| А от ворот навстречу им летели балалаечные и гармошковые звуки, причем каждая штучка продолжалась не менее получаса. Но я боролся храбро, не дезертировал и.… кончил-таки» (РГАЛИ, ф. 2658, оп. 1, л. 13). 216 Речь идет о контрнаступлении австро-германских войск на юго-западном фронте в направлении Тарнополя, где 30 июня (13 июля) неприятель прорвал фронт 11-й русской армии. 217 Командировки старшеклассников на регентскую практику в различные храмы и монастыри страны были новым явлением училищной жизни 1910-х годов. Приведем один пример, связанный с будущим хормейстером Большого театра С. А. Шумским, который в 1910 году, являясь учеником восьмого класса, направлялся в качестве послушника на должность регента Заиконоспасского монастыря в Москве. К 1916–1917 годам относятся сведения об организации в училище экспедиций «для обследования церковных напевов». С этой целью летом 1916 года в районы Волги, Северной Двины и Урала был отправлен помощник регента Н. С. Голованов. 218 В книге А. Н. Гладкого начало поездки Синодального хора описано следующим образом: «После напутственного молебствия 22 апреля поездом 5 Московско-Брестской железной дороги, провожаемый родственниками, знакомыми и благожелателями, тронулся в путь Синодальный хор. На первых шагах случилась неудача. Рассчитывали на два полных вагона третьего класса. На деле же, когда явился хор на вокзал, один из этих вагонов был уже наполнен посторонней публикой. И только на следующее утро в Смоленске был прицеплен второй вагон. Следующая ночь и вообще путь до Варшавы был проведен спокойно и не теснясь. Обедали в пути на станции Барановичи, а ужинали в Орше; конечно, телеграммами была заблаговременно заказана горячая пища и в Орше, и в Барановичах. По всей линии был заготовлен кипяток, и певчие утром, и вечером, и в полдень пили свой чай с закусками, купленными в Москве» ([Гладкий А. Н.] Поездка Синодального хора за границу..., с. 9). 219 Программа концерта Синодального хора 24 апреля в зале Варшавской филармонии: Смоленский С. Кто Бог велий Толстяков Н. Архангельский глас, знаменного роспева (ор. 2. 2, трио с хором) Бортнянский Д. Кто Бог велий (двухорный концерт) Чесноков П. Хвалите имя Господне, знаменного роспева (ор. 11. 5) |
| Написав эти строки летом 1917 года, Кастальский не мог предположить, что всего через несколько месяцев речь пойдет уже не о демократических реформах в училище, а о его спасении от полного уничтожения. Октябрьский переворот открыл последние трагические страницы в истории Синодального хора и училища церковного пения. Обессиленный и больной, Кастальский оказался в одиночестве, лишился средств к существованию и поддержки со стороны как церковных, так и светских властей. Начались мучительные поиски выхода из тупика. В начале 1918 года училищная корпорация педагогов и сотрудников обсуждала два пути. Первый вел в Комиссариат народного просвещения; второй – к новоизбранному патриарху Тихону: училище предполагалось реорганизовать в патриаршую школу церковного пения, и Синодальный хор в таком случае становился патриаршим хором. Был разработан устав этого хора, который в начале 1918 года участвовал в нескольких патриарших службах. (Последний раз, очевидно, на Пасху 5 мая в Успенском соборе Кремля.) Однако уже в начале апреля вопрос был исчерпан: московские власти объявили о национализации всех церковных владений, не служащих непосредственно для религиозных целей. Это обрекало на гибель не только Синодальное училище и хор, которые содержались на доходы от сдачи в аренду недвижимости в Москве, но и все тринадцать духовноучебных заведений Московской епархии, отчаянно боровшихся за выживание. От имени церковных властей протопресвитер Успенского собора Н. А. Любимов объявил руководству Синодального училища, что денег в казне нет и служащим надлежит искать себе другие места работы. Таким образом, училище переходило в Комиссариат народного просвещения, и его директор Кастальский отправился на переговоры к наркому просвещения А. В. Луначарскому, перед которым изложил свою идею «самоопределения» народного искусства и соображения о том, какую роль в этом процессе может сыграть Синодальное училище. Наспех отредактированная в соответствии с «духом времени» концепция, в которой вместо православного народа фигурировали пролетарий со своим самобытным художеством и западник-буржуй с операми и балетами, вызвала у Луначарского полное сочувствие. Результатом общения Кастальского с Луначарским стала организация на основе Синодального училища и Придворной певческой капеллы Народных хоровых академий Москвы и Петрограда, управляющим которых 22 июля 1918 года был назначен Кастальский. Он же становился ректором Московской народной хоровой академии. В июле же Луначарским и Артуром Лурье (заведующим музыкальным отделом Наркомпроса) была утверждена «Примерная таблица учебных предметов и занятий в Народной хоровой академии», составленная Кастальским. |
| 80 В концерте Синодального хора 3 ноября 1902 года были исполнены: 1-е отделение 1. В. Комаров. Стихиры на Воздвижение, знаменного роспева, на два голоса; Господи, спаси и Трисвятое, знаменного роспеваˆ2. А. Аренский. Херувимская С dur 3) 3. П. Самарин. Блажен муж, московского роспеваˆ4. А. Кастальский. В память вечнуюˆДогматик 5-го гласаˆ5. П. Чесноков. Великое славословиеˆ2-е отделение 1. А. Копылов. Блажени, яже избрал 2. П. Чайковский. Херувимская F dur 3) 3. М. Ипполитов-Иванов. Се ныне благословите ГосподаˆСе что доброˆ4. А. Гречанинов. Свете тихий Благослови, душе моя, Господа 81 Впечатления Смоленского подтверждаются другими источниками, в частности, воспоминаниями хормейстера В. А. Булычева: «Орлов, сделавшись директором училища, стал предаваться своим обычным запоям. При Смоленском он себя несколько сдерживал, а тут, сделавшись начальником, на свободе он совсем предался своей пагубной страсти, которая скоро свела его в могилу. Он почти бросил управлять хором, поручив это Кастальскому и его помощнику, бывшему ученику Синодального училища П. Г. Чеснокову. Последний как регент был много способнее Кастальского, не имевшего и тени дирижерских способностей. Но он любил дирижировать сам и, конечно, этим понижал качество исполнения хора...» (Булычев В. А, Жизнь и искусство (правда о моей жизни). Рукопись, т. 3. ГЦММК, ф. 274, 24.) 82 А. Т. Гречанинов в книге «Моя жизнь» вспоминает: «...Я решил написать обедню. Работа шла быстро, и к весне она была закончена. В Москве тогда пользовался большой славой хор Синодального училища, директором которого был С. В. Смоленский. К нему я и отправился со своим новым произведением. Высокого роста, в очках, сутуловатый, некрасивый, но бесконечно симпатичный, умница и добродушный Степан Васильевич принял меня как автора любимых им романсов с необычайным радушием; а когда узнал, что я принес на его суд только что законченную обедню, радушие его удвоилось. Он сейчас же позвал регента хора В. С. Орлова, засадил меня за рояль, и тут же я должен был проиграть от начала до конца всю обедню... Решено было, что за лето будут расписаны партии и осенью обедня будет исполнена под управлением Орлова. С этого дня началась моя дружба с С. В. Смоленским, продолжавшаяся до самой его смерти» (Гречанинов А. Т. Моя жизнь. Нью-Йорк, 1951, с. 67–68). |
| Ревизия, как потом оказалось, была итогом тщательно собранных воедино всех моих погрешностей, вплоть до того преступления, которое я сделал, написав в одной бумаге «Вследствие отношения (то есть как бы равного себе) имею честь сообщить " (а не «вследствие предложения доложить») и т.п. Когда по окончании ревизии я более всего отдыхал в своих занятиях с Саккетти, гуляя с ним по лесу у Черниговского скита в Троицкой лавре и думая о предстоящем моем реферате в Обществе любителей древней письменности, тогда шла тайно от меня большая переписка с Победоносцевым, где обдуманный Ш 2 вместе с Нечаевым ревизионный отчет эксплуатировался в связи с моим ультиматумом об удалении Ш 2 от Синодального училища или о моей отставке. Чтобы доказать вместе с моею строптивостью, вместе с замечаниями ревизионного отчета надобность пожертвовать лучше мною, Ш 2 выдвинул вместе и проект о надобности нового преобразования учебной части Синодального училища. Красными чернилами мною обозначены все нелепости преувеличения, передергивания и недоразумения этого проекта при попытке Ш 2 спрятаться сначала за спину Кругликова. 360 По предложению Ш 2 Наблюдательному совету (в январе 1901 года) и по отзыву Кругликова, остановившему осуществление этого предложения во всем его объеме, можно судить, до какой степени Ш 2 даже через восемь лет своего начальства над Синодальном хором и училищем церковного пения не мог понять ни механизма обучения, ни задач наших учеников по окончании ими курса. Вот эти два интересных документа, списанные мною в свое время с автографов, доставленных мне С.Н. Кругликовым. По ним можно видеть, как по видимости мог умно писать Ш 2 . [Письмо к С.Н. Кругликову:] «Искренно уважаемый Семен Николаевич! Прилагаю при сем свои мечтания. Хотел бы сам доставить Вам, да к сожалению не застал Вас. Будьте добры – уделите немного времени прочтению сей записки и сообщите ваши мысли. Искренно вам преданный А. Ширинский-Шихматов. Прокурор Московской Синодальной конторы В Наблюдательный совет Московского Синодального училища церковного пения Предложения Мои личные наблюдения (т.е. |
| Между тем прения были повернуты в сторону ошельмования всей моей деятельности и констатирования моих якобы увлечений» (Дневник 1, л. 117–119). Подробнее об этой ситуации см. во втором томе. 307 Из воспоминаний современников известно, что В.С. Орлов страдал запоями. Смоленский деликатно избегает говорить об этом прямо. Однако сотрудники училища указывали, что именно при Степане Васильевиче Орлов воздерживался от своих «увлечений» и, наоборот, полностью подпал под их власть, лишившись опеки Смоленского. 308 Смоленский неоднократно и настойчиво обращался к ряду московских композиторов с предложением писать для Синодального хора. Ряд новых сочинений должен был исполняться в специальном концерте 15 марта 1898 года, но вмешался Ширинский-Шихматов, который, говоря словами Смоленского, «заменил эту программу всякими Викторами, Бортнянскими и прочим». Лишь 7 октября того же года директору удалось устроить «на свой риск» вечер премьер, чтобы «хоть сколько-нибудь удоалетворить… обидившихся авторов и уговорить их писать еще для Синодального хора». В этом концерте исполнялись: псалом «Се ныне благословите Господа» М.М. Ипполитова-Иванова, «Отче наш» А.А. Ильинского, Херувимская А.Б. Гольденвейзера, «Тебе, Господи, единому» А.Н. Корещенко, «Не имамы иныя помощи» И.Г. Чеснокова, «Сам Един» А.Д. Кастальского, главнейшие песнопения из Литургии 1 А.Т. Гречанинова. Как отмечает Смоленский в Дневнике, по желанию профессоров консерватории концерт был повторен 16 октября. Что касается Рахманинова, то под симфонией подразумевается написанная в 1895 году Первая симфония композитора. В Дневнике Смоленского есть и более ранняя запись: «В этом 93/94 учебном году… привлечен к нам также и даровитый С.В. Рахманинов» (Дневник 1, л. 80). Речь идет о духовном концерте «В молитвах неусыпающую Богородицу», написанном Рахманиновым по просьбе Смоленского летом 1893 года и исполненном в духовном концерте Синодального хора в декабре того же года. Из переписки Рахманинова со Смоленским видно, что композитора приглашали на педагогическую работу в училище в 1896 году, но он отказался. Тем не менее связь Рахманинова с училищем и хором не прервалась, достаточно напомнить, что знаменитое Всенощное бдение посвящено памяти Смоленского. |
| Общепринятого термина для обозначения описываемого явления пока не имеется. В отношении его часто применяется выражение «московская школа», подразумевающее, что самые крупные композиторы – Рахманинов, Гречанинов, Кастальский – были москвичами по рождению, образованию или месту деятельности; говорят и о «школе Синодального училища», поскольку большинство авторов были связаны с Синодальным училищем – преподавали или учились в нем – или с Синодальным хором, который не только осуществлял многие премьеры новых духовных сочинений, но и являлся, так сказать, образцом, эталоном нового певческого стиля. Бесспорно, Москва выступала географическим и идеологическим центром движения, хотя неверно было бы совсем исключать из него Петербург, где работали такие интересные композиторы, как Н. Н. Черепнин и С. В. Панченко (отдельные их сочинения тоже входили в репертуар Синодального хора), и менее яркие, но также любопытные публицисты и экспериментаторы Н. И. Компанейский и прот. М. А. Лисицын, где выходили издания, уделявшие большое внимание церковно-музыкальной проблематике. Важно отметить, что московский и петербургский варианты движения в некоторых чертах явственно различались. Предтечами Нового направления считаются Чайковский и Римский-Корсаков (их духовные композиции появились в конце 1870-х – начале 1880-х годов). Крупнейшими деятелями в историко-теоретической и организационно-практической областях движения были С. В. Смоленский с сотрудниками, а также регенты Синодального хора, в особенности В. С. Орлов и Н. М. Данилин. Среди композиторов, чьи сочинения бесспорно принадлежат Новому направлению, – С. В. Рахманинов, А. Т. Гречанинов, А. Д. Кастальский, П. Г. и А. Г. Чесноковы, А. В. Никольский , Викт. С. Калинников, Н. Н. Черепнин, С. В. Панченко, а также М. М. Ипполитов-Иванов, В. И. Ребиков, К. Н. Шведов, Н. С. Голованов, Н. Н. и П. Н. Толстяковы, Д. В. Аллеманов, Д. М. Яичков и другие. Корпус произведений, принадлежащих к Новому направлению, обширен: по приблизительным подсчетам это более пятидесяти крупных богослужебных циклов, более тысячи отдельных хоров. |
| Его нисколько не останавливала невозможность вступаться и впутываться в чужие дела, в отношения людей, нисколько его не касающиеся; он начинал задирать людей совершенно посторонних, сначала удивлявшихся его непрошеному вмешательству, потом же возмущавшихся его грубым и назойливым генеральством. Понятно, что в таких случаях Шишкову постоянно случалось сталкиваться с умными, независимыми и благородными людьми, дававшими ему жесткие отпоры. Тогда Шишков не задумывался уже перед действиями, не приносившими ничего, кроме обнаружения его же самодурства, его же неразборчивости в средствах, ставившими его в положение и жалкое и прямо глупое, подлое. Не менее характерна и стычка Шишкова с Чайковским, совпавшая с кандидатурою в директоры Синодального училища Семена Николаевича Кругликова. Это случилось незадолго до переговоров со мною. Незабвенный Петр Ильич живо интересовался Синодальным хором, куда по его рекомендации поступил регентом В. С. Орлов 27 , часто ходил в Успенский собор (он становился всегда у правой задней колонны, с правой ее стороны), писал в это время свою Всенощную, несмотря на знаменитый бахметевский скандал с его Обеднею 28 . Но тот же Чайковский, по суждению Шишкова, потряс основы русского благочестия и поколебал остатки векового почтения к духовенству созданием комической роли дьячка в своей опере «Кузнец Вакула» («Черевички» тож). Шишков, как говорят, позволил себе сделать грубое замечание в этом смысле Чайковскому, требуя исключения номеров из оперы, где фигурирует этот дьячок... Знаменитый фельетон об унижении духовенства Чайковским принадлежит профессору Петербургской консерватории Николаю Феопемптовичу Соловьеву. «Я верующий», – сказал он на упрек Римского-Корсакова. Мне говорили, что будто бы существует по этому поводу письмо Шишкова к Чайковскому 29 . Нетрудно представить, как отвернулась «мимоза» от Синодального хора, на который так любовался Чайковский еще во времена его первоначальной выучки. Но судьбе было угодно, чтобы этот случай совпал со временем переговоров о кандидатуре Кругликова на место директора Синодального училища 30 . |
| А заключительным аккордом всех этих мыслей и переживаний явилось чувство самой теплой благодарности и признательности к тому человеку, который всколыхнул все эти мысли, дал им толчок, пищу и содержание. Это последнее чувство волной охватывало все существо, и явно больного лектора жаль было отпускать, хотелось, чтобы он продолжал говорить... Так невольно, по «вине» дивного Степана Васильевича слушатель его, сам того не сознавая, эгоистично пил его последние соки... Комментарии Александр Васильевич Никольский, крупный композитор Нового направления, исследователь и публицист, в прошлом – певчий Синодального хора (а в будущем – педагог Синодального училища), одним из первых откликнулся на известие о внезапной кончине Смоленского 20 июля/2 августа 1909 года. В июльско-августовском номере журнала «Хоровое и регентское дело» сразу же появилась заметка Никольского «К кончине С. В. Смоленского»; в октябрьском номере того же журнала была опубликована заметка «С. В. Смоленский и регентские курсы»; в декабрьском – воспоминания «С. В. Смоленский и его последнее учительство». В февральском номере «Хорового и регентского дела» за следующий, 1910 год напечатана рецензия Никольского на состоявшийся 24 января концерт Синодального хора памяти Смоленского. Наконец, в октябрьском номере журнала за 1913 год Никольский выступил с развернутой аналитической статьей «С. В. Смоленский и его роль в Новом направлении русской церковной музыки». Для настоящей публикации отобраны два наиболее, на наш взгляд, содержательных материала. Автографы их не обнаружены, и публикация осуществлена по журнальным текстам. Подробнее об А. В. Никольском см. в посвященном ему разделе сборника. Василий Сергеевич Орлов Василий Сергеевич Орлов вошел в историю русской культуры как крупнейший мастер хорового искусства. Судьба связала его имя с одним из старейших певческих коллективов России – Синодальным хором, и годы работы с ним Орлова (1886–1907) стали временем расцвета хора, когда он приобрел славу лучшего в России и в Европе. |
| Осталось теперь пережить в Москве расставание с Синодальным училищем и хором. Я чувствовал, что я всем своим существом слился с ними и люблю их горячо, но я не предчувствовал меры боли этой разлуки, меры моей привязанности к Москве, к ее Кремлю, к ее музыкальному миру, вдруг объявившихся резко, мучительно, скорбно. Я не мог ходить по Синодальному училищу, и особенно в кучке с мальчиками, чтобы слезы не навертывались на глаза; я перестал слушать Синодальный хор, я перестал ходить в библиотеку рукописей, так как мои нервы не выносили и мысль о предстоящей разлуке просто терзала меня. И раньше, живо представляя себе картину былого-давнего, я испытывал драмы, проходя по Красной площади и кругом Кремля; в первые дни даже примелькавшаяся глазам местность Кремлевских соборов волновала меня, теперь же я прямо начал бояться вида на Замоскворечье от решетки над Тайницкими воротами… Сердечно жалел я и консерваторию, в которой мои лекции были, так сказать, прóдухом моих занятий наукою, живейшим общением с некоторыми моими слушателями; наконец, я расстался со столь любимым мною многоуважаемым С.И. Танеевым, дружбой которого ко мне я всегда радовался и даже гордился. Нечего рассказать о трогательнейших проводах, которых я удостоился в Москве. Меня глубоко взволновала овация моих учеников в консерватории, которые, собравшись в группу слушателей за все двенадцать лет, предложили мне сняться вместе с ними. Краткая надпись на детском альбоме Синодального училища «директору-отцу» 367 и такая же почти надпись на складне с васнецовской Богоматерью от сложившихся, списавшихся между собою бывших учеников Синодального училища были достаточно выразительны. Меня наградили подарками на память и товарищи-сослуживцы, и взрослые певчие, даже дамы, даже и прислуга училища. Верхом удовлетворения было заочное празднование моих именин 28 октября в Москве. Грустно закончить перечень этих трогательных оваций замечанием, что в кабинете Ш 2 велась им запись и проделывалась в свою очередь система возмездия. Не имея возможности уберечь от расплаты Ш 2 некоторых коренных москвичей из моих бывших сослуживцев (о. Арбеков, о. Цветков, В.С. Тютюнник, Н.И. Соболевский и другие), я удовлетворился тем, что перетащил к себе Л.К. Смирнова, Н.П. Румянцева и А.В. Преображенского. Моя переписка с товарищами да объяснит будущим ученикам Синодального училища горький смысл переживаемого ими теперь времени. Пропадающий сейчас горемычный В.С. Орлов, которого я горячо убеждал не брать место директора, тяжело поплатился уже за свою и Ш 2 ошибку. Мне говорили, что сознался в ней, наконец, и Ш 2 , сказав: «Да, я вижу теперь сам, что мы потеряли и регента, и директора и не приобрели ни того, ни другого». А еще застряли в Москве милейший «Кузька» – А.Д. Кастальский и даровитый Паша Чесноков, взывающие ко мне сюда на тему: «Изведи из темницы душу мою!». Как вытащить их – пока не могу придумать. Глава VIII. С.А. Рачинский и Татево |
| 370, 499, л. I). В 1916 году композитор осуществил переложение кондака редакции 1903 года на малый хоровой состав. До сих пор неопубликованная рукопись хранится: РГАЛИ, ф. 952, оп. 1, 269, л. 1. 171 Переделка знаменных ектений, впервые опубликованных в 1898 году, была предпринята Кастальским в связи с концертом капеллы Л. С. Васильева в марте 1905 года с программой, состоящей из песнопений всенощного бдения Кастальского. 172 Действительно, из двух опубликованных в 1898 году «Милостей мира» Кастальского особую любовь слушателей, благодаря выразительному соло альтов, мастерски исполнявшемуся маленькими «синодалами», завоевала «Милость мира» 2. Анализу двух упомянутых сочинений посвящены специальные разделы материалов С. А. Шумского, помещенных в сборнике. 173 Детальный разбор этого сочинения, опубликованного в 1898 году под названием « " Бог Господь» и тропари в Великую Субботу на утрени», был сделан Н. И. Компанейским в статье «Современное демество» (РМГ, 1902, 49, стлб. 1228–1235). 174 Имеются в виду изданные в 1898 году Старо-симоновская херувимская песнь и «Милость мира» Ипатьевская, в основу которых Кастальский положил напевы московского Симонова и костромского Ипатьева монастырей. Согласно воспоминаниям «синодалов», Старо-симоновская херувимская входила в число излюбленных сочинений регентов Синодального хора. Этому произведению также уделено место в анализах С. А. Шумского. 175 «Достойно есть» роспева царя Феодора существует в двух редакциях, первая из которых опубликована в 1900 году, а вторая содержится в литографированных нотах Синодального хора 1906 года. Это произведение пользовалось заслуженной любовью многих хоров. Известен интересный и понравившийся автору опыт исполнения «Достойно» в 1914 году хором И. И. Юхова с «колокольным звоном», который имитировал тамтам. (Письмо А. Д. Кастальского к X. Н. Гроздову от 17 марта 1914 года. ГЦММК, ф. 370, 524, л. 2.) 176 Хор Кастальского «Отче наш» носит подзаголовок «мелодия по старой рукописи», Роспев, положенный в основу этого сочинения, действительно был заимствован из старинной рукописи библиотеки Синодального училища. |
|
|
