| Патриарх Феофан присоединил к Киево-Богоявленскому братству странноприимное общество, преобразованное в бурсу, и ввел в братском училище преподавание латинского и греческого языков, чтобы дать православным средство противостоять действиям иезуитов. Но Восточные Патриархи не могли удовлетворить все нужды Киевской братской школы. Поэтому в 1626 г. Киевское братство обратилось с просьбой о помощи к русскому царю Михаилу Феодоровичу. Последние годы этого периода киевское училище делилось на четыре класса, из которых в «русском классе» преподавал уставщик Феодор Москвитянин. В 1627 г. архимандритом Киево-Печерской Лавры стал знаменитый Петр Могила. Он основал здесь училище по образцу тогдашних латинских коллегий, а в 1631 г. перевел его в Братский монастырь и соединил с братской школой. Так было положено начало Могилянской коллегии, которая впоследствии была преобразована в Киевскую Духовную Академию. В дальнейшем братские школы послужили основой научно-богословского просвещения всего православного народа. Из них вышли такие антиуниатские деятели, как митрополит Иов (Борецкий), епископ Леонтий (Карпович), братья Зизании, архимандрит Захария (Копыстенский), иеромонах Кирилл (Транквиллион), иеромонах Памва Берында, иеромонах Тарасий (Земка), игумен Феодосии (Сафонович) и многие другие. Названные школы составляли только часть всех существовавших в западной России Духовных учебных заведений. Упомянем еще о таких школах, как Рогатинская (в Галичине), основанная не позднее 1589 г., Перемышльская (1592 г.), Комарнская (Львовская епархия) (1592 г.), Люблинская (1594 г.), Вельская (1594 г.), Галичская (конец XVI в.), школы в Ельне (1616 г.), Холме (1617 г.). О масштабах школьного обучения в то время можно составить представление по описанию путешествия в Россию Патриарха Антиохийского Макария, сделанному его спутником архидиаконом Павлом Алеппским. В г. Рашкове (на левом берегу Днестра) архидиакон Павел Алеппский под 1654 г. сделал такую запись: «Начиная с этого города и по всей земле русской, т. е. казаков, мы заметили возбудившую наше удивление прекрасную черту: все они, за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковных напевов. Кроме того, священники обучают сирот и не оставляют их шататься по улицам невеждами». |
| Несогласие отразилось и в церковной практике. В приходских церквях молились за постановленного в Москве блюстителя Киевского митрополичьего престола епископа Мефодия, а в монастырях поминали находящегося за польским рубежом митрополита Иосифа Тукальского. Белым духовенством правил Мефодий, монашествующие же нередко ездили за посвящением в Польшу к митрополиту Тукальскому. У одних главою церкви признавался Мефодий, а у других черниговский епископ, Лазарь Баранович. Молодой Димитрий и в монашестве не мог не отмечать выдающихся политических событий, когда и его руководитель, Мелетий Дзик, человек набожной жизни, великодушный и ученый, за 30 лет своего игуменства видел одни испытания от политического устройства своей страны: Украину, беспрерывно разоряемую войнами, обитель, окруженную врагами, «блистание басурманских мечей и нападение мысленных волков на его духовное стадо». Мелетий Дзик терпел даже от духовенства за свои политические убеждения. Блюститель митрополии, епископ Мефодий, с детства был известен Димитрию, как покровитель братской школы. Теперь, отстаивая правильность своего представления в Москве, он доносил туда на Мелетия Дзика и других киевских настоятелей в сношениях с Тукальским и правобережным гетманом Дорошенкою; в свою очередь Мелетий Дзик вместе с настоятелями киевских монастырей, жаловался на него левобережному гетману и старшине всего запорожского войска, как на великого губителя и неприятеля. Если оба они, – Мефодий и Мелетий бывали в Москве, то с различными просьбами: один просил о полном подчинении Малорусской церкви Московскому патриарху, а другой об оставлении за ней прав свободы выбора. Дзик мог возбуждать подозрение к себе, будто, он, как и другие, не желая митрополита из Москвы, двоедушие имеет и на обе стороны оглядывается. Около времени пострижения Димитрия настоятель Кирилловской обители перенес большую неприятность. В доносах в Москву на Дзика его называли изменником великому государю, вместе с Феодосием Сафоновичем; указывалось, что они посылали 1663 года грамоты с печерским старцем на польскую Украину (в Корсунь) в думу, где избран в митрополиты неугодный Москве епископ Могилевский с Белой Руси, что изменил великому государю, Иосиф Тукальский. |
| Составляемые Четьи-Минеи должны были способствовать религиозному самосознанию всей православной паствы и объединению ее. Сознавая такое значение своего труда для церкви, под воздействием киевского владыки, Димитрий усиленно «денно нощно», как он говорил, занимался составлением их, насколько позволяла ему это жизнь подле шумной гетманской резиденции. Он отрывался от дела только для церковного служения, которое давно стало для него насущною духовною пищею. Еще в ранней молодости он не пропускал утренних богослужений. Если случалось в ночь долго работать, он засыпал перед утренею, не раздеваясь 161 . Народные и религиозные процессии находили в нем непременного участника. Так в 1690 году он вторично ездил на поклонении Руденской иконе Божией Матери по случаю перенесения ее из Рудни 162 в Киев. 13 января 1691 г. гетман разрешил перенести из войсковой Казенной палаты в Батурине в монастырь к Димитрию часть мощей св. великомученицы Варвары. По случаю перенесения мощей Димитрий установил каждый вторник петь ей в монастыре молебен. Мощи св. мученицы оказались в Батурине по следующим обстоятельствам. В год рождения св. Димитрия Киев взят был Радзивилом. Завоеватель пожелал получить две части мощей мученицы от персей и от ребра. Одну он сохранил для своей супруги, бывшей дочери господаря Воложского, которая завещала ее перед смертию митрополиту Киевскому Иосифу Тукальскому. Так оказалась эта часть мощей сначала в Каневе, а потом в левобережной резиденции гетманов – Батурине 163 . Подлинность ее засвидетельствована, по словам Димитрия, в книге «Выклад», составленной Феодосием Сафоновичем, игуменом того Михайловского монастыря, где находятся мощи св. муч. Варвары. Когда Димитрий узнал, что святыня лежит в войсковой казне среди денежных ценностей, то испросил у гетмана позволения взять ее в свою обитель. Должно быть, Димитрию приходилось выслушивать сомнения о том, – подлинные ли это мощи св. Варвары. В защиту мощей «патрона» своего Димитрий написал рассказ о чудесной помощи мученицы киевскому райцу Иоанну Сафоновичу. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КИЕВСКИЙ ВЫДУБИЦКИЙ ВО ИМЯ АРХАНГЕЛА МИХАИЛА МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ (в честь Чуда арх. Михаила в Хонех), находился в Киеве. История Первоначально на месте К. В. м. была пещерная обитель иноков-анахоретов. Пещеры в Выдубичах были обнаружены во 2-й пол. XIX в., исследованы в 1945 г. археологом М. К. Каргером, а в 2003 г. изучались киевским археологом Т. А. Бобровским, который датировал открытую часть ходов кон. Х - нач. XI в. На глубине 3-4,5 м выявлена келья (2,2×1,6×1,5 м) и место, где мог располагаться пещерный храм. Впосл. поселение анахоретов эволюционировало в киновию, располагающуюся на поверхности земли. Часть пещер была разрушена при строительстве монастырского собора, но некоторые пришли в запустение только после монг. нашествия. По позднейшему преданию, впервые зафиксированному в 60-70-х гг. XVII в. игуменом киевского Златоверхого во имя арх. Михаила муж. мон-ря Феодосием (Сафоновичем), храм на месте буд. мон-ря был воздвигнут считавшимся 1-м Киевским митр. Михаилом ; недалеко отсюда «выдыбал» (выплыл) на берег идол Перуна, сброшенный в Днепр по приказу св. равноап. кн. Владимира (Василия) Святославича ( Софонович. 1992. С. 68). Согласно гипотезе В. И. Ульяновского, К. В. м. был основан в период княжения св. Владимира Святославича по инициативе предположительно 1-го Киевского митр. Феофилакта (988-1018), а монастырский храм изначально был посвящен Чуду арх. Михаила в Хонех. Киевский Выдубицкий во имя арх. Михаила муж. мон-рь. Литография. 1862 г. (ГИМ) Киевский Выдубицкий во имя арх. Михаила муж. мон-рь. Литография. 1862 г. (ГИМ) Впервые К. В. м. упоминается в летописи под 1070 г.: «В се же лето заложена бысть церкы святаго Михаила в монастыре Всеволожи» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 174), «на Выдобычи» (Там же. Т. 2. Стб. 164). Согласно этому сообщению, ктитором обители был переяславский (впосл. Киевский) кн. Всеволод (Андрей) Ярославич (ок. 1030-1093). Освящать закладку каменного храма на Выдубичах должен был Киевский митр. Георгий (ок. 1062 - после 1073). Мон-рь располагался вблизи загородной резиденции кн. Всеволода - Красного двора (в 1096 сожжена при нападении половецкого хана Боняка на Киев - Там же. Т. 1. Стб. 233). Первый известный по имени выдубицкий игум. Софроний в 1072 г. участвовал в переносе мощей св. князей Бориса и Глеба в Вышгороде под Киевом (Там же. Стб. 181; ПВЛ. 1996. Ч. 2. С. 78). |
| 1690 г. был годом оформления победы над латинским засорением Москвы. Инок Евфимий теперь подвел итог завершенных споров и ошибок школы Полоцкого и Медведева, и дал вообще опровержение латинской доктрины, проникшей в киевские издания. Свою книгу он назвал русским, но не литературным, а простонародным словечком «Остен» (т. е. «острие», «жало»). Братья Лихуды написали как бы систематическое руководство к обличению всего латинского богословия под заглавием: «Мечец Духовный, или Диалоги Грека — учителя к некоему иисуиту». На созванном патр. Иоакимом соборе была анафематствована так называемая хлебопоклонническая ересь. Произведена ревизия всех книг, усвоенных Москвой из Малой России, и указаны их латинские уклонения. В список внесены все крупные литургические и катехизические издания самого митр. Петра Могилы. Его Лифос, Большой Требник и Служебник; две книги архиеп. Лазаря Барановича: «Меч» и «Трубы словес»; Иоанникия Голятовского: «Ключ разумения» и «Мессия Праведный»; Радзивиловского: «Огородок»; Кирилла Транквиллиона: «Евангелие» и «Перло Многоценное»; Феодосия Сафоновича: «Выклад о церкви святой и ее тайнах». Теперь наука хорошо знает, что латинские доктрины очень давно и естественно проникли в головы епископов Литовско-Польской Руси. Так, хлебопоклонническую доктрину находим у православных антиуниатских епископов: в служебнике 1604 г. еп. Львовского Гедеона Болобана и в его Виленском переиздании в 1610 г. Самый распространенный Евхологий издания Петра Могилы 1629 г., еще до избрания его митрополитом (в 1632 г.), содержит в себе греческую православную доктрину о моменте преложения Св. Даров, но в издания 1639 и 1646 гг. уже внесено латинское учение. Киевским ученым после московского собора 1690 г. одним была дана отставка, а другие сами выехали из Москвы. Это было несомненно подрывом московской учености. Но в данном случае полемический минус покрывался в значительной степени утверждением в Москве ученых братьев Лихудов. Для патр. Иоакима этот собор был победным достижением, осуществлением долго и терпеливо им жданного разгрома врагов московского православия. Правительство молодого Петра открыло Иоакиму двери к полной победе над врагами. Допущенные при Софье, по воле кн. В. В. Голицына, иезуиты, теперь были изгнаны из России. А легально живущим иноземцам-католикам дозволено держать при себе только рядовых патеров, но не орденских монахов. |
| Однажды Феодосий Сафонович, игумен монастыря святого Архистратига Михаила, Киевского Златоверхого, нарочито пришел в обитель Печерскую. Он обратился к эклесиарху с просьбой: открыть ему мощи святой Иулиании. Игумен объяснял, что он никогда не удостоился поклониться им, а имел видение. После утреннего пения и выхода из церкви он немного уснул и вот, во сне явился в лучезарном свете лик многих святых дев. Одна из них, обратившись, сказала: " Я Иулиания, мощи которой лежат в святой Печерской церкви. Ты же почему вменяешь меня и мощи мои ни во что? Ради этого Господь и явил тебе знамение, дабы ты понял, что и я Господом Богом причтена к святым девам, угодившим Ему " . С тех пор тот всечестной игумен, приходя в святую обитель Печерскую, никогда не забывал поклониться благочестиво, со всякими усердием, со смиренным и умиленным лобзанием нетленным мощам святой угодницы Божией Иулиании, ее святыми молитвами да и мы сподобимся быть причтены к лику угодивших Господу, хвалимому во святых Своих. Аминь. Сказание о чуде в пещере, бывшем во время Пасхи Для удостоверения святости, общей всем святым преподобным и богоносным отцам нашим: не только тем, которых святолепные жития описаны в этой книге, но и прочим, гораздо более многочисленным, которых честные мощи нетленно почивают в тайне пещер, хорошо вспомнить нам здесь такое чудотворное знамение. В год от сотворения мира 6971, от Рождества же Христова 1463, при благочестивом князе Киевском Симеоне Александровиче Олельковиче и брате его, князе Михаиле, и блаженном архимандрите Печерском Николае, занимал должность начальника пещер один из братии, священноинок Дионисий, по прозванию Щепа. Он на Великий день вошел в пещеру преподобного Антония покадить тела усопших святых и пришел на место, называемое община или трапеза. Покадив тут, он сказал: " Святые отцы и братие, сегодня великий день: Христос воскресе! " . И тут вдруг понесся ото всех мощей голос, как гром: " Воистину воскресе! " Таким чудом те хранимые Господом смиренные кости, возрадовавшиеся и по смерти о Христе Боге живом, ясно подтвердили свою святость. |
| Поскольку Киевский митрополит, управляя значительной частью украинской Церкви, держался на территориях, подвластных польскому королю, российской частью Киевской епархии ведал местоблюститель — ученейший Лазарь Баранович, епископ Черниговский (впоследствии архиепископ Черниговский и Новгород–Северский). Как и иные просвещенные представители левобережного православного духовенства — архимандриты Печерский Иннокентий Гизель, Михайловский Феодосии Сафонович, ректор Киево–Могилянской коллегии Иоанникий Галятовский и другие, — Лазарь твердо стоял за решение объединиться с Россией, принятое Переяславской радой. В то же время он был непонятен московским чиновникам своим нежеланием вовлекать Церковь в политическую и тем паче междоусобную войну. Баранович со товарищи упорно не желал видеть неустойчивую военно–политическую границу между Речью Посполитой и Российской державою, когда речь шла о православном духовенстве Киевской митрополии. Блюдя благочестие в своей части епархии, епископ искренне чтил оказавшегося за границей митрополита и иных собратьев — пастырей украинской Церкви. Эта позиция была приемлема для Москвы, пока речь шла о переходе под крылья двуглавого орла всей Украины и оставалась в силе декларированная цель войны: освобождение от неприятеля исконно благочестивых древнерусских православных земель. Когда же в ходе тяжелой войны с Польшей, осложненной шатаниями казаков и гетманов, вмешательством Швеции, Крыма и Турции, встал вопрос о границе unti possidentis, по месту, где стояла нога воина, ревнители единства южнорусского православия стали вызывать в Москве все большие подозрения. Зато близок и понятен московским политикам был Нежинский протопоп Максим Филимонович, горячо приветствовавший еще в 1654 г. вступление русских в Нежин и поход государя на Смоленск. С тех пор Максим ревностно служил добровольным агентом, заваливая царскую администрацию политическими донесениями. Его–то и предпочли ученому и благочестивому мужу Лазарю Барановичу! На русской части Украины не было для него архиерейской кафедры? Не беда, на отвоеванных землях Белоруссии нашлась епископия Мстиславская и Оршанская. 4 мая 1661 г. Нежинского протопопа, нареченного в монашестве Мефодием, рукоположил на нее митрополит Питирим «по соизволению царя, благословению всего освященнаго собора и совету царскаго синклита». |
| На сей раз, сочтя возможным в интересах дела употребить более мягкий подход к подчиненным, патриарх не объявил их сторонниками унии. Он лишь потребовал от митрополита Гедеона, архиепископа Лазаря и архимандрита Варлаама порознь, " хоть собственноручно, хоть синодально " , прислать в Москву " не нерадивое, но тщательное " подтверждение приложенного к патриаршим грамотам " Обличения " на продававшуюся в те времена в Москве " тетрадь " (книжечку) " Выклад о церкви " . Иоаким, конечно, не забывает указать, что приведенное в " Выкладе " мнение о пресуществлении есть " латинское прельщение " , которое распространяют " плевелосеятели-униаты, пачеже сами иезуиты — искоренители нашего благочестия " . Но " восписание, согласное мысли нашей " , просит прислать " не ради какого-либо о вас сомнения [ибо ведаем ваше во всем непревратное последование... Восточной церкви...], но ради подтверждения истины, отражения лжи и ради посрамления несмысленных неких, или больше говоря развратников и мятежников, разглашающих и множащих той тетради лжесловие, и вам, киево-печерским монахам честным, приписывающих сей порок " . Патриарх доходит до такой любезности, что приписывает издание " Выклада " иезуитам, коварно поставившим на книжечке выходные данные Киево-Печерской типографии. " Ибо как могли бы, сынами будучи православными и благочестия поборниками, монахи печерские противность такую матери своей Церкви восточной издать?! " Что могли " восписать " в ответ украинцы? Ведь " тетрадь " , присланная им с грамотой патриарха (как честно ответил Лазарь Баранович), — вовсе не схизматический подкоп, но " составлена мужем в житии святом свидетельствованном и премудром, почившем уже о Господе Феодосией Сафоновичем, игуменом златоглавного Михаила, киевским. Да и не едина она являет сие (мнение о пресуществлении), но и в многоразличных не с латинского, но с истинного греческого языка через богомудрых и... праведных сынов российских трудолюбиво на славянский язык переведенных и не в одной Киево-Печерской типографии, но и иных благочестно печатью изданных книгах то же единомыслие обретается " . |
| документы . Собранные по тематическому принципу произведения патриарха Иоакима вошли в рукописный сборник «Икона, или изображение, великие соборные Церкве Всероссийскаго и всех северных стран патриарша престола приключшихся дел в разные времена и лета» (1700) . В период патриаршества Иоакима возросли католическое и протестантское влияния, выступавшие в разных формах: распространение литературы, деятельность проповедников, богословские споры и т. п. Борьба с этими влияниями начнется позже, но противодействие антиправославным тенденциям в общественной и религиозной жизни патриарх уже предпринимал. Наиболее определенно по этому поводу патриарх Иоаким высказался в духовном завещании, где содержался призыв к царю запретить строительство костелов и лютеранскую и латинскую проповедь. Но еще при жизни патриарх Иоаким издал запрет покупать и продавать иконы, написанные на бумажных листках, особенно «немецкия, еретическия» . Известен эпизод, когда на поддержанную царем просьбу польских послов духовного звания посмотреть патриаршую службу патриарх Иоаким ответил: «Еретикам во святилище быти... невходно» . В 1680-х гг. при покровительстве Василия Голицына в Москве появились и обосновались иезуиты: в 1684 г.— некий Шмидт, в 1685 г.— Альберт Дюбуа и Курций как курьеры германского императора, в 1687 г.— Давид Кодзини и Товия Тихановский как частные лица — торговцы. Ими был приобретен дом в Немецкой слободе, открыта школа . В 1689–1690 гг. был осужден протестант Квирин Кульман, а в 1690 г. высланы из Москвы иезуиты . Особое место в полемике того времени занял вопрос о времени пресуществления Святых Даров. Он стал как бы пробным камнем в борьбе между православием и новыми западными влияниями, выйдя за рамки кабинетных богословских споров и став предметом обсуждения простых верующих. По рукам ходили книги, трактующие этот предмет, в том числе тетрадь Феодосия Сафоновича «Выклад о Церкви и ее тайнах». Стрелецкий начальник Алексей Стрижев даже поставил караул для защиты участника полемики Сильвестра Медведева от ареста патриархом. |
| Наконец, последнее, что подарила ученому мipy английская наука, это труд известного ученого англиканского бенедиктинца Dom Gregory Dix «The Shape of the Liturgy». London, 1945, pp. XLX+764. Необходимо бросить взгляд и на развитие православной богословской науки по интересующему вопросу. Здесь можно наметить два различных пути: один – ученых, бывших под влиянием западной, латинской схоластики, и условно именуемый «киевским»; другой представляет собой научную оценку независимых от римо-католицизма богословов. Хотя православное святоотеческое учение о молитве призывания Св. Духа и об освящении Даров было формулировано неоднократно в писаниях св. Иоанна Дамаскина , Николая Кавасилы и Симеона Солунского , в византийском обществе замечались и иные, латинские влияния и устремления. Хотя после измены митр. Исидора и митр. Виссариона Православная Церковь не раз высказывала официально свое учение об эпиклезе в ряде декларативных документов: 1. Послание Патр. Иеремии II немецким лютеранам в 1580 г.; 2. В греческом переводе Исповедания веры митр. Петра Могилы в 1642 году: 3. В деяниях Иерусалимского Собора 1672 г.; 4. В Исповедании веры Константинопольского Патриарха Дионисия IV в 1672 году; 5. В Исповедании веры Константинопольского Собора 1727 г. и 6. В ответе Вселенского Патриарха на энциклику папы Льва XIII в 1894 г., – всё же в трудах богословов долго держалось мнение противоположное. Это, конечно, дает основание латинским ученым недругам Православия упрекать православных богословов и нашу науку, вообще, в непоследовательности 225 . Признаться надо, что возражать на эти нападки достаточно трудно. Знаменитый Катехизис митр. Петра Могилы содержит в своей оригинальной латинской редакции учение, типично латинское, об освящении словами Господа. После Ясского Собора 1642 г. под влиянием греческих богословов, более независимых, искусных и сведущих, чем латинствующие киевляне, этот отдел Катехизиса в переводе Мелетия Сирига был изменен, согласно с учением отеческим и традицией византийского богословия. Но «Малый Катехизис» 1645 г., «Мир с Богом» Иннокентия Гизеля 1644 г., «Выклад» Феодосия Сафоновича 1667 г., равно как и произведения московских богословов Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева учили согласно с латинской доктриной. Сторонниками ее были и Иннокентий Монастырский, и Димитрий Ростовский . Только благодаря ревности братьев Лихудов, в 80-х годах XVII в. греческое, т.е. святоотеческое, влияние стало прививаться в молодой и маломощной еще русской богословской науке. Московский Собор 1690 г. под Патр. Иоакимом осудил латинский взгляд. При Патр. Адриане необходимость эпиклезы для освящения Даров введена в текст архиерейской присяги. |
|
|
