| В Российской государственной библиотеке искусств открылась выставка церковной фотографии середины XX века 31 октября, 2013. Новостная служба Помимо фотографий в экспозиции представлены подлинные вещи из фондов музея при храме святителя Митрофана Воронежского. Среди них епитрахиль и поручи Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, переписанный от руки Новый Завет и другие реликвии. Центральный музей Великой Отечественной войны также принял участие в создании выставки. 31 октября. ПРАВМИР. В Российской государственной библиотеке искусств открылась выставка «Молитва во мраке. Фотосвидетельства иподиакона Сергия Лисевицкого». На ней впервые представлена коллекция фотографий старейшего читателя РГБИ С.Н. Лисевицкого. Тема экспозиции — жизнь Русской Православной Церкви и виды Москвы 1940–70-х годов, сообщает сайт Издательского совета Русской Церкви. Фото: сайт Издательского совета Презентация прошла 28 октября. Помимо фотографий в экспозиции представлены подлинные вещи из фондов музея при храме святителя Митрофана Воронежского. Среди них епитрахиль и поручи Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, переписанный от руки Новый Завет и другие реликвии. Центральный музей Великой Отечественной войны также принял участие в создании выставки. Сергей Николаевич Лисевицкий (1915-1994) был иподиаконом известного архиерея Русской Православной Церкви митрополита Трифона (Туркестанова). После смерти владыки Трифона он служил иподиаконом при Патриархах Московских и всея Руси Сергии, Алексии I и Пимене. Одновременно он работал в Литфонде, читал лекции от общества «Знание», много путешествовал и никогда не расставался с фотокамерой. Участник и свидетель исторических церковных событий, С. Лисевицкий оставил обширную коллекцию необычных снимков. На них запечатлены как богослужения, церковные торжества, встречи с представителями Поместных Православных Церквей и христианских исповеданий, так и портреты Патриархов и многих выдающихся деятелей Русской Православной Церкви, в том числе митрополитов Николая (Ярушевича) и Питирима (Нечаева). |
| Содержание Из духовного наследия Перед вратами вечности Литература о митрополите Трифоне (Туркестанове) От издателей Раздел первый. Проповеди, расположенные в порядке их произнесения …1891… При погребении оптинского старца иеросхимонаха Амвросия …1894… Поучение в день престольного праздника в тюремном храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» в Сергиевом Посаде В 9-й день по кончине настоятеля Оптиной пустыни схиархимандрита Исаакия …1898… Об иноческих скорбях Об иноческом пути …1900-е… В Ксениинском приюте …1901… При наречении во епископа Дмитровского Ответ на приветствие братии Афонской Пантелеймоновой часовни в Москве по случаю недавнего возведения преосвященного Трифона в епископский сан Прощание с Московской духовной семинарией …1902… Перед присягой дворян по случаю дворянских выборов Освящение храма во имя преподобного Симеона Столпника при больнице-приюте для монашествующих в Даниловом монастыре …1903… О святом храме Речь при освящении здания для школы и библиотеки-читальни при Николаевской, в Толмачах, церкви Средство приобрести смирение О христианском воспитании детей Беседа, сказанная на пасхальном вечере При возведении в сан игумена наместника Богоявленского монастыря отца Ионы В Александре-Мариинском институте имени кавалерственной дамы Чертовой в день акта На торжествах в Иверской Выксунской обители 7–9 июля 1903 года Любите храм Божий (в праздник Казанской иконы Божией Матери) О памяти смертной (наставление новопостриженным сестрам обители) В день годовщины Братства святителя Петра, митрополита Московского, произнесенная на общем собрании Братства После молебна о даровании победы русскому воинству Приветствие почетного члена Военного Сергиево-Пантелеимоновского братства преосвященного Трифона, епископа Дмитровского, командующему Маньчжурской армией генерал-адъютанту А. Н. Куропаткину На освящении храма во имя святого Феодосия Черниговского в Богоявленском монастыре Утешение веры обуреваемым своеволием неверия Перед присягой московского дворянства по случаю сессии Дворянского губернского собрания На открытие Государственной думы Памяти иеромонаха Варнавы († 17 февраля 1906 года) …1907… Священной памяти великого князя Сергия Александровича Слово в приюте для слепых ремесленников имени А. |
| «Ректор Трифон, – вспоминал один из тогдашних преподавателей, а после революции москвовед, Николай Петрович Розанов, – однажды, помнится, чуть ли не чрез инспектора прислал нам «выговор» за то, что мы не были за молебном в какой-то царский день, в чем он усмотрел проявление антимонархического настроения преподавателей. Это властное выступление, однако, поставило самого Трифона в неловкое по отношению ко всей корпорации преподавателей положение, и он уже более не появлялся среди нас в сборной комнате, проходя на свои уроки мимо нее и как бы не желая поддерживать с нами никакого общения. Поэтому-то и на прощальном его служении в семинарской церкви, пред посвящением его в архиереи, огромное большинство преподавателей отсутствовало в церкви, так и не простившись со своим начальником» 131 . Η. П. Розанов с возмущением пишет, что ректор в предостережение показывал ему письмо дамы, недовольной «материалистическим направлением его (Розанова) публичной лекции», но не похоже на то, чтобы он подвергся после этого каким-либо мерам наказания 132 . С другой стороны, и Η. П. Розанов не может отрицать заботливости архимандрита Трифона по отношению к семинаристам, стремления повысить их проповеднический уровень, культуру речи: «Любитель ораторского искусства, он подал мысль о необходимости обучать таковому и семинаристов. После него идея эта нашла осуществление: при Анастасии 133 был приглашен для обучения декламации старших воспитанников артист Малого театра А. И. Южин, но он ограничился только данными им двумя уроками и поставил вместо себя молодого артиста того же театра Ухова, который в течение двух лет и обучал» 134 . Протоиерей Валентин Амфитеатров 1 июля 1901 года, в день святых бессребреников Космы и Дамиана, служил в Архангельском соборе и сказал молящимся: «В этот час совершается хиротония князя Туркестанова, сына моей духовной дочери, княгини Варвары Александровны, возблагодарим Господа, что к нам с неба явилась еще одна светлая звездочка, которая будет светить не только нам, но и всему миру» 135 . Хиротония происходила совсем рядом, в Кремлевском Успенском соборе. Митрополит Московский Владимир в слове после хиротонии говорил о смутном времени, переживаемом Церковью , о плевелах на ниве Христовой, об усилиях, употребляемых диаволом. «Много труда, самоотвержения и умственного напряжения, – говорил он, – нужно поэтому тому, кто правит словом истины; ему поистине нужно иметь тот ум Христов, которым обладали апостолы, пред словом которых преклонялись мудрость философов и легкомыслие толпы». Благословив богомольцев, наполнявших собор, новопоставленный архиерей под колокольный звон отбыл из Кремля в Богоявленский монастырь, назначенный ему для местопребывания на последующие 13 лет, как епископу Дмитровскому. Там сподобил его Господь пробыть вплоть до пахнувшего всемирной грозой 1914 года, открывшего нескончаемую вереницу войн и смут «настоящего двадцатого века». |
| В 1893 году в МДА приезжал и был в ней торжественно принят святой праведный протоиерей Иоанн Кронштадтский , еще один человек, оказавший значительное влияние на владыку Трифона. Вспоминая протоиерея Иоанна, митрополит Антоний (Храповицкий) сослался на слова школьного друга своего, епископа Таврического Михаила (Грибановского) , который еще в юности, после первой своей встречи с отцом Иоанном, отозвался о нем так: «Это человек, который говорит Богу и людям только то, что говорит ему его сердце: столько он проявляет в голосе своем чувства, столько оказывает людям участия и ласки, сколько ощутит их в своем сердце, и никогда в устах своих не прибавит сверх того, что имеет внутри своей души. Это есть высшая степень духовной правды, которая приближает человека к Богу» 122 . При посещениях Москвы святой праведный Иоанн Кронштадтский предпочитал останавливаться в Богоявленском монастыре у владыки Трифона. Между ними была несомненная духовная близость. «Припоминается мне та как бы пасхальная радость, которую я испытывал при виде его лица, беседы с ним, – говорил Владыка о протоиерее Иоанне. – И мы, священнослужители, которые не раз присутствовали при богослужении вместе с ним, можем подтвердить, что, действительно, никто, как он, не чувствовал так ясно присутствие Господа Бога. Видно было, как он молился Ему: он как бы беседовал с Ним, он изливал пред Ним всю свою душу. И не только свою... Что же касается до молитвы, то он с раннего утра пребывал в молитве, никому в ней не отказывал, душу свою полагал в молитве и за себя, и за других. Эта молитва – не простой обряд, а жизнь, соединяющая живых с умершими» 123 . Завершая учебу, иеромонах Трифон подготовил кандидатское сочинение «Древнехристианские и Оптинские старцы», в настоящее время изданное, положив начало научному и богословскому осмыслению старчества. В нем чувствуется не только основательное знакомство со святоотеческим наследием, но и живая связь с церковным старчеством, к которому он приобщился в Оптиной пустыни и в Гефсиманском скиту. «Старчество, – писал он, – процветавшее в Оптиной пустыни, – лучшее доказательство его полезности: оно дало многих великих духом иноков, содействовало расцвету аскетической литературы, оно – в лице славянофилов – сблизило образованное общество с православным монашеством; оно, наконец, ободряло нравственно и вливало новую жизнь в целые тысячи скорбных душ» 124 . |
| По прошению 2 июня 1916 года уволен на покой, но не в Оптину пустынь, куда просился, а управляющим Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря, где и находился безвыездно до начала 1918 года. По закрытии этого монастыря был причислен к Донскому монастырю и жительствовал в Москве. «А град этот, – писал Сергей Николаевич Дурылин о Москве 1920-х годов, – был не тихий, малый – Православная Москва XVI века, а огромный, многолюдный, поистине страшный своим многомятежным шумом и злобною молвой, современный город XX века, город с каиновой печатью отвержения Бога» 147 . Жил почти по отшельнически, совсем отступив от управления церковного, но не от богослужений, совершавшихся им неукоснительно во многих московских храмах, сначала у родных брата и сестры, затем у духовных детей своих: купца Павла Павловича Федулова, а последние годы инженера путей сообщения Дмитрия Петровича Понсова. Был гоним и бесправен, приходилось переселяться с квартиры на квартиру, ему даже запретили жить в домах, принадлежащих государству. Живые черты его скитальческого бытия тех лет и отношений с духовными детьми представлены в книге 148 . Следовало бы коснуться еще многого, что осталось вне нашего рассмотрения: поездки епископа Трифона с братом Александром Петровичем на Афон в 1911 году, и вообще давней близости его с Афоном и со старцем Аристоклием, стремления по-доброму решить вопрос с имяславием, дружба со Святейшим Патриархом Тихоном, любившим служить с ним, со старцами Оптинскими Нектарием и Никоном (Беляевым) , со старцем Зосимой. Современники отмечали высокий духовный авторитет владыки Трифона. Почти беспрецедентно, что уже находясь за штатом и совершенно не участвуя в церковном управлении, он был в 1923 году возведен в сан архиепископа, а в 1931 году в сан митрополита. На протяжении последних лет жизни Владыка вел дневник. Некоторые записи приведены в книге 149 . В нашем распоряжении оказалась еще одна запись, датированная 1928 годом, где архиепископ Трифон удивительно образно представил нездоровье овладевшего душой человека сознания: «Самоанализ, размышление человека о самом себе обладает разлагающей силой и ведет к разочарованию. |
| Этот соборный молебен совершил чудо, через несколько дней старцу стало легче: он начал поправляться. Когда ему сказали о молебне, прослуженном за него в церкви Большого Вознесения, то о. Зосима, слегка улыбнувшись, произнес: «Да уж слыхал, слыхал, чудак-огарок этот Трифон». Огарком Владыку Трифона старец назвал потому, что знал, что жизнь его земная скоро кончится. Когда Владыка смертельно заболел, старец с трогательной любовью молился о нем. А когда Владыка преставился, молитвы старца сугубо о нем усилились, и нам, всем своим духовным чадам, старец велел помнить Владыку и всех его умерших чад и сродников. «Друже мой Владыка Трифон хотел, чтобы я после его смерти еще два года прожил: И так и будет по его святым молитвам». Об этом последнем периоде жизни Владыки вспоминает Мария Тимофеевна: «В 1934 году Владыка тяжело заболел и в день своих именин 1 февраля он служил в церкви Адриана и Наталии, говорил проповедь, что он служит в последний раз, и просил за него молиться. Последняя служба его была на Пасху в субботу в церкви Малого Вознесения; была поздняя обедня, он был очень слаб, его поддерживали иподиаконы, народу было очень много, он, сидя, всех благословлял, и слез было море, все чувствовали, что это в последний раз, больше его в храме не увидим». У Владыки давно было желание принять схиму. Митрополит Сергий прислал разрешение, и все уже было готово, но по некоторым причинам было отложено... Иеродиакон Феофан вспоминает, что еще раньше свое служение в день святого мученика Трифона Владыка закончил словами, что он чувствует, что в последний раз молится со своей московской паствой, просил их в случае кончины не отказать записать его в свои поминания и молиться об упокоении его души. Он просил архиепископов не говорить никаких речей при его погребении и завещал отпеть его монашеским отпеванием, как это было в Древней Руси, положить его в мантии и в клобуке. Месяца за два до своей кончины Владыка вспомнил, как Мария Тимофеевна еще маленькой девочкой просила его не умирать: «Мария, помнишь, ты меня просила, говорила: «Владыка, а вы не умирайте, поживите еще». А вот теперь ты и будешь просить, но я все равно умру». |
| По окончании Академии иером. Трифон был назначен инспектором духовного училища при Донском монастыре. Спустя два года он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Вифанской духовной семинарии, а в 1899 г. - ректором Московской духовной семинарии. С 1897 г. архим. Трифон был также цензором изданий ТроицеСергиевой Лавры. 1 июля 1901 г., в день св. бессребреников Космы и Дамиана, в кремлевском Успенском соборе митр. Московский Владимир (Богоявленский) в сослужении сонма архиереев хиротонисует архим. Трифона во епископа Дмитровского, викария Московской епархии. В этот день известный своими духовными дарованиями прот. Валентин Амфите- атров, служа в Архангельском соборе, обратился к молящимся с такими словами: «В этот час совершается хиротония князя Туркестанова, сына моей духовной дочери кн. Варвары Александровны Туркестановой, возблагодарим Господа, что к нам с неба спала еще одна светлая звездочка, которая будет светить не только нам, но и всему миру.» Вся архиерейская жизнь владыки Трифона складывалась из молитвы, проповеди и добрых дел. В Богоявленском монастыре, который был определен местом пребывания Дмитровских архиереев, владыка Трифон устроил два новых придела, в честь свт. Феодосия Черниговского и св. Иоанна Предтечи, в воспоминание о храме Оптинского скита. В Богоявленском монастыре его посещали о. Иоанн Кронштадтский, оптинский старец Варсонофий (Плиханков), старец Гефсиманского скита иером. Варнава. Вскоре после архиерейской хиротонии, 24 июля 1901 г., владыка Трифон поехал в родное имение Говорово, где освящал храм во имя Рождества Богородицы, отремонтированный на его средства. Часто владыка ездил служить в г. Дмитров, посещал приходские храмы, везде во исполнение своего архипастырского долга произнося проповеди и поучения. Владыка Трифон, родившийся и выросший в Москве, любил первопрестольную, постоянно совершал богослужения и проповедовал в московских храмах в дни престольных праздников, юбилеев и других торжеств. В начале 1903 г. его пригласили в |
| А священнослужители не только молча сносят все это, но и еще молятся Богу за своих недоброжелателей, как молился Христос за распинавших Его. Вспоминается стихотворение Бодлера «Альбатрос», посвященное поэту, но оно как нельзя лучше подходит и к духовенству: Временами хандра одолеет матросов, И они ради праздной забавы тогда Ловят птиц океана, больших альбатросов, Провожающих в бурной дороге суда. Грубо кинут на палубу, жертва насилия, Опозоренный царь высоты голубой, Опустив исполинские белые крылья, Он, как весла, их тяжко влачит за собой. Так, поэт, ты паришь под грозой, в урагане, Недоступный для стрел, непокорный судьбе, Но ходить по земле среди свиста и брани Исполинские крылья мешают тебе. Но ведь невозможно любить врагов, возразят неверующие, человек не может заставить себя любить кого-нибудь, тем более того, кто делает нам зло. Ответим словами Священного Писания : «Человекам это невозможно, Богу же всё возможно» ( Мф.19:26 ). Наконец, это противоестественно, воскликнут неверующие. Это возражение не ново, современники Христа, фарисеи, говорили, что Он одержим нечистым духом. Однако Его проповедь прошла по всему земному шару, покорила себе дикие народы, воздвигла прекрасные храмы, дала начало новому образу жизни, о котором только мечтали социальные реформаторы. Лучшей апологией христианства является его история. Жизнь митрополита Трифона раскрывает внутреннюю, непонятную для поверхностного взгляда, сторону христианства и еще раз убеждает, что христианские идеи – не выдумка, не мечта или красивая сказка, а реальность. Митрополит Трифон (бывший епископ Дмитровский, викарий Московской епархии, в миру князь Борис Петрович Туркестанов) родился 29 ноября 1861 года. О его отце П. Н. Туркестанове (1830–1891) мы знаем только то, что он был человек умный, серьезный, благородный, глубоко религиозный, обладал мягким сердцем и изысканно-утонченной деликатностью. Он был идеалист, и практическая сторона жизни его мало интересовала. О его матери имеются более подробные сведения. Сохранились воспоминания людей, лично знавших ее. |
| Перед вратами вечности Будучи викарным архиереем в Москве, епископ Трифон (Туркестанов) на протяжении значительной части начала XX века находился в самом средоточии московской жизни, да и самого митрополита Московского не раз, вплоть до года, временно заменял в его отсутствие. Он всегда был подтянут и собран. Как бы чувствовал себя при исполнении воинского долга – и вправду, воинского, только духовного. Отпевал старцев, купцов, издателей, профессоров, артистов, представителей древних дворянских родов, простых людей. Вся Россия, все сословия проходили перед ним, и он внимательно вглядывался в лица уходящих и пока остающихся, читая запечатленные в них черты жизни будущего века. Любил служить ранние литургии, где народу и пышности меньше, зато больше непраздных людей, пришедших по потребности сердца, недаром звали его «кухаркиным архиереем». А вот сам был, зачастую, незаметен, даже неотмечен при том, что лицо его и весь облик были весьма выразительными. Но так нередко незамечена и неотмечена остается и роль Церкви. Так подчас вдруг оказываются незаметными и остаются незамечаемыми чудеса, происходящие с нами. Ни у Андрея Белого, ни у Василия Розанова , из рук пера не выпускавших имя епископа Трифона не встретишь. Да и в книгах об истории Церкви, посвященных первой половине XX века, а их уже появилось немало, на упоминание о нем почти не наткнешься. Не был, не участвовал... Ни в общественных переполохах, ни в церковных нестроениях. Приветственных телеграмм Временному правительству не слал. Один только раз чуть было не оказался в фокусе внимания – его собирались включить в список лиц, выдвигавшихся на патриаршество. Но он тут же отказался, не увидев в этом списке митрополита Макария (Невского) 3 . И еще, в отличие от любившего его и им почитаемого митрополита Киевского Владимира (Богоявленского) , ставшего одним из первых новомучеников, царское кресло из помещения Синода новому обер-прокурору князю В. Н. Львову помогать выносить не стал бы 4 . Никогда нет у него, явного или скрытого отступничества от Бога и отхода от Церкви, столь свойственных многим его современникам. |
| 12 В первой части этой книги уже говорилось, что митрополит Трифон был воспитанником Оптиной пустыни и хорошо знал ее последних старцев. С о. Варсонофием его связывала тесная дружба. Поэтому нам хотелось бы сказать о двух ошибках, Допущенных в книге И. М. Концевича «Оптина пустынь и ее время» (Джорданвилль, 1970). В книге говорится, что о. Варсонофий остановился в Москве у епископа Анастасия, который посвящал его в сан архимандрита. Тот же епископ, как сообщается в книге, и отпевал о. Варсонофия (с. 391, 399). На самом деле посвящение в сан и отпевание Оптинского старца совершал не епископ Анастасий, а епископ Трифон. Смотрите брошюру «Памяти Оптинского старца схиархимандрита Варсонофия. Издание Козельской Введенской Оптиной пустыни (М, 1918)»: «Началось отпевание по иноческому чину, которое совершал Преосвященный Трифон соборне с сослужащим духовенством» (с. 33 указанной брошюры). Он же отпевал старцев о. Варнаву и о. Аристоклия, а также о. Валентина Амфитеатрова . – Сост. 14 По этому поводу иеродиакон Феофан вспоминает: «Я в то время был болен, и Владыка писал мне, что он не добивался такого высокого сана и принимает его со смирением, как новый этап в его служении Русской Православной Церкви». 15 Эта мысль все больше подтверждается современной наукой. В последнее время много пишут о необходимости ограничить потребление мясных продуктов, о лечении голодом, о пользе физического труда, забывая о том, что излишества и ненормальности цивилизации вызываются прежде всего нравственными причинами (религиозный индифферентизм и, как следствие, эгоизм и изнеженность). 17 Среди некоторых верующих у нас в стране распространилось мнение, что этот акафист принадлежит не митрополиту Трифону, а протоиерею Петрову. Но авторство митрополита Трифона подтверждается статьей епископа Мануила, а также свидетельствами лиц, знавших Владыку (архимандрит Герасим и др.). Читать далее Источник: Проповеди и молитвы/Митр. Трифон (Туркестанов). Материалы к жизнеописанию/Сост. иеромонах Афиноген (Полесский). - М. : Сретенский монастырь и др., 1999. - 446 с. (Библиотека издательства " Ковчег " ). ISBN 5-7850-0108-X Вам может быть интересно: |
|
|
