| Папа Римский Иоанн Павел II совершает Божественную литургию по визант. обряду в сослужении духовенства Вен-герской греко-католической Церкви. Мариапоч (Венгрия). 18 авг. 1991 г. большинство из к-рых являются католич. аналогами ряда Поместных Православных Церквей, Древних Восточных (дохалкидонских) Церквей и Ассирийской Церкви Востока , напрямую связано с униональной политикой Римско-католической Церкви. Уже после разрыва между К-польским Патриархом и папой Римским (1054) греч. храмы на территории Италии, где сохранялось визант. богослужение, утратили каноническую связь с К-польским Патриархатом и были введены в церковную юрисдикцию Рима. С началом крестовых походов и созданием крестоносцами Антиохийского княжества (1098) и Иерусалимского королевства (1099) были образованы лат. патриархаты, деятельность к-рых была направлена на обращение в католицизм правосл. верующих. Захват крестоносцами К-поля в 1204 г. и учреждение в том же году лат. К-польского патриархата ознаменовали окончательный разрыв между Православием и Римско-католической Церковью. Одновременно с этим в католицизме развивается и формулируется учение о примате Римского епископа и его власти над всем христ. миром, что выразилось в провозглашении Латеранским IV Собором (1215) главенства Римского престола над всеми вост. патриархатами. Однако создание параллельной католич. иерархии на Востоке не способствовало обращению большинства правосл. христиан в католицизм. С сер. XIII в. Рим предпринял ряд безуспешных попыток заключить с правосл. Патриархами унию, предполагавшую сохранение их автономности и употребление вост. обрядов при условии подчинения Римскому папе и принятия лат. Символа веры (с прибавлением Filioque ). Формальное принятие епископатом Греко-Православной Церкви унии на Лионском II (1274) и Ферраро-Флорентийском (1438-1445) Соборах не привело к упразднению лат. патриархатов и лат. иерархии на Востоке и к прекращению католич. прозелитизма в целом. Выработанные на Ферраро-Флорентийском Соборе условия и форма присоединения христиан к католич. Церкви после Тридентского Собора (1545-1563) были переосмыслены в пользу признания истинности только римско-католич. вероисповедания и легли в основу рим. униатизма, следствием к-рого стало образование большинства В. к. Ц. |
| Убежденность в том, что постановление 1415 года в принципе идет вразрез с ортодоксальной традицией средневекового папства, явно нашло отражение в постановлениях I Ватиканского собора (1870), который торжественно декларировал прямую и непосредственную власть пап над церковью и епископами. Если в этих резолюциях выражена вера римо–католйков, то с этой точки зрения соборное движение – ничто иное, как революционное и еретическое учение 856 . Иными словами, постановление собора 1415 года о верховенстве очевидно не соответствует решениям I Ватиканского собора. С другой стороны, есть группа исследователей, которая утверждает, что Констанцский собор был законным Вселенским собором, и его решения обязательны для всех католиков. В противоположность мнению консерваторов, они считают правила Констанцского собора догматическими определениями, каждое из которых должно соблюдаться во всей полноте 857 . Конечно, среди современных сторонников соборного движения нет единомыслия по всем вопросам. Некоторые из них даже заявляют, что «Haec sancta synodus» не является непреложным догматом. И хотя документ носит характер законного постановления в рамках канонического права, его положения не следует возводить в ранг вероучительной нормы 858 . Одним словом, аргументы современных концилиаристов намного убедительнее и звучат исторически более обоснованно. По большому счету, их взгляды совпадают с мнением наблюдателей XV столетия. 3. Ферраро–Флорентийский собор Избрание папы Мартина V в 1415 году отнюдь не означало конца соборного движения. Напротив, концилиаристы отстаивали свои позиции против папистов вплоть до Ферраро–Флорентийского собора 1438–1439 годов. Как прекрасно показано в образцовом исследовании об этом соборе 859 , он стал переломным моментом в борьбе между двумя сторонами. Именно на Флорентийском соборе был нанесен смертельный удар соборному движению Запада. Но Флорентийский собор, конечно, знаменит и тем, что оказался последней из предпринятых в позднем Средневековье совместных попыток обеих церквей преодолеть взаимное соперничество и положить конец долгому расколу. |
| И посему sacro approbante consilio, damnamus et reprobamus qui negare praesumpserint, aeternaliter Sp-m S-m ex Patre Filioque procedere, sive etiam temerario ausu asserere, quod Sp. S-s e x Patre et Filio, tanquam ex duobus principiis, et non tanquam ex uno , procedat . Однако эта уния сверху со всеми ее догматическими определениями не выдержала первого же испытания. Достаточно было на Византийском престоле смены императоров, в которой место Михаила Палеолога по смерти его занял враждебный ей сын его Андроник, как от унии не осталось и следа, а ее немногие искренние сторонники в иерархии, с Иоанном Векком во главе, подверглись изгнанию и заточению, неискренние же, как Георгий Кипрский, поспешили засвидетельствовать свою, теперь угодную власти, верность православию. Церковные же массы, всегда равнодушные или враждебные унии с латинами (после всех ужасов насилия, учиненных со стороны крестоносцев), 213 своей отрицательной «рецепцией» аннулировали мнимо-вселенский собор вместе с его унией. Попытка унии, вызванная не религиозными, но утилитарно-политическими мотивами (страх перед новыми крестоносцами), тем самым обречена была на неудачу. 3. Латино-греческая полемика в XV в., в связи с Ферраро-Флорентийским собором 1438–9 года Следующая волна догматического возбуждения приходит в связи с новой попыткой унии, и на этот раз имевшей инициативу со стороны императора, именно Иоанна Палеолога, и также связанной с политическими интересами, с надеждой получить через унию военную помощь против турок. В отличие от Лионского, Флорентийский собор сопровождался длинными дебатами по спорным вопросам, в частности об исхождении Св. Духа. 214 Дебаты эти открылись, по желанию греков, обсуждением вопроса о законности или незаконности прибавки filioque – и от Сына в западном символе безотносительно к истинности или неистинности ее по существу. Хотя, конечно, в этой приставке проявилось действительно недолжное самоутверждение Запада по отношению к Востоку и, что здесь особенно важно, в этом уже чувствуется самовластие Римского престола (так что по существу здесь дело идет более всего о последнем), однако для догматического обсуждения вопроса об исхождении Св. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БАЗЕЛЬСКИЙ СОБОР Э. С. Пикколомини целует туфлю папы Евгения IV. Худож. Б. Пинтуриккио. XV в. Роспись Б-ки Пикколомини в Сиене Э. С. Пикколомини целует туфлю папы Евгения IV. Худож. Б. Пинтуриккио. XV в. Роспись Б-ки Пикколомини в Сиене (23.07. 1431 - 25.04.1449), католич. Церкви эпохи Соборного движения , проходил в г. Базель (совр. Швейцария) и состоял из 50 сессий. В работе Б. С., растянувшейся почти на 15 лет, выделяют 4 этапа: 1431-1433 гг.- открытие и 1-й конфликт с папой; 1433-1437 гг.- принятие основных постановлений по вопросам реформы Церкви и активное участие в международной политике; 1437-1447 гг.- 2-й конфликт с папой; папа переносит заседания в Феррару; низложение папы, выбор антипапы ; 1447-1449 гг.- перенос заседаний в Лозанну и самороспуск Собора. Католич. Церковь признает легитимными лишь первые 25 сессий Собора, прошедшие в 1431-1437 гг. Заседания оставшейся в Базеле большей части участников Собора в 1437-1448 гг., равно как и работа его в Лозанне в 1448-1449 гг., католич. Церковью рассматриваются как схизматические. Заседания «папского» Собора в Ферраре (затем во Флоренции и Риме) называются в зависимости от историографической традиции либо отдельным Собором (Ферраро-Флорентийским), либо единым 17-м «вселенским» Базельско-Ферраро-Флорентийско-Римским Собором. Б. С. должен был решить комплекс проблем, связанных со схизмой в католич. Церкви (1378-1417), с необходимостью всестороннего реформирования не только церковной организации, но и всей церковной жизни. Сторонники Соборного движения, среди к-рых были в основном богословы и юристы, представители ун-тов, городов, поддерживаемые частью высших церковных иерархов (особенно во Франции и в Германии) и нек-рыми светскими правителями, видели пути преодоления церковного кризиса во всеобщей реформе Церкви «во главе и членах», главным элементом к-рой было ограничение папской власти и расширение полномочий «вселенских» Соборов как верховных органов католич. Церкви, заменивших папу в роли верховного судьи и ставших высшей апелляционной инстанцией. Б. С. также должен был решить вопрос об учении Я. Гуса , осужденного на Констанцском Соборе , и о его последователях гуситах. Уже в ходе работы Собора был поднят вопрос об унии Зап. и Вост. Церквей. Т. о., главными вопросами Собора стали умиротворение христ. мира и всеобщая реформа Церкви. |
| Среди документов, одобренных Константинопольским Собором 1351 г., важно Исповедание веры святителя Григория Паламы , в краткой и совершенной форме выражающее общецерковное учение по всем основным богословским вопросам – как древним, так и рассмотренным на Соборе 1351 г. Важным догматическим текстом поздневизантийского периода является Исповедание веры святителя Марка Ефесского , прочитанное им на Ферраро-Флорентийском лжесоборе 1439–1440 гг. Исповедание в яркой полемической форме выражает православное учение, особенно по спорным вопросам, разделяющим нас с римо-католиками (об исхождении Святого Духа, о главенстве папы и т.д.) 86 . Так называемый Апостольский Символ является древней переработкой крещального Символа Римской Церкви III-V веков. Он был написан на латинском языке. Современная его редакция восходит к VI-VIII вв. Впервые он становится достаточно известным на Востоке только после Ферраро-Флорентийского лжесобора, где латиняне пытались опереться на греческий перевод Символа, чтобы обойти вопрос об исхождении Святого Духа 87 . Учение о Святом Духе здесь ограничивается словами «верую в Духа Святого». Очевидно, что данный Символ не может по своей недосказанности и продолжительной неизвестности на Востоке считаться авторитетным Исповеданием Православия. Исповедание веры, известное под именем Символа веры святителя Афанасия Александрийского , несомненно, ему не принадлежит. Это подтверждает латинский текст оригинала и неизвестность его до XIII в. на Востоке, не Афанасиева терминология, более позднее учение о Христе, отсутствие в творениях святителя Афанасия ссылок на данный Символ и т.д. Наиболее вероятно, что он был составлен в VI-VII вв. на юге Франции. В нем достаточно хорошо изложено учение о Христе. Учение о Святой Троице здесь раскрывается в духе латинской традиции, в которой Божественная Сущность довлеет над Лицами. Началом Святой Троицы Исповедание признает не Личность Отца, как восточные Символы веры , а Единого Бога в Троице. Это типичное августиновское богословие, которое, по замечанию архиепископа Василия (Кривошеина) , породило впоследствии filioque. В западных редакциях IX-XI вв. данный Символ действительно содержит учение об исхождении Святого Духа от Отца и Сына 88 . Символ не был рассмотрен ни одним Вселенским Собором, а поэтому не имеет общецерковного значения, хотя и через греческие переводы (без filioque) вошел в издания славянской Псалтири, начиная с XVII века, когда в России усилилось латинское влияние 89 . VII. КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ ДОГМАТИЧЕСКОЙ НАУКИ |
| Среди документов, одобренных Константинопольским Собором 1351 г., важно Исповедание веры святителя Григория Паламы, в краткой и совершенной форме выражающее общецерковное учение по всем основным богословским вопросам — как древним, так и рассмотренным на Соборе 1351 г. Важным догматическим текстом поздневизантийского периода является Исповедание веры святителя Марка Ефесского, прочитанное им на Ферраро-Флорентийском лжесоборе 1439—1440 гг. Исповедание в яркой полемической форме выражает православное учение, особенно по спорным вопросам, разделяющим нас с римо-католиками (об исхождении Святого Духа, о главенстве папы и т. д.) [ 86 ]. Так называемый Апостольский Символ является древней переработкой крещального Символа Римской Церкви III—V веков. Он был написан на латинском языке. Современная его редакция восходит к VI—VIII вв. Впервые он становится достаточно известным на Востоке только после ферраро-Флорентийского лжесобора, где латиняне пытались опереться на греческий перевод Символа, чтобы обойти вопрос об исхождении Святого Духа [ 87 ]. Учение о Святом Духе здесь ограничивается словами «верую в Духа Святого». Очевидно, что данный Символ не может по своей недосказанности и продолжительной неизвестности на Востоке считаться авторитетным Исповеданием Православия. Исповедание веры, известное под именем Символа веры святителя Афанасия Александрийского, несомненно, ему не принадлежит. Это подтверждает латинский текст оригинала и неизвестность его до XIII b. на Востоке, не Афанасиева терминология, более позднее учение о Христе, отсутствие в творениях святителя Афанасия ссылок на данный Символ и т. д. Наиболее вероятно, что он был составлен в VI—VII вв. на юге Франции. В нем достаточно хорошо изложено учение о Христе. Учение о Святой Троице здесь раскрывается в духе латинской традиции, в которой Божественная Сущность довлеет над Лицами. Началом Святой Троицы Исповедание признает не Личность Отца, как восточные Символы веры, а Единого Бога в Троице. Это типичное августиновское богословие, которое, по замечанию архиепископа Василия (Кривошеина), породило впоследствии filioque. В западных редакциях IX—XI вв. данный Символ действительно содержит учение об исхождении Святого Духа от Отца и Сына [ 88 ]. Символ не был рассмотрен ни одним Вселенским Собором, а поэтому не имеет общецерковного значения, хотя и через греческие переводы (без filioque) вошел в издания славянской Псалтири, начиная с XVII века, когда в России усилилось латинское влияние [ 89 ]. VII. KPATKUЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ ДОГМАТИЧЕСКОЙ НАУКИ |
| Вся эта обширная полемическая литература, лишь отчасти напечатанная, еще ждет для себя монографического исследования, без которого она трудно поддается исчерпывающему ободрению. В нашу задачу такое исследование, конечно, не входит, и потому здесь приходится ограничиться самой общей характеристикой. В развитии этой письменности можно наблюдать две волны, соответствующе двум национальным попыткам, однако, оказавшимся бесплодными: II Лионскому собору 1274 г. (уния с императором Михаилом Палеологом) и Ферраро-Флорентийскому собору 1438–39 гг. Каждое из этих событий порождает обширную литературу с обострением богословских страстей и полемического напряжения, которое затем сравнительно затихает, 189 однако продолжаясь с перебоями даже до дня сего. С латинской стороны раннейшие полемические трактаты против фотианства принадлежат 190 архиепископу Ансельму Кентерберийскому (XII в.): «De processione Spiritus Sanicti contra graecos» (Mg. P. L. t. 158) – и Hugo Etherianus: de haeresibus quos graeci in latinos devolvunt (Mg., t. 202). Ансельм уже установляет против Фотия, что «cum Sp-s S-s dicitur esse de Patre et deFilio, non est de duobus principiis, sed de uno , quod est Pater et Filius, sicut est de uno Deo qui est Pater et Filius , (cap. XVIII, col. 342, ср. cap. XXIII, col. 318). Эта мысль еще поясняется подобием, именно, что Бог, будучи в трех лицах, в отношении к творению есть единый Творец. Исхождение Св. Духа от Отца и Сына понимается как «essentia S-ps S-ti de essentia Patris, quae una est in tribus» (ib). Также и Гуго Этерианский (ок. 1170 г.) в своем тяжеловесном трактате доказывает (в частности, против Николая, епископа Мефонского), что если Дух Св. исходит от Отца и Сына, то Он имеет не два, но одно principium. Здесь уже появляется аргумент, получивший большое значение позже: «Pater, cum Spiritus emissor est, aut in eo quo differt a Filio ipsum emittit aut secundum id quo non differt: at in eo quo differt non emittit... non in eo quo differt Pater a Filio emittit Pater Spiritum, sed in eo quo communicat» (lib. с. VIII, col. 245). 191 С греческой стороны защита латинского учения об исхождении Св. Духа начинается уже с XII века, трактатом «Шесть диалогов» (между греком и латином) Никиты Маронейского, архиепископа Фессалоникейского 192 поддерживавшего униональные стремления императора Мануила I Комнина. (Чтение этих диалогов будто бы склонило Ио. Векка к латинству; ими пользовался и Гуго Этер.) Отрывки из них напечатаны в Mg. S. Gr., t. 139, col. 169–220. После диалогического обсуждения pro и contra автор приходит к выводу о тожестве западного е filio и восточного δι’ο, хотя и высказывается против приставки в символе. Свободное обсуждение вопроса по существу показывает, что в это время фотианство еще не сделалось официально-православной доктриной, и вопрос оставался открытым для обсуждения, по крайней мере, при благоприятствовании двора. |
| Папа Мартин V понял эту инициативу таким образом, что Вселенский собор нужен императору лишь для маскировки, чтобы убедить народ в законности унии, но в Константинополе были настроены на серьезный и полноценный богословский диспут. Следующий папа Евгений IV, оказавшийся в остром конфликте с собором в Базеле (1431-1449), решил воспользоваться переговорами с греками для повышения собственного авторитета. В 1437 г. он объявил о созыве нового собора в Ферраре, куда для переговоров об унии была приглашена византийская делегация. Одновременно аналогичное приглашение поступило грекам и от не собиравшегося расходиться Базельского собора. Но в Константинополе предпочли принять приглашение папы Евгения. Таким образом, переговоры, предшествовавшие Ферраро-Флорентийскому собору, велись более двадцати лет (1415–1437 гг.): с византийской стороны – императорами Мануилом Палеологом и его сыном Иоанном, с латинский – римскими папами Мартином V и Евгением IV. В 1418 г. в Констанце появлялись послы от Мануила II и патриарха Константинопольского, а в 1422 г. Мартин V послал францисканца Антонио да Масса на Босфор с девятью статьями, которые должны были стать основой союза. Эти статьи привели к переговорам, которые и завершились в Ферраре, где греки подчинились апостольскому престолу. 2. Обсуждение унии с Восточной церковью на Ферраро-Флорентийском соборе Созыв Вселенского собора для обсуждения вопроса о церковном соединении знаменовал серьезный шаг навстречу со стороны Рима, во многом стимулированный развитием идей концилиаризма. Папы Мартин V и Евгений IV, связанные соборными решениями, не могли полностью реализовать свой антиконцилиаристский потенциал и, в надежде на то, что уния с восточными поможет преодолеть текущие сложности, уже не требовали от них прямо «обращения» или «подчинения». He давал возможности почивать на лаврах и Базельский собор, начавший собственные сепаратные переговоры с греками (последние, правда, чувствовали себя более уверенно с папой, чем с Базелем: требования папы были известны, а западное соборное движение было явлением новым и пока туманным). |
| Несмотря на это, Исидор принял на Ферраро-Флорентийском соборе унию с католиками и вернулся в Москву «как папский кардинал и легат, с преднесением латинского креста; на первой же Литургии в Успенском соборе Московского Кремля он помянул Римского папу Евгения как главу единой Церкви и устроил торжественное чтение буллы папы с изложением решений Ферраро-Флорентийского Собора», отмечается в комментариях. В итоге митрополит Исидор был взят под стражу и заключен в Чудовом монастыре: по каноническим правилам его судьбу должен был решить Константинопольский Патриарх, который, однако, сам оказался явным сторонником унии. «Как следствие, в 1448 году, спустя семь лет после бегства Исидора, в Москве было принято решение о поставлении Киевского митрополита собором русских архиереев без участия Константинопольского патриарха. 15 декабря 1448 года собор русских епископов, созванный князем Василием II, поставил епископа Рязанского Иону митрополитом Киевским и всея Руси», констатируется в комментариях. «Утверждать, как делает епископ Макарий, что поставление святителя Ионы было беззаконным, неканоничным и вообще состоялось " в подражание четырем Восточным Патриархам " , — это большая ошибка. Вспомним, что в московском праздновании 500-летия этого события в 1948 году приняли участие представители практически всех автокефальных Церквей, включая и Константинопольский Патриархат», резюмируется в комментариях ЦНЦ. Тенденциозность воззрений епископа Макария на Русскую Церковь изобличают эпитеты, которые он применяет для описания церковной ситуации накануне реформ Патриарха Никона: «Ошибочные церковные обычаи, которые проникли в церковную жизнь, были перемешаны с язычеством, колдовством, магией и самыми разнообразными суевериями», утверждает епископ Христупольский. «Вопреки инсинуациям автора ничего " магического " или " языческого " ни в двуперстии — аутентичном византийском перстосложении, — ни в других традициях древнего русского благочестия (многие из которых просто отражали византийские обычаи, греками к XVII веку уже позабытые) не было и нет», возражает представителю Константинопольского Патриархата ЦНЦ. |
| S. 227. N 344). Так, засвидетельствовано использование как минимум одной из привезенных Н. К. рукописей на заседаниях Ферраро-Флорентийского Собора. Эта рукопись (не сохр.) содержала трактат «Против Евномия», известный под именем свт. Василия Великого; в ней в 3-й кн. трактата присутствовала фраза, к-рой не было в рукописях православных участников Собора и к-рую католич. сторона использовала как аргумент в пользу учения о Filioque (см.: Ibid. S. 252. N 385-386). Вероятно, использование рукописей Н. К. во время Собора не ограничивалось этим случаем; он попал в акты Собора из-за принципиального характера рукописного разночтения, тогда как рядовое использование тех или иных рукописей специально не оговаривалось. Нек-рые исследователи из приобретения Н. К. значительного числа греч. рукописей делали вывод, что к этому времени он уже мог с легкостью читать греч. авторов в оригинале. Однако для таких выводов нет серьезных оснований. Известно, что еще во время участия в Базельском Соборе Н. К. проявлял интерес к греч. текстам и владел греко-лат. рукописным словарем (сохр.; рукопись Lond. Brit. Lib. Harl. 5792). Вместе с тем судьба одной из рукописей, привезенных им из К-поля, к-рая содержала оригинал «Платоновской теологии» Прокла, свидетельствует, что Н. К. для ознакомления с содержанием этого сочинения нуждался в лат. переводе. Уезжая из Италии в 1438 г., он оставил рукопись Амброджо Траверсари (1386-1439), генеральному магистру ордена камальдулов и папскому легату на Ферраро-Флорентийском Соборе. Траверсари был известен как гуманист и превосходный знаток греч. языка, поэтому Н. К. попросил его перевести трактат Прокла, но тому не удалось это сделать из-за множества связанных с Собором офиц. обязанностей. По завершении Собора Н. К. через общих знакомых повторно побуждал Траверсари взяться за перевод, однако в окт. 1439 г. Траверсари скончался (см.: ActaCus. Bd. 1. S. 263. N 398; Bond. 1996. P. 141, 146). В 1440 или 1441 г. Н. К. удалось получить сделанные Траверсари предварительные лат. |
|
|
