| Конечно, и Двенадцать не уклонялись в дальнейшем от управления или «служения» хозяйственным нуждам, и семь не избегали молитвы и служения слова. Истории, в которых Лука рассказывает нам о Стефане и Филиппе, посвящены не пище и не деньгам, но их служению слова! 8–10 Стефан, один из семи, совершая чудеса и знамения, возбудил враждебность в среде неверующих «еллинистов» из синагоги Либертинцев и других. Киликия упоминается здесь как одна из провинций, выходцами из которой эта синагога пополняла ряды своих членов. Поскольку противники Стефана не могли противостоять мудрости и Духу, с помощью которых он говорил, то подговорили против него лжесвидетелей. Те извратили сказанное Стефаном, представив его проповедь в такой форме, что ее можно было принять за хульные слова на Моисея и на Бога. 13,14 Показания этих лжесвидетелей были подобны тем, что прозвучали на суде над Иисусом ( Мк. 14:58 ). Обвинения строились на отношении к Храму и закону. 7:1 Подтверждение того, что Лука приводит лишь суть проповедей, а не все их содержание полностью, см.: коммент. к 2:14. Ответ Стефана на вопрос Так ли это? не является односложным «да» или «нет». Проблема отношения христианства к закону и Храму была сложной, и Стефан мудро отвечает на поставленный вопрос, обозревая всю ветхозаветную историю. Его ответ по существу состоит в том, что иудаизм (как отношения между Богом и Его народом) предшествовал Храму, закону и даже земле израильской; все эти словесные конструкции характеризовали иудаизм скорее как религиозную систему, а не раскрывали его суть. Павел в Послании к Галатам (которые сталкивались с иудействующими учителями, помещавшими в центр своей проповеди закон Моисеев) прибегнет к той же стратегии и начнет с Авраама ( Гал. 3:15–19 ). Не дало ли всходов зерно, упавшее в душу Савла, когда он, гонитель, слышал речь Стефана? 2–19 Первая основная часть речи Стефана посвящена истории Израиля до Моисея, главным образом истории Авраама и Иосифа. В отношении Авраама важно отметить, что иудейская религия построена на основании Божьего призвания и обетовании. Последние начали исполняться уже при жизни Иосифа, хотя его братья этого не сознавали, завидовали ему и предали его иноплеменникам (так же поступили с Иисусом и современники Стефана). |
| В начале этой истории верующие считались иудеями. Множество народа в Иерусалиме, и даже священники, становились христианами (6:7). В конце истории верующие встречают противодействие со стороны иудеев не просто потому, что преуспевают или нарушают порядок, но только потому, что они – христиане (8:1–3). Вместе с тем следует сказать, что Стефан говорил об отвержении Иисуса несколько иначе, чем Петр, который не заострял внимания слушателей прежде всего на отмене Богом человеческого суда над Иисусом (2:23,24; 3:14,15; 4:10,11; 5:30,31). Стефан же более открыто обвинял иудейскую религиозную верхушку. Итак, этот печальный эпизод ознаменовал окончание определенного периода. 1 Елленисты и Евреи – это две группы внутри христианского (и иудейского) сообщества. Можно предположить, что для учеников и других местных палестинских иудеев арамейский язык (родственный древне–еврейскому) выступал в качестве родного языка, в то время как многих обращенных из числа пришедших на праздник Пятидесятницы можно было назвать эллинистами (грекоязычными евреями), поскольку греческий язык являлся их главным средством общения. Обе группы состояли из иудеев. Спор возник относительно ежедневного раздаяния потребностей. Хотя Лука уже упоминал, что христиане помогали друг другу (2:43–47 и 4:32–35), лишь отсюда мы получаем некоторое представление о размерах и регулярности этого служения. 2–4 Пребывание в молитве и служении словом противопоставляется служению пещись о столах не с тем, чтобы возвысить одно и унизить другое. Во многих современных цивилизациях фраза «пещись о столах» ассоциируется с занятием слуг или платным обслуживанием посетителей в ресторанах. Такое восприятие неправильно с нескольких точек зрения. Во–первых, «пещись о столах» означает служение главы семейства по распределению пиши (таков Иисус на Последней вечере, Который берет, благодарит, преломляет и подает; Лк. 22:19 ; ср.: 9:16 и 24:30). Более того, слово из оригинала, переведенное здесь как «столы», имеет два значения: обеденный стол и стол меновщика ( Мк. 11:15 ; то же слово употребляется в Лк. 19:23 в значении «оборот», т. е. банковский вклад). Таким образом, выражение «пещись о столах» означает то же самое, что «сидеть за столом управляющего». Хотя в этом эпизоде речь идет о пище, распределялись, должно быть, и деньги, и, как в 4:35–37, это были деньги, которые апостолы получали для оказания подобной помощи. Такое толкование подходит и относительно даров, потребных для семи служителей: они должны быть исполнены Святаго Духа, а также мудрости в управлении делами. |
| В этом году Стефан Рункевич должен был поступать в подготовительное отделение Минского духовного училища. Однако происшедшие события вынуждали его остаться рядом с отцом. Так целый год он вместе со своим страдальцем-родителем прожил в Заславле. Условия для жизни там оказались не самые лучшие. Квартира для священника, в которой они поселились, была «устроена посреди базарной площади, у самых дверей грязного кабака», где от шума проходящих и проезжающих не было покоя «ни днем, ни ночью» 37 . Нравственная атмосфера на приходе также была не утешительная. Приход совсем недавно был присоединен к православию из латинства. Паства его, по словам отца Григория, была «крайне офанатизированная и развращенная, каждая личность дышала ультрамонтанским духом, а племенная вражда и ненависть ежедневно угрожали взрывом!» 38 Душа отца Григория страдала безмерно. Ему трудно было примириться со столь неожиданной и стремительной переменой. Перемещение это он воспринимал не иначе как временную ссылку и, помня завещание своего тестя, в глубине сердца надеялся вернуться на Кличевский приход. В начале лета 1877 года он написал письмо прибывшему на Минскую кафедру новому архиерею – Преосвященному Евгению (Шерешилову), с просьбой пересмотреть дело о его перемещении. К письму он прилагал краткое описание своей священнической жизни, где изложил печальную историю своих злоключений. Но и новый владыка не удовлетворил просьбу отца Григория. Так и пришлось ему остаться еще на многие годы нести свой нелегкий пастырский крест в местечке Заславль 39 . К осени Григорий Рункевич хлопотал о поступлении Стефана в Минское духовное училище. Туда принимали мальчиков из семей священно-церковнослужителей с девятилетнего возраста. Учебный курс был рассчитан на пять лет и состоял из подготовительного отделения и четырех классов. Однако благодаря подготовке, полученной в родительском доме, и учитывая семейные обстоятельства, Стефан Рункевич , минуя подготовительное отделение, был сразу зачислен в первый класс 40 . Духовное училище располагалось в лучшем месте города – на Соборной площади, где его четырехэтажные здания величественно возвышались над находящимися по соседству казенной палатой и казначейством 41 . |
| В Москву выезжали: президент, оба вице-президента, три советника, один асессор, он же обер-секретарь Варлаам, два секретаря, нотариус, переводчик, регистратор, два канцеляриста, четыре подканцеляриста и восемь копиистов, и сверх того шесть караульных солдат 2034 . Кроме того, в Москве оказался и другой асессор, Афанасий Кондоиди 2035 . Таким образом, Синод оказывался в Москве почти в полном составе, оставив в Петербурге только двух асессоров, к которым потом присоединился третий – новый; четвертый советник, архимандрит Леонид был в это время в отпуску в Москве. Прогоны по числу подвод выданы были каждому на руки, под расписку, по 2 рубля 66 ½ копеек на подводу до Москвы. Собраны были подводы из лежащих по пути губерний: Новгородской, Тверской и Московской. Деньги взяты были из наличной в Синоде «сборной казны» 2036 . Стефан и Феодосий имели свои помещения в Москве, Феофану было отведено Крутицкое подворье в Кремле 2037 , советники, все – московские архимандриты, также имели свои помещения. Асессор Афанасий Кондоиди поместился на Кирилло-Белозерском подворье у Спасских ворот 2038 ; новый член Синода Анастасий Наусий проживал в наемной квартире и подвергался опасности военного постоя, чего не случилось только благодаря заступничеству Синода 2039 . Секретари и канцелярские расположились, где кому пришлось. Регистратор, два подканцеляриста и копиист поселились, например, в домах беглых раскольников 2040 ; другим, не имевшим приюта, тоже были «определены постоялые дворы» 2041 ; и также преимущественно беглых раскольников 2042 . Некоторые, взятые в Петербург из Москвы, вернувшись в Москву, несомненно, поселились в своих домах, в которых еще оставались их семьи, не перевезенные пока в Петербург. Некоторые сами себе очистили помещения, сделав донос на хозяев-раскольников, которые предпочитали допросу и суду бегство 2043 . Некоторые приютились на подворьях 2044 . Для некоторых канцелярских поездка в Москву была радостным событием, и один сам просился у Синода, чтобы его взяли в Москву 2045 . Другой, при возвращении Синода в Петербург, просил оставить его в Москве при каких-либо делах 2046 . III |
| Первым румын. герцогством, к-рое было преобразовано венграми, стала Кришана (Менумороута): в нач. XI в. венг. кор. св. Стефан I произвел территориальное объединение комитатов Заранд, Бихор и Внутренний Сольнок. В источниках под 1067 г. упоминается 1-й правитель комитата Бихор с центром в крепости Бихаря - Стефан (Stephanus, comes Byhoriensis). После 1060 г. были образованы комитаты в Банате: Тимиш, Арад, Караш, Сату-Маре, Берег и др. В XII-XIII вв. в собственно Трансильвании были образованы еще 7 комитатов: Внутренний Сольнок, Дэбыка, Турда, Тырнава, Алба, Клуж и Хунедоара. Функции управления и судебной власти комитатов осуществляли назначенный воеводой Трансильвании правитель комитата (лат. comes. comes supremus, венг. ispán), вице-правитель (лат. vicecomes, венг. alispán), двое судей из дворян и 6 судебных присяжных заседателей из знати. Складывание местных судебных органов означало не только офиц. признание права провинциальной знати судить своих, но и процесс вовлечения знати, наряду с представителями королевской власти, в решение внутренних проблем страны (сбор налогов, принятие решений в военных вопросах и т. д.). Самоуправление создало институциональные и территориальные основы дворянской автономии. Согласно декрету от 1351 г. венг. кор. Лайоша (Людовика) I Великого (1342-1382), знать Трансильвании наделялась теми же правами и прерогативами, что и венг. знать. После 1467 г. венг. кор. Матьяш I Корвин (Хуньяди) (1458-1490) зафиксировал эти привилегии на более низком уровне: в авг. 1467 г. трансильванские дворяне (секуи и саксы) во главе с воеводами восстали против короля, обвиняя его в тираническом правлении (политика централизации, рост старых и появление новых налогов), в течение месяца движение было подавлено, кор. Матьяш I помиловал почти всех восставших, но в качестве наказания ограничил привилегии дворян. В период становления в регионе территориально-адм. структуры венг. короли пытались оформить Трансильванию как принципат (княжество) во главе с князем - новый институт, заимствованный из нем. феодального мира. Однако, поскольку идея княжества подразумевала достаточную самостоятельность, венг. власти, стремясь избежать риска установления в Трансильвании с ее традицией отдельной государственности власти одного правителя, к-рый подорвал бы центральную венг. власть, трансформировали в орган центральной власти Трансильвании румыно-славянский институт воеводства. Воеводы назначались королем из числа высоких сановников «за верную службу» и подлежали проверке на их преданность короне. Первыми правителями Трансильвании в источниках упомянуты Меркурий (Mercurius princeps Ultrasylvanus) в 1111 и 1113 гг. и Левстахий (Leustachius Voyvoda) в 1176 г. (вероятно, одно лицо с правителем графства Дэбыка, упомянутым в 1116). Воевода Трансильвании осуществлял свою власть только над венг. комитатами. |
| При обсуждении сего дела могут возникнуть вопросы: а) если все Камчатское, духовенство находится в неоплатных долгах, то как же освободились от них некоторые из духовных лиц, выехавшие из Камчатки, имена которых находятся в реестре, приложенном мной при вышеозначенном представлении за 257. б) Какими средствами существовало окружное Камчатское духовенство до положения им окладов, или по крайней мере до открытия в Камчатке торговли Компанией. В разрешение первого вопроса честь имею донести, что из числа находящихся в реестре, выбыли из Камчатки – протоиерей Громов, священник Василий Сизой и священник, а ныне Гижигинский протоиерей Стефан Вениаминов; первые два освободились от долгов прогонными деньгами, полученными ими на выезде в Иркутск; и за то протоиерей Громов вошел в новый долг, с которым не разделался еще и поныне (он состоит должным мне 580 руб. серебром), а священник Сизой, если бы при выезде из Камчатки не остался в Охотске; (где он находится и поныне), то также должен бы был прибегать к чрезвычайным мерам. Протоиерей же Стефан Вениаминов (брат мой) освободился от долгов отчасти с помощью моей и отчасти продажей дома, собственными его руками построенного. На второй вопрос можно отвечать тем, во-первых, что в прежнее время окружные священники получали весьма значительное подкрепление от приношений своих прихожан пушными зверями, и гораздо более, чем Петропавловские; и были из них такие, кои занимались торговлей под видом подарков. (Это обыкновенный род торговли в тамошних местах). Но в настоящее время последним безответственно заниматься невозможно; а приношения прихожан оскудели, – и, впрочем, не оттого, чтобы или прихожане охладели к священникам, или пушной зверь весьма умалился; но преимущественно от того, что при множестве торгующих в Камчатке, как сказано выше, почти нет ни одного там жителя, который бы не имел на себе долгов. Во-вторых, в прежнее время причты отдаленных церквей имели возможность разъезжать по Камчатке, или доставать вещи из портов почти даром, или с небольшой платой; но ныне это невозможно. Камчадалам давно уже внушено и предписаниями местного начальства подтверждено не возить никого и ничего без получения платы. Мера со стороны местного начальства сколько справедливая и для Камчадалов облегчительная, столько же для духовенства невыгодная. В-третьих, как я уже неоднократно представлял, прежнее духовенство. бывшее почти исключительно из уроженцев Камчатки и воспитанных дома местными произведениями, можно сказать совсем не нуждались в хлебе; но ныне, чем далее, тем более требуется оного; а между тем средства к получению хлеба становятся труднее, и вообще не предвидится никакой надежды к перемене нынешних обстоятельств на прежние или к улучшению оных. |
| Идя далее, вступил он в сражение с Константином 212 , дуксом Киликии, который назывался Каламаном и был юноша красивый и искусный в военном деле. Но здесь, в первый раз побежденный этим юношей, испытал он самые невыносимые бедствия; потом, однакож, каким-то счастьем взял в плен и его самого, и антиохийского князя Ренальда, и правителя финикийского Триполя. Причина была та, что, одержав победу, Константин не остановился на этом, но, увлекшись неразумной смелостью и пустившись без толку в погоню, и сам попал в плен, и уронил дело римлян. Победив в сражении и Тероза, Нураддин питал надежду скоро напасть также на Антиохию. Такими событиями царь еще прежде был огорчен, а потому теперь решился перейти в Азию и, пользуясь удобным временем, понесся было на это дело со всей быстротой. Но западные дела снова помешали ему. Новый король пэонян, самым явным образом нарушив договор, опять напал на наследственное владение Белы; а Стефан, которого гунны лишили уже престола, вторгнувшись через город Анхиал в землю гуннов, задумал возвратить себе власть, но, сам не замечая, приступил к делу более опрометчиво, чем осмотрительно; ибо, узнав, что тот на пути привлек на свою сторону некоторых гуннов, вышел против него со всем войском. Посему в Киликию для охранения этой страны царь отправил достаточное войско, а сам опять поспешил к Дунаю, переправившись через Саву, стал лагерем у Тителия 213 в намерении, с одной стороны, возвратить Беле отцовское наследие, с другой – избавить Стефана от предстоявших ему бедствий, потому что войско его начало уже уменьшаться, находившиеся с ним гунны стали постоянно переходить к королю, и он видел себя в весьма тесных обстоятельствах. Итак, для избавления Стефана от беды царь послал с войском сына Контостефанова Андроника, который спустя немного времени получил сан великого дукса, а сам, со всей армией поднявшись из Тителия, пошел далее. Искатель королевской власти Стефан, не смея сразиться с царем по неравенству сил, сначала с бывшими при нем войсками удалился к крайним пределам гуннской земли, а потом, приведя союзников, решился вступить в борьбу с римлянами. |
| Деревянная хлебня в 1737-м году переделана под братскую трапезу 2414 . Супротив новой прешпективой дороги, по осмотру архитекторов в 1741-м году, оказалась «старая мастерская изба слесарня, также магазины и кузница весьма ветхие, которые надлежит новые сделать на удобном месте» 2415 . В 1742-м году преосвященный Стефан сделал распоряжение «поделать в братских кельях-мазанках, для удобнейшего и пристойнейшего братии жительства, чуланы по имеющемуся чертежу» 2416 . В 1737-м году построен был новый скотный двор близ Чернорецких кирпичных заводов. Двор был расположен на южном берегу Черной речки и имел в длину 35, а в ширину 25 сажен. Двор окружен был постройками. Со всех 4-x сторон были ворота. По обеим сторонам ворот от Черной речки было по избе сеньми, а далее следовали мшоные покои и сараи. Внутри были две огороженные площади в 10x10 сажен с крытыми яслями в 3x2 сажени 2417 . Садовник Шульц, оставленный за нерадивное исполнение своих обязанностей при уменьшенном окладе – при хлебном жалованье и денежном, вместо 130-и, при 30-и рублях, старался восстановить свою репутацию. В мае 1725-го года он затребовал на летний сезон в новозаведенный сад, «для образца в том саду инфурмаций», по 200 сажен навозу и черной земли и 50 человек работников 2418 . Летом 1725-го года он устроил при каменном здании цветники и получил в награду 10 рублей 2419 . Осенью в новозаведенном саду копали канал и черную землю из него развозили по саду, в указанные места, «во уравнение оризонта» 2420 . Не получая все таки прибавки к содержанию, Шульц в декабре 1726-го года просил уволить его. Тогда ему прибавили 20 рублей и он, вынужденный совершенной скудостью, остался на год 2421 . В 1727-м году в «новом огороде, который вновь городят от конюшенного двора и от Школы», решено было поставить «от дороги с лицевой стороны» на 57-и саженях 19 прясл, – «против того, как другой огород от каменной Канцелярии с лицевой же стороны загорожен» 2422 . В 1727-м году упоминается «новозаведенный огород монастырский, что близ Семинарии» 2423 . |
| Весьма любопытно отметить, что тогда же папа вступил в сношение с великим жупаном Сербии Стефаном и, как следует заключать из ответного письма этого последнего, к нему были отправлены те же самые легаты, что и к Волкану. Трудно выяснить ближайшие мотивы последовавших затем фактов, но к ним нужно подходить, без сомнения, с точки зрения завязавшихся с Римом сношений. Так, без всяких причин Стефан, женатый на византийской царевне Евдокии, дочери Алексея, отсылает ее назад. Но если в этом можно усматривать влияние папских советников, то в ближайшее затем время великому жупану предстояло подвергнуться новым испытаниям. В 1202 г. началась междоусобная война между великим жупаном и Волканом, в которую вмешался угорский король Эмерих. Следствием этого было то, что Стефан Первовенчанный был лишен власти и единственным обладателем сербских земель стал Волкан. Указанный политический переворот совершен был в интересах католической Церкви и должен был иметь своим последствием подчинение сербских земель Риму. Хотя естественным решением вопроса было бы подчинение Стефановой державы Барской архиепископии, в которую в то время входила в церковном отношении Зета, но с целью удовлетворения притязаний Угрии папа включил Рашку в епархию венгерской Коложской архиепископии 223 . Оценивая этот переворот, мы должны признать, что от него выиграла больше всего Угрия, получив в Сербии политическое влияние и – через Коложского архиепископа – церковную власть. Можно понять, как новый порядок вещей должен был взволновать православную партию в Сербии и как приверженцы Стефана могли постепенно подготовить почву для реакции. Угорский король, став верховным владыкой великожупанских земель, выразил в первый раз притязание взять в свои руки исправление политики балканских государств. Две главные задачи проведены были тогда Угрией при содействии Рима, и эти задачи в течение всех средних веков были руководящими по отношению к славянам: усиление католицизма и противопоставление сербских притязаний болгарским, и наоборот. Не допустить образования большой славянской державы – такова была цель тогдашней западной политики. Эта сторона вопроса хорошо выясняется из нижеследующих обстоятельств. |
| Итальянское королевство не могло обеспечить защиту папства, ибо итальянские короли с местопребыванием в Павии обладали не большей властью, чем герцоги и маркграфы. Они приезжали в окружённый со всех сторон врагами Рим только для того, чтобы короноваться в императоры и тем самым возвыситься над своими соперниками. Церковная дисциплина ослабла, папский двор стал местом распутства, убийств и интриг, церковный сан оказался предметом купли-продажи. Светская власть пап, становившаяся все более номинальной, вновь ограничилась лишь двумя римскими провинциями. Общий разброд усилился также в связи с тем, что в первой половине Х века в Северной Италии появились мадьяры, совершавшие набеги на римские города, а затем в конце века на юге – ещё более опасные завоеватели – норманны. В IX-X веках Италия представляла собой самую раздробленную в политическом отношении страну на континенте, и эта политическая раздробленность на протяжении тысячелетия служила фоном, на котором действовал глава вселенской церкви и её центр, закрепляя эту раздробленность. Несомненно, что кризисной точкой была эпоха феодальной монархии, называемая по её главному герою эпохой Формоза. Формоз был кардиналом-епископом Порто и на протяжении десятилетий являлся главным советником при папах и одновременно руководителем архиерейской курии. Формоз был близок к возвысившейся на фоне других итальянских аристократических семей семье герцогов Сполето. Нескрываемое стремление стать папой привело его к конфликту с уже упомянутым папой Иоанном VIII, который на одном соборе лишил Формоза церковного сана и отправил в изгнание. По всей вероятности, сторонники епископа из Порто не были безвинными в убийстве папы Uoahha VIII . Новый папа Марин I (882–884) полностью реабилитировал Формоза, вернул ему кардинальский титул и епископство в Порто, и тот снова приобрёл влияние в Риме. Краткий понтификат Марина достоин упоминания потому, что Марин был первым папой, который, являясь епископом Церейского епископства в Этрурии, перешёл на римскую епископскую кафедру, что запрещалось церковными законами. В 880–890-х годах папы находились под перекрёстным огнём маркграфа фриульского Беренгара и герцога сполетского Гвидо, соперничавших между собой. Лапа Стефан V (lV) (885–891) был креатурой герцогов Сполето; после его смерти Формоз наконец вступил на столь желанный папский престол, который он занимал с 891 по 896 год. Стремясь освободиться от рабской зависимости от сполетских герцогов, Формоз (кстати, не только честолюбец, но и умный, образованный дипломат) вступил в союз с германским королём Арнульфом. Тем самым он навлёк на себя неукротимую ненависть главы сполетанской партии, вдовы скончавшегося Гвидо Агильтруды. (Агильтруда – первая роковая женщина в истории средневекового папства.) Однако Формоз скончался в 896 году, и таким образом сполетанцы вернули в Риме власть себе. Новый папа Стефан VI (896–897) унизился до такой степени, что стал постыдным орудием мести Агильтруды. |
|
|
