| Я очень увлекался мыслью о том, что Исторические концерты должны составить прототип всех концертов Синодального училища на много лет вперед, и, признаться, очень подробно обдумывал как программы, так и объяснительные к ним тексты. Подобно первой брошюре об Исторических концертах 1895 года, мною тогда же была заблаговременно написана вторая для концертов 1896 года, но… Ш 2 нашел, что он не занимает в Исторических концертах первого места, что он только прокурор, хотя и «управляющий» Синодальным училищем и хором. Масса рукописных хоровых сочинений была так разнообразна и содержательна, что концерты 1896 года вырисовывались еще интереснее, чем 1895 года. Мне помнится, что я намечал для них «Стихотворный календарь» Симеона Полоцкого , несколько кантов и псальм Василия Титова, двенадцатиголосную обедню Березовского («Верую» из которой поется до сих пор всюду), концерт Рачинского («киевского»), «Тебе Бога хвалим» с оркестром сочинения Сарти, заимствования из сочинений немецких классиков, глупые сочинения русских ехтга-итальянцев и, наконец, после Львова, Бахметева – нашу московскую новизну… Но мы уехали в Петербург и, вернувшись, давали зачем-то пустопорожние концерты, оказавшиеся столь неудачными, что после четырех-пяти сам Ш 2 догадался прекратить их. Исторические концерты Синодального хора были первым серьезным дебютом хора, так как в этих концертах были показаны и способность хора исполнять сочинения всякого стиля, всякого времени, и вместе с тем вся уже весьма внушительная хоровая техника, так как некоторые сочинения были включены в программу ввиду именно легкости победы хора над любыми техническими трудностями. Приготовлены эти концерты были вполне великолепно, и я помню, что некоторые труднейшие места, например, в концерте Маурера, были выучены прямо удивительно. Техника Синодального хора, уменье петь с листа в это время (то есть в 1894 году) были уже очень внушительны. Я припоминаю, что я познакомился в это время с Архангельским, который с первого раза удивил меня техникою своего хора, распевавшего очень хорошо старых немцев и итальянцев. 314 Обедая у меня, Архангельский не без удивления услыхал, что и Синодальный хор поет с листа все что угодно. Когда на лице Архангельского выказалось какое-то недоверие к моим словам, я сказал ему, что для него нет ничего легче, как изобличить меня в преувеличении. «Приглашая вас завтра утром на спевку, я прошу вас принести с собою все, что вы выберете сами, предполагая, конечно, что-либо трудное и незнакомое Синодальному хору». Архангельский принес наутро свою новую вещь, затем взял от Юргенсона только что напечатанные партии ораторий Генделя «Иевфай» и «Иосиф в Египте». Конечно, все эти вещи были исполнены Синодальным хором тут же без всякого затруднения, с листа, прямо со словами и с оттенками. |
| Я очень увлекался мыслью о том, что Исторические концерты должны составить прототип всех концертов Синодального училища на много лет вперед, и, признаться, очень подробно обдумывал как программы, так и объяснительные к ним тексты. Подобно первой брошюре об Исторических концертах 1895 года, мною тогда же была заблаговременно написана вторая, для концертов 1896 года, но... Ш 2 нашел, что он не занимает в Исторических концертах первого места, что он только прокурор, хотя и «управляющий» Синодальным училищем и хором. Масса рукописных хоровых сочинений была так разнообразна и содержательна, что концерты 1896 года вырисовывались еще интереснее, чем 1895 года. Мне помнится, что я намечал для них «Стихотворный календарь» Симеона Полоцкого 53 , несколько кантов и псальм Василия Титова, двенадцатиголосную обедню Рачинского («киевского»), «Тебе Бога хвалим» с оркестром сочинения Сарти, заимствования из сочинений немецких классиков, глупые сочинения русских ехтга-итальянцев и, наконец, после Львова, Бахметева – нашу московскую новизну... Но мы уехали в Петербург и, вернувшись, давали зачем-то пустопорожние концерты, оказавшиеся столь неудачными, что после четырех-пяти сам Ш 2 догадался прекратить их. Исторические концерты Синодального хора были первым серьезным дебютом хора, так как в этих концертах были показаны и способность хора исполнять сочинения всякого стиля, всякого времени, и вместе с тем вся уже весьма внушительная хоровая техника, так как некоторые сочинения были включены в программу ввиду именно легкости победы хора над любыми техническими трудностями. Приготовлены эти концерты были вполне великолепно, и я помню, что некоторые труднейшие места, например, в концерте Маурера, были выучены прямо удивительно. Техника Синодального хора, умение петь с листа в это время (то есть в 1894 году) были уже очень внушительны. Я припоминаю, что я познакомился в это время с Архангельским, который с первого раза удивил меня техникою своего хора, распевавшего очень хорошо старых немцев и итальянцев. Обедая у меня, Архангельский не без удивления услыхал, что и Синодальный хор поет с листа все что угодно. Когда на лице Архангельского высказалось какое-то недоверие к моим словам, я сказал ему, что для него нет ничего легче, как изобличить меня в преувеличении. «Приглашая вас завтра утром на спевку, я прошу вас принести с собой все, что вы выберете сами, предполагая, конечно, что-либо трудное и незнакомое Синодальному хору». Архангельский принес наутро свою новую вещь, затем взял от Юргенсона только что напечатанные партии ораторий Генделя «Иевфай» и «Иосиф в Египте». Конечно, все эти вещи были исполнены Синодальным хором тут же без всякого затруднения, с листа, прямо со словами и с оттенками 54 . |
| Движение открыл А. Д. Кастальский, выступив с переложениями сербских «Милость мира» и «Достойно». Неяркие (особенно по сравнению с последующими) первые работы г. Кастальского, хотя и встречены были хором с некоторым недоверием, дали, однако, возможность подметить в авторе и талант, и уменье, и многообещающую новизну письма. Горячо поддержанный сочувствием С. В. Смоленского, В. С. Орлова (регента Синодального хора), А. Д. Кастальский вскоре дал уже настоящие образцы сочинения, явно показавшие, что в нем есть и вера в целесообразность основного принципа, и уверенность в своих силах, и смелость, и широта замысла. Начала, доселе только проповедуемые, попали на здоровую почву. А. Д. Кастальский «нашел себя». В его сочинениях русская церковная музыка сделала крупный шаг вперед по пути новых завоеваний в духе самобытности и вековой церковности. Почти одновременно выступил А. Т. Гречанинов. В Синодальном хоре он дебютировал своей Литургией 1, которая по настоянию Степана Васильевича была разучена хором по рукописи и затем исполнена в закрытом концерте для приглашенных лиц. Несомненно, в период репетирования у автора происходили частые разговоры и со Степаном Васильевичем, и с В. С. Орловым, А. Д. Кастальским и другими. В чем они состояли, нетрудно догадаться, так как вслед за Литургией, написанной на началах строгой гармонии, появились в программе Синодального хора и «Воскликните», и «Свете тихий», и «Хвалите», и прочее из первых духовных композиций г. Гречанинова. Известно, что эти сочинения с начала до конца русские, в них «Русью пахнет»; сверх того в них слышатся отголоски древних напевов в свободной, смелой и интереснейшей обработке 82 . Успех сочинений Кастальского и Гречанинова был не только успехом исполнительского таланта В. С. Орлова, но и торжеством идей Степана Васильевича. «Глинка» церковной музыки переставал быть мечтой, начав воплощаться в действительности... За Кастальским и Гречаниновым не замедлил вырасти П. Г. Чесноков. Его сочинения, написанные частью еще на ученической скамье, встречались с особым вниманием со стороны Степана Васильевича; он берег и всячески лелеял нарождающийся талант. Без своих критических замечаний и указаний Степан Васильевич не оставил ни строчки из написанного в ту пору П. Г. Чесноковым. Эти «трое» дали бытие новому направлению в церковной композиции, породив немало подражателей и последователей. |
| После публикации первых 3 духовных сочинений изд-вом Юргенсона М. продолжил печатать свои произведения в том же издательстве за свой счет: первые 11 номеров вышли в 1904-1905 гг., 12-20 - в 1911 г. В 1911-1915 гг. М. работал в Одессе с хором Спасо-Преображенского кафедрального собора, к-рый помимо пения на богослужении давал регулярные духовные концерты. В программах концертов были произведения С. А. Дегтярёва , Д. С. Бортнянского , А. Л. Веделя, А. Ф. Львова , А. А. Архангельского , Н. И. Компанейского , М. А. Гольтисона , А. Д. Кастальского , П. Г. Чеснокова , самого М. и др. В июле 1915 г. М. обратился с письмом к директору Синодального училища церковного пения и хора Кастальскому с просьбой предоставить ему место регента или его помощника в Синодальном хоре, видимо считая, что его 17-летний регентский стаж (в частности, с архиерейскими хорами) дает ему такое право; как стало известно недавно, почти все опубликованные духовно-муз. сочинения М. находились тогда в певч. б-ке Синодального хора. В ответе Кастальского содержалось предложение М. занять место учителя пения и регента в Ставропольской 2-й муж. гимназии, но М. выбрал др. путь. В 1915 г., как написал в автобиографии его сын Василий (известный советский фотограф, корреспондент Фотохроники ТАСС на Дальн. Востоке), М., опасаясь мобилизации, уехал с 4 детьми от 1-го брака в Томск, вероятно имея на тот момент приглашение от одного из местных соборов. Через 2 года, лишившись работы в Томске, он был вынужден переехать в Красноярск. Там в течение неск. лет он управлял хором кафедрального Богородице-Рождественского собора и преподавал в открытой в 1918 г. Народной консерватории. О жизни М. в 20-х гг. XX в. известно немного. Основная информация содержится в личном деле М., члена секции духовных композиторов Драмосоюза, в к-рой он состоял с марта 1925 по март 1930 г. Эта организация занималась охраной авторских прав и выплатой авторского гонорара, в частности, духовным композиторам за исполнение их сочинений в церквах. |
| Годы 1907–1910, годы смерти В. С. Орлова, Н. А. Римского-Корсакова, С. В. Смоленского и С. Н. Кругликова, пробывшего директором Синодального училища немного более двух лет. За этот период я, между прочим, занимался исследованием русской народной песни, стараясь выяснить себе ее особенности, но эта работа, вследствие постоянных отвлечений внимания в другие стороны, затянулась у меня до неопределенных времен. Отвлечения были и обязательные, служебные – по хору и училищу, – были и случайные, в виде разного рода срочных писаний то к какому-нибудь юбилею, то для «духовных песнопений» в пользу Елизаветинского общества, в которых Л. В. Собинов два раза исполнял написанные мною для него с сопровождением хора «Чертог» и «Свете тихий». К памятным и юбилейным дням написаны были мною: «Чтение дьяком люду московскому послания патриарха Ермогена тушинским изменникам», «Кантата в память 1812 года», «300 лет» (царствования дома Романовых), приветственный хор государю императору ко дню посещения его величеством Московского дворянского института имени Александра III; писал тропари по заказу ярославского любителя церковной старины и церковной музыки И. А. Вахромеева и прочее 185 . С назначением меня на должность директора Синодального хора и училища (в 1910 году) заведование хором перешло в руки Н. М. Данилина, способного регента, умеющего часто добывать отличный хоровой звук. Данилин – бывший ученик Синодального училища 186 . Около этого же времени появилась Литургия славного во всех областях музыки, любимца муз и публики С. В. Рахманинова; первые исполнения ее были предоставлены Синодальному хору и прошли с выдающимся успехом 187 . Появилась выдающаяся по смелости изложения Всенощная В. И. Ребикова 188 . Мне тоже пришлось начать «сидение»: над новыми программами Синодального училища, имеющими поставить его в разряд высшего церковно-музыкального училища; над составлением руководства по методике церковно-школьного пения в связи с общими задачами музыкального образования, а также над редактированием и корректурой Обихода Синодального хора, каковое сидение еще и поныне не закончено 189 . |
| Во второй том сборника войдут, по нашему плану, документальные материалы: учебные программы Синодального училища, списки его преподавателей и выпускников, концертные программы Синодального хора, обзор его репертуара в целом, материалы Наблюдательного совета при училище, а также избранные рецензии на выступления Синодального хора и некоторые основополагающие историко-теоретические работы и публицистические выступления деятелей духовно-музыкального возрождения (в частности, непосредственно связанные с училищем и хором статьи С. В. Смоленского «Исторические концерты Синодального хора», «О собрании русских древнепевческих рукописей в Московском Синодальном училище церковного пения» и другие, исследование В. М. Металлова «Синодальные, бывшие патриаршие, певчие»). Мы надеемся, что в совокупности два тома дадут читателю яркое представление о том уникальном в истории мировой культуры явлении, которое представляло собой духовно-музыкальное творчество и исполнительство в Москве конца прошлого века и предреволюционных десятилетий, о личностях и судьбах талантливейших отечественных музыкантов, чьи имена в течение ряда десятилетий если и не были вовсе забыты, то, по крайней мере, «произносились шепотом» (в других случаях церковная деятельность просто вычеркивалась из биографий выдающихся композиторов и дирижеров – таких, как А. Д. Кастальский, Н. С. Голованов, Н. М. Данилин, П. Г. Чесноков). В настоящее время на суд читателей представлен том, в котором мы ставили своей целью показать Синодальный хор и училище церковного пения такими, какими их видели и помнили сами «синодалы». Ракурс сборника – освещение явлений изнутри, «голосами» участников событий – определило для нас прежде всего знакомство с Александром Петровичем Смирновым, отставным военно-морским офицером, который был учеником Синодального училища в 1909–1917 годах и пел в Синодальном хоре. Комната Александра Петровича в московской коммуналке близ Елисеевского гастронома была своего рода «синодальным клубом»: сюда приходили хормейстеры, музыковеды, гости из-за рубежа, интересовавшиеся духовной музыкой. Это был маленький уникальный очаг старой московской культуры. |
| Не забыл Степан Васильевич «замолвить словечко» и за Никольского: «...Кончившие курс в духовных семинариях и поступившие для получения музыкального образования в Синодальный хор и его курсы для взрослых певчих, несомненно, не могут не представлять собою один из самых желательных к привлечению в область церковного пения контингентов духовного ведомства. Сюда могут решиться пойти только любящие это дело семинаристы, способные к нему и решившие после семинарии отдать ему по крайней мере четырехлетний труд, и притом весьма нелегкий. Отторгать таких молодых людей ввиду отсутствия надобной статьи в уставе Синодального училища мне представляется очень убыточным для дела, и для духовного ведомства, тем более, что существует много путей добиться уроков, мест преподавателей, даже и регентских аттестатов при несравненно меньшем цензе, чем установленный для Синодального училища. Потому, принимая во внимание, что взрослый певчий Александр Никольский есть студент 1-го разряда Пензенской духовной семинарии, что он отлично способен и опытен в управлении церковным хором, выдержал вполне удовлетворительно экзамен по всем музыкальным и певческим предметам курса Синодального училища, что образовательный ценз Никольского нисколько не ниже ценза для учеников Синодального училища, я, признавая согласно с постановлением правления училища г. Никольского вполне достойным звания регента и учителя церковного пения, честь имею просить ваше сиятельство возбудить ходатайство перед высшею духовною властью об удостоении Никольского звания наряду с кончившими курс Синодального училища и о внесении, если возможно, в проект будущего устава Синодального училища соответственной настоящему случаю статьи» 358 . Однако в то время, когда было возбуждено это ходатайство (имевшее, кстати, отрицательную резолюцию), Никольского в Синодальном училище уже не было: 9 сентября 1897 года он поступил в Московскую консерваторию, где по весну 1900 года обучался в классе специальной теории С. И. Танеева, изучая контрапункт и музыкальные формы. |
| В этом задачи Синодального училища совпадали с задачами регентских классов Придворной капеллы. Тесный контакт училища с Синодальным хором, поющим богослужения в Успенском соборе, явился превосходной школой стиля и богослужебного уставного пения и с практической стороны. Поэтому начиная с 1886 г. следует говорить раздельно о Синодальном хоре и о Синодальном училище, хотя оно и продолжало считаться при Синодальном хоре 747 . Со вступлением В.С. Орлова в должность регента Синодального хора в начале 1886 г., после того как он пробыл некоторое время вторым помощником регента хора Н. И.Соколова , начался необыкновенный расцвет Синодального хора. П.И.Чайковский был членом наблюдательного совета Синодального училища и хора и гарячо рекомендовал в 1886 г. тогдашнему «всемоге», оберпрокурору Святейшего Синода К.П.Победоносцеву на должность регента Синодального хора Василия Сергеевича Орлова, и при этом дал характеристику, которую стоит привести здесь полностью 748 : «... Поспешаю убедительно просить Вас не колебаься в решении утвердить г. Орлова на означенную должность 749 в случае, если московским начальством он будет представлен к утверждению. В.С.Орлов не только прекрасный музыкант, не только превосходный знаток своего дела, которому всецело он посвятил жизнь свою, – но я могу поручиться и за его прекрасные душевные качества, благодаря которым он пользуется в московском музыкальном мире всеобщим уважением и безупречной репутацией...». И в другом письме, к прокурору Московской Синодальной конторы, от которого зависело представить Орлова на должность регента Синодального хора, Чайковский тогда же писал: «Василий Сергеевич Орлов пользуется в музыкальном мире Москвы такой превосходной репутацией музыканта вообще и специалиста по церковному пению в особенности, что я мог бы ограничиться лишь несколькими словами для того, чтобы должным образом воздать ему справедливость... По моему мнению, никто больше Василия Сергеевича не соответствует всем означенным требованиям, будучи прекрасным музыкантом, будучи практически знакомым с своей специальностью (ибо он состоит регентом известного вам хора) 750 , будучи умным человеком, притом одушевленном горячей любовью к делу, он, в случае назначения, поставит хор синодальных певчих на подобающую высоту и, без всякого сомнения, оправдает возлагаемые на него надежды. |
| С восьми лет мальчик начал петь в церковном хоре; осенью 1911 года мечта об оперной сцене привела его в Москву. По совету Н. М. Данилина он поступил на оперно-музыкальные курсы А. Морозова и Н. Званцова, где в течение трех лет изучал сценическое искусство, в том числе и пение у преподавателя А. Ляховича. В апреле 1912 года Кученков был принят в басовую партию Синодального хора на жалованье 30 рублей в месяц. Весьма юный для баса возраст не помешал ему стать полноценным певчим (правда, в заграничных поездках хора 1912 и 1913 годов он не участвовал). В феврале 1914 года Кученков поставил свою подпись под адресованным прокурору Московской Синодальной конторы прошением взрослых певчих Синодального хора об улучшении их материального положения, а через несколько месяцев оставил хор и продолжил обучение пению в стенах Московской консерватории. В 1915 году он прервал занятия, решив идти добровольцем на фронт. Только после революции, вернувшись в Москву, Кученков возобновил занятия пением у А. Шпигеля и В. Тютюнника. В это время он вступил в труппу передвижной оперы «Наш театр» В. Люминарского. В последующие годы певец выступал в Казани, Самаре, Перми, на Дальнем Востоке; в 1938 году он стал солистом Москонцерта. Сергей Дмитриевич Кученков скончался в Москве в 1977 году. Воспоминания Трудно мне нарисовать более или менее подробную картину Синодального хора и всего, что было с ним связано, ибо с тех пор, как я ушел из хора, прошло шестьдесят лет, и мои годы подходят уже к восьмидесяти, – ау старых людей память притупляется. Партии сопрано и альтов в Синодальном хоре исполняли мальчики из Синодального училища, где из них готовили регентов церковных хоров для всей России. Директором училища был Кастальский, очень талантливый композитор, но только в области церковных, культовых песнопений. Человек он был культурный, вежливый, и в училище его любили и уважали. К хору он непосредственного отношения не имел, за исключением своих произведений. Хором же руководил регент Данилин. Это был исключительный хоровой дирижер, и у певцов Синодального хора он пользовался большим авторитетом. |
| Синодальный хор в последние годы стал совершать ежегодные концертные поездки, из которых особенное значение имела поездка 1911 года с концертами, сопровождавшимися блестящим успехом в Риме, Флоренции, Вене и Дрездене 190 , а также поездка 1910 года в Петроград 191 . Здесь скажу несколько слов по поводу отношений между петроградскими церковно-музыкальными деятелями и московскими «синодалами»: в церковно-певческом мирке держится мнение не только о некотором антагонизме между теми и другими, но и о различии их музыкальных принципов как относительно самой манеры пения, так и в вопросе композиторства 192 . Я, со своей стороны, полагаю, что различие это зависит, главным образом, от характерных особенностей придворного и синодального обиходов, а также, может быть, от более сдержанного исполнения простого пения петроградскими хорами. Направления же композиторствующей братии настолько разнохарактерны и там, и тут, что говорить о «лагерях», по-моему, совсем не приходится. Большинство обуял европеизм, так как он доступней, а самобытность иногда проявляется в корявости музыкального письма... Причины, по-моему, и тут и там – в односторонности музыкального образования. Осенью 1913 года столь же исключительным успехом сопровождалось выступление Синодального хора на лейпцигских торжествах и в берлинском концерте. По поводу последнего берлинская пресса единодушно признала выдающееся дирижерское дарование управлявшего хором Н. С. Голованова, бывшего ученика Синодального училища, а ныне старшего помощника регента Синодального хора. К 25-летнему юбилею музыкальной деятельности Синодального училища (в 1911 году) 193 мною была написана кантата «Стих о церковном русском пении» для хора с сопровождением ученического оркестра, имевшая довольно шумный успех. Написана она на обиходные темы, издана у Юргенсона; текст написан в сообществе с женой. В 1912 году я был приглашен в Московское Филармоническое училище вести класс контрапункта и фуги. На подготовку к этому занятию пришлось немало потратить времени. Осенью 1913 года весьма порадовали меня два уведомления о концертах из моих сочинений: из Киева от М. А. Надеждинского (между прочим «Пещное действо» целиком) и из Петербурга от А. Н. Николова (между прочим «Стих о церковном русском пении»). |
|
|
