| Не слишком сильно сказать: «та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры» (кн. Н. С. Трубецкой). Одну только оговорку здесь нужно сделать. Эта культура была слишком искусственна, и слишком насильственно вводилась, чтобы говорить об «органическом продолжении..». В конструкции новой школы была большая неясность и невязка. По заданию это была школа, прежде всего, «сословная», и для «духовного чина» принудительная, – детей духовных набирали сюда силой, как рекрутов, под угрозой солдатчины, острога и телесного нещадного взыскания. В Малороссии, напротив, эта школа носила характер всесословный; да и духовенство не обособлялось там в особое сословие, вплоть до Екатерининских времен. Кроме Киевской Академии, в этом отношении очень характерен Харьковский коллегиум, преобразованный в 1726-м году из семинарии, основанной еще в 1722-м году Белгородским епископом Епифанием Тихорским, при большой материальной помощи князей Голицыных. Иногда называли его даже Тихорианской Академией. Богословский класс здесь был открыт уже в 1734 году... Во всяком случае, заводить новые школы обязаны были архиереи, и на местном иждивении, монастырском или церковном. Учреждались эти школы с профессиональным расчетом, «в надежду священства», для созидания и воспитания новой породы духовенства... Однако, по программе это были общеобразовательные школы, богословие изучалось в одном только последнем классе. И вот, до этого последнего класса, через многолетний и многотрудный курс, доходили только немногие из взятых в науку; большинство выбывало из семинарий так и не коснувшись богословских учений вовсе. Уходили прежде времени не только худшие («за невзятием науки», или «за непонятием учения»). Слишком часто именно лучших отзывали «в светскую команду», в надежду других профессий или просто «в приказный чин». Ведь в продолжении всего XVIII-ro века это была единственная уже налаженная и раскинутая школьная сеть... |
| Не забудем и двадцатые годы XVIII в. и отчасти последующее время было той именно эпохой, когда у нас усиленно насаждались и развивались духовные школы – семинарии. Наставниками в этих школах, существовавших преимущественно при архиерейских домах и монастырях, чаще всего бывали монахи образованные, которые набирались преимущественно из бывших воспитанников Киевской Академии. Архиереи и другие любители и покровители духовного просвещения заботились о Х таких школ, открывавшихся и устроявшихся в разных концах России, таких молодых образованных монахов. Таких монахов они разыскивали повсюду, причем иногда обращались и в Киево-Печерскую лавру, где находили себе приют молодые Киевские академисты, принимавшие монашество. Для илюстрации последних своих слов можем здесь указать такой пример. 24 июля 1728 г. князь М. Голицын, известный фундатор Харьковского коллегиума, обращался от своего имени и от имени белгородского епископа Епифания Тихорского, который был, собственно устроителем означенного коллегиума, к печорскому архимандриту Иоанникию Сенютовичу с просьбой прислать ему из числа монахов, находившихся тогда в лавре, одного для занятия учительской должности в новооткрытом коллегиуме. Приводим здесь полностью письмо кн. Голицына, в виду несомненного интереса его для освещения трактуемого вопроса. Князь Голицын писал следующее: «Превелебнейший отец архимандрит, мой благодетель! Желаю вашей превелебности от Вышнего яже о Христе и з братиею яко временных, а наипаче вечных благ, что, по молитве вашей, и да подаст. По прибытии моем ныне в Белгород, просил меня преосвященный Епифаний, епископ Белгородский, о инстанции к вам в том, понеже надеюсь и вашей превелебности небезызвестно, что начатая школа в Харькове уже приходит ко окончанию, где имеет быть и экономия, дабы вас просить о присылке к той школе обретающихся в святой печерской киевской лавре из трех персон, кого вы за благо изберете – брата вашего 57 , или Негребецкого 58 , или – Платона Малиновского 59 . |
| Барсов († 1791), оставивший много сочинений и переводов; Н. Попов († 1782), ординарный профессор астрономии в Академии Наук, занимавшийся несколько лет изданием академического календаря; Д. Белланский († 1842); Тихорский († l814); доктор медицины С. Ал. Громов; Тайный советник Бутков; Действительный статский советник Шпиленский; воспитавшийся в Киевской Академии Федор Шимкевич, своим Корнесловом изумил весь ученый мир 13 . Из истории духовного просвещения видим, наконец, что из духовных училищ наших вышло немало даже лиц государствениых. Укажем на некоторых из них. Вот, например, Григорий Козицкий, Статс-секретарь Екатерины II († 1775), принимавший деятельное участие в тогдашней литературе и издававший журнал под названием «Всякая всячина». Вот Тайный советник, Сенатор, секретарь Екатерины II Григорий Теплов († 1779), которого еще Императрица Елизавета избрала быть надзирателем для молодого графа Кир. Гр. Разумовского во время путешествий его за границей. Вот муж ума и силы, имевший огромное влияние на политические события Европы, Государственный Канцлер, Действительный тайный советник князь Александр Безбородко († l746), который из Киевской Академии вступил на обширное и многознаменательное служение Престолу и Отечеству. Вот Румовский († 1803), бывший ординарный профессор астрономии, потом вице-президент Академии Наук, член Главного Управления училищ, попечитель Казанского Университета и литератор. Вот Действительный ст. советник Мартынов († 1803), принимавший важное участие в учреждении Министерства Народного Просвещения, директор канцелярии сего Министерства, действительный член Российской Академии и почетный член разных ученых обществ, который и сам занимался литературой, издавая разные журналы, и о студентах духовных Семинарий говорил так: «Прежде издатели студенческими переводами не брезгали, зная по опыту, что они дешевле всяких других. Случалось и так, что перевод делал студент за какую-нибудь ничтожную плату, а на заглавном листке выставлялось имя какого-нибудь известного уже Российского Клопштока» 14 . |
| в) Изыскание и правильное расходование средств для все возраставшего числа духовных учебных заведений зависели от личного отношения к ним епархиальных архиереев и от понимания ими пользы школ. Этот фактор стал решающим, после того как, согласно «Духовному регламенту», учреждение школ и наблюдение за ними были предоставлены епархиальным архиереям и их администрации. Если бы к началу XVIII в. такое понимание необходимости и пользы школ было в достаточной степени распространено в кругах церковной иерархии, то, вероятно, Петру I и Феофану Прокоповичу не было бы нужды помещать в «Духовном регламенте» пространные рассуждения о пользе образования вообще и для духовенства – в частности. Как законодательной акт, закладывавший основы церковного управления, «Регламент» был задуман прежде всего в качестве инструкции для епархиальных архиереев. Из приведенного выше доклада 1727 г. явствовало, что организация духовных учебных заведений в первые годы после опубликования «Духовного регламента» шла очень медленно. Наиболее энергичными оказались епископы малороссийского происхождения, в особенности же выпускники Киевской коллегии, которая в 1701 г. была преобразована в академию. Будучи более образованными, чем великорусские, они гораздо лучше представляли себе необходимость обучения духовенства. Из стен Киевской Академии вышла и значительная часть преподавательского корпуса страны, окончивших ее можно было встретить в качестве учителей в самых отдаленных местностях империи 1361 . Среди епископов отдельного упоминания заслуживают: Белгородский и Харьковский Епифаний Тихорский, Иркутский Иннокентий Кульчицкий, Псковский (позднее митрополит Киевский) Рафаил Заборовский, Казанский Иларион Рогалевский и Тверской Феофилакт Лопатинский. Во 2-й половине XVIII в. следует особо отметить Арсения Могилянского в Киеве и Самуила Миславского в Харькове, а затем в Киеве; из великорусских же епископов – прежде всего Московского митрополита Платона, Новгородского и Петербургского митрополита Гавриила Петрова, а также Нижегородского епископа Дамаскина Семенова-Руднева 1362 . Всем им приходилось на каждом шагу преодолевать большие трудности в изыскании необходимых материальных средств. |
| в) Изыскание и правильное расходование средств для все возраставшего числа духовных учебных заведений зависели от личного отношения к ним епархиальных архиереев и от понимания ими пользы школ. Этот фактор стал решающим, после того как, согласно «Духовному регламенту», учреждение школ и наблюдение за ними были предоставлены епархиальным архиереям и их администрации. Если бы к началу XVIII в. такое понимание необходимости и пользы школ было в достаточной степени распространено в кругах церковной иерархии, то, вероятно, Петру I и Феофану Прокоповичу не было бы нужды помещать в «Духовном регламенте» пространные рассуждения о пользе образования вообще и для духовенства — в частности. Как законодательной акт, закладывавший основы церковного управления, «Регламент» был задуман прежде всего в качестве инструкции для епархиальных архиереев. Из приведенного выше доклада 1727 г. явствовало, что организация духовных учебных заведений в первые годы после опубликования «Духовного регламента» шла очень медленно. Наиболее энергичными оказались епископы малороссийского происхождения, в особенности же выпускники Киевской коллегии, которая в 1701 г. была преобразована в академию. Будучи более образованными, чем великорусские, они гораздо лучше представляли себе необходимость обучения духовенства. Из стен Киевской Академии вышла и значительная часть преподавательского корпуса страны, окончивших ее можно было встретить в качестве учителей в самых отдаленных местностях империи . Среди епископов отдельного упоминания заслуживают: Белгородский и Харьковский Епифаний Тихорский, Иркутский Иннокентий Кульчицкий, Псковский (позднее митрополит Киевский) Рафаил Заборовский, Казанский Иларион Рогалевский и Тверской Феофилакт Лопатинский. Во 2–й половине XVIII в. следует особо отметить Арсения Могилянского в Киеве и Самуила Миславского в Харькове, а затем в Киеве; из великорусских же епископов — прежде всего Московского митрополита Платона, Новгородского и Петербургского митрополита Гавриила Петрова, а также Нижегородского епископа Дамаскина Семенова–Руднева . Всем им приходилось на каждом шагу преодолевать большие трудности в изыскании необходимых материальных средств. |
| Не слишком сильно сказать: «та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры» (кн. Н. С. Трубецкой). Одну только оговорку здесь нужно сделать. Эта культура была слишком искусственна, и слишком насильственно вводилась, чтобы говорить об «органическом продолжении…» В конструкции новой школы была большая неясность и невязка. По заданию это была школа, прежде всего, «сословная», и для «духовного чина» принудительная, — детей духовных набирали сюда силой, как рекрутов, под угрозой солдатчины, острога и телесного нещадного взыскания. В Малороссии, напротив, эта школа носила характер всесословный; да и духовенство не обособлялось там в особое сословие, вплоть до Екатерининских времен. Кроме Киевской Академии, в этом отношении очень характерен Харьковский коллегиум, преобразованный в 1726-м году из семинарии, основанной еще в 1722-м году Белгородским епископом Епифанием Тихорским, при большой материальной помощи князей Голицыных. Иногда называли его даже Тихорианской Академией. Богословский класс здесь был открыт уже в 1734 году… Во всяком случае, заводить новые школы обязаны были архиереи, и на местном иждивении, монастырском или церковном. Учреждались эти школы с профессиональным расчетом, «в надежду священства», для созидания и воспитания новой породы духовенства… Однако, по программе это были общеобразовательные школы, богословие изучалось в одном только последнем классе. И вот, до этого последнего класса, через многолетний и многотрудный курс, доходили только немногие из взятых в науку; большинство выбывало из семинарий так и не коснувшись богословских учений вовсе. Уходили прежде времени не только худшие («за невзятием науки», или «за непонятием учения»). Слишком часто именно лучших отзывали «в светскую команду», в надежду других профессий или просто «в приказный чин». Ведь в продолжении всего XVIII-ro века это была единственная уже налаженная и раскинутая школьная сеть… |
| Первыми учителями и начальниками в Харьковском Коллегиуме были исключительно киевляне. Еще при учреждении Харьковского Коллегиума в 1726 году преосвященный Епифани Тихорский отправил в Св. Синод донесение, в котором, между прочим, писал, что «по состоявшимся высокославные и вечно достойные памяти Императорского Величества ноября 19-го 721 и декабря 7-го чисел 723 годов указом, школы для учения церковнических детей при доме его архиерейском устроены, и учатся многое число, из которых де обретаются уже и двулетные ритори; токмо во учителях имеется крайняя нужда, понеже де желающих приити из Киева и Киевской епархии из монастырей духовного чина к такому послушанию годных принимать, тако ж и светских пришедших оттуда студентов и желающих монашеского чина, для учения оных детей, постригать он архиерей весьма опасен, и чтоб о отпуске к нему, ради означенного детей учения, но требование его из духовных, колико человек пристойно, к преосвященному Варлааму, архиепископу Киевскому и Галицкому, послать указ, также и о пострижении в монашество приходящих в епархию его студентов, годных во учительство, дать ему позволение, дабы за скудостью профессоров не учинилось во учении остановки и впредь не причлось бы к какому его архиерейскому неисправлению». Вследствие этого донесения, Св. Синод 22 февраля, 1727 года, определил: «из Киева и Киевской епархии из монастырей духовного чина людей к вышеозначенному церковнических детей учению годных, ежели кто добровольно пожелает, к преосвященному Епифанию, епископу Белоградскому и Обоянскому, по требованию Его Преосвященства, отпускать, также и светских пришедших студентов, по их желанию, ему преосвященному епископу монашества сподоблять». На этом основании преосвященный Епифаний вызвал из Киева, для своих училищ, способных преподавателей и некоторых из них посвятил в монашество. Но этим он вызвал неудовольствие Киевского архиепископа Варлаама Ванатовнча, который, по поводу полученного им указа Св. Синода, доносил этому последнему: «преосвященный Епифаний, епископ Белоградский и Обоянский, не токмо без его архиерейского благословения, но и без ведома игуменов его, из Киевской епархии ушедших в монашеский чин произвел и у себя держит; чтоб о возвращении их в Киевскую епархии, по прежнему, решение учинить». Св. Синод на это донесение ответил указами, от 24 июля 1727 года, преосвященным Епифанию и Варлааму. «Преосвященному Епифанию, епископу Белоградскому, – писалось в указе, – пришедшим к нему без отпуску из других епархий духовного чина людям требовать надлежащего отпуску от их настоящих архиереев; а буде таковаго позволения не будет, то возвратить всех по прежнему и впредь таких правилами противностей не чинить, но поступать во всем, как св. правила и указы повелеваютъ» 271 ). На этот раз дело окончилось, по видимому, миролюбиво. |
| 25-часовой нагрузке. — Из-за малого количества учеников? — Да. Скажем, я преподаю право группе из 12 человек. Вот если бы их было 25!.. — Резюмируем: ответом на эти, скажем так, вызовы современности и должен стать Союз школ. — Да. Ситуация трудная, надо объединяться. Пять, допустим, школ, открыто заявивших свою позицию, показавших, что они ничего не боятся, — это уже сила. Родительский комитет нас поддерживает. Интеллектуальские родители готовы и петиции подписывать, и на митинги идти. — Ты не думаешь, что лучший способ собрать вокруг себя много школ — написать обращение лояльное и осторожное, не политическое, не протестное по духу? — Если мы рассчитываем на общественную поддержку, надо высказываться жестче. — Жесткое обращение вызовет общественную симпатию? — Конечно. Важен сам факт того, что решились высказаться целые школы, а не отдельные учителя и родители. Против консолидированного мнения школы — родителей, директора и учителей — идти невозможно. В этом смысле Союз школ — красивая идея. Но чтобы она состоялась, люди должны понять: им уже действительно нечего терять. Что такое школа «Интеллектуал» Школа-интернат «Интеллектуал» была открыта Департаментом образования Москвы в 2003 году. Ее кредо: интеллектуалы обучают интеллектуалов. Облик школы во многом определяется личностью ее основателя и первого директора, педагога-энтузиаста Евгения Маркелова. После его смерти школу возглавляет Юрий Тихорский. Поступают в «Интеллектуал» по конкурсу: кандидаты проходят вступительные испытания. Уже с 5-го класса ребенок может работать по индивидуальному учебному плану. На сегодняшний день в школе обучаются 260 детей. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме |
| Епископом Епифанием Тихорским, воспитанником Киевской академии, «было положено основание Харьковского коллегиума – высшего учебного заведения, бывшего просветительным центром Слободской Украйны до учреждения в Харькове университета. – Сначала, в 1722 г., преосв. Епифаний открыл школу при архиерейском доме в Белгороде для детей духовенства с целью приготовления их к священно церковно- служительским должностям; школа быстро росла и к 1726 году имела уже 6 классов до риторики включительно. Тогда князь М. М. Голицын, управлявший в то время Слободской Украйной и резидировавпий в Харькове, желая между прочим возвысить значение этого города, убедил преосв. Епифания перевести эту Белогородскую школу в Харьков, как центральный город Украйны, с тем, чтобы, оставаясь и здесь под управлением архиерейским, она в то же время была уже всесословным училищем, где наравне с детьми духовенства учились бы дети и всех других сословий. Вся Украйна с живейшим сочувствием отнеслась к мысли учредить в Харькове такое училище, которое по его всесословному характеру и получило здесь название Коллегиума; красноречивым выражением этого сочувствия служили обильные, с разных сторон Украйны шедшие, жертвования в пользу новозаводимого училища. Вслед за князем, подарившим коллегиуму вотчину, многие другие –разных сословий лица – охотно жертвовали для той же цели земли, дома, разные хозяйственные угодья, деньги. Таким образом, в самом же начале составились у коллегиума значительные владения, которые были еще увеличены преосв. Епифанием, приписавшим к коллегиуму три пустыни: Озерянскую, Аркадиевскую и Чугуевскую. Кроме того, по его же ходатайству, коллегиуму предоставлены были доходы от Каплуновской иконы Богоматери (в селе Каплуновке, Богодуховского уезда), – наиболее чтимой тогда, а вследствие того наиболее доходной святыни в епархии Белгородской. Доходы эти впрочем исходатайствованы были еще до основания коллегиума – на Белгородскую школу, и уже потом были переведены на Коллегиум. В ходатайстве по сему предмету (от 20 февраля 1725 г.) преосвященный Епифаний излагал Св. Синоду: «В село Каплуновку приезжают многие люди для богомоления, поют молебны и за пение дают деньги, а на икону кладут привесы, и теми доходами владеют обретающиеся при той церкви два священника с дьяконом и богатятся напрасно – могли бы довольствоваться одним приходом, понеже дворового числа всем священникам будет довольно, а у меня в школах помощию Божиею поповских детей собралось и собирается не малое число, которые начали уже и учиться, откуда, повидимому, можно ожидать добрые надежды, – токмо таковых детей кормить и поить нечем, понеже более тех, которые суть отцов зело скудных. И чтобы Его Императорского Величества указом повелено было теми доходами и привесами владеть архиерейскому дому для совершения постройки и окончания школ и для честного содержания учащихся и имеющих учиться». |
| Не слишком сильно сказать: “та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры” (кн. Н. С. Трубецкой). Одну только оговорку здесь нужно сделать. Эта культура была слишком искусственна, и слишком насильственно вводилась, чтобы говорить об “органическом продолжении...” В конструкции новой школы была большая неясность и невязка. По заданию это была школа, прежде всего, “сословная,” и для “духовного чина” принудительная, — детей духовных набирали сюда силой, как рекрутов, под угрозой солдатчины, острога и телесного нещадного взыскания. В Малороссии, напротив, эта школа носила характер всесословный; да и духовенство не обособлялось там в особое сословие, вплоть до Екатерининских времен. Кроме Киевской Академии, в этом отношении очень характерен Харьковский коллегиум, преобразованный в 1726-м году из семинарии, основанной еще в 1722-м году Белгородским епископом Епифанием Тихорским, при большой материальной помощи князей Голицыных. Иногда называли его даже Тихорианской Академией. Богословский класс здесь был открыт уже в 1734 году... Во всяком случае, заводить новые школы обязаны были архиереи, и на местном иждивении, монастырском или церковном. Учреждались эти школы с профессиональным расчетом, “в надежду священства,” для созидания и воспитания новой породы духовенства... Однако, по программе это были общеобразовательные школы, богословие изучалось в одном только последнем классе. И вот, до этого последнего класса, через многолетний и многотрудный курс, доходили только немногие из взятых в науку; большинство выбывало из семинарий так и не коснувшись богословских учений вовсе. Уходили прежде времени не только худшие (“за невзятием науки,” или “за непонятием учения”). Слишком часто именно лучших отзывали “в светскую команду,” в надежду других профессий или просто “в приказный чин.” Ведь в продолжении всего XVIII-ro века это была единственная уже налаженная и раскинутая школьная сеть... |
|
|
