| Внешняя красота Сергея Александровича приобрела новое звучание после того, как, отпустив усы и небольшую бороду, он стал походить на западноевропейских аристократов XVII века — благородных сеньоров, отважных идальго. Ему необыкновенно шли надеваемые на маскараде или домашнем спектакле костюмы и шляпы той романтической эпохи. И неудивительно: ведь её идеалам соответствовали рыцарские качества души Сергея — верность, храбрость, милосердие. Вот только необходимого при этом отменного здоровья ему недоставало. В детстве он рос живым и подвижным ребёнком, но довольно быстро утомлялся. Педагоги также замечали его тонкую чувствительность, быструю возбудимость и впечатлительность. С ранних лет у него появились и какие-то проблемы с позвоночником. Болезнь приведёт к необходимости носить корсет, отчего фигура Сергея стала выглядеть несколько скованной, а в движениях появилась резкость. Злые языки тут же воспользовались поводом посудачить об «ужимках» Великого князя, а постоянную прямоту его осанки и вовсе заклеймили как нарочитую надменность. Не довольствуясь подобными инсинуациями, недоброжелатели позднее выдвинут тезис об интеллектуальной ограниченности Сергея Александровича, что уже не имело под собой вообще никакой почвы. На самом деле полученное им образование можно смело назвать блестящим. Более того, в последовавшие за войной годы он продолжал расширять свой кругозор: посещал научные собрания, много читал. «Он был удивительно начитанным и человеком очень высокой культуры», — отмечал его шурин, Великий герцог Гессенский Эрнест Людвиг. Иногда Сергей приглашал интересного собеседника к себе и вместе с гостями слушал познавательные лекции. Как видим, Сергей не был человеком «не от мира сего», но его отношения с той жизнью, которая постоянно окружала, складывались непросто. С юных лет положение в обществе давало ему массу преимуществ, жизнь предлагала множество удовольствий, а блистательный Петербург был готов удовлетворить любую его прихоть. Однако то, что другим представлялось вершиной счастья, в глазах Великого князя выглядело пустым и ненужным. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Елизавета Федоровна и Сергей Александрович Романовы: история любви, история лжи 22 мин., 16.02.2019 Принято считать, что великая княгиня и великий князь состояли в «белом браке» (т.е. жили как брат с сестрой). Это неправда: они мечтали о детях, особенно Сергей Александрович. Принято считать, что Елизавета Федоровна была кротким и тихим ангелом. И это неправда. Ее волевой характер и деловые качества давали о себе знать с детства. Говорили, что великий князь порочен и имеет нетрадиционные наклонности, — снова неправда. Даже всесильная английская разведка не нашла в его поведении ничего более «предосудительного», чем чрезмерная религиозность. Сегодня личность великого князя Сергея Александровича Романова или остается в тени его великой жены — преподобномученицы Елизаветы Федоровны, или опошляется — как, например, в фильме «Статский советник», где генерал-губернатор Москвы предстает очень неприятным типом. А между тем во многом именно благодаря великому князю Елизавета Федоровна стала той, какой мы ее знаем: «великой Матушкой», «ангелом-хранителем Москвы». Оклеветанный при жизни, почти позабытый после смерти, Сергей Александрович заслуживает того, чтобы быть открытым заново. Человек, усилиями которого появилась Русская Палестина, а Москва стала образцовым городом; человек, всю жизнь несший крест неизлечимой болезни и крест бесконечной клеветы; и христианин, который причащался до трех раз в неделю — при всеобщей практике делать это раз в год на Пасху, для которого вера во Христа была стержнем жизни. «Дай мне Бог быть достойной водительства такого супруга, как Сергий», — писала Елизавета Федоровна после его убийства... Об истории великой любви Елизаветы Федоровны и Сергея Александровича, а также об истории лжи о них — наш рассказ. Имя великого князя Сергея Александровича Романова произносится сегодня, как правило, только в связи с именем его жены, преподобномученицы Елизаветы Федоровны. Она действительно была выдающейся женщиной с необыкновенной судьбой, но князь Сергей, оставшийся в ее тени, оказывается, как раз играл в этой семье первую скрипку. Их брак не раз пытались очернить, назвать безжизненным или фиктивным, в конце концов, несчастным, или, наоборот, идеализировали. Но эти попытки неубедительны. После гибели мужа Елизавета Федоровна сожгла свои дневники, но сохранились дневники и письма Сергея Александровича, они и позволяют нам заглянуть в жизнь этой исключительной семьи, тщательно оберегаемую от посторонних взглядов. Не такая простая невеста |
| Анна Федоровна Тютчева была необыкновенно интересной личностью и глубокой натурой. " В Мюнхенском королевском институте, где я окончила свое образование, я находилась под влиянием католических священников; они старались, поскольку это доступно нашему возрасту, привить нам благочестие, правда, несколько узкое и фанатическое, очень ригористическое, очень мелочное и в достаточной степени иезуитское, тем не менее это религиозное воспитание внушило нам душеспасительный страх перед тщеславием, легкомыслием, светскими удовольствиями, спектаклями, нарядами, чтением дурных книг, так что я относилась с ужасом ко всему тому, что превозносилось и ценилось в Смольном; в течение всей своей молодости я никогда не стремилась ни к развлечениям, ни к нарядам, и, несмотря на полную свободу в чтении и на любопытство, которое живо возбуждали во мне нарядные книжки романов, я никогда не находила удовольствия в французской литературе, в то время имевшей большой успех и оказавшей такое развращающее влияние на мысли многих молодых девушек " . Анна Федоровна воспитывала Великого Князя Сергея до семилетнего возраста, значит была его воспитательницей до 1864 года, а замуж за И.С.Аксакова А.Ф.Тютчева вышла в 1866 году, поэтому можно смело сказать что благотворное влияние на Сергея Александровича оказала именно глубокая личность самой Анны Федоровны, независимо от последующих событий её жизни. Благодарю Вас за новую встречу в Вашей статье с давно знакомыми и любимыми людьми. Низкий поклон. Ольга 25 июля 2011, 21:39 Глубоко чтя память Сергея Александровича и уважая его первую наставницу Анну Федоровну Тютчеву, хочу обратить внимание на допущенные в тексте неточности: " Приобщенная с детства к высоким традициям нашей отечественной культуры, она стремилась передать это и своему воспитаннику. Будучи женой Ивана Сергеевича Аксакова, она разделяла его православно-патриотические взгляды. Ее благотворное влияние на Великого Князя. Сергия в самый ранний и очень ответственный период формирования личности несомненно. " |
| Д. С. Арсеньев воспитывал в Сергее Александровиче откровенность по отношению к родителям. Они вместе молились, читали Евангелие, много беседовали, вместе гуляли. Дмитрий Сергеевич решительно наказывал своего августейшего воспитанника, когда тот капризничал. Но это никогда не нарушало их искренней дружбы. С 1866 года началось систематическое обучение великого князя, рассчитанное на 11 лет. При очень хороших природных данных и прекрасных педагогах Сергей Александрович получил основательные знания, развил свои интеллектуальные способности, которые отличали его всю жизнь. Каникул между занятиями не было. Позволялось лишь сокращать их продолжительность во время пребывания за границей или в Крыму. Преподавателем русского и латинского языков был Константин Васильевич Кедров — яркий, энергичный добрый человек, которого очень уважал Сергей Александрович. Самый добрый отклик в душе Сергея Александровича нашел великолепный учитель географии Георгий Федорович Вегнер. В его работе с подопечным было много изобретательности. Они вместе чертили карты, лепили изображения тех или иных местностей, с особенностями которых учитель знакомил ученика. Историю преподавал Иван Терентьевич Осинин, сын русского священника в Копенгагене. Его уроки были проникнуты теплым религиозным чувством и патриотизмом. Он был возле Сергея Александровича постоянно, даже тогда, когда для великого князя был приглашен профессор К. Н. Бестужев-Рюмин, а затем профессор С.М. Соловьев. Немецкий язык и литературу великий князь изучал с помощью немца Юлия Готлибовича Кирхнера, директора Немецкого училища в Петербурге, очень образованного, опытного педагога. Сергей Александрович увлекся немецкой поэзией. Кирхнер часто бывал в гостях у Сергея Александровича. Когда великому князю исполнилось 14 лет, он вместе с Кирхнером совершил поездку по Рейну — настоящее литературное паломничество, доставившее огромное наслаждение и пользу. Они вдвоем наперебой декламировали стихи Гейне, Гете и других немецких поэтов. Сергей Александрович всегда с благодарностью помнил об этом педагоге. |
| Закрыть О духовном устроении Сергея Есенина — Поэта и человека Часть 1. Есенин — «кокаинист»?! 28.09.2020 1548 Время на чтение 25 минут 4 Октября 2020 года исполняется 125 лет со дня рождения великого Русского Стихотворца Сергей Александровича Есенина. К юбилею мы в нескольких частях опубликовали очерк нашего постоянного автора — сибирского писателя Анатолия Григорьевича Байбародина «Душа грустит о Небесах…» Трагедия Поэта Сергея Есенина. А здесь мы предлагаем вниманию читателей «Русской Народной Линии» заметки о С.А.Есенине другого нашего автора — журналиста, в прошлом литературного критика Леонида Болотина. В публикациях социальных сетей иногда сталкиваюсь с неоправданно жесткими высказываниями относительно поэзии С.А.Есенина, с критикой его творчества и его личности «с христианских позиций». Авторы резкостей нередко путают лирического героя его стихов, особенно советского периода, — публичную личину «попутчика» советской власти и буйного певца Москвы кабацкой, с подлинным внутренним, духовным устроением Сергея Есенина — человека. При обращении к творчеству и личности в духовных оценках такие грани творческой индивидуальности необходимо различать. Огульные духовные оценки среди моих друзей встречались в комментариях. Там мои вполне православные друзья называли его «кокаинистом» или «безбожником», и даже «сатанистом». Что касается кокаина, то об этом есть единственное детально описанное свидетельство в мемуарах Галины Артуровны Бениславской , канцелярской сотрудницы ВЧК-ОГПУ в 1919-1923 годах и литературного агента С.А.Есенина в 1923-1925 годах. В 1922-1925 годах С.А.Есенин эпизодически жил на квартире Г.А.Бениславской. Рукопись её Воспоминаний, написанных уже в 1926 году, после смерти Поэта, хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства: РГАЛИ, ф. 190, оп. 1, ед. хр. 122. Вот эпизод осени 1923 года, связанный с периодом окончательного разрыва С.А.Есенина с Айседорой Дункан: «…На второй день после того, как я встретила его с Дункан, часов в 5-6 захожу в “Стойло ”. |
| А.В. Попов § 2. Памяти Великого Князя Сергея Александровича. (16 Марта 1905 г.) «40-й день... Да, истекло уже 40 дней, как злодей убил Великого Князя Сергея Александровича, как мученическою кровью Его обагрил стогны первопрестольной столицы, нанес тяжелую рану не только народу русскому, но и всему народу православному! В лице почившего убиенного Князя взят от нас ревнитель Православия и отечественных преданий народа русского. В его лице народ русский лишился просвещенного административного деятеля и полководца, преданного советника и друга Царя Самодержавного, верного сына и слуги церкви Православной! Светлая личность его особенно чтилась, помимо русского народа, чадами Православной церкви в Сирии и Палестине. Более других членов Царствующего Российского Дома имя Великого Князя Сергея Александровича было известно жителям Св. Земли. Православное Палестинское Общество, руководимое почившим Князем-мучеником со времени своего основания в 1882 году, принесло великие благодеяния Православию в Св. Земле: основанные им церкви, госпитали и школы сохранили не один десяток тысяч душ для церкви православной и служат наглядным доказательством того могучего попечения, какое оказывает в Св. Земле Православию Палестинское Общество. Благодетельные результаты деятельности этого Общества отразились также и на улучшении быта русских паломников в св. места. Но не только сии последние, не только православные насельники Св. Земли оплакивают незаменимую утрату, постигшую их в лице убиенного Великого Князя, – ее чувствуют и разделяют всеми силами души верные сыны её, нашедшие себе приют в других странах. Подтверждением сего может служить пример (верим, один из многих) сиро-арабов Калифорнии. Когда разнеслась весть о сем ужасном злодеянии, Сирийское Братство в С. Франциско выразило свои горестные чувства по сему поводу в следующей телеграмме: «Графу Кассини, Российскому Послу в Вашингтоне. Сирийцы в Калифорнии, памятуя многочисленные благодеяния и могучее доброе влияние на Востоке в устроении церквей, школ и госпиталей Русским Палестинским Обществом, которого Председателем был убиенный Великий Князь Сергей, собравшись на свой месячный митинг, увеличенный представителями от целого Штата, просят Ваше Сиятельство повергнуть Императорскому Российскому Дому наше глубочайшее соболезнование по поводу постигшей нас великой потери и наше возмущение преступными деяниями нескольких извергов». |
| Обо всем услышанном я тотчас же написала мужу, правда, иносказательно. Я написала: «Человек, которого ты очень уважаешь и которого ты был бы очень рад увидеть, был в Александрове». Через два дня муж мой приехал, и как только мы ему всё рассказали, он тотчас же отправился пешком в Велехово — это в 18 верстах от нас, чтобы узнать адрес людей, у которых в Москве останавливались Сергей Александрович и Елена Александровна. Адрес ему дали, и он стремглав бросился в Москву, надеясь застать там Сергея Александровича с женой и привезти к нам. Но оказалось, что он опоздал, и накануне его приезда они уехали в Чернигов, где нашлись люди, которые рады были принять их у себя. Мой муж сразу же написал в Чернигов о готовности моего отца принять С. А. и Е. А. в своем доме и вскоре получил ответ от Сергея Александровича, в котором тот искренне благодарил за приглашение и обещал воспользоваться им, если будет в этом нужда. И вот, в 1928 году эта нужда настала. Сергея Александровича выслали и из Чернигова ввиду возросшей его известности и авторитета. Он написал мужу, спрашивая, не изменились ли обстоятельства и решение моего отца, и, получив от моего мужа подтверждение в неизменности этого решения, в конце апреля 1928 года приехал в Крутец к моему отцу. Мой муж поехал в Крутец вскоре после приезда их туда, так как очень хотел скорее познакомиться с Сергеем Александровичем. У меня уже в марте родился второй ребенок, и я поехала туда только в конце мая. В холодный, ветряный майский день приехала я в Александров. На вокзале меня встречал отец на тарантасе, запряженном нашей доброй смирной лошадкой. Дорога от Александрова занимала около часа, и я замерзла и всё кутала своего сына, боясь, что он простудится. Но подъехав к дому, я с удивлением увидела, что на этом ветру и холоде меня встречает Сергей Александрович и Елена Александровна, сидя на скамейке возле дома. Сергей Александрович был в черном пальто и черной вязаной шапочке и опирался на толстую палку, стоящую впереди, а у Елены Александровны вид был совсем замерзший, и лицо ее даже посинело от холода, так как на голове у нее была только маленькая шапочка, надетая по старинной моде совсем поверх головы. Но поза ее была величавой, и голову она держала высоко поднятой. Вероятно, это было следствием ее аристократического воспитания. |
| «Московские церковные ведомости» сообщали, что 20 апреля 1903 г. в Городском манеже в присутствии генерал-губернатора и его супруги состоялся грандиозный духовный концерт под управлением B.C. Орлова, в котором приняли участие все духовно-певческие хоры Москвы (количество участников — более 2 тыс. человек). На концерт прибыл митрополит Московский Владимир, представители духовенства. Концерт начался пением «Ис полла эти, деспота», затем были исполнены «Ангел вопияше» и «Тебе поем» Кастальского, «Херувимская» старосимоновского распева, «Тебе одеющагося» Турчанинова и др. Двухтысячный хор пел великолепно, B.C. Орлову после первого отделения был поднесен роскошный венок с надписью «Глубокоуважаемому B.C. Орлову от благодарных членов Певческого общества». Концерт закончился пением народного гимна «Боже, царя храни», который по требованию публики был повторен несколько раз. Их Императорские Высочества находились в зале до окончания концерта и, простившись с присутствовавшими, отбыли в генерал-губернаторский дом . Огромное внимание великокняжеской четы к церковному духовному пению побудило генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича в следующем, 1904 г., издать распоряжение о собирании и представлении самых точных сведений о существующих в Москве частных духовно-певческих хорах, сообщить о тех правилах, которыми они руководствуются в своей деятельности. При этом канцелярия Великого князя попросила прислать экземпляр правил, составленных Наблюдательным советом при Московском Синодальном училище церковного пения . Это свидетельствовало о той серьезности, с какой Великий князь и Великая княгиня относились к столь значимому явлению, как церковное пение, считая его общегосударственным, общемосковским делом самого первого уровня. Такое отношение к лучшим хоровым коллективам начало укрепляться у Елисаветы Феодоровны и Сергея Александровича в конце 90-х гг. XIX в. Еще в мае 1890 г., до переезда в Москву, заведующий Двором Великого князя Сергея Александровича уведомил директора Синодального училища СВ. Смоленского, что Великая княгиня Елисавета Феодоровна в январе два раза на Археологическом съезде с удовольствием слушала Синодальный хор и «любовалась замечательною стройностью пения, прекрасными голосами и истинно музыкальным исполнением» . После майского концерта 1890 г. она удостоила исполнителей подарками — С.В. Смоленского перстнем с алмазом, B.C. Орлова — булавкой с жемчужиной, а каждый певчий получил по 200 руб. Впоследствии Синодальный хор неоднократно принимал участие в благотворительных концертах, которые организовывала Великая княгиня . В одном из писем 5 сентября 1894 г. духовного композитора А.В. Никольского сообщается о службе по случаю именин Великой княгини. «Пели мы. Я хоть немного был утешен… Так бы и слушал! Что хорошо, то хорошо» . |
| Борьба с советским прошлым может стать новым козырем в идеологической борьбе с оппозицией Новый министр культуры Владимир Мединский предложил начать стирать с карты Москвы имена, как он выразился, «палачей и убийц» революционной поры и заменить их именами жертв, включая дядю последнего царя великого князя Сергея Александровича. Константин Эггерт считает, что Мединский открыл дискуссию, которую теперь трудно будет остановить. 6 июня, 2012 Новый министр культуры Владимир Мединский предложил начать стирать с карты Москвы имена, как он выразился, «палачей и убийц» революционной поры и заменить их именами жертв, включая дядю последнего царя великого князя Сергея Александровича. Константин Эггерт считает, что Мединский открыл дискуссию, которую теперь трудно будет остановить. Новый министр культуры Владимир Мединский предложил начать стирать с карты Москвы имена, как он выразился, «палачей и убийц» революционной поры и заменить их именами жертв, включая дядю последнего царя великого князя Сергея Александровича. Константин Эггерт считает, что Мединский открыл дискуссию, которую теперь трудно будет остановить. Фото: Александр Щербак/Коммерсантъ Начну издалека. В начале 1992 года я оказался в гостях в Литве, в маленьком городке Скуодас на северо-западе страны. Там меня застала новость об обмене паспортов советского образца на новые, с литовской национальной символикой. По возвращении в Москву меня ждал каскад насмешек друзей: «Литовцы совсем умом тронулись! У них экономика трещит по швам, денег – кот наплакал, а они последние копейки тратят на замену бумажек!» Аналогичные процессы с заменой символики, униформ, эмблем, сносом памятников коммунистической эпохи и переименованием улиц происходили в Латвии и Эстонии. Сегодня ясно: наши балтийские соседи были абсолютно правы. Именно решительный разрыв с советским прошлым позволил им в довольно короткие сроки преодолеть постсоветские синдромы и интегрироваться в Европейский союз и НАТО. Отказ от решительного разрыва с советским прошлым был одной из главных ошибок Бориса Ельцина и демократов «первой волны». И это одна из основных причин того, что народ России вот уже двадцать лет не может понять, в какой стране живет. |
| В этой горячности Столыпина не без влияния могло оказаться и то, что бывший глава полиции Лопухин, выдавший революционерам осведомительство Азефа и помогший Бурцеву сочинить азефовский миф дальше, – был товарищем Столыпина по гимназии, – и вот явил ли хлипкость, столь распространённую в русских образованных людях? или особенно – в государственных чиновниках, обсевших трон, вот страшно? Искал, как спасти свою карьеру: главные убийства – Плеве и великого князя Сергея Александровича – беспрепятственно совершились при Лопухине, он пропустил предупреждения того же Азефа, не принял мер охраны – и теперь пытался всё свалить на Азефа, в сотрудники нанятого не им, гораздо раньше (но однажды спасшего жизнь и Лопухину). Пропустивши жизнь своего водителя Плеве – теперь не погнушался встретиться с его убийцей Савинковым, чтобы вместе оболгать Азефа и правительство. И даже слал протест Столыпину против попытки остановить его поездку в Лондон к террористам – и заверенную копию этого письма тут же пересылал заграничным эсерам, чтобы те публиковали в западной прессе. Даже не так поражала личная мерзость Лопухина, как твердеющая догадка: сколько же десятков – или сотен? – таких карьерных шкур и составляли слой власти в России? Теперь в Думе Столыпин перечислял несомненные даты и факты. Что Азеф с 1892 года и по самое последнее время был добровольным секретным сотрудником полиции. (Даже нельзя вслух назвать – каким последовательным и первоклассным). Что до 1906 года (ареста Савинкова) Азеф никак не участвовал в террористической деятельности эсеров, но все частные сведения, которые ему удавалось получить через знакомства в партии, – он тотчас и добросовестно сообщал полиции. Так он дал сведения о Гершуни как центральной фигуре террора, помешал покушению на Победоносцева, одному покушению на Плеве, сообщал данные о подготовке против Трепова, Дурново, и опять на Плеве – удавшееся в июле 1904 (и даже указывал именно на Егора Сазонова). Что обвинения будто Азеф участвовал в убийстве Плеве и Сергея Александровича – скроены неумело, без внимания к фактам: в обоих случаях Азеф находился за границей, тогда как в практике эсеров направители и вдохновители всегда присутствуют на месте, чтоб исполнителя подбодрять и тот бы его глаза видел. Так Гершуни был на Исаакиевской площади при убийстве Сипягина, на Невском при покушении на Победоносцева, и в Уфе, когда кончили Богдановича, и в харьковском “Тиволи” сидел рядом с убийцей и подтолкнул его, когда тот заколебался. Так же и Савинков везде был сам – при убийствах Плеве, Сергея Александровича, при покушении на Трепова, и на Соборной площади в Севастополе. А с 1906, когда Азеф получил доступ к действиям боевой организации, – решительно все её акты были умело расстроены и не совершены. Так к Азефу ни в каком отношении не применимо словцо “провокатор”, излюбленное революционерами для прикрытия своих неудач: так не может быть назван осведомительный агент полиции, а лишь инициатор преступления. |
|
|
