| Палейное «Нападавай» можно объяснить, как испорченное какое-нибудь «Нагава» с вариантами, что мы находим в списках 2-й редакции, бывшей хорошо известною составителю палейной легенды 1220 . Хотя я пересмотрел достаточное количество рукописей, но не встретил ни одной, в которой город назывался бы чем-нибудь близким по созвучию к упомянутому в палейной глоссе: «раклии». См. выше стр. 441. Какое значение придавать этой глоссе? Нам известны созвучные имена в духовных стихах о Георгии и драконе, где мы встречаем царство Рахрынское, Рахлинское, Арахмельское, Рахлейское 1221 . Кирпичников, вслед за О. Миллером, объясняет эти имена из «Гераклеи, играющей роль в подобном же чуде Феодора Стратилата» 1222 . Следовательно, возможны такие предположения: или писцы палейных списков С , Т и Т 2 , где стоит упомянутая глосса, знали такой список легенды, в котором было это имя, или писцы перепутали книжную легенду и духовный стих, или, наконец, писцы спутали Георгиевскую легенду с Феодоровской. Я настаиваю на втором предположении, ибо едва ли возможно, чтобы писцы не знали легенды о Георгии и драконе – потому-то они и не могли бы так легко смешать разнородные легенды, Георгиевскую и Феодоровскую. Реминисценции же из духовных стихов о том же Георгии и драконе у авторов палейных списков нисколько не удивительны. Глосса палейных списков о Диосполе указывает на то, что авторам их были известны списки легенды о мучениях в такой редакции, которая была знакома и автору Толковой Палеи 1223 . Опасно предположить, ввиду отсутствия хотя бы отдалённых намёков, – что писцам списков С , Т и Т 2 была известна легенда о драконе с локализацией в Диосполе. Вышеприведённое объяснение Ягича стоит одиноко, и Кирпичников и Веселовский подыскивают нашему Гевалу или Нагаву (с вариантами) город в приморских областях. Так, Кирпичников предлагает, что «Гевал некоторых редакций есть, без сомнения, Gebal или Gabala, город, стоявший близ Лаодикеи на сирийском прибрежье. Нагав произошёл из Гевала по ошибке писца» 1224 . Веселовский, обращая внимание на локализацию по сиро-финикийскому побережью, указывает «на Гевал некоторых пересказов русского чуда», сопоставляя (с вопросительным знаком) с Gibeleth, Gobeil=Biblium, выше Берита (Бейрута), Gabuluna, Gebele, южнее Лаодикеи 1225 . |
| 1618 Milde N. von. Maria Pawlowna. Ein Gedenkbild... S. 3. Приведем его здесь в подстрочном переводе: Как говорит газета, смерть извлекла пронзительный диссонанс из лиры, вторгшись в праздник! Мария Павловна мертва! Она, коронованная по праву, похищена в утлый челн теней! Жившая в любви народа и блеске славы, царская дочь, княгиня, прародительница королей! Пусть прозвучит хвала нашего великого поэта, как знамя Веймара, развевающееся ей навстречу! 1619 Воспоминание о великой княгине Марии Павловне, великой герцогине Заксен-Веймар-Эйзенахской. СПб., 1860 (отд. отт. из «Журнала российского императорского Министерства внутренних дел»). 1621 Schorn A. von. Das nachklassische Weimar. Bd. 2. Unter der Regierungszeit von Karl Alexander und Sophie. Weimar, 1912. S. 158. 1622 Язвинская Е. К истории группового портрета семьи Павла I в Павловском дворце//Памятники культуры. Новые открытия 1981. М., 1983, с. 248. 1623 См, например, Weimar zur Goetheszeit. Bilder, Drucke und Handschriften aus der Sammlung Edwin Redslobs. Stuttgart, 1961. S. 41. 1625 Propper M. von. Goethes Anlauf, sich mit der russischen Sprache zu befassen//Goethe Jahrbuch. Bd. 97. Weimar, 1980. S. 235–236 1626 Он же. Goethe und Puschkin – Wahrheit und Legende//Goethe Neue Folge, das Jahrbuch der Goethe-Gesellschaft. Bd. 12. Weimar, 1950. S. 232. 1628 Goethes Werke. Bd. 49. Weimar, 1900. S. 238–239; Wahl H. Goethes Anstoß zur russischen Ikonenforschung//Goethe. Neue Folge des Jahrbuchs der Goethe Gesellschaft. Bd. 10. Weimar, 1948; Alekseev M. P. Zur Geschichte russisch-europäischer Literatur- Tradition. Aufsatze aus vier Jahrzehnten. Berlin, 1974. S. 128–129; Кобеко Д. Ф. О суздальском иконописании//ИОРЯС. 1896. 1629 Jagoditsch R. Goethe und seine russischen Zeitgenossen//Germano-slavica. 1931–32. Jg. 1. H. 1–2. S. 358; Handbuch der Ikonenkunst. München, 1966. S. 60. Впрочем, мы придерживаемся мнения (согласно высказанному Германом Гольтцем), что первым исследователем в данной области может считаться немец Й. А. Дёдерлайн, издавший обширный труд о православной иконе великомученика Феодора Стратилата; см. Döderlein J. A. Slavonisch-russisches Heiligtum mitten in Teutschland; Das ist: Der große Heilige und Märtyrer Pheodor Stratelat, oder Theodor Dux... Nürnberg, 1724; Lohse H. Die Ikone des Hl. Theodor Stratilat zu Kalbensteinberg. Eine philologisch- historische Untersuchung//Slavische Beiträge. Bd. 98. München, 1976. К тому же именно Дёдерлайн был членом Немецкой Леопольдовой академии естествоиспытателей, в которую затем входил и Гете. |
| Пересматривая рукописи, встречаешься с таким явлением: в ряде рукописей 167–171, 185) «Лествица» и авва Дорофей списываются в одну общую тетрадь. Случайно ли соединил именно этих двух авторов XIV и XV век и выделял их из большого числа писателей, переведенных с греческого? Есть ли тут сознательный выбор чтения? Надписи на рукописях говорят нам, по-видимому, о последнем. Вот рукопись 165 аввы Дорофея и 156 «Лествица», приписки писцов свидетельствуют, что писаны они разными лицами, но по заказу одного и того же читателя «священноинока Матфея». Вот эти характерные приписки (пусть обозреватель библиотеки не проходит без внимания эти несколько строк, часто затерянные где-нибудь в конце рукописи, в них мы вплотную подходим к живому историческому лицу – к переписчику и его переживаниям, к его мыслям, к его отношению к самому делу переписки и к содержанию книги – да о многом еще говорят нам эти несколько строк): «Помощь Святыя Троиця съписася книга сиа, ей же именование «Лествица», на имя священноиноку Матфею, рукою грубаго и худого страннаго последняго во иноцех, смиреннаго многими грехи Варлаама». На другой: «В обители царстей Святая Живоначальная Троица, в устроении преподобного игумена Сергея, на имя священноиноку Матфею списася сия книга в лето 6922 (1414 г.) Индикта 7 месяца февруаря в 8 день на память св. мученика Феодора Стратилата. Списасяжеся сия книга при настоятельства преп. игумена Никона рукою многогрешнаго инока Антоша. Ты же священноиноче Матфею, помяни мя грешнаго в святых ти молитвах. Спаси Христе писавшаго и имети хотящаго сию книгу». Нужно отдать должное, читатель XV века, выбирая себе чтение, проявлял большое понимание внутреннего смысла, выделяя и соединяя именно этих двух авторов. Трудно, быть может, найти две книги, так мало сходные по внешним признакам, по стилю, по писательским приемам, по характеру авторов, «Лествица» – это отточенные афоризмы, выкованные фразы, по отчетливости мысли дающие впечатление чего-то математического; невольно напрашивается сравнение с мыслями Паскаля – «Лествица» какая-то математика души. Авва Дорофей – скорее лирик, простым, доступным языком, бесхитростными рассказами намечающий и решающий по существу глубочайшие мысли и жизненные задачи. В беседах его такая безыскусственность, что не догадаешься, что говорил и писал человек большой учености. «От усердия к чтению (в молодых годах) я не замечал – говорит о себе авва Дорофей , – что я ел или что пил, или как спал...», «я омывался водой, изсыхая от безмернаго чтения...» «и во время сна книга была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вставал для того, чтобы продолжать чтение». Несмотря на это, трудно найти книгу столь некнижно подходящую к своим задачам. |
| В плане каждый придел представляет три части: среднюю в виде высокого четверика, алтарную в виде полукружия и западную четыреугольную продолговатой формы. Такой план приделов заимствован из присоединенной в то время Малороссии, в которой храмы малых размеров (однокупольные) строились именно в таком виде. Кокошников по своду уже нет; они перенесены под карниз, который тянется под крышей, и являются уже украшением стен, а не свода. Опираются они на другой карниз, охватывающий заодно и среднюю часть и боковые. «Троечастия» уже нет; каждая стена разделена пилястрами на две части с двумя кокошниками. По обычаю XVII в. кокошники помещены и в подножии шеи главы. Глава не дает света (без окон) и лишена арок; форма ее также относится к XVII в. – именно грушевидная. Все окна в приделах расширены и их первоначальная форма не сохранилась. Вероятно, окна первоначально были сделаны в том виде, в каком они имеются в палатке под колокольней. Двери в приделы прежде находились в наружной стене каждого из них. Ходов в приделы из трапезы, существующих теперь, не было. Эти ходы сделаны в одно время с закладкою прежних ходов (с кладбища) и обращением их в окна. Следы существовавших дверей сохранились до настоящего времени. В Феодоровском приделе доселе видны в стене крючья, на которых вращались двери. Придел преп. Сергия расписан орнаментами и небольшим количеством картин в 1893 г. До этого времени на своде его было изображение св. Духа, окруженного херувимами. Придел вмч. Феодора Стратилата с 1893 года обложен мрамором. По стенам этого придела помещены иконы в том числе мозаические. Иконостас в Сергиевском приделе поставлен по требованию внутреннего удобства и не отделяет собственно алтарной части от храма; так сделано это и в Феодоровском приделе. Оба иконостаса сравнительно недавнего происхождения. В Сергиевском приделе резной из дерева вызолоченный иконостас сооружен в 1893 году в русском стиле. Иконы в нем писаны по золотому чеканному фону. В иконостасе нашли себе место некоторые старинные иконы, до того времени хранившиеся в ризнице; они украшены серебряными вызолоченными ризами. |
| У Бориса и Глеба, как соборной церкви, щипцов более; их по 3 на каждом боковом фасе. В храмах византийских окна были тройчатые, а в Новгородских – щели. Широкими окнами Новгородцы боялись повредить крепости стен; к тому же щелеобразные окна лучше берегли тепло, что при нашем климате было очень важно, так как церкви не отапливались. Порталы встречаются редко – у Св. Софии, в церкви Климента. Кровли были отчасти коробовые, с XIV века со щипцом и поэтому многоскатные. . Византийский трибун был многогранный, а у нас всегда гладкий. Иногда трибуны украшались изразцами (напр. у Феодора Стратилата на Софийской стороне). Сперва купола у нас были византийские, а потом они вытягиваются луковицей. На маковицах кресты с XVI в. восьми и шестиконечные. Под крестом луна. Луне этой придают разные толкования, между прочим, как символ победы над магометанством, но это неосновательно, так как в XIV в. татарское иго еще не кончилось. Есть такой крест и на так называемых Сигтунских вратах Св. Софии Новгородской, который несомненно Византийского происхождения, а Византия была завоевана магометанами. Другое толкование видит в луне побежденного диавола, попранного крестом, в стилизованном виде – в форме полулуния. Наконец, третье наиболее вероятное толкование П. Л. Гусева (исследование его напечатано во 2-мъ выпуске Сборника Новг. Общ. Люб. Др.), что это процветший крест. Крест на маковице венчался иногда голубем (Новгородская София и др.). По мнению гр. Строганова, голубь быль только на северных храмах и указывал на архиерейскую кафедру; но это мнете не основательно, голубь на кресте выражает собой приосенение храма и молящихся в нем Святым Духом, а помещался он обыкновенно на соборах потому, что только при построении соборных храмов средства позволяли выполнять все детали христианской символистики; так, помимо соборных храмов, мы его видим на Успенской церкви во Пскове, а она была не соборная, а приходская. Во внутреннем расположении Новгородских храмов нет крупных особенностей – можно указать, что у них нет внешнего нарфикса (галереи с колоннадой), это объясняется непригодностью его в нашем климате. Новгородские иконостасы были гораздо выше, нежели в храмах Византийских, но до XV ст. высокого иконостаса не было и в России. |
| Кондак, глас 6: Светоявленный и Божественный в мире столп,/солнца светильник,/Предтеча, главу светоносную и Божественную свою показавый в концех,/освящает той верно покланяющихся и взывающих:/Христов премудрый Крестителю, спаси всех нас. Кондак, глас 6 Свет являющий в мире и божественный столп,/светильник Солнца духовного, Предтеча,/главу светоносную и божественную свою явив концам земли,/освящает с верою поклоняющихся ей и восклицающих:/“Христов Креститель премудрый, спаси всех нас!” 8 ИЮНЯ. ВЕЛИКОМУЧЕНИКА ФЕОДОРА СТРАТИЛАТА (319) Тропарь, глас 4: Воинствословием истинным, страстотерпче,/Небесного Царя воевода предобрый был еси, Феодоре:/оружиями бо веры ополчился еси мудренно,/и победил еси демонов полки,/и победоносный явился еси страдалец./Темже тя верою/присно ублажаем. Тропарь, глас 4 Воинской службой истинной/ты сделался полководцем прекрасным Царя Небесного, страстотерпец Феодор:/ибо оружием веры вооружился ты премудро,/и истребил демонов полки,/и явился победоносным страдальцем./Потому тебя с верою всегда прославляем. Кондак, глас 2: Мужеством души в веру оболкийся/и глагол Божий, аки копие, в руку взем, врага победил еси,/мучеников превелий Феодоре,/с ними Христу Богу моляся не престай о всех нас. Кондак, глас 2 Мужеством душевным верою вооружившись/и слово Божие, как копье, в руку взяв,/ты победил врага, Феодор, слава мучеников;/с ними не преставай молиться Христу Богу о всех нас. 9 ИЮНЯ. ПРЕПОДОБНОГО КИРИЛЛА, ИГУМЕНА БЕЛОЕЗЕРСКОГО (1427) Тропарь, глас 1: Яко крин, в пустыни давидски процвел еси, отче Кирилле,/злострастия терние искореняя,/и собрал еси в ней ученик множество,/страхом Божиим и учением твоим наставляемых,/ихже и до конца, яко чадолюбивый отец,/не оставил еси, посещая, да вси вопием:/слава Давшему ти крепость,/слава Венчавшему тя,/слава Действующему тобою всем исцеления. Тропарь, глас 1 Как лилия в пустыне, по писанию,/расцвел ты, отче Кирилл,/злых страстей терние искореняя,/и собрал ней множество учеников,/страхом Божиим и учением твоим наставляемых;/их и до конца, как чадолюбивый отец,/не оставил своим посещением,/дабы все мы возглашали:/“Слава Давшему тебе силу,/слава Увенчавшему тебя,/слава Совершающему через тебя всем исцеления. |
| Шестого февраля тысячи татар подтащили к стенам города странные, сложенные из бревен сооружения, каких владимирцы раньше не видывали. Татары подвозили на санях большие камни, глыбы замерзшей земли, хворост и бревна и сваливали все это грудами, возводили леса и складывали примёт, по которому собирались взобраться на крепостные стены. Они спешно окружили город сплошным тыном, чтобы перехватить убегавших горожан. Никаких надежд у владимирцев больше не оставалось. Татар было так много, что на одного горожанина приходилось по двадцати противников. Владимирцы в слезах прощались друг с другом: – Завтра, в день памяти святого Феодора Стратилата, снежная вьюга споет всем нам вечную память! Седьмого февраля на рассвете татары бросились со всех сторон на город. Княгиня Агафья и две ее снохи, ближние боярыни и старейшие попы и монахи укрылись в каменной соборной церкви. Там их ждал епископ, владыка Митрофан, высокий, худой, с черной бородой и воспаленными черными глазами. Рядом с ним на амвоне перед иконостасом, в погребальных черных ризах, стояло все духовенство. Они пели хором молитвы. Епископ низким сильным голосом призывал всех спокойно, мужественно, с верой встретить неизбежную мученическую кончину. – Вместо сопротивления врагу покоряйтесь воле Божьей и думайте о спасении душ наших. Я постригу вас великим постригом, и вы, облекшись в схиму, обретете лик ангельский, убиенные безбожными татарами, и возлетите прямо ко Господу нашему Вседержителю в обители райские… Воззри на нас, Господи, и простри невидимую руку твою! Прими в мире души рабов твоих! Бывшие в храме поочередно подходили к владыке Митрофану. Он отрезал у каждого прядь волос, в знак пострига, и чертил священным маслом крест на лбу. Посвящаемые в схиму надевали себе на голову черные куколи и брали друг друга крепко за руки. Все стояли тесными рядами и пели священные псалмы. А снаружи доносились грубые голоса разъяренных татар и дикие пронзительные вопли убиваемых женщин. Уже слышались тяжелые удары бревен в церковные двери, треск ломаемых досок, как вдруг княгиня Агафья хватилась, что приемной дочери Прокуды нигде не видно. Прокуду стали звать, нянюшки подымались наверх, на хоры и колокольню, но нигде Прокуды не нашли. |
| T. 3. Pars 2. P. 246-326), содержащиеся в cod. Paris. gr. 450. В сочинении приводятся 5 вопросов христиан язычникам и краткие ответы на них некоего языческого философа, затем подробно опровергаемые христианами. Согласно Х. Мартену, языческим философом мог быть Прокл, а само сочинение вряд ли написано ранее последней четв. V в. 8. «Вопросы эллинов (язычников) христианам» (Ερωτσεις λληνικα πρς τος Χριστιανος, Quaestiones Graecorum (Gentilium) ad Christianos; CPG, N 1088; PG. 6. Col. 1464-1489; Otto. 1881. T. 3. Pars 2. P. 326-366), также содержащиеся в Paris. gr. 450. Сочинение представляет собой 15 вопросов язычников христианам о бестелесном, о Боге, о творении мира и о воскресении мертвых и развернутые ответы на них. Имеется слав. перевод иером. Епифания (Славинецкого) (по парижскому изд. 1636): «Анфологион, си есть Цветословие: страдальчества и мучения великомученицы Екатерины и святого великомученика Феодора Стратилата, и житие святого и преподобного Алексиа человека Божиа...». М., 1660. С. 42-81 (подробнее см.: Соболевский А. И. Переводная лит-ра Моск. Руси XIV-XVII вв. СПб., 1903. С. 199). Последние 2 произведения появляются в корпусе псевдо-иустиновских сочинений сравнительно поздно, в XIII-XIV вв. (Argentor. gr. 9 и Paris. gr. 450). Вопрос о принадлежности последних 3 сочинений, а также «Ответов православным на некоторые необходимые (важные) вопросы» одному или разным авторам остается открытым. Маран, Отто, Гарнак, Фетисов считали все 4 произведения принадлежащими одному лицу на основании параллелей между этими сочинениями (подробнее см.: Фетисов. 1915. С. 428-432). По мнению Гарнака, им был Диодор Тарсийский. Однако после открытия авторства «Ответов православным на некоторые необходимые (важные) вопросы» составителем всех сочинений следовало бы признать Феодорита Кирского. Эта гипотеза высказывалась и раньше, а в 1989 г. была выдвинута Мартеном ( Martin. 1989), к-рый впосл. отказался от нее, поскольку язык и идеи отличны от сочинений как Диодора, так и Феодорита ( Idem. |
| Городноезерская в Шероховичах, Новг. г., II, 944. Городолюбльский-Спасо-Преобр., Твер. г., II, 773. Гороховатская-Боров., Харьк. г., I, 85. Гороховецкий – Знам.-Городецкий-Красногривский, II, 812. Гороховецкий-Никол.-Троиц., II, 1006. на Горе Борисоглебский-Переяславский, II, 672. на Горе Феодора-Стратилата-Переяславский, II, 1334. Гостинопольский-Никол., С.-Петер. г., II, 980. на Государевом Старом Дворе-Знамен.-Московский, II, 813. Грановский – Преображен., Подоль. г., II, 1089. Гремячая, С.-Петер. г., II, 761. Гремячев-Успен.-Лихвинский, II, 774. на Гремячей горе Козмодемьян.-Псковский, I, 253. Греческий-Екатеринин.-Киев., I, 189. Греческий-Николаев.-Москов., II, 981. Григориев-Лопотов, Волог. г., II, 909. Грозовский-Иоанно-Богосл., Минс. г., I, 217. Грозовский-Николаев., Мин. г., I, 318. Гуляницкий-Корсун., Киев. г., II, 885. Гурьева-Успен., Новг. г., II, 1358. Густынский-Троиц.-Прилуцкий, I, 167. Д Давидова-Вознес., Моск. г., II, 775. Далматов-Успен., II, 776. Даниловская-Троиц.-Колесникова, Ярослав. г., II, 1229. Данилов-Московский, II, 777. Данилов-Переяславский, II, 1264. Данилов-Шужгор., Новг. г., II, 778. Данковский-Покров., II, 1063. Демьянова-Троиц., Арх. г., II, 1288. Демян.-Усть.-Узский, Пск. г., II, 779. Деревяниц.-Воскрес., Новг. г., I, 134. Дерманский-Троиц., Волын. г., I, 168. Дерновская-Спасс., Нижег. г., II, 780. Десятинский-Богород.-Рожд.-Новгородский, II, 781. Дивногор.-Троиц., Яросл. г., II, 1227. Дивногорский-Успен., Ворон. г., I, 169. Дидский-Павлов-Обнорский, Волог. г., II, 1033. Димитр.-Вологодский, II, 874. Димитр.-Кашинский, II, 783. Димитр.-Льговский, II, 913. Димитр.-Ряжский, II, 782. Димитр.-Серебряниц., Пск. г., II, 1146. Димитр.-Спасо-Прилуцкий-Вологодский, II, 1174. Димитр. – Спасо – Яковлев. – Ростовский, I, 465. Димитр.-Троиц., Симб. г., II, 1251. Димитр.-Югская, Яросл. г., II, 1361. Дисненский-Воскрес., I, 135. Дионисиев-Глушицк.-Сосновец., Волог. г., II, 767. Дмитровский-Борисоглебский, Моск. г., II, 671. Дмитровский-Кашинский, II, 783. |
| Некий юноша, родственник Феодора, узнав о его добродетельном житии, отправился из Едесы в Савину лавру с намерением постричься там в монашество. Святой отнесся к этому неодобрительно; но поддавшись убеждениям его, настоятеля и братии, он принял юношу, постриг, рукою священника облачил его в рясу и наименовал Михаилом. Молодой монах оказался на высоте своего призвания (§ 19). Он мастерски вил руками веревки (τν σειρν), называвшиеся по местному наречию μαλκια и κανσκια. Отправившись однажды в Святый Град и встретившись с лаврским странноприимцем (ξενοδοχε ξενοδοχε), он продал свое рукоделие и выручку принес Феодору, который передал деньги настоятелю, а кое что из них уделил нуждающимся (§ 20). Приступая к рассказу об арабских делах, агиограф начинает издалека. Сарацины овладели всеми странами Финикии и Палестины и царь Персов ( τν Περσν βασιλες) получил власть над ними. Началось это со времен Ираклиева внука Константа; Ромейское царство находилось в печальном состоянии. Увлеченный в монофелитскую ересь, Констант умертвил своего брата Феодосия, бесчестно привел святейшего Мартина, папу Римского, в Константинополь и сослал в Херсон, а исповеднику Максиму отрезал язык и правую руку, и подверг многих православных ссылке и заточению. Господь отступился от нас, и Финикия с Палестиной была предана в руки беззаконных. Персы, побежденные Ираклием, по смерти царя их Хозроя, были разбиты, и потому упомянутые страны и город Иерусалим со всеми его церквами наслаждались миром. Беззакония Константа вызвали гнев Божий: явился Магомет (Μωμεδ) и Персы с Арабами в несчетном количестве отправились в поход на Дамаск. Против них выступили стратиги Востока Ваан и Василиск, но были разбиты и 40,000 христиан погибло. Сарацины, разграбив Дамаск и овладев Финикией и Палестиной, заняли самый Иерусалим (§ 21). – Свидетельство это стоит в известной зависимости от греческих источников. По Феофану (I, 337), Арабов было несметное множество; стратилат Ваан просил помощи у царского (βασιλικς) сакеллария, и последний прибыл к нему; в битве войска под командою сакеллария были разбиты, и у обоих стратигов погибло 40,000 войска; сарацины заняли Дамаск и страны Финикии и затем двинулись в Египет. |
|
|
