| По доверенности Лярского Бахчеев купил для него и на его деньги дома и крепостные акты совершил на свое имя в 1846 г. После него жена его распоряжалась домами, признавая права Лярского, но наконец стала распоряжаться домами, как своей собственностью. В 1871 г. наследник Лярского предъявил к ней иск о возвращении капитала, употребленного на покупку домов. Суд признал давность пропущенной, считая, что нарушение права, вызывающее иск, последовало при покупке домов в 1846 г. Это было бы справедливо, когда бы покупка домов Бахчеевым на свое имя выставлялась злоупотреблением и нарушением доверенности. Но как по делу обнаружилось, что покупка домов Бахчеевым последовала именно по соглашению с Лярским, хотя и в интересе последнего, то Сенат полагал началом нарушения отказ вдовы Бахчеева от обязательного отношения к Лярскому, и потому признал давность не пропущенной (Касс. реш. 1875 г., N 822; ср. 1877 г., N 304). В 1842 г., по распоряжению правительства, отобрана была земля для государственной потребности, и владельца предполагалось удовлетворить другой землей. Но это предположение не исполнилось, и владельцы согласились вместо того получить за землю деньги, о чем не переставали ходатайствовать. Однако деньги не были им выданы до 1878 г., причем они просили о выдаче вместе с тем и процентов на всю сумму со времени отобрания земли. Это требование отвергалось со стороны казенной, за давностью, так как о выдаче процентов владельцы стали просить лишь за последние 10 лет до 1875 г.; посему будто бы владельцы имеют право на получение процентов лишь с 1875 г. Возражение это неосновательно. Проценты в этом случае составляют нераздельную принадлежность капитала, стало быть, поколику не утрачено право на иск о капитале, не утрачено оно и на иск о процентах: выдача процентов без признания права на известную сумму капитала немыслима. Это проценты за удержание капитала. Иное дело, когда бы то были проценты пользования по договору. Тогда проценты за известный период времени могли бы, в силу договорного отношения, составлять предмет отдельного требования за каждый отдельный период пользования, которое погашалось бы отдельной давностью. |
| Исполнение должно последовать в надлежащее время, какое определено договором или из него явствует. В договоре может быть положено определенное время, в пределах коего ожидается исполнение (напр., в течение трех недель, от Пасхи до Вознесения и т.п.); в таком случае повинная сторона исполняет в какой угодно день этого периода, а другая сторона может своим требованием поставить ее в умедление лишь в последний день этого периода. Или может быть назначен один срочный день, в который ожидается исполнение. Предполагается, что срок этот есть льгота должнику, обеспечивает должника в том, что ранее от него не потребуют исполнения; стало быть (если из договора нельзя заключить, что исполнение просрочено в интересе обеих сторон), должнику вольно совершить исполнение и ранее срока. Таково предположение римского права; с ним согласуется и французский закон (1187 г.); но прусский закон держится противного взгляда и не дозволяет должнику исполнять раньше срока без согласия другой стороны. Когда время исполнения означено неопределительно (напр., при первой возможности, при удобном случае, в надлежащее время и т.п.), то, в случае спора, суд решит, когда наступала обязанность исполнения. Во всяком случае, время исполнения предполагается удобное, сообразное со свойством и родом действия, с природой и обычаем. В договоре может быть вовсе не определен срок, с которого возникает право требовать исполнения. В таком случае от стороны, имеющей право, зависит требовать исполнения, когда ей угодно. Русский закон постановляет, что договоры должны быть исполняемы по точному разуму их, не уважая побочных обстоятельств и не взирая ни на каких особ (1536). Условия исполнения определяются волей сторон, насколько они не противны законам (1530). Способ исполнения договора зависит от свойства тех действий, которые по сущности договорного отношения составляют его принадлежность: сообразно тому не одинакова и ответственность обязавшейся стороны. Так, в Касс. реш. 1873 г. N 235 справедливо указано различие исполнения в разных видах личного найма, именно в найме врача и в найме ходатая поверенного. В последнем договоре доверитель уступает поверенному волю свою в ходатайстве по делу и в совершении по оному, согласно с усмотрением поверенного, побочных действий: деятельность поверенного зависит вполне от его воли, в пределах полномочия. Напротив того, деятельность врача по исполнению договорных обязанностей непременно должна быть вызываема волею другого лица, с ним договорившегося, которое не лишено права обращаться и к пособию других врачей. Из сего выведено, что в первом случае поверенный имеет право на вознаграждение, поскольку производил действительное ходатайство по делу, а в последнем случае врач имеет право на условленное вознаграждение за все время, хотя бы его и не приглашали для совета; если же приглашались другие врачи, то это не может еще служить признаком прекращения договорных отношений с нанятым на срок доктором. |
| В нашем законе сказано, что все способы приобретения прав тогда только признаются действительными, когда утверждаются на непринужденном произволе и согласии (ст. 700). Свобода соглашения в договоре нарушается принуждением и подлогом (ст. 701 Зак. Гражд.): здесь отрицательным деятелем служит тоже заблуждение, только не случайное, но вызванное произвольным, обманным действием другой стороны. Обман, подлог, мошенничество – уголовные преступления (Улож. Наказ. ст. 1665–1680, 1690–1693); очевидно, что преступление ни в каком случае не может служить в пользу виновного в совершении его лица, что соглашение, на подлоге или обмане основанное, не может иметь законной силы, и что за последствия обмана или подлога отвечает и по имуществу виновный. Наши законы о договорах вовсе не содержат в себе общих постановлений о действии ошибки и заблуждения. Только о духовных завещаниях сказано, что недействительны распоряжения, учиненные с очевидной ошибкой в лице или в имуществе (1026 ст.) 7 . Впрочем, как по самому существу дела невозможно отрицать значение важной ошибки в договорных отношениях, то наша судебная практика принимает его в соображение, как видно из примеров. Когда обе стороны несогласны в разумении тех или других условий договора, суду предстоит определить нормальное их значение по буквальному и внутреннему смыслу договора. Одна из сторон не вправе ссылаться на ошибочное разумение своей обязанности, определенной договором, и на этом основании оправдывать нарушение его или неисполнение обязанности; не вправе она ссылаться в оправдание свое и на неясность словесного смысла договора. Так выразился и Касс. Деп. Сената в реш. 1876 г., N 394. В данном случае запродажной записью постановлено было совершить купчую крепость к 23 сентября, а проект купчей подписан 23-го числа. Палата освободила неисправную сторону от неустойки на том основании, что она могла ошибиться в отношении срока. Если же обе стороны имели одинаковое сознание о смысле условия, то хотя бы оно и оказалось впоследствии ошибочным, оно должно быть признано для них обязательным, так как в нем выражаются воля и намерение обеих сторон. |
| пол.). Кроме таких случаев нет повода к признанию соглашения необязательным потому только, что оно выражено не посредством особого акта или надписи на договоре, а вообще договоры для действительности их не требуют особой формы, разве когда-то предписано законом или стороны постановили в самом договоре, что он, дабы служить доказательством, должен быть писан в известной форме (Пол. о нотар. ч., 66; Врем. нот. пр. 1867 г., ст. 21; Уст. Гр. Суд. 457, 458 ; Зак. Суд. Гражд. ст. 3, соответств. ст. 571 в изд. 1892 г.) (Касс. реш. 1871 г., N 794). Нет основания признать, что такие только документы могут служить доказательством каких-либо обязательных отношений, которые могут быть причислены к одному из родов, перечисленных в 1533–1535 ст. (изд. 1857 г.). И неформальные сделки могут иметь значение, когда закон не установил для сего случая ту или другую форму под страхом ничтожности. На сем основании суд неправильно отринул как доказательство долга частное письмо брата к сестре о принятии на сохранение банковых билетов (Касс. реш. 1877 г., N 281). Словесные сделки и отношение их к письменным. Хотя форма тех соглашений, кои закон причисляет к договорам формальным или домашним, установлена письменная, но ни одним законом не воспрещено входить в соглашения словесные, и если в подтверждение существования и содержания словесных соглашений будут представлены письменные доказательства, не оспоренные сторонами, то ответчик, сознающий как действительность принятых на себя обязательств, так и то, что они им не исполнены, не может отказываться от исполнения правильных требований истца (Касс. реш. 1873 г., N 845). Где закон не требует непременно письменной формы, там для твердости договора достаточно согласия сторон, выраженного не только письменно, но и словесно, а равно каким-нибудь положительным или отрицательным действием. Так, признано, что участник во владении дома, получая в течение семи лет свою долю платежа за наем помещения в доме, тем самым выразил свое согласие на условие найма (Касс. реш. 1875 г., N 352). В реш. 1868 г. N 708 Касс. Сенат рассуждает, что словесный договор действителен, когда обе стороны согласны в существовании его и в содержании условий; но когда возникает спор о действительности словесного договора и о смысле его условий, а закон по роду договора указывает порядок его составления, тогда суд не вправе придавать договору законную силу и значение. Решение темное и неточное, ибо нельзя основывать действительность договора на суде на том только обстоятельстве, есть ли спор или нет спора о той самой действительности. |
| Сущность неустойки и отельные виды. При исполнении условия о неустойке может иметь практическую важность вопрос о том, в каком именно смысле условие поставлено: в смысле ли вознаграждения за убыток от неисправного исполнения или в смысле пени за уклонение от исполнения. В последнем случае предполагается понятие о вине со стороны исполняющей, в первом – понятие о вине несущественно. Итак, если по содержанию договора можно истолковать условие о неустойке в том или ином смысле исключительно, от этого будет зависеть применение в данном случае правила о неустойке. В примере можно указать на дело Войцеховича (Сен. 2 отд. 3 Деп. реш. 28 апреля 1875 г.). Войцехович запродал Ремболовичу землю за 1000 руб., обязавшись совершить купчую по получении полной уплаты. Имение было нераздельное у него с братьями, но препятствия в разделе, уже утвержденном опекой, он не предполагал. В договоре сказано, что он должен быть соблюдаем ненарушимо, под опасением штрафа в 1500 руб. Покупная сумма вся была уплачена, но купчая не совершена не по вине Войцеховича, а затем, что палата не утвердила раздельного акта. В этих обстоятельствах Войцехович предлагал покупщику принять обратно покупные деньги, но тот, не соглашаясь, потребовал неустойки. В этом случае условие о неустойке, по-видимому, соединено с нарушением условия по вине стороны, и имеет значение штрафа. Реш. Касс. 1875 г., N 483 не находит ничего противозаконного в условии о неустойке за уничтожение доверенности прежде окончания дела, и признает, что неустойка может быть постановляема за нарушение обязательства, независимо от того, соединена ли прямо или нет вещественная выгода с тем действием, с коим связана по договору неустойка. В решении 1868 г., N 789 Касс. Деп. Сената признал, что по договору о ссуде залоговых документов, условие о возврате 74 тыс. руб., в случае неосвобождения залогов в течение льготного месяца, в сущности означало не неустойку, а вознаграждение за ценность потерянных залогов, следовательно, когда залоги впоследствии освобождены, то эта сумма и не подлежит взысканию. |
| Подобные правила для должников неторгового звания см. в Зак. Суд. Гражд., ст. 521–528). В правилах об описи и продаже имуществ за взыскания есть постановления, исключающие из описи необходимую одежду зимнюю и летнюю для владельца, семейства его и прислуги и, буде он остается в имении, необходимое на месяц количество припасов и фуража (Пол. Взыск. Гражд., ст. 120, прим.); рукописи и книги, составляющие литературную собственность должника (Пол. Взыск. Гражд. 354, Уст. Гр. Суд. 1040, 1041 ). При взыскании с крестьян и инородцев положено назначать к продаже, по возможности, такую часть движимости, чтобы не расстроилось хозяйство и не останавливались земледельческие и промышленные занятия; освобождаются от продажи предметы, необходимые для уплаты податей и содержания (Зак. Суд. Гражд., ст. 811; Уст. Благ. Казен. Сел. ст. 389–391, 399; Общ. Пол. Крест., ст. 24, прим. 3, прил. по Прод. 1890 г.). Эти статьи не отменены и по издании судебных уставов. В разъяснение см. указ в Собр. Узак. 1878 г. N 62. В 1893 г. и для губерний Царства Польского изданы льготные правила о порядке продажи крестьянского имущества на удовлетворение частных взысканий. По силе 973 и 974 ст. Уст. Гр. Суд., некоторые предметы насущной необходимости и личного значения 12 не подвергаются у должника аресту ни в каком случае, а иные, составляющие необходимый хозяйственный или рабочий инвентарь, подлежат аресту лишь за неимением другого имущества. Сверх того, особыми постановлениями исключаются из ареста предметы обмундирования и вооружения у служилых казаков (Полн. Собр. Зак. 1876 г., N 55581). По закону Прибалтийских губерний (3518), когда при продаже имущества по взысканию добросовестный должник может впасть в несостоятельность, кредитор должен довольствоваться, в виде исключения, принятием вместо денег другой вещи или переводом на него принадлежащих должнику требований. В римском праве было учреждение, в силу коего несчастный должник мог уступить все свое имущество займодавцам, с целью избежать тяжких последствий несостоятельности, в полное их удовлетворение. |
| Совокупный вексель хотя и утратил силу вексельного права, не теряет свойства солидарной ответственности (Касс. реш. 1874 г., N 767). По разуму 566 и 634 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (соответств. ст. 55 и 92 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.), бланковая надпись одного из многих совместных надписателей векселя обязывает его к платежу всей суммы, как бы выданный от него особый вексель (Касс. реш. 1876 г., N 492). При совокупном в договоре участии с одной стороны нескольких лиц, каждому из них не воспрещается начинать иск о нарушении договора без уполномочия от соучастников; но кто не принимал участия в иске, тот не может воспользоваться и решением (Касс. реш. 1870 г., N 166). Дело шло о возвращении озера, бывшего в нераздельном содержании нескольких лиц-товарищей. Суд, рассматривая апелляцию одного из них и усматривая нераздельность интересов всех товарищей, отменил решение низшей инстанции не только в отношении к апеллятору, но и ко всем товарищам. Суд, по рассуждению Сената, вправе был признать, что отмена решения в отношении одного товарища не имела бы никаких для него последствий и что, оставаясь в силе по отношению к другим соучастникам общего права, решение продолжало бы стеснять его право: (Касс. реш. 1875 г., N 306). По делу товарищества Колоднянского сахарного завода Сенат признал, что нарушение членами правления компании общей их обязанности неправильным распоряжением или упущением должно влечь, по смыслу 2181 ст. Зак. Гражд., и общую солидарную их ответственность (Касс. реш. 1886 г., N 24). Когда главных виновников преступления нет в виду, то убытки от преступления разлагаются непосредственно на второстепенных участников (Касс. реш. 1873 г., N 1086). Правило 648 ст. о распределении ответственности за убыток от проступка распространено Сенатом (Касс. реш. 1875 г., N 647) на исполнение гражданского решения о взыскании с крестьянского общества за потраву скотом. Позволительно усомниться в верности этого распространения: проступок предполагает непременно личную ответственность за личное действие, что несовместимо с понятием об обществе, которое не является на суд и не подлежит вменению проступка. |
| Поручительство прекращается исполнением, т.е. платежом сполна всех денег займодавцу за должника; т.е. прекращается обязательное отношение поручителя к займодавцу. Но вместе с тем возникает для поручителя право обратного иска на должника. Все, что поручитель заплатил займодавцу, он имеет право взыскивать с должника, и, когда этот последний в несостоятельности, становится в ряды его кредиторов и участвует в конкурсной массе. Ответственность должника пред поручителем за все то, что поручитель заплатил за него, следует из самой сущности договора о поручительстве. Очевидно, когда я в чужом интересе, по соглашению с заинтересованным лицом, издержал свои деньги, то, буде не было с моей стороны дара, тот, за кого я издержал, обязан удовлетворить меня. Итак, когда бы в законе нашем не было вовсе подобного правила о поручителе, – во всяком случае по существу отношения было бы невозможно отрицать законность обратного взыскания с должника в пользу поручителя. Между тем наша редакция 1561 ст., содержа в себе не общее правило, а частный случай, вводит иных в недоумение, совершенно неосновательное. Общего правила об обратном взыскании с должника у нас нет вовсе, а в 1561 ст. сказано, что поручитель, заплатя долг, участвует в конкурсной массе должника и удовлетворяется по соразмерности с прочими. Правило это редакция свода законов извлекла из банкротского устава, где оно стоит в связи с прочими статьями о банкротах, и в своде законов оно поставлено на место, вовсе не соответствующее первоначальному его назначению, т.е. в ряду статей о поручительстве, но редакция не озаботилась привести его в соответствие с общим расположением всех статей этой главы. Отсюда возникает недоразумение, объясняемое разве формализмом нашей практики. Спрашивается: а если должник не под конкурсом, то может ли быть с него взыскание в пользу поручителя? В одном решении Общ. Собр. Сен. (Сб. Сен. реш. I, N 542) сказано, что 1561 ст. относится исключительно к поручительству на срок; а в простом поручительстве не может де быть участия поручителя в конкурсе, так как и с поручителя взыскание может быть произведено лишь за ликвидацией дел самого должника, т.е. по окончании конкурса, разве бы поручитель уплатил кредитору добровольно. В сем рассуждении не обращено внимания на то, что конкурсное удовлетворение поручителя из имения должника, при его несостоятельности, есть обстоятельство не существенное. Конкурс может быть и не быть. Существенно то, что должник ответствен пред поручителем, и эта ответственность не изменяется в существе нисколько от того, состоятелен или несостоятелен окажется должник в минуту взыскания. |
| Законные формы, очевидно, не исчерпывают всего содержания договорных отношений в сфере экономической: она расширяется по мере усложнения экономических отношений – возникают новые потребности и, для удовлетворения их, новые виды сделок. Всякие условия, законам не противные, допускаются (1530 ст.). Бывают договоры, не соответствующие своему названию или той форме, в которой заключены. И это обстоятельство само по себе не нарушает их действительности, лишь бы только действительное содержание их не было противно закону. Всякий договор может быть признан действительным, если он не запрещен законом. Посему для действительности договора вовсе не нужно, чтобы он мог быть подведен под одну из категорий актов, прямо установленных законом, а требуется только, чтобы он не представлял ничего противозаконного (Касс. реш. 1875 г., N 810). Если в самом условии сделка, подлежавшая обсуждению суда, отнесена к известному законному разряду обязательств, суд вправе установить иную квалификацию договора в таком только случае, если название не соответствует законным признакам, с ним соединенным (Касс. реш. 1874 г., N 20). Специальная форма актов. В Касс. реш. 1887 г., N 137 изъяснено, что соглашения сторон относительно уничтожения договора и воли лица, отступающегося от права, выраженного в договоре, могут по силе 1545 и 1547 ст. Зак. Гражд. быть облечены в форму акта нотариального или домашнего; но в сих законах нет точного указания на то, чтобы, кроме приведенного способа выражения, воля сторон не могла выразиться таким действием, из коего несомненно усматривается намерение или согласие лица, совершившего это действие, отказаться от права, принадлежащего ему по договору. В некоторых случаях выражение воли может иметь значение только при употреблении указанного в законе способа под страхом недействительности сделки; но это ограничение относится только до передачи или ограничения права на недвижимую собственность (828 Зак. Гражд., соответств. ст. 87 прил. I к ст. 708, изд. 1887 г.; 66 Нотар. |
| В первых акт служит результатом, формой предшествовавшего договора; в последних эта форма поглощает в себе договор и с ним сливается вполне, безразлично. К этому порядку относятся два главных разряда долговых бумаг. 1 . Долговые бумаги безыменные 2 . « » именные Безыменные, или бумаги на предъявителя Отличительное качество их состоит в том, что в долговых бумагах этого рода лицо должника известно и неизменно, а лицо кредитора неизвестно, необозначено, так что должник обязывается платить всякому, кто предъявит бумагу, всякому предъявителю (porteur, Inhaber, holder). Здесь личность кредитора не означается с намерением, именно для того, чтобы присвоить обязательству особенную верность и легкость в обращении. Кто бы ни был кредитор – все равно, и потому этого рода форма применяется только к таким отношениям, в коих личность кредитора не имеет значения. Понятно, что при этом не может быть и речи о формальностях и о доказательствах передачи. Право быть кредитором зависит здесь исключительно от владения бумагой; у кого она в руках, тот и кредитор. Таким образом, бумага служит здесь и символом требования, ибо выражает его в себе непосредственно, – и органом требования, ибо обеспечивает его осуществление: и для всего этого нужно только владеть бумагой, иметь ее в руках у себя, как свою вещь. Виды этих актов весьма разнообразны. Сюда относятся: 1 . Государственные облигации безыменные, писанные на предъявителя, а также и купоны таких бумаг. Ценность их обеспечивается государственным кредитом. Они происходят обыкновенно из государственного займа, и государство является в них должником. 2 . Облигации и закладные письма, выдаваемые обществами поземельного кредита, где таковые существуют. Такие общества начались с 1769 г. в Пруссии, но существуют теперь и во многих других местах. Общество состоит из землевладельцев целого округа. Каждый из этих землевладельцев может требовать, чтобы его имущество, по известным началам и правилам, принятым при установлении общества, было оценено, и на известную долю этой оценки на 1/2 или 2/3, напр., общество открывает ему у себя кредит. |
|
|
