| Подобная процедура умышленного избегания слов Библии имеет место на всем протяжении “Хроники” . Это показывает, что относительная бедность библейских аллюзий в произведениях Сульпиция не выходит за рамки его преднамеренного замысла: он сознательно решил не насыщать свою работу фразами из Писания. Необходимо также подумать, почему в трудах Сульпиция оказалось столь малозаметным влияние Библии . Здесь есть два ответа. Первый заключается в том простом факте, что Сульпиций - человек позднеримской империи и потому получил образование в светской школе, формировал свой стиль под влиянием великих классических авторов языческого Рима. Он был уже сложившимся человеком, возможно 30 лет, когда решил начать аскетическую жизнь; и было бы весьма странно, если бы он кардинально изменил свой литературный стиль в этот период своей жизни. Его случай не идет в сравнение с типичным средневековым монахом, который с детских лет упражнялся в монастыре и получал основы христианской, неклассической, латыни. Второй ответ может быть найден в осмыслении жанра произведений Сульпиция, их целей и аудитории. Хотя все письма Сульпиция к Паулину утеряны, из ответов последнего мы можем заключить, что в них Библия играла более важную роль, чем в дошедших до нас работах. Причина этого, наверное, заключается в том, что Сульпиций писал Паулину, как человеку уже обратившемуся к аскетизму. Что же касается работ о Мартине и “Хроники”, то в них Сульпиций попытался выйти за рамки узкого круга посвященных христиан, обращаясь к таким же начитанным в римских классиках читателям, как и он сам. Язык Vetus Latina Библии их ужасно раздражал, - как, весьма вероятно, и самого Сульпиция. Сульпиций говорил их языком отчасти потому, что это было для него более привычно, а отчасти еще и с целью отучить их от языческих классиков. Таким образом, в то время, как выдающаяся роль Писания в произведениях Паулина может быть прямо взята как показатель важности Библии для этого автора, мы не можем сделать противоположного вывода из относительной бедности библейских аллюзий в сохранившихся работах Сульпиция. |
| Приложения I. Древне-латинский церковный историк Сульпиций Север Сульпиций Север, писатель конца IV и V-ro века (360–420 г.), был современником блаж. Иеронима и Руфина; сначала адвокат, а потом монах и пресвитер в Аквитании (в Галлии). Он написал Священную Историю – Historia Sacra – в двух книгах, начиная от сотворения мира до консульства Стилихона, т.е. до 400-го года. Появилось сочинение в самом начале V-ro века. Свящ. История, как показывает самое название, посвящена главным образом библейской истории и только частью касается истории церковной. Эта последняя первоначально не входила в план автора, и он присоединил ее только между прочим, для полноты повествования, как видно из следующих слов введения к истории С. Севера: «многие требовали от меня, чтобы я в сжатом виде изложил содержащееся в книгах божественных, и я не пощадил труда, чтобы заключающееся во многих томах изложить только в двух небольших книгах; и притом так, чтобы при всей краткости почти ничего не было обойдено из происшедшего. Но при этом – добавляет Сульпиций – мне показалось, когда я дошел в своем повествовании до смерти Христа и деяний апостолов, – не нецелесообразным присоединить рассказ и о том, что случилось потом: описать разрушение Иерусалима, гонения на христиан, последовавшие затем времена спокойствия и потом снова наступившие в церкви внутренние смятения» (Migne. Patrol. Cursus, lat. series, tom. XX, p. 95). Отсюда видно, что церковная история вошла в труд Сульпиция, как совершенно сторонний предмет. И действительно, собственно церковная история занимает у него вторую половину 2-й, не очень большой по объёму книги. Это уже одно обстоятельство не дает права ждать многого от церковной истории Сульпиция. Но и кроме того – автор ведет свой рассказ до такой степени безучастно, до такой степени мало входит в смысл и значение повествуемого, до такой степени скрывает свою личность за фактами, какие он передает, что его история получает характер элементарной хроники, как история Сульпиция и именуется учеными в настоящее время. |
| Ep. 1. 3-7; 2. 8; Idem. Dial. II 4. 5; 5. 2; III 17. 6; см.: Barnes. 2010. P. 220-221). В отличие от мн. галльских епископов, склонившихся перед волей императора и предавших достоинство своего сана (sacerdotalis dignitas), М. сохранил «апостольскую власть» (apostolica auctoritas - Sulp. Sev. Vit. Mart. 20. 1). По мнению Сульпиция, именно М. сохранил «евангельскую простоту» и новозаветный идеал святости в эпоху нравственного разложения и упадка перед концом света (см.: Bureau. 2005). Поэтому М. считали не просто святым, но «обладающим силой и воистину подобным апостолам» (potens etiam et uere apostolicus - Sulp. Sev. Vit. Mart. 7. 7). Согласно Фонтену, эти слова следует понимать в том смысле, что М. был истинным преемником апостолов ( Sulpice S é v è re. 1967-1969. T. 1. P. 631-633), но в них также можно усмотреть аллюзию на евангельские слова об «Иисусе Назарянине, Который был пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом» (Лк 24. 19; лат.: qui fuit uir propheta potens in opere et sermone coram Deo et omni populo). «Сила» М. проявлялась не только в его «постоянстве» (constantia) и бесстрашном противостоянии силам зла, но и в его способности творить чудеса, к-рой Сульпиций уделяет особое внимание. В понятии «uirtus», к-рое неоднократно использует Сульпиций, соединялись значения «духовное или нравственное совершенство», «сила духа», «добродетель» и «дар чудотворения» (классические значения - «мужество», «доблесть», «выдающиеся способности»; ср.: Stancliffe. 1983. P. 9-10). «Virtus» М.- свидетельство близости святого к Богу, «дружбы» с Ним (amicus Dei - Sulp. Sev. Dial. II 4. 6). Среди аскетических добродетелей М. Сульпиций выделяет смирение и «постоянство» ( Stancliffe. 1983. P. 95; ср.: Ibid. P. 232-237). Кроме нравственного совершенства признаком святости М. и «доказательством его особых отношений с Богом» был дар чудотворения (Ibid. P. 89, 153, 246-248). М. описан как «человек Божий», избранный Богом с рождения, «обладающий властью над природой и даже над силами зла» (Ibid. |
| Ath. De synod. 1: «...привлекли на свою сторону людей значительных и самого императора Констанция, как еретика»). См. также: Ath. Hist. arian. 31. Блаж. Феодорит уподобляет мысли (gnèmhn) Констанция тростям, раскачивающимся от ветра), указывая тем самым на непостоянство мнений императора (Theodoret. Hist. eccl. II. 3). Блаж. Иероним свидетельствует о большом влиянии на императора Констанция Акакия Кесарийского (см. Hieron. De vir. illustr. XCVIII). Однако наибольший интерес представляет свидетельство Сульпиция Севера, который указывает на то, что Констанций «был во всем покорен» (obnoxious quidem omnibus) арианским епископам, «но прежде всего был предан Валенту» (praecipue Valenti deditus). Чтобы объяснить доверие императора к мурсийскому епископу, Сульпиций Север приводит рассказ, как во время битвы при Мурсе с узурпатором Магненцием (351) Валент первым сообщил императору, что враг разбит. Когда же император потребовал ввести вестника, сообщившего о победе, Валент «ответил, что этим вестником был ангел» (angelum sibi fuisse nuntium respondit). Далее Сульпиций Север отмечает, что «легковерный император имел обыкновение после этого открыто говорить, что победил не благодаря мужеству войска, но заслугами Валента» (Facilis ad credendum imperator, palam postea dicere est solitus se Valentis meritis, non virtute exercitus vicisse) (Sulp. Sev. Chron. II. 38). Учитывая, что среди церковных авторов отсутствует единство в вопросе о том, кто же из епископов в действительности направлял императора Констанция в его церковной политике, подобного рода утверждения могут быть интерпретированы, с одной стороны, как полемический прием, направленный против «ариан», а с другой – как демонстрация со стороны христианских авторов их лояльности к императорской власти: император превращался из инициатора проарианского курса церковной политики в жертву интриг своего окружения. Сульпиций Север делает акцент на особых отношениях между Констанцием и Валентом, вероятно, в силу того, что для него, как для западного автора, наиболее значимыми событиями в церковной жизни этого периода были Арелатский, Медиоланский и Ариминский соборы, на которых именно Валент представлял позицию императора, в то время как восточные соборы, где в подобной роли выступали другие епископы, естественно, не привлекали такого внимания латинского хрониста. |
| Но когда Сульпиций называет их царственными особами, мы не знаем, были ли они королями или они были вместо королей. Тот же самый историк, когда он упоминает о бедственном положении императора Валентиниана, добавляет: «В то время, когда на Востоке, во Фракии, происходили различные события, в Галлии произошла смута. А именно, когда император Валентиниан, запершись во дворце под Вьенном, вел почти только частную жизнь, то всю заботу о военком деле передали франкским наемникам, а ведение гражданских дел было поручено Арбогасту. Среди всех воинов, принявших военную присягу, нельзя было найти ни одного, который решился бы выполнить личное указание императора или его распоряжение». Затем Сульпиций продолжает: «В тот же самый год Арбогаст, преследуя Суннона и Маркомера, которые у франков были царьками 203 , с яростью, свойственной его соплеменникам, в самую зимнюю стужу устремился в Кёльн. Ведь он знал все убежища в стране франков, в которые можно безопасно проникнуть и уничтожить их огнем, ибо голые, сбросившие листья леса не могли скрыть сидевшего в засаде врага. И вот, собрав войско, Арбогаст перешел Рейн и опустошил ближайшую к реке область бруктеров 204 , а также область, населенную хамавами 205 , и никто ему на пути не встретился, кроме немногих из племени ампсивариев 206 и хаттов 207 , которые во главе с Маркомером показались на вершинах отдаленных холмов». В другом месте Александр Сульпиций не говорит о вождях и царьках, а ясно указывает, что у франков был король, не упоминая, однако, его имени. Он говорит: «Затем тиран Евгений, отправившись в поход 208 . поспешил к границе Рейна, чтобы возобновить, по обычаю, союз с королями алеманнов и франков и показать диким народам огромное по тому времени войско». Таков рассказ упомянутого историографа о франках. Ренат Профутур Фригерид, о котором мы упоминали выше 209 , рассказывая о падении и взятии Рима готами, сообщает: «Между тем король аланов Респендиал, после того как Гоар перешел на сторону римлян, отвел свое войско от Рейна 210 , так как в это время вандалы воевали с франками. |
| д.). Этот сборник принято обозначать как «Мартинелл» (Martinellus); его первоначальный состав и дату появления трудно определить. Количество рукописей с текстами сочинений Сульпиция о М. неизвестно. Б. М. Пиблз изучил 149 рукописей (см.: Peebles B. M. Critical Text of the Writings of Sulpicius Severus//Year-Book of the American Philosophical Society, 1960. Phil., 1961. P. 466-470), но это лишь небольшая часть сохранившихся манускриптов. Рукописная история текстов недостаточно хорошо изучена, поэтому выводы исследователей, основанные на неполных данных, являются предварительными и могут быть пересмотрены (см.: Hewish. 2008. P. 29-30). После издания К. фон Хальма (1866) рукописи сочинений Сульпиция принято объединять в 2 «семьи» - италийскую и франкскую (франко-германскую); Э. Ш. Бабю обнаружил промежуточный тип, представленный в единственной ирл. рукописи («Книга из Арма»). Основные критерии для классификации рукописей - деление «Диалогов» (в рукописях италийской «семьи» выделяются 2 диалога, во франк. манускриптах - 3), наличие или отсутствие «Мартинелла» (есть только во франк. рукописях) и «спорных» фрагментов в «Диалогах» ( Sulp. Sev. Dial. II 14 - пророчество об антихристе; Ibid. III 15 - инвектива Брикция). К италийской «семье» принадлежит древнейшая рукопись Verona. Bibl. capit. XXXVIII (36), в к-рой наряду с «Жизнью Мартина», письмами и «Диалогами» Сульпиция содержится также Житие св. Павла, составленное блж. Иеронимом (CPL, N 617). Датировка рукописи вызывает разногласия. В ней сохранился колофон веронского чтеца Урсицина с датой 1 авг. 517 г. (см., напр.: B é n é dictins du Bouveret. Colophons de manuscrits occidentaux des origines au XVIe siècle. Fribourg, 1979. T. 5. P. 459; Gryson R. Altlateinische Handschriften: Manuscrits vieux latins: Répertoire descriptif. Freiburg, 1999. Pt. 1. P. 277), но нек-рые исследователи полагали, что полуунциал, которым переписан текст, относится к более позднему времени; текст мог быть скопирован из рукописи Урсицина в кон. VI в. |
| Автор положительно боится выступать в его истории с каким либо своим суждением о факте; так, сделав одно незначительное замечание от себя, он уже оговаривается: «если позволительно иметь в истории свое собственное мнение» (Ibid., р. 137). Он уже боится, не нарушил ли он законов истории, как их понимает он. При таком отношении к делу, автор, как историк и исследователь, почти вовсе невиден в Historia Sacra. Вот наперечет почти все случаи, когда Сульпиций дозволяет себе сказать что-либо в виде собственного суждения. Это, прежде всего при исследовании библейской хронологии, которой он занимается не без тщательности и успеха; потом – при рассказе о ветхозаветном законодательстве касательно священников он прерывает повествование, чтобы сказать несколько слов о том, как мало христианские священники его времени сообразуются с этими правилами, будучи объяты страстью стяжания, только и помышлявшие об имениях, заботившиеся о возделывании полей, алчные до золота, занятые куплей и продажей (Ibid., р. р. 109. 152); далее, – когда он говорит о разрушении Иерусалима при импер. Адриане: нужно заметить, что автор находит в этом событии то благодетельное следствие для христиан из Иудеев, что с тех пор эти христиане навсегда освободились от ига закона иудейского, под которым они продолжали еще оставаться (Ibid., р. 147); и наконец, – в рассказе о прискиллианах, современных автору еретиках. При таком индифферентном приеме, Сульпиций не мог быть историком в собственном смысле: историк тем в особенности и отличается от хрониста, что он не только повествует, но и произносит суждение. В заслугу Сульпиция, как историка церкви, ставят следующее: его нерасположение к аллигоризму и типике, его непредвзятое отношение к современности, например, его отношение к иерархии (его суждения в этом смысле указаны нами выше), его интерес к иудейскому каноническому праву, на которое он смотрит глазами римского юриста. Как источник для историка нашего времени Hist. Sacra имеет значение по вопросу о прискиллианах, о которых Сульпиций говорит без всякого пристрастия; не теряет значения эта История для разъяснения споров арианских IV-ro века, она же дает очень полезные указания для понимания события разрушения храма Иерусалимского Титом (Herzog. |
| Далее. Одно занятие было разрешено в Мармутье - переписывание рукописей. Таким образом, монашество Мартина уже изначально содержало в себе семена литературной монашеской культуры, которая была столь типична для Запада; и Сульпиций, и Паулин при создании агиографической литературы, писали в специфическом назидательном жанре, которому было суждено долгое будущее . Вдобавок, Мартин, как епископ, был ответственен за строительство церквей в своем диоцезе и, когда он путешествовал, то обычно сопровождался монахами. Таким образом, становится ясно, что монахи Мармутье не были столь уж жестко отделены от мира . Исходя из этого, образ жизни Мартина был более похож на образ жизни Сульпиция и Паулина, чем это обычно принято считать. Второе - это то, что наша картина жизни в Примулиаке искажена ее литературной подачей в “Диалогах”. Мы имеем мало свидетельств о повседневной жизни этого места, и классический этос, вызываемый “Диалогами”, может являться в большей степени литературным созданием, чем отражением действительности. Приведем только один пример: мы знаем, что Сульпиций пристроил большую базилику к той, которая уже существовала в Примулиаке и построил баптистерий между ними. Это подразумевает проведение обычных положенных служб, которые мы могли бы ожидать по аналогии с Нолой и другими местами. Это предположение укрепляется шутливой просьбой Паулина, дабы Сульпиций “приготовил всю свою группу посвященных юношей, с которыми ты молишься Богу день и ночь, направляя силу своих молитв против моих грехов...” . Однако, если бы мы не имели никаких свидетельств, кроме “Диалогов”, мы могли бы впасть в ошибку, предположив, что регулярных служб в Примулиаке не было вообще, поскольку “Диалоги” представляют нам Галла, проснувшегося утром и весь день рассказывающего истории о Мартине; его повествование прекращается только вечером, без упоминания о каких-либо службах . И точно так, как в случае со службами, возможно, обстоит дело и с другими аспектами аскетической жизни. Хотя в “Диалогах” Галл слегка подшучивает над аппетитом галльских монахов и их неспособностью довольствоваться скудной пищей подобно африканским собратьям, мы можем также отметить, что нам известен монах из Примулиака, Виктор, который был ответственен за установление более строгих ограничений в пище в Ноле, готовя кашу не из пшеницы, а из проса с толченой фасолью. |
| Создание агиографических произведений о М. было связано с укреплением почитания святого при еп. Перпетуе, занимавшем Туронскую кафедру в 461-491 гг. ( Duchesne. Fastes. T. 2. P. 304) или в 458/9-488/9 гг. ( Pietri. 1982; Heinzelmann M. Gallische Prosopographie, 260-527//Francia. 1982/1983. Bd. 10. S. 667-668). По заказу епископа галльский поэт Павлин из Петрокорики составил стихотворное Житие М. (CPL, N 1474; изд.: Paulini Petricordiae De uita sancti Martini episcopi/Ed. M. Petschenig//Poetae Christiani minores. Vindobonae, 1888. Pars 1. P. 17-159. (CSEL; 16)). Поэма открывается прологом, адресованным еп. Перпетую, к-рый предоставил автору «прекрасную историю деяний и чудес святого апостольского учителя и господина» для переложения на стихи. В начале поэмы говорится о том, что Бог послал М. в Галлию для распространения и укрепления христианской веры; святой прославился чудесами и стал небесным покровителем людей, которых он обратил ко Христу. В 3 книгах поэмы Павлин пересказывает «Жизнь Мартина» (в 1-й кн. описываются деяния святого до его возведения на кафедру, во 2-й кн.- чудеса, совершенные им во время епископского служения, в 3-й кн.- его борьба с демонами и противостояние императорам). Следуя повествованию Сульпиция, Павлин делает лишь незначительные отклонения. Так, он исключает из поэмы «сомнительные» детали - пророчество о скором явлении антихриста и эпизод с нападками Брикция. В 4-й и 5-й книгах поэмы, пересказывая 2-й и 3-й диалоги Сульпиция, Павлин допускает больше вольностей: он не всегда соблюдает последовательность эпизодов, включает в текст авторские отступления. В 6-й кн. изложены посмертные чудеса М., описания которых были собраны по указанию Перпетуя. По мнению большинства исследователей, Павлин составил поэму по просьбе епископа Туронского, который предоставил ему тексты Сульпиция Севера и описания чудес М. ( Chase. 1932. P. 52-57; Pietri. 1983. P. 735-738; McKinley. 2006. P. 187-188). Согласно др. версии, Павлин приступил к созданию поэмы по собственной инициативе. Только после завершения первых 5 книг епископ узнал об этом произведении и послал поэту составленные им описания чудес, к-рые Павлин также версифицировал и добавил к поэме в качестве 6-й кн. Т. о., пролог с посвящением еп. Перпетую первоначально относился лишь к последней книге поэмы ( Huber. 1901. S. 15-20). Др. исследователи считали, что Павлин до знакомства с Перпетуем составил первые 3 книги; впосл. епископ предоставил ему «Диалоги» и описания чудес для завершения труда ( Van Dam. 1986). |
| А. А. Ткаченко Почитание в Византии и на Руси В греческой лит-ре упоминание о М. впервые появляется в «Церковной истории» Созомена ( Sozom. Hist. eccl. III 14). По мнению Делеэ, его источником, вероятно, было краткое греч. изложение «Жизни Мартина» Сульпиция Севера, т. к. трудно предположить, что Созомен мог читать это агиографическое произведение по-латыни, а его перевод на греч. язык неизвестен. Рассказ Созомена содержит 2 неточности: историк превратил М. из рядового солдата в военачальника, а местом его епископского служения названа Таррацина (ν Ταρρακναις, искаженное ν Τουρονικας, от лат. Turonica (civitas, urbs), название г. Тур). Из событий жизни М. Созомен упоминает изгнание в Медиолан, козни еп. Авксентия и удаление на о-в Галлинария в Тирренском м., а из чудес - только воскрешение мертвого. Позднее, в VIII или IX в., было составлено пространное греч. Житие М. (BHG, N 1181, 1181b). Оно имеет 2 редакции, сохранившиеся более чем в 14 рукописях, что указывает на его широкое распространение в церковных кругах ( Halkin. 1983/1984. P. 69). Обе редакции впервые были опубликованы Ф. Алькеном по 2 основным рукописям (Vat. gr. 1669, X в.- 1-я редакция; Vindob. Hist. gr. 5, X-XI вв.- 2-я редакция). Сведения греческого Жития имеют до такой степени мало общего с историческими данными, что представляет, по словам Делеэ, своего рода пародию на Сульпиция Севера. По мнению Алькена, автор греч. Жития, очевидно, вообще не читал произведения своего лат. предшественника. В действительности визант. автор несомненно использовал нек-рые мотивы сочинения Сульпиция Севера, но они преобразованы им в соответствии с идеальным агиографическим образом св. воина. М., только и мечтавший о том, чтобы оставить воинскую службу, превратился у визант. агиографа в полководца-триумфатора. Императоры Грациан и Валентиниан I возвели его в звание главнокомандующего перед лицом угрозы со стороны варваров. С 50-тысячной армией М. выступил из Рима для сражения с неприятелем. Солдаты испугались, увидев многочисленные войска противника, что сильно встревожило М. |
|
|
