| 15 мая 1824 года Император назначил Александра Семеновича Шишкова министром народного просвещения. Десять дней спустя Государь принял его с докладом и запиской об искоренении тайной крамолы с помощью ужесточения цензуры. Оба рассуждения были Высочайше одобрены. 13 сентября того же года министр Шишков пишет письмо соратнику Императора Алексею Андреевичу Аракчееву о провокациях Библейских обществ в России. Вот выдержка из этого документа: «Если Библейские общества будут по-прежнему существовать и, проповедуя пользу и распространение в христианском государстве христианства, а в самом деле умножать только ереси и расколы; если церковные книги для того, чтоб уронить важность их, будут с высокого языка, сделавшегося для нас священным, переводиться неведомо кем и как на простонародный язык, каким мы говорим между собою и на театре; если при распространении таковых переводов (разве для того только нужных, чтоб со временем не разуметь церковной службы или чтоб и обедни служить на том языке, на каком пишутся комедии); еще сверх того с иностранных языков, вместо наших молитв и евангельских нравоучений, переводиться будут так называемые духовно-философические, а по настоящему их смыслу карбонарские и революционные книги; если, говорю, все это будет продолжаться по-прежнему, то я Министром Просвещения быть не гожусь, ибо по моему образу мыслей просвещение, не основанное на Вере и верности к Государю и Отечеству, есть мрак и вредное заблуждение». Аракчеев ответил: «Все изъясняемые Вами рассуждения я нахожу весьма справедливыми и дельными, совершенно с ними согласен». К делу подключается митрополит Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский). 2 ноября 1824 года министр Шишков пишет А. А. Аракчееву еще одно письмо «о перекладке Священных Писаний с высокого и важного языка на простонародное наречие — двух сильнейших орудий революционных замыслов одержимых раскольников». Два дня спустя оба государственных деятеля едут к первенствующему члену Синода высокопреосвященнейшему Серафиму. Общее заключение выработалось такое: «Библейские общества прекратить, переводов Священных Писаний на простое наречие не выпускать». 9 ноября — аудиенция у Государя Александра I. Вносится проект рескрипта. Неделю спустя А. С. Шишков записал в дневнике: «Был у Государя Императора и по окончании докладов прочитал ему записку митрополита Серафима с требованием закрыть масонские ложи, а все производимые по оным дела и переписки, запечатав, прислать для хранения в Синод». Решено было призвать на время в Петербург Киевского митрополита Евгения (Болховитинова), стойкого защитника чистоты Православия. Тогда же А. С. Шишков представил Государю разъяснение о подрывной деятельности Библейских обществ в России с требованием переменить монаршее к ним благоволение на решение полного и неукоснительного запрета (письмо прилагается). |
| Н. уделял большое внимание и духовно-учебным заведениям. Во 2-й пол. 1834 г., во время отпуска, по пути через Воронеж в Одессу и Крым и обратно через Киев и Белоруссию Н. ревизовал нек-рые из них (в частности, киевские) и представил всеподданнейшие доклады «о состоянии всего им виденного и о достоинствах и недостатках духовных правительственных лиц» (Мат-лы для истории. 1902. Т. 1. С. 154). Н. с большим уважением относился к архиеп. Херсонскому и Таврическому свт. Иннокентию (Борисову) , к-рому признавался: «Я люблю талант Ваш, и за то особенно, что единственно им украшается период моего обер-прокурорства» (Письма к архим. Иннокентию. 1911. С. 173). Он просил архиеп. Иннокентия помочь советами о необходимых переменах в устройстве духовных уч-щ и делился планами ввести в них преподавание общего гражданского права, необходимое буд. благочинным, депутатам, ректорам, секретарям академических и семинарских правлений. Н. предлагал устроить особый юридический класс при духовных академиях, желал исключить из преподавания предметы, излишние для сельского священнослужителя. «Не будем тосковать, что того-то или другого-чего сделать нельзя и не даются к тому способы: сделаем хоть то, что действительно сделать можем, на что имеем все нужные способы»,- писал он 25 дек. 1835 г. (Там же. C. 172). Переписка с архиеп. Иннокентием продолжалась и после удаления Н. из Духовного ведомства. 28 февр. 1836 г. Н. получил разрешение на 4-месячный отпуск и уехал в Крым к умирающей жене, исполняющим должность обер-прокурора был назначен гр. Н. А. Протасов , В отсутствие Н. первенствующий член Синода митр. Серафим (Глаголевский) лично представил имп. Николаю I доклад, в к-ром члены Синода просили дать Н., как человеку обширных гос. способностей, более высокую должность, а обер-прокурором назначить гр. Протасова. Именным Высочайшим указом 25 июня Н. был уволен с должности обер-прокурора и произведен в тайные советники с назначением присутствовать в Сенате, оставлен членом Комиссии духовных уч-щ; тем же указом обер-прокурором назначен Протасов ( Исмайлов. 1882. С. 76-79; Лесков. 1882; Муравьёв А. Н. Мои воспоминания. М., 1913. С. 33-36, 43-48). |
| Благодаря родственным связям с президентом Академии художеств и директором Публичной б-ки А. Н. Олениным , И. вошел в круг столичной дворянской интеллигенции и литераторов. В салоне Оленина он познакомился с Н. И. Гнедичем, Н. И. Гречем, И. А. Крыловым, К. Н. Батюшковым, А. С. Пушкины м, В. А. Жуковским, М. И. Глинкой, а также с братьями Муравьёвыми (буд. видными военными и гос. деятелями). В это время И. писал стихи, к-рые, однако, не сохранились. Духовное становление И. пришлось на период волнений в церковной жизни, вызванных деятельностью Библейского общества и первыми переводами Свящ. Писания на рус. язык, распространением мистических сект, активностью правосл. консерваторов-охранителей. И. стремился осмыслить разнообразные явления александровской эпохи: «Понятия мои были уже зрелее; я искал в религии определенности. Безотчетные чувствования религиозные меня не удовлетворяли; я хотел видеть верное, ясное, Истину. В то время разнообразные религиозные идеи занимали и волновали столицу северную, препирались, боролись между собою. Ни та, ни другая сторона не нравились моему сердцу; оно не доверяло им, оно страшилось их» (Плач мой//Полн. собр. твор. Т. 1. С. 515). Отец, мечтавший о карьере сына, и начальство училища обращали особое внимание на досуг И., создавая условия, препятствующие его частому посещению церковных служб и общению с монахами. По просьбе родных митр. С.-Петербургский и Новгородский Серафим (Глаголевский) сделал выговор иером. Афанасию и запретил ему принимать на исповедь молодых юнкеров Брянчанинова и Чихачёва, однако после беседы с И. снял свой запрет. В 1826 г. И. окончил инженерное училище и подал прошение об отставке, к-рое было отвергнуто имп. Николаем I. Весной 1826 г. И. заболел тяжелой формой туберкулеза. Присланные императором врачи уверяли в невозможности для него монашеского образа жизни при таком состоянии здоровья. Однако, вопреки предсказаниям врачей, И. выздоровел. В янв. 1827 г. вел. кн. Михаил Павлович сообщил И., что император предлагает ему вместо отставки перевод в любой гвардейский полк, причем готов принять на себя материальное обеспечение и предоставить службу в южных губерниях России, благоприятных для здоровья. |
| Из трех петербургских митрополитов рассматриваемого периода, на долю первого, Высокопр. Амвросия Подобедова , выпало весьма важное дело открытия и устроения семинарии на основаниях новой реформы; второй – Михаил Десницкий , известный своими проповедями и духовно-нравственными сочинениями, управлял Петербургскою митрополией только три года (с 1818 по 1821 г.) Преемник его Серафим Глаголевский (1821–1843 г.), хотя не обладал ученостью и высокодаровитостию своих предшественников, но в частности к семинарским делам выказывал особое внимание и заботливость. 15 Кроме самого митрополита, к семинарским делам, согласно с уставом (§ 5), имели то или другое отношение его викарии, которые, или в отсутствие митрополита, или по его поручению, рассматривали семинарские дела, полагали свои резолюции и давали те или другие советы и указания; тем более, что некоторые из них в тоже время были ректорами академии, наприм. епископы ревельские: Филарет Дроздов , Григорий Постников , Смарагд Крыжановский. Иногда викарию поручалось наблюдение за известною частию семинарского устройства, напр. Никанор Клементьевский в 1830–31 г. должен был иметь особый надзор за нравственною частию в семинарии. Впрочем, подобное наблюдение, как и вообще отношение епархиальной власти к петербургской семинарии, ограничивалось собственно официальною и бумажною стороною дела, или посещениями заведения только во время публичного экзамена. Обычай запросто посещать семинарию во всякое время, существовавший особенно в дореформенную эпоху и поддерживавшийся некоторыми архипастырями и после 16 , в Петербурге, по-видимому, не практиковался. 9 Ректор спб. академии Филарет Дроздов , при открытии 1-й конференции 1814 г. в следующих словах характеризовал это живое отношение к педагогическому делу: «здания сооружаемые из стихийного вещества, созидаются единожды, и потом дают покой трудившимся: но то, что зиждется из живых камений, по совершении первоначального созидания, требует непрестанного воссозидания, утверждения, возвышения, расширения, украшения, по размерам возрастающего внутреннего совершенства». (Журн. первого собр, конфер. Спб. ак. – Спб. 1814. Стр. 8. ) |
| Ю. Сухова, «латинский язык, сохраняемый в русских академиях и семинариях в качестве языка преподавания, открывал учащимся доступ к западному богословию и другим наукам, но создавал две проблемы: разрыв духовной учености с церковно-приходским служением и отсутствие русского богословского понятийного аппарата и русской богословской литераторы» с. 52]. Латынь не соотносилась с живой церковной жизнью и живой научной мыслью. И потеснить ее, несмотря на требование жизни было непросто. Так, даже несмотря на то, что «в 1765 г. уже появилась первая богословская русская система архимандрита Платона (Левшина) , однако она не стала главным учебником, а являлась лишь дополнением к латинским учебным системам (даже в семинарии самого архимандрита Платона). Когда в 1800 г. была высказана мысль, что латинский язык только «средство к просвещению, а не составляет сам по себе оного» и был поднят вопрос о преподавании в духовных школах на русском языке, то митрополит Платон (Левшин) восстал против этого: «Наши духовные и так от иностранных почитаются почти неучеными, что ни по-французски, ни по-немецки говорить не умеют. Но еще поддерживает честь нашу, что мы говорим по-латыни и переписываемся. Ежели латинскому языку учиться так, как греческому, то и последнюю честь потеряем, поскольку ни говорить, ни переписываться не будем ни на каком языке; прошу сие оставить. На нашем языке и книг классических (т.е. учебников для занятиях в классах – иеродиак. П.) мало. Знание латинского языка совершенно много содействует и красноречию российскому… " » с. 50, сн. 41]. Таким образом, к началу XIX в. в ученом богословии латынь оставалась непоколебимой. И даже «в 1819 г., несмотря на официальное разрешение, ректор СпбДА архимандрит Григорий (Постников) был критикуем Синодом за чтение лекция по богословию на русском языке, и только высокая оценка этих лекция святителем Филаретом (Дроздовым) спасла ситуацию… В 1825 г. митрополиты Евгений (Болховитинов) и Серафим (Глаголевский) добились возвращения латыни в преподавании богословия...» с. |
| В комитет РБО вошло немало других влиятельных сановников и общественных деятелей, которые одновременно были членами масонских лож: граф К.А. Ливен, барон Б.И. Фитингоф, К.И. Габлиц, Н.И. Фус, издатель «Сионского вестника» А.Ф. Лабзин. Административная власть и масонские связи способствовали успеху кампании по организации отделений РБО по всей России, и за 14 лет их сеть покрыла все пространство империи, от берегов Балтики до Охотского моря. Это было общество светское, внецерковное, но в нем принимали участие и представители духовенства разных конфессий: православные митрополиты, католические аббаты, униаты, баптисты-евангелисты, лютеранские пасторы. Членами общества, в частности, были православные митрополиты Михаил (Десницкий) и Серафим (Глаголевский). Оба они впоследствии многое сделали для пресечения деятельности РБО, но их присутствие в собраниях комитета РБО в глазах публики придавало нравственный авторитет этому неправославному предприятию. И многие из русского духовенства становились членами библейских обществ в столицах и в провинции, способствовали распространению издаваемой обществом литературы в духовных учебных заведениях. С самого начала в библейском обществе активное участие принимал тогда еще молодой архимандрит Филарет (Дроздов), ректор Санкт-Петербургской Духовной академии, впоследствии Московский митрополит святитель Филарет. Практической работой (устройством типографии, организацией переводов, распространением) руководили инициаторы создания РБО, агенты Британского библейского общества пасторы Пинкертон, Патерсон и Гендерсон, которые служили связующим звеном между РБО и Лондоном. Британское общество, во главе которого стоял масон лорд Теймут, ежегодно присылало в Санкт-Петербург значительные денежные пособия, давало рекомендации, побуждало своих российских «братьев» на публикацию неправославной протестантской, мистической и масонской литературы, на повсеместное открытие ланкастерских школ. Итак, члены новоучрежденного общества заверяли, что будут переводить и издавать Библию только для иноверцев и только на иностранных языках, так как издание книг Священного Писания на славянском языке принадлежало исключительно ведомству Святейшего Синода. Но в 1814 году это общество было переименовано в Российское библейское общество, по-видимому, сверх чаяния некоторых его членов. Встал вопрос о переводе Библии на русский язык. Взявшись за перевод на русский язык, издание и распространение сначала Нового Завета и Псалтири, затем и Ветхого Завета, этот российский филиал Британского библейского общества фактически отстранил Святейший Синод от такого важного дела, каким всегда было и остается все, что связано со Священным Писанием. |
| Общеобразовательные предметы начали вводиться и в курсы духовных школ. К 1766 году особая комиссия, состоявшая из преосвященных Гавриила и Иннокентия и иеромонаха Платона, по поручению правительства выработала целый проект преобразования духовных школ, которым предполагалось разделить их на высшие, средние и низшие и ввести в них новые, соответственные этим степеням курсы, новые, более современные методы и педагогические приемы. Проект этот не остался без влияния на состояние духовных школ, хотя и не был приведен в исполнение. Особенно важное значение получил вопрос о приготовлении учителей духовных школ. В 1765 г., по желанию императрицы, при Московском университете предположено было открыть богословский факультет, а для приготовления в него преподавателей было отправлено 16 лучших духовных воспитанников в заграничные университеты. Факультет этот не был открыт, и посланные за границу по возвращении распределены были по разным местам, но несколько человек из них попали и в учителя духовных школ. Некоторые архиереи для приготовления учителей посылали лучших своих семинаристов слушать лекции в Московском университете и в филологической семинарии Дружеского ученого общества; здесь слушали лекции, например, студенты Московской академии Серафим Глаголевский (после митрополит) и Евгений Болховитинов . С 1788 г. митрополит Гавриил из своей невской семинарии устроил нечто вроде учительской семинарии для приготовления учителей в другие епархии. Число и достоинство учителей для духовных школ вообще значительно поднялось за это царствование. Притом же на учительских местах появились новые свежие силы из великороссов, вносившие в преподавание и в дисциплину духовных школ новый, более современный и гуманный дух. Господство схоластики и латыни было поколеблено; стало распространяться изучение греческого языка и языков новых, особенно французского; формальное направление духовного образования восполнялось постепенным введением в семинарии изучения географии, истории, физики и отчасти математики. |
| Высокопреосвященный митрополит Серафим 4 Высокопреосвященный митрополит Серафим родился в 1763 году, в Калуге, входившей тогда в состав московской епархии и, при крещении, назван Стефаном. Отец его, Василий Тимофеев, был дьячком калужской Козьмодамиановской церкви. В 1776 году, он, с фамилией Глаголева, поступил в информаторский (приготовительный) класс Перервинской семинарии, в Москве; отсюда, в январе 1779 года, с фамилией Глаголевский, перешел в Троицкую семинарию, а потом, в 1783 году, в Московскую славяно-греко-латинскую академию, где слушал философию и богословие. В списках студентов академии, за 1783 год, сохранилась о нем след. аттестация: «успехов весьма изрядных». Учась в академии, Стефан Глаголевский, с другим студентом Матфеем Десницким (впоследствии митрополит Михаил) слушал лекции в Московском университете и обучался языкам немецкому и французскому. За слушание лекций в университете Стефаном Глаголевским и Матфеем Десницким платило «Дружеское ученое общество», основанное Новиковым. В марте 1785 года Стефан Глаголевский был определен в Троицкую семинарию учителем сперва грамматического класса, потом риторики. В мае 1787 года было ему предложено принять посвящение в стихарь и дать отзыв, в какое звание он желает поступить. Глаголевский написал: «я, нижеподписавшийся, объявляю сим, что я в стихарь посвящен быть желаю, а в какое состояние, духовное или светское, вступить намерен, теперь еще решиться не могу, в чем своеручно и подписуюсь». 3-го сентября того же года Глаголевский переведен в Московскую академию на должность учителя риторики. 2-го декабря в Заиконоспасском монастыре он был уже пострижен в монашество с именем Серафима. 1790 года, 21 авг., сделан префектом Московской академии и преподавателем философии. В феврале 1795 г. возведен в сан архимандрита, с предоставлением ему в управление Лужецкого монастыря и члена Московской духовной консистории, в 1798 году поручено ему преподавание богословия в Московской академии, и тогда же он перемещен был в архимандриты Заиконоспасского монастыря, а в следующем 1799 году возведен был в должность ректора академии. |
| В 1824 г. Н. вошел в число 3 кандидатов на вик-ство Московской епархии, о чем 16 сент. митр. С.-Петербургский Серафим (Глаголевский) сообщил архиеп. Московскому Филарету (Дроздову): «Как ни хорош о. арх. Кирилл, но по моему мнению, о. арх. Никанор был бы для вас полезнее: ибо он гораздо крепче силами о. Кирилла, и легко может выносить стужу и сырость Успенского Собора. Но теперь дело сие зависит от воли Божией» ( Львов. 1900. С. 41). 26 окт. 1824 г. имп. Александр I утвердил епископом Дмитровским ректора МДА архим. Кирилла (Богословского-Платонова). Тогда митр. Серафим предложил кандидатуру Н. на должность ректора МДА, но при обсуждении в Синоде предложение было отклонено, поскольку Н. не имел академической степени (Там же. С. 77). 26 янв. 1826 г. Н. был назначен, 23 марта наречен и 28 марта в Свято-Духовской ц. Александро-Невской лавры хиротонисан во епископа Ревельского, викария С.-Петербургской епархии с управлением второклассной Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пуст. (Избр. слова и речи. 1857. Т. 3. С. 397-398). Хиротонию Н. совершили митр. Серафим (Глаголевский), митр. Киевский Евгений (Болховитинов) и «Греческий митрополит Макарий» (РНБ ОР. Ф. 15. А-141. Л. 78). Н. был 1-м архиереем, утвержденным имп. Николаем I Павловичем по восшествии на престол. 19 мая 1826 г. Н. назначен почетным членом Имп. человеколюбивого об-ва. В июне-сент. 1829 г. на время отсутствия кн. П. С. Мещерского замещал должность помощника главного попечителя об-ва. По случаю отъезда Синода в Москву на коронацию имп. Николая I председательствовал в Синодальной конторе с 27 июля по 16 сент. 1826 г. Митр. Серафим (Глаголевский) проявлял к Н. особое доверие. По распоряжению митрополита Н. представлял все дела С.-Петербургской консистории. Специальной инструкцией Н. была вверена С.-Петербургская семинария с подведомственными ей духовными уч-щами. 10 мая 1827 г. он был утвержден в звании действительного члена конференции СПбДА, присутствовал на академических экзаменах, в 1827-1829 гг. ревизовал СПбДА. |
| Ртищев Феодор, боярин 210, 221, 222, 224, 226, 255 Рудаковский И. 356 Рукавишников 299 Рункевич С. 285 Рутский Иосиф, митроп. 243, 244 Рюрик, князь-варяг 9, 69, 236 Рюрик Ростиславович 103 Рюссов 130 Саблер В. 286 Сабурова Соломония 71 Савва Вишерский, преп. 120, 121 Савва Звенигородский, преп. 403 Савва, свят. 88 Савва, иером. 402 Савва, протопоп 171 Савва 17 Савватий, преп. 132 Сагайдачный, гетман 177, 246 Сагарда А., проф. 387 Садырев-Полевой 70 Сакай Иоанн 369 Сакович Кассиан 247 Салтыков, боярин 186 Салтыков Михаил 168, 169 Самарин А. 286, 377, 379, 380, 402 Самарин Ю. 363 Самойлович Иван, гетман 258 Самуил Мстиславский, епископ 314 Сапега Лев, воевода 241 Сапега Ян 144, 150, 173, 174, 175 Сарра (жена Схарии) 123 Сваабе Павел 369 Сведенборг 340 Свенцицкий Валентин , свящ. 434, 438 Светлов Григорий, прот. 454 Светлов П., проф.-прот. 318 Свечин А. 359 Свидригайло, князь 57, 58, 137 Святополк, князь 31, 87 Святослав Давидович, князь 98 Святослав-Димитрий, князь 98 Святослав Смоленский, князь 127 СвятославЧерниговский, князь 93, 114, 139 Святослав, князь 9, 10 Седнев И. Д. 399 Селецкий Григорий, прот. 434 Селиванов Кондратий 342, 343 Селль Бурхард, датчанин 4 Серапион, митроп. 320 Серапион, епископ 44, 74, 129 Серапион, архим. 44 Серафим Александров , архиеп. 435 Серафим Глаголевский, митроп. 279, 320, 322, 323 Серафим Звездинский , епископ 428 Серафим Лукьянов, митроп. 445, 453 Серафим Мещеряков, епископ 417, 433, 434, 438 Серафим Саровский , преп. 292, 293, 325, 330, 336 Серафим, митроп. 349, 482 Серафим Александров , митроп. 432 СерафимСамойлович, архиеп. 431, 432, 434, 435, 439 Серафим, архиеп. 468 Серафим, епископ 467, 469, 473, 476, 490, 491, 493 Серафим, иером. 394 Сербиков П., прот. 396 Сергей Александрович, вел. Князь 326 Сергей Михайлович, вел. князь 399 Сергиевский Н., свящ. 319 Сергий Канабеев, игумен 455 Сергий Королев , архиеп. 454 Сергий Лавров, епископ 467 Сергий Обнорский, преп. 120 Сергий Радонежский, преп. 31, 52, 53, 54, 87, 88, 100, 105, 106, 108, 132, 174, 291, 378, 403, 456 |
|
|
