным и действительно христианами было усвоено, есть предание острижения волос. Но так как потом обстоятельства не всегда во всех отношениях оказывались равными; то время позднейшее допустило следование обычаю обратному: это обычай ращения волос лицами клира. 1758 Из мнений других русских богословов отметим мнения о соотношении веры и дисциплины преосв. Филарета Гумилевского (1867). Прежде всего, Филарет определяет догматы, как «созерцательные мысли откровения о Боге и Его общении с человеком». «Как истины созерцаемые верою, и рассматриваемые по частям, догматы называются членами веры» (ср. митропол. Филарета). Филарет обращает особенное внимание на то обстоятельство, нами выше отмеченное, что «вселенские соборы называли догматами исповедания веры, а все другие свои постановления называли канонами или правилами жизни», ибо каноны имеют отношение не к умосозерцаемому, как догматы, а к жизни. Все догматы, таким образом, как мысли |
| Но мы несколько уклонились от ближайшего предмета нашего слова. Просим прощения… В частности, по отношению к Московской Духовной Академии связь митрополита Филарета с нею начинается, можно сказать, со времени открытия ее; ибо уже в 1815 году он приезжал из Петербурга, ревизовать ее; а, затем, был ревизором ее в 1818 и 1820 годах; потом с 1821 года стал в еще более тесную с нею связь, как архипастырь Московский, притом не желавший, чтобы что-либо, хотя сколько-нибудь важное в жизни ее, проходило мимо его внимания и взора. То он особенно и не долюбливал в ректоре архимандрите Поликарпе (1824–1835), что отец Поликарп часто, не спросясь его, действовал по Академии, как полный хозяин или независимый начальник ее, и в этом именно смысле его преемнику, раньше упомянутому архимандриту Филарету (Гумилевскому) от 19 февраля 1836 года писал: «Приучайтесь к понятию о точности в делах, которая произвольных мудрований не —251— допускает без опасности быть виновату… Напоминаю вам, что не раз, вероятно, и при вас напоминал предшественнику, – не презирать правила устава, которое велит решения по делам важнейшим не приводить в исполнение без ведома архиерея. А какие дела важнейшие? Для гордого и невнимательного нет ни одного; а скромно мыслящий узнает их». 1831 Таким-то образом и греческий язык с его словесностью, не смотря на второстепенное положение его между другими, главнейшими, предметами академического курса, не ускользал от проницательного взора митрополита Филарета во все течение первых 50-ти лет существовании Академии и направляем был по пути наилучшему и к целям, достойным звания сей Академии, дабы он приносил и плоды, достойные этого звания и не унижавшие, а напротив возвышавшие ее по сравнению как с ее предшественницами, – Московскою Славяно-греко-латинскою Академией и Троицкою Лаврскою семинарией, так и с современными ей самой, соответствующими высшими учебными заведениями нашего отечества. А таковыми плодами между прочим и были переводы святоотеческих творений с греческого на современный русский язык. |
|
|
